Глава вторая. Методика исследования системы полей по данным германских картуляриев (IX-ХII вв.)

I

Изучение истории крестьянства в Германии IX — XII вв. требует не только выработки отчетливого представления о реальном содержании таких понятий, как крестьянин раннефеодальной эпохи, мелкий вотчинник, свободный и зависимый общинник и т. д. Одним из предварительных условий уразумения реального значения дарственных и меновых сделок, раздела земельных участков между сонаследниками (а также их перехода из рук в руки путем купли-продажи) для различных категорий мелких земельных собственников (входящих в намеченные выше группы внутри широкого промежуточного слоя) является знакомство с различными системами полей и разными формами поселений, характерными для тех или иных районов Германии раннего средневековья.

Недостаточность и неполнота данных письменных источников (картуляриев, полиптиков и др.) по этому вопросу привела к использованию методов археологии и материала межевых карт более позднего времени. Представители марковой теории Маурера и в особенности Мейцен, исходя из устойчивости сельскохозяйственной техники в течение средних веков, пытались на основании топографических карт и межевых планов XVIII—XIX вв. реконструировать системы полей и формы поселений (кучевая, линейная и уличная деревня, населенные пункты хуторного типа и др.) в Германии раннего средневековья. Эта тенденция нашла наиболее яркое выражение в обобщающем четырехтомном труде Мейцена¹. Однако вскоре она вызвала возражения как против самого принципа ретроспективного использования межевых карт, так и против недостаточно осторожного приурочения Мейценом разных систем полей и форм поселений к тем или иным районам и против освещения сельскохозяйственных распорядков одного района данными межевых карт из другого района, в особенности против перенесения свидетельств германских межевых карт на аграрный строй Франции, Англии и других стран². Уже Г. Кнапп указал на то, что поздние межевые карты дают представление о размещении полей и участков, но не о реальном положении тех людей, которые вели на них хозяйство в отдаленные времена. Это замечание Кнаппа³ послужило началом скептического отношения в западной медиевистике к построениям Мейцена. У нас ряд существенных критических замечаний, особенно против перенесения данных немецких межевых карт на аграрную историю других стран, высказал Н. П. Грацианский⁴.

Однако Блок⁵ и его школа с успехом использовали французские межевые карты XVIII в. Отсюда следует, что их данными можно пользоваться, отбросив преувеличения Мейцена⁶ и комбинируя свидетельства межевых карт с данными письменных источников, а также вспомогательных дисциплин (археологии, топонимики и др.).

На основании совокупности всех перечисленных методов исследования современная наука различает следующие основные системы полей, имевшие распространение в средневековой Германии.

1. Так называемая система конов или геваннов (Gewannflur), которая характеризуется чересполосицей и системой открытых полей.

2. Система полей, принадлежащих хуторным поселениям (Weilerflur), связанным друг с другом; она представляет разновидность системы геваннов (Gewannflur) и отличается от нее лишь иным: размещением и конфигурацией полос.

3. Система земельных владений отдельных замкнутых дворов (Einodflur).

4. Система полей, примыкающих к лесным гуфам (Waldhufenflur).

1. Наиболее исконной и старинной системой полей является, по-видимому, Gewannflur, которая очень распространена, в частности, в издавна заселенных областях Южной Германии. При этой системе земельное владение каждого двора в деревне состоит из целого ряда полос или парцелл, которые расположены вперемежку с парцеллами других домохозяев. Вся площадь пахотной земли (иногда обширная — от 400 до 1000 га и более) данной деревни распадается на известное число подразделений — в зависимости от качества,— которые называются Gewanne (или Gewande)⁷. Каждый геванн в свою очередь состоит из большого числа полос (более двадцати в одном геванне); длина этих полос во много раз превосходит их ширину (нередко в десять — двадцать раз), причем длина каждой парцеллы может превышать 100 м. Известное число геваннов или конов опять-таки объединяется в целые поля (в некоторых источниках,— например в Сен-Галленском картулярии,— они обозначаются как «zelga» «aratura» или «sicio», а в других как «Osche»); это производится в целях чередования яровых и озимых посевов при трехполье, вследствие чего каждое домохозяйство в равной мере может принимать участие в обработке и засеве принадлежащих ему парцелл в пределах каждого поля (Zelge). При этой системе господствуют чересполосица и принудительный севооборот. Парцеллы имеют форму вытянутого в длину прямоугольника или параллелограмма, но иногда в силу разных причин продольная сторона парцелл искривляется или загибается в сторону; в ряду этих причин значительную роль играет, во-первых, рельеф местности (особенно в горных районах), а во-вторых, случаи запашки той или иной парцеллы владельцем соседней полосы, что происходит ввиду неясности границ и межей⁸.

Вероятно, первоначально парцеллы всех жителей деревни были приблизительно равной величины; это явствует из того, что при расширении пахотной площади деревни путем распашки новины вновь распаханная площадь делилась между всеми домохозяевами поровну; части этой площади примыкали обычно к отдаленным границам всей территории пахотной земли данной деревни; поэтому на межевых картах следы первоначально равного наделения всех домохозяев пахотными участками сохранились именно в этих вновь распаханных частях занятой под обработку территории пашни. Так как доступ ко многим парцеллам нередко был затруднен, то сама община была заинтересована в том, чтобы, с одной стороны, обладатель таких парцелл получил возможность переступать границы чужих участков (при пахоте или уборке урожая), а с другой стороны — чтобы владелец той парцеллы, через которую проходил сосед, не терпел при этом ущерба⁹.

