Введение

Для глубокого понимания экономической жизни общества, и особенно развития торговли, в определенную историческую эпоху очень важно выяснить характер, объем и направления экономических и культурных связей, определить важнейшие пути сообщения, которые связывали не только соседние области, но и более отдаленные страны.

Предметом исследования настоящей работы являются экономические связи и пути сообщения восточной и центральной части Латвии, где расположены бассейны таких рек, как Даугава и Гауя, которые с древнейших времен служили местом поселения и где экономическая жизнь была весьма оживленной. Эта область в территориальном отношении и по сети древних путей составляет известное единство.

Исследование экономических связей и путей сообщения территории Восточной Латвии, населявшейся ливами, латгалами и селами, должно внести известный вклад в решение многих проблем развития раннего феодализма на территории Латвийской ССР. К числу таких проблем относятся в первую очередь образование экономических центров, развитие ремесла и торговли, интенсивность экономических связей, вопросы культурного обмена, взаимодействие культур разных народов и др. Изучение экономических отношений прошлого имеет большое идеологическое значение и в настоящее время, ибо помогает выявить древность культурных и экономических связей между разными народами, и в первую очередь между славянскими и балтийскими народами. Поэтому в качестве наиболее актуальной на передний план выдвинута проблема экономических связей Восточной Латвии в X—XIII вв. с русскими землями. До сих пор этот вопрос не отражался в монографических исследованиях, хотя и затрагивался многими исследователями. Чем обусловлен интерес к данному вопросу?

Восточная Прибалтика вследствие своего удобного географического расположения у Балтийского моря издавна привлекала взоры различного рода завоевателей, особенно шведских и немецких. Для оправдания и обоснования этих завоевательных походов против народов Восточной Прибалтики буржуазные историки в разное время выдвигали различные антинаучные теории (норманскую, культуртрегерскую и др.), которые провозглашают, что так как в IX—XII вв. народности Восточной Прибалтики находились на более низкой ступени развития, нежели германцы, то поэтому в IX—XI вв. норманны, а в XII—XIII вв. немцы вынуждены были принять на себя миссию носителей культуры. Древняя Русь якобы также находилась на более низкой ступени развития и поэтому не могла оказать существенного влияния на жизнь народностей Восточной Прибалтики. Латвийские буржуазные историки, отрицавшие отдельные тезисы этих теорий, в общем подобные взгляды акцептировали. [5]

Что касается связей народов Прибалтики с Русью, то латышские буржуазные историки и их эмигрантские последователи, особенно в настоящее время, стараются подчеркнуть, что народности, населявшие Восточную Латвию, всегда находились во враждебных отношениях с Русью, о чем якобы свидетельствует цепь городищ, расположенных вдоль восточной окраины рассматриваемой территории. На основании новейших материалов можно, однако, показать, что большинство из них, построенных к тому же в различное время, являлись опорными точками на узловых участках сухопутных и водных путей, связывавших территорию Восточной Латвии с близлежащими землями. Следовательно, они не отделяли рассматриваемую территорию от русских земель, а обеспечивали существование торговых и иных связей между ними.

Таким образом, проблема экономических связей Восточной Латвии с русскими землями в X—XIII вв. имеет выраженный политический характер. Политическая заостренность вопроса послужила основой для появления тенденциозно ограниченных теорий прибалтийско-немецких, русских дореволюционных и латышских буржуазных историков. В этой связи задача советских историков — на основе новейших материалов и марксистско-ленинской методологии разоблачить фальсификации и натяжки буржуазной науки, дать научно обоснованное, объективное решение проблемы.

Материалы для работы об экономических связях и путях сообщения на территории Восточной Латвии собирались в течение нескольких лет. Начало работы относится еще к периоду учебы автора в Латвийском государственном университете (1955/56 гг.), где в семинаре кандидата исторических наук доц. Т. Зейда по этому вопросу он начал собирать письменные источники и картографические данные. В 1956—1957 гг., работая в археологическом отделе Музея истории Латвийской ССР, а позднее — с 1958 г. — в секторе археологии Института истории Академии наук Латвийской ССР, автор продолжал сбор и систематизацию археологического и нумизматического материала. По этому вопросу были опубликованы отдельные статьи и в 1961 г. защищена кандидатская диссертация. Последняя, переработанная и в значительной части дополненная новыми материалами, легла в основу данной монографии.

Хронологические рамки работы (X—XIII вв.) определены на основе периодизации истории Латвийской ССР и с учетом состояния используемых источников. С X в. Восточная Латвия включается в активную восточноевропейскую торговлю. К тому же времени относятся первые сведения письменных источников о жителях, населявших бассейн Даугавы.

Скудность письменных источников, относящихся к соответствующей эпохе, не позволяет ограничиться материалами раннефеодального периода. Поэтому в работе использованы также материалы XII—XIII вв., когда количество письменных источников, вносящих большую ясность в рассматриваемые вопросы, возрастает. [6]