Как ясно из изложенного, первоначально парцеллы отдельных владельцев в различных геваннах примыкали друг к другу в определенной и притом одинаковой последовательности, а потому каждый домохозяин имел в разных геваннах одних и тех же соседей.

Однако такое положение не могло сохраняться постоянно, ввиду того что в процессе распада больших семей происходили разделы земельных владений отдельных домохозяйств между сыновьями одного и того же владельца и это приводило к делению прежних парцелл на несколько частей, вследствие чего возникали частичные, более узкие полосы, так как деление производилось обычно в продольном направлении. Впрочем, бывали случаи деления парцелл и в поперечном направлении, так что ширина частичной полосы оставалась прежней, но уменьшалась ее длина. Первоначальная равномерность распределения парцелл между всеми домохозяевами и равенство их величины нарушались не только в процессе раздела наследства. Если вначале при совместной распашке новины вновь занимаемая под обработку территория, как уже отмечено выше, тоже делилась поровну между всеми участвовавшими в распашке домохозяевами, то впоследствии индивидуальные корчевки, заимки и пр. создавали расширение пахотной площади, принадлежавшей отдельным домохозяевам. Еще в большей мере нарушалось это первоначальное равенство в результате различных сделок с недвижимостью, купли-продажи земельной собственности, обмена дарений и т. п.¹⁰ Распространение этих сделок могло привести к тому, что две или несколько парцелл, расположенных в одном и том же геванне и принадлежавших ранее различным домохозяевам, перейдут в собственность одного и того же владельца¹¹.

2. Система полей, принадлежащих связанным друг с другом поселениям хуторного типа (Weilerflur), может рассматриваться как разновидность предыдущей системы полей, т. е. Gewarmflur. Она отличается от Gewarmflur значительной бессистемностью в распределении парцелл. Парцеллы каждого домохозяина имеют при этой системе различную величину и неодинаковую форму. Хуторные поселения никоим образом нельзя представлять себе в виде совокупности отдельных разрозненных дворов; это поселение деревенского типа, только меньших размеров, чем деревни с системой геваннов. Соответственно с таким характером Weilerflur она состоит из довольно многочисленных парцелл нескольких или многих домохозяев, расположенных чересполосно, вперемежку с полосами других домохозяев, так что парцеллы каждого владельца отнюдь не составляют сплошного замкнутого целого. Данная система полей возникла, по-видимому, сравнительно рано, т. е. уже в эпоху Меровингов, но, вероятно, позднее, чем Gewannflur, хотя в разных районах могут встречаться обе эти системы. Weilerilur была распространена как в Южной, так и в Северной Германии; она возникала в результате коллективной распашки и корчевки, производившейся известным числом общинников (первоначально 5—6 человек) в лесных областях Южной Германии, и принадлежит здесь к самым старинным формам полей и поселений на вновь распаханных территориях; однако ее возникновение не обязательно связано с распашкой новины, ибо она сочетается в Северной Германии с кучевыми и уличными деревнями, которые нередко возникали в областях с прежним славянским населением или в пограничных германско-славянских областях. Вначале немногочисленный состав жителей поселения хуторного типа впоследствии разрастался, а бессистемность чересполосицы еще увеличивалась позднейшими разделами наследства. Гипотеза Мейцена, стремившегося объяснить эту бессистемность «произволом вотчинника», а всю систему Weilerflur вывести из поселения на вотчинной территории, в настоящее время не разделяется специалистами¹², ибо хотя многие поселения с Weilerflur действительно возникли на вотчинной территории, тем не менее примерно такое же их количество произошло в результате распашек, предпринятых свободными крестьянами. Поселения с Weilerflur не обязательно происходили из отдельных дворов (вопреки мнению Штейнбаха¹³); хотя в некоторых случаях это и имело место, как показывают названия хуторов с окончанием на -hof, однако наличие названий, оканчивающихся на -hofen, -hausen и др. (во множественном числе), а также и на -dorf, указывает на то, что подобные поселения состояли из многих дворов.

3. Система земельных владений отдельных дворов (Einodflur) характеризуется следующими признаками: все владение каждого крестьянского двора или домохозяйства расположено в одном месте компактно, в пределах сплошного замкнутого земельного участка. Иногда и самый двор стоит на этой территории, и в таких случаях подобные отдельные дворы (Einodhofe) могут быть вкраплены между пахотными землями поселений хуторного типа. Однако весьма часто целые общины состоят из таких отдельных дворов, так что вся пахотная территория, принадлежащая совокупности подобных домохозяйств, складывается из компактных земельных участков. Отсюда ясно, что при этой системе отсутствует чересполосица. Эта система распространена, с одной стороны, в лесных местностях, где она возникала в результате индивидуальных земельных корчевок, предпринимавшихся силами членов одной и той же семьи, а с другой стороны, на пастбищах, расположенных в отдаленных концах марки и подвергавшихся заимке в целях основания отдельных дворов с их компактными земельными участками. В некоторых горных долинах, например в Шварцвальде, подобные отдельные дворы следуют один за другим на известном расстоянии друг от друга, причем каждый из них имеет отдельное название, а их совокупность образует общину с названием, объединяющим все поселение. Но в других районах встречаются случаи, когда жилые дворы и хозяйственные постройки расположены близко друг от друга в форме хуторного или деревенского поселения, хотя вся марка поделена на отдельные компактные (сплошные) земельные участки (Einode)¹⁴. В результате разделов при этой системе иногда происходило превращение Einodflur в Weilerflur.

4. Систему полей, примыкающих к лесным гуфам (Waldhufenflur), можно до известной степени рассматривать как разновидность предыдущей (т. е. Einodflur), хотя эти две системы следует все же отличать друг от друга. Сходство между ними заключается в том, что и Waldhufenflur представляет собою совокупность сплошных компактных земельных участков, но с тем весьма существенным отличием, что каждый из этих участков (которые называются лесными гуфами — Waldhufen) имеет форму вытянутого в длину прямоугольника, между тем как при Einodflur они могли иметь самые разнообразные очертания в зависимости от характера ландшафта. При системе лесных гуф компактные земельные участки расположены параллельно друг другу в виде полос определенной ширины, причем узкая сторона каждого участка обращена к улице, недалеко от которой на самой территории гуфы находится двор ее владельца. В горных районах нижняя узкая сторона такого земельного участка может упираться в течение реки или горного потока, а верхняя сторона кончается в лесу, растущем на горных склонах, или в местах, используемых в качестве пастбищ. Таким образом, в гористых местностях лесная гуфа может вытягиваться из глубины долины вверх по направлению к горным склонам, хотя нередко она оканчивается у подножия возвышенностей. Горные пастбища и леса находятся в общем пользовании владельцев лесных гуф. Позднейшие распашки новины, разделы наследства и отчуждение отдельных частей лесных гуф приводили к тому, что тот или иной крестьянин мог присоединить к своей первоначальной полосе составные части других полос, вследствие чего его земельное владение уже теряло прежний характер одного компактного земельного участка. Так, например, в некоторых поселениях с системой лесных гуф в Тироле (в районе Бреннера) деление прежних гуф (ширина которых достигала первоначально ста метров) создавало такое положение, при котором три-четыре вновь выделившихся двора владели раздельно составными частями одной исконной гуфы. При этом уже невозможно было сохранить принадлежность каждому новому двору определенного земельного владения в пределах одного и того же земельного участка, а это означает, что система полей, характерная для лесных гуф, начинает видоизменяться и сдвигаться, хотя ей остается чуждой чересполосица системы геваннов и хуторных поселений. Система лесных гуф является более поздней формой, нежели система геваннов и хуторных поселений, ибо она предполагает уже довольно развитую технику корчевки лесов с заранее намеченными местами для основания отдельных гуф в лесистой местности; ее возникновение относится к IX—X вв., а в некоторых местах к XI в.¹⁵

Как видно из этого обзора различных систем полей средневековой Германии, чересполосица может совмещаться не только с системой конов (Gewannflur), но и с Weilerfrur. При этом система конов, или геваннов, была распространена (так же как и Weilerflur) в различных районах средневековой Германии, в частности, не только в равнинных областях, но и в горных местностях, где поселения с системой геваннов и с Weilerflur могли располагаться на горных склонах и террасах, а также и в некоторых речных долинах.

Чересполосица и система открытых полей чужды поселениям из лесных гуф и Einodflur, хотя и при этих формах складывается община отдельных домохозяев, использующая сообща альменду в виде лесов, пастбищ, текучих и стоячих вод и пр. Таким образом, наличие общины может сочетаться с различными системами полей, с той лишь разницей, что структура этой общины при системе геваннов и при Weilerflur, с одной стороны, и при системе лесных гуф и Einodirur, с другой стороны, обнаруживает весьма существенные отличия: во втором случае общинная собственность сказывается главным образом в совместном обладании альмендой и в вытекающем из этого праве заимки, между тем как в первом случае верховенство общины, распространяющееся на всю территорию пахотной земли, приводит не только к системе открытых полей, но и к зависимости любых изменений в составе общины и в размещении полос (в результате отчуждения участков или раздела наследства) от интересов каждого общинника. Однако, несмотря на это отличие, роль общины при любой системе полей проявляется в том, что при разных формах отчуждения земельных участков контрагенты сделок оговаривают свое право пользования альмендой (этими оговорками пестрят грамоты средневековых германских картуляриев).

Различным системам полей соответствуют разные формы самих поселений, хотя некоторые из этих форм могут иногда сочетаться с отличающимися друг от друга системами полей.

В средневековой Германии можно различить следующие формы поселений: 1) кучевая деревня (Haufendorf); 2) уличная деревня (Strabendorf); 3) линейная деревня (Reihendorf); 4) поселение хуторного типа (Weilersiedlumg или Weileranlage); 5) поселение в виде отдельных дворов (Siedlung in Einzelhofen)¹⁶.

1. В кучевой деревне дома расположены беспорядочно и на значительном расстоянии друг от друга. Между ними лежат хозяйственные пристройки, а также приусадебные участки с садами или огородами. В такой деревне не было большой дороги или улицы, проходившей через все поселение; отдельные домохозяйства связаны были друг с другом лишь тропинками, которые имели весьма различное направление, так что вся кучевая деревня в целом представляла собой своеобразную сеть изогнутых проходов или проулков; расположение домов было, таким образом, не только чрезвычайно бессистемным, но и запутанным. Проезжая дорога лишь огибала деревню, но не пересекала ее. Такой тип деревни считается одной из древнейших форм поселений в средневековой Германии¹⁷.

2. Уличная деревня представляет собой такое поселение, в котором дома расположены по обеим сторонам улицы, но на довольно значительном расстоянии друг от друга. Встречаются, правда, и такие уличные деревни, в которых отдельные дома более тесно примыкают друг к другу (особенно при расположении деревни вдоль речных артерий или иных путей сообщения), но такие деревни по характеру расположения построек отчасти уже приближаются к вновь возникающим поселениям, составляющим переход от поселений деревенского типа к ранним городским поселениям. Некоторые уличные деревни размещались иногда на перекрестке двух дорог и в таких случаях дома в них располагались вдоль этих обеих дорог. Иногда в уличной деревне дома были расположены вокруг какого-либо центра (например, вокруг церкви) и притом на близком расстоянии друг от друга; особой разновидностью уличной деревни является такое поселение, в котором наряду с главной улицей, проходящей через всю деревню, имеется несколько второстепенных узких и изогнутых переулков, что придает всему размещению построек более бессистемный характер, отчасти напоминающий кучевую деревню. Такая уличная деревня по характеру расположения построек действительно приближается к кучевой деревне, хотя и отличается от нее наличием основной улицы и более близким расстоянием отдельных домов друг от друга.

3. Линейная деревня — такое поселение, которое состоит из целого ряда домов, вытянутых в одном направлении и расположенных подряд на более или менее одинаковом, но не очень значительном расстоянии друг от друга, большей частью вдоль дороги или какой-нибудь продольной линии, образованной рельефом данной местности. В некоторых районах, (например, в высокогорных речных долинах) встречаются такие деревни этого типа, в которых дворы расположены в два ряда, причем один ряд размещается у подножия горного склона или близко от него, а другой ряд тянется приблизительно в параллельном к нему направлении, но несколько выше него, т. е. на самом горном склоне. Линейная деревня, с одной стороны, составляет переход к уличной деревне, а с другой стороны, имеет некоторые черты сходства с поселениями в виде отдельных дворов; и эти последние и линейные деревни являются сравнительно более поздней формой поселений (возникают в Германии с XI в.).

4. Поселения хуторного типа представляют собой объединение нескольких хуторов в целые группы; они распространены главным образом на вновь распаханных территориях или на территории прежней альменды, превращенной в пашню в результате заимок. Таким образом, они более позднего происхождения, чем кучевые и уличные деревни, но все же первые упоминания о них восходят к эпохе Каролингов.

5. Поселения в виде отдельных дворов характеризуются расположением домов на довольно значительном и притом неодинаковом расстоянии друг от друга. Такие разбросанные дворы встречаются большей частью на нижних частях горных склонов, хотя и не только в подобных местностях. Гипотеза Мейцена об их кельтском происхождении не подтверждается.

II

Хотя отмеченная выше недостаточность данных картуляриев и полиптиков о различных системах полей и привела к использованию более поздних межевых карт, тем не менее вполне естественно стремление исследователей выяснить особенности этих систем и по тем, иногда весьма скудным, данным, которые все же содержатся в некоторых картуляриях. Ибо чрезвычайно важно извлечь из грамот те сведения о характере размещения участков разных сельскохозяйственных культур, которые дают хотя бы некоторое представление об особенностях той или иной системы полей, имевшей место в какой-либо стране или в определенном ее районе именно одновременно с зафиксированными в этих грамотах поземельными сделками. Н. П. Грацианский совершенно правильно заметил, что «мы не можем говорить об отчетливом знании земельного строя известной местности в известную эпоху до тех пор, пока не в состоянии представить себе господствовавшую в этой местности систему полей in concreto»¹⁸. Однако германские картулярии не дают нам возможности составить столь разработанную классификацию различного расположения земельных участков разных культур, какую дает Н. П. Грацианский на основании клюнийских грамот и материала других бургундских картуляриев X—XII вв. Как известно, Н. П. Грацианский наметил пять основных типов расположения участков в бургундской деревне (villa), считая при этом все эти типы проявлением свойственного аграрному строю Бургундии X—XII вв. компактного размещения участков¹⁹: 1) участки двух различных культур лежат компактной массой в одной меже; 2) в одной меже лежат земельные участки нескольких культур; 3) участки нескольких культур лежат не только в одной меже, но и в одной ограде; 4) компактной массой в одной меже лежит целая хозяйственная единица с разнообразными входящими в ее состав землями; 5) компактной массой в одной меже лежит целое поместье, представляющее собой хутор на территории villa²⁰. Отсюда Н. П. Грацианский делает вывод, что «вырисовываемое нашими грамотами расположение земельных участков в villa никак не мирится с представлением об открытых полях, принудительном севообороте и общем выпасе на паровом поле... так как земельные участки разного качества по общему правилу не лежали особняком на территории villa (в ряду других участков того же качества), а постоянно перемежались друг с другом: виноградник, пахотное поле, луг, кустарник... роща или перелесок сплошь и рядом лежали вперемежку»²¹. Независимо от того, в какой мере этот вывод может считаться окончательным решением всей совокупности вопросов, связанных с характером системы полей в Бургундии, он ставит перед нами следующую весьма существенную общую проблему: обязательно ли чересполосица, т. е. отсутствие компактного расположения участков, должна быть связана с принудительным севооборотом и системой открытых полей? Это и есть первая проблема, подлежащая выяснению на материале германских картуляриев. Второй важной проблемой является поставленный выше вопрос, всегда, ли при системе конов или геваннов объектом поземельной сделки служит весь надел, состоящий из совокупности полос в разных конах, или лишь одна полоса, а может быть, несколько полос в одном или в нескольких геваннах. Для тех районов Германии, в которых распространена система геваннов или система полей, принадлежащих поселениям хуторного типа (так называемые Gewannflur и Weilerflur), эти две проблемы тесно связаны друг с другом. Наибольшее количество данных для выяснения обеих проблем содержат ранние грамоты (VIII—IX вв.) некоторых германских картуляриев, в особенности Сен-Галленского и отчасти Фульдского, в которых иногда указываются (в Фульдском чаще, чем в Сен-Галленском) границы передаваемых участков и соседящие с ними земельные угодья. При разборе данных сен-галленских грамот мы будем пользоваться как Сен-Галленским картулярием, опубликованным Вартманом, так и дополняющим его новым изданием Перрэ²², в которое включены грамоты, относящиеся к территориям, входившим в состав провинции Рэции. Ряд грамот (до конца X в.), приведенных у Перрэ, совпадает с соответствующими грамотами Сен-Галленского картулярия в прежнем издании Вартмана (всего имеется 18 таких совпадений грамот мелких собственников)²³; остальные дают ряд существенных дополнений к Сен-Галленскому картулярию, что и вызывает необходимость параллельного использования обоих изданий.

На территории Сен-Галленского кантона в VIII—IX вв. несомненно была распространена система конов или геваннов, которая здесь была связана с наличием открытых полей и принудительного севооборота. Это во всяком случае полностью относится к алеманнской его части, но в значительной мере — и к рэтийской, т. е. главным образом к Форарльбергу. Данные сен-галленских грамот об общинной пастьбе скота по пару и о распадении всей площади пахотной земли в целях чередования яровых и озимых посевов на поля (zelge), в свою очередь состоящие из геваннов и отдельных полос, весьма красноречивы; и даже исследователи, считающие, что трехполье, принудительный севооборот и система открытых полей, а также и туфовый строй возникли лишь под воздействием вотчины, все же признают наличие всех этих явлений в районе Сен-Галленского аббатства. Так, Бадер дает даже подробное описание системы геваннов и открытых полей, которое вполне совпадает с изложенными нами представлением о ней²⁴, если только исключить его неубедительное и конкретно не доказуемое утверждение, что столь сложная система не могла быть создана крестьянами, ибо она должна была лишь затруднять им ведение хозяйства. Этот тезис Бадер во втором томе своего труда стремится обосновать путем разграничения понятий Dorfgenossenschaft и Dorfgemeinde²⁵, предлагая обозначать первым из этих терминов вещную сторону общинных связей, т. е. фактическое пользование известной территорией, напоминающее средневековое правовое понятие «Gewere»²⁶. Члены ранней общины, по мнению Бадера, не задавались вопросом, являются ли они собственниками альменды, а вполне удовлетворялись наличием фактического пользования ею, без юридического разграничения верховной собственности и собственности низшего порядка, т. е. пользования (S. 11—12). Понятие Dorfgemeinde выражает и подчеркивает персональную и корпоративную сторону в структуре общины. Однако объектом и основой всякой общинной структуры является персональный союз жителей одной деревни, содержащий в себе как вещные, так и персональные элементы (S. 12, 28—29); в Dorfgenossenschaft преобладают вещные, в Dorlgemeinde — персональные элементы (S. 20). Бадер считает, что из наличия «общей марки» в виде альменды ни в коем случае нельзя умозаключать о существовании общины в качестве коллектива собственников всей пахотной территории деревни; такой общины в виде исконного союза земельных собственников, составляющих в совокупности свободное сообщество (freie Markgenossenschaft), по его мнению, никогда не было. Во всяком случае она не является исходным пунктом развития, и поэтому ее нельзя переносить в ранние германские времена. Реально можно наблюдать по источникам лишь совместное пользование территорией деревенской марки, но такие общины, совместно использующие марку (Marknutzungsverbande), являются результатом более позднего развития (S. 116—117, 124). Из изложенного хода мыслей Бадера нам представляется правильным лишь утверждение о значении для членов ранней общины фактического владения альмендой, а не юридического разграничения прав на нее. Но как раз это положение противоречит чисто юридическому разграничению понятий Dorfgenossenschaft и Dorfgemeinde²⁷.

Однако материал Сен-Галленского картулярия важен для нас еще и тем, что — помимо указанных выше данных — некоторые его грамоты содержат, упоминание каких-то местностей²⁸, по-видимому, не являющихся населенными пунктами, но имеющих особые названия. Это обстоятельство, а также целый ряд других соображений приводят нас к заключению, что это — поля с названиями²⁹, тем более, что таковые встречаются и в других картуляриях, и притом исходящих из разных стран и районов, а именно, в картулярии Бландинийского монастыря в Генте и в клюнийских грамотах X— XII вв.³⁰ Но тут возникает новый вопрос: какие именно это поля, другими словами — тождественны ли они с zelge или это какие-либо иные общинные поля? Если бы оказалось верным первое допущение, то мы должны были бы считаться с тем фактом, что одни zelge (т. е. поля яровых и озимых посевов) имели особые названия, а другие не обозначались при помощи таковых. Если же это не так, то под полями с названиями, может быть, скрываются геванны, на которые распадалась вся площадь пахотной земли в деревне и которые в свою очередь состояли из значительного числа полос. Для выяснения этого вопроса обратимся прежде всего к анализу тех сен-галленских грамот, в которых названия местностей, по-видимому, означают не деревни, а поля. Большинство этих грамот относится к деревне Ранквиль (латинское ее название — Виномна); она расположена в Форарльберге, т. е. в той части Рэцци, которая находилась к юго-востоку от верхнего течения Рейна, местами распространяясь на оба его берега (до его впадения в Боденское озеро), а следовательно, и к юго-востоку от Сен-Галленского аббатства. Каро в свое время исключил все рэтийские грамоты из своего анализа Сен-Галленского картулярия на том основании, что они исходят из области, население которой не было алеманнским по своему происхождению³¹. Однако, как показали позднейшие историко-географические исследования, Рэция очень рано стала заселяться алеманнами и в период, к которому относятся привлекаемые нами грамоты, в ней было уже смешанное население,— как романского, так и алеманнского происхождения³². Это засвидетельствовано и самими грамотами, исходящими из Реции, притом именно из Ранквиля: в грамоте от 851 (или 858) г. подчеркивается запрет перепродавать в поселении Сегавиас, соседнем с Ранквилем, земельные участки как людям романского, так и алеманнского происхождения³³. Грамота от 920 г., излагая тяжбу, происходившую в графском суде деревни Ранквиль, неоднократно подчеркивает наличие алеманнов и в составе населения и в числе присяжных наряду с лицами романского происхождения (хотя суд производится secundum legem Romana)³⁴. К тому же и в тех областях Швейцарии (в частности, в Реции) и Тироля, где сохранились остатки или пережитки рэто-романской системы полей (в виде квадратов), на нее впоследствии наслоилась алеманнская система геваннов, которая в некоторых местностях даже вытеснила ее. Предпринимаемый нами анализ данных об отдельных полях в грамотах из Ранквиля, как нам представляется, может подтвердить справедливость этих соображений.

Деревня Ранквиль уже в начале IX в. была весьма значительным населенным пунктом, стоявшим во главе целого округа — ministerium vallis Drusianae (иначе называвшегося Walgau или Drusustalgau), к которому принадлежала также и территория от Бендерна и Грабса до Рюти³⁵. В Ранквиле находились — наряду с земельными участками мелких собственников — также и владения Сен-Галленского аббатства. В 80-х годах IX в. император Карл III делает ряд земельных дарений епископству Хур и Сен-Галленскому аббатству в пределах церковного прихода Ранквиль, а также и возвышенности, называвшейся «горой св. Виктора» и расположенной к северо-востоку от Ранквиля. Эти дарения свидетельствуют о наличии королевских владений на территории того округа (ministerium vallis Drusianae или Walgau), главным пунктом которого был Ранквиль³⁶.

В грамоте, составленной в Ранквиле и оформляющей продажу земельного участка сыновьями некоего Приекта, Бальфредом и Оноратом, некоему Отольфу, указано, что этот участок (ager) расположен в местности Ленеоту, причем в приведенном тут же варианте этой грамоты название Ленеоту отсутствует, а местонахождение проданного участка обозначено как Бергуне³⁷. Но самое существенное в этой грамоте — не расхождение названий местностей, а тот факт, что величина этого участка определена при помощи мер, характерных для измерения отдельных полос пахотной земли, входящих в состав геванна: продаваемый ager в 5 с лишним модиев имел, согласно данной грамоте, восемь пертик пашни в ширину и в длину³⁸. Он граничил с одной стороны с владениями Сен-Галленского аббатства, а с другой стороны — с земельными владениями некоего Виктора, который упомянут в перечне свидетелей этой сделки³⁹. Согласно другой грамоте, некий Квинтелл передает шультгейсу (т. е. должностному лицу сотенного суда) Фольквину⁴⁰ в деревне Ранквиль «agrum a Spinaciolu». Этот ager, граничащий с одной стороны с владениями некоего Старкульфа, а с другой стороны — «с землей св. Иоанна», расположен на территории определенного населенного пункта (in lundo Vinomna) и в то же время в какой-то местности, обозначенной как Spinaciolu и, по Вартману, не поддающейся локализации; такое двойное указание местонахождения этого ager наводит на мысль, что это участок в общем поле Spinaciolu, принадлежащем жителям деревни Ранквиль⁴¹. Некая Леута дарит тому же Фольквину пахотный участок в местности Ведеце (agrum a Vedece), локализацию которой Вартман также дать не в состоянии; одновременно с этим она передает Фольквину другой участок в местности Fascias; сделка заключена в деревне Шлинс. Эта деревня обозначена термином «vicus» (in vico Escliene), между тем как ни Vedece, ни Fascias⁴² не имели подобного обозначения, откуда следует, что оба передаваемых участка лежали в разных местах и что Vedece и Fascias были полями, может быть, входившими в территорию деревни Шлинс⁴³, хотя эта последняя возможность остается лишь возможностью. В некоторых других грамотах указано лишь название местности, в которой находится передаваемый земельный участок (ager, campus), нo отсутствует название деревни, на территории которой расположена и эта местность и находящийся в ней участок. Так, при фиксации дарения некоего Мауруса Фольквину передаваемый участок локализован в местности Виниола, но название населенного пункта в грамоте не дано (хотя сделка заключена в деревне Ранквиль)⁴⁴. Некая Валенсия дарит Фольквину участок (ager) в местности Фанум, причем в грамоте, опять-таки отсутствует название населенного пункта, хотя и указано, что сделка заключена в деревне Шлинс⁴⁵. Сказанное относится и к участку, проданному тому же Фольквину в местности Постес⁴⁶, а также к тому, который некий Донат передает Фольквину и Сульвану в местности Фругала. Последняя сделка отличается следующими любопытными особенностями: Донат дарит три четверти передаваемого участка Фольквину, а четверть — Сульвану⁴⁷, владения которого с одной стороны граничат с участком, традированным упомянутой выше Валенсией (совместно с ее мужем), но не в местности Фанум, а в другом месте, обозначенном посредством описательного выражения «super casa Folquini»⁴⁸. Этот характер размещения соседящих участков трех мелких собственников (Доната, Валенсии и Сульвана) в различных местностях, не являющихся населенными пунктами, подтверждает наше предположение, что под этими местностями следует разуметь поля, в пределах которых расположены полосы — agri.

Те грамоты, в которых дано двойное обозначение местонахождения участка — по названию деревни и местности, лишь усиливают вероятность того предположения, что местность, имеющая особое название, была общим полем. Так, в грамоте № 235 прямо указано, что продавец участка (ager) в местности Бергуне (которая упомянута в варианте грамоты № 165 наряду с местностью Ленеоту) Майо был жителем деревни Ранквиль; продаваемый им участок граничил с одной стороны с владениями того же Майо, а с другой стороны — с владениями некоего Вальциза⁴⁹. Это создает впечатление, что проданный участок составлял полосу в поле Бергуне, лежавшую рядом с другой полосой того же Майо и с полосой Вальциза; то обстоятельство, что Майо жил в Ранквиле, позволяет предположить, что поле Бергуне было расположено на территории пахотной земли этой деревни.

С другой стороны, в Сен-Галленском картулярии имеются такие грамоты, которые дают основания считать фигурирующие в них объекты сделок полосами в общем поле независимо от упоминания названий полей или деревень, а по ряду других признаков, в частности, в силу указания границ соседних участков. К таким грамотам относится прежде всего уже частично использованная выше грамота № 267: некий Циану с и его жена Валенсия дарят Фольквину участок, границы которого подробно определены следующим образом: с ним граничит владение Садуриона в другом месте, где у него (Циануса) имеется участок в два модия, а еще в одном месте земля Паулинуса, владеющего там одним модием пашни, примыкающим к его лугу; с двух других сторон участок Циануса и Валенсии граничит с владениями св. Илария и вышеупомянутого Сольвана⁵⁰. В этой грамоте участок дарителей вовсе не обозначен посредством какого-либо термина, зато сказано, что они передали Фольквину в поле «super casa Folquini» такое количество пахотной земли, какое им там принадлежало; оно, по-видимому, и составляло их полосу (или полосы) в этом поле. Аналогичный способ описания участка пашни находим и в грамоте Алоина, передающего в поле «super casas Folquini» столько пахотной земли, сколько ему там принадлежит⁵¹. Параллель к данным только что разобранных грамот составляет характер размещения участков согласно тексту грамот № 296 и № 289. Первая из этих грамот оформляет акт продажи жителем Ранквиля Лобо участка пашни некоему Роперту; этот участок расположен на территории деревни Томбас (Думс) и граничит с двух сторон с участками членов семьи продавца — вместе с правом пользования тропинкой (дорогой?), дающей подступ к участку, в то время, когда к нему можно проникнуть, не причиняя никому ущерба⁵². В силу второй из этих грамот некто Либуцио (совместно с женой и сыном) передает Фольквину участок в три модия в населенном пункте Кортину (деревня Гуртис в Форарльберге); передаваемый участок примыкает с одной стороны к участку членов семьи дарителей, с другой стороны — к участку некоего Мавалиана, а концом выходит на дорогу, ведущую в населенный пункт Гизинген⁵³. Хотя в приведенных грамотах и отсутствуют указания на поля с названиями, тем не менее из их текста явствует, что объектами сделок оба раза являются полосы в общем поле (или даже части таковых). Ибо иначе трудно объяснить упоминание членов семьи контрагентов сделок в качестве ближайших соседей, оговорку о возможном ущербе для пашни, а также указание на то, что один из передаваемых участков упирается концом в дорогу (очевидно, возле этой дороги кончалось общее поле деревни Гуртис, так как дорога вела в другую деревню). В отличие от дарения Доната (в грамоте № 264) при сделках Лобо и Либуцио происходит дробление полос не в результате продажи или дарения, а в процессе раздела между сонаследниками, который в обоих разбираемых случаях произошел, как видно из содержания грамот, до заключения соответствующих сделок.

Если в грамотах № 296 и № 289, а также № 264 мы имеем случаи дробления полос в результате их раздела или отчуждения, то содержание некоторых других грамот позволяет сделать предположение о передаче нескольких полос: не говоря уже о грамотах № 266 и № 267, такое предположение допустимо по отношению к сделкам Латинуса, который продал Фольквину, с одной стороны, маленький участок (ager) в общем поле Бергуне (a Cajolas Bergunas), а с другой стороны — два небольших участка в населенном пункте Рюти (см. № 254 и № 255). Не исключена возможность, что все три проданных им участка были расположены в качестве полос на территории различных общих полей деревни Рюти, одно из которых имело особое название.

Возвращаясь к вопросу об общих полях с названиями, полагаем, что таковыми, кроме разобранных выше, можно считать и некоторые не поддающиеся локализации названия местностей в других грамотах. Так, например, Casales, в пределах которого четыре жителя Ранквиля продают Фольквину принадлежащую им часть пахотной земли, по-видимому, было названием общего поля, может быть, входившего в состав владений деревни Ранквиль. Основанием для этого предположения служит не только факт двойного обозначения — населенного пункта (Виномна) и местности (Casales) (которую Вартман не в состоянии локализовать), но и указание на то, что контрагенты сделки продали свою долю пашни именно в местности Казалес, а не в деревне Ранквиль⁵⁴. Весьма возможно, что Казалес было общим полем не одной, а двух деревень — Ранквиль и Шлинс. На эту возможность указывает содержание грамоты 820 г., в силу которой некий Алоний из деревни Nuzider продает Фольквину небольшой участок пашни в 1,5 модия в местности Casellas на территории, примыкающей к деревне Шлинс. В качестве границ проданного участка указаны: владения св. Илария и дорога в Паванио⁵⁵. Вартман сближает это последнее название с Puvana, фигурирующим в виде границы участка Сальвиана в грамоте № 261⁵⁶. Это позволяет сделать предположение, что Паванио (или Пуване), так же как и Казалес (Казеллас),— название общего пахотного поля.

Интересна сделка другой обитательницы Ранквиля — некоей Юлиолы, которая продала Фольквину участок, расположенный возле дороги, носящей название Bergunasca и не поддающейся локализации⁵⁷. Не исключена возможность, что название этой дороги — Bergunasca — произошло от названия местности Bergune, которую мы выше рассматривали как общее поле. Это предположение тем более вероятно, что в одной из грамот, оформляющих продажу участка в Бергуне, продавцом является Майо, житель той же деревни Ранквиль⁵⁸, и что сделки упоминавшегося выше Латинуса заключены тоже в Ранквиле⁵⁹. Если принять это предположение, то можно считать via Bergunasca дорогой, ведущей к полю Бергуне. Общим полем могла быть и территория пахотной земли, расположенная возле дороги, называвшейся via Barbaresca⁶⁰.

По-видимому, название Saxus Pilosus тоже обозначало пахотное поле; это название фигурирует в грамоте некоего Хизуануса, который дарит (вместе со своим сыном Изуаном) земельный участок неопределенных размеров в местности Saxu (terra que nuncupatur ad Saxu pilosu), граничащий с владениями Сен-Галленского аббатства. Вопреки предположению Вартмана, отождествлявшего Saxu pilosu с местностью Sax в округе Верденберг в долине Рейна, Перрэ соглашается с мнением Хельбока и считает это названием поля в Форарльберге в пределах уже упомянутого выше «ministerium vallis Drusianae», тем более что имя Изуан тоже говорит в пользу локализации данной местности в Форарльберге⁶¹.

Значительный интерес представляют и данные о долях в пользовании горными пастбищами и лугами, особенно в тех случаях, когда их владельцы являются вместе с тем обладателями участков или полос пахотной земли и соседями таких собственников. Так, уже известные нам члены семьи Приекта продают Отольфу различные части горного пастбища и луга в неподдающейся локализации местности, обозначенной словами: «unler Suniu et Caviu». Сначала сам Приект продает третью часть своей доли в пользовании пастбищем в этой местности⁶² — доли, полученной им в наследство от матери, а затем его сыновья — Онорат и Бальфред — те самые, которые продали тому же Отольфу полосу пахотной земли (ager) в местности Ленеоту (Бергуне),— продают другую треть, унаследованную ими от деда и бабки⁶³. Если Бергуне было пахотным полем, в пределах которого упомянутые братья имели полосу, то использование ими части горных пастбищ и лугов, расположенных, по-видимому, выше этого поля, было естественным проявлением прав всякого общинника на альменду. Но при этом существенно, что право пользования альмендой подвергается такому же дроблению, как и пахотный надел; Отольф приобретает у членов семьи Приекта и их полосу в общем поле и части их альменды⁶⁴. Некая Иоанна продает в 820 г. Фольквину в местности Сетоне луг, который граничит с одной стороны с владениями Либуциона, a с другой стороны — с владениями Антеяна⁶⁵; один из этих соседей Иоанны по участку луга в Сетоне — Либуцио — передал тому же Фольквину пахотный участок в три модия в деревне Кортину (Гуртис)⁶⁶ и был соседом Онория и Валерии по их пахотному участку (ager в 3 оnоrа) в Ранквиле⁶⁷. Однако для решения интересующих нас вопросов о полях типа геваннов и об отдельных полосах наибольшее значение имеют данные о пахотной земле.

В результате разбора этих данных мы можем сгруппировать содержащие их сен-галленские грамоты следующим образом:

1. Грамоты, в которых встречаются пахотные поля с особыми названиями — Ленеоту (Бергуне), Спинациолу, Ведеце, Фасциас, Виниола, Фанум, Постес, Фругала, поле super Casas Folquini, Паванио, Казалес, Изола, поля ad via Bergunasca и subtus via Barbaresca⁶⁸.

2. Грамоты, в которых местонахождение участка пашни определяется двойным обозначением — деревни и поля с особым названием⁶⁹.

3. Грамоты, в которых объект сделки можно рассматривать как полосу в пределах пахотного поля — независимо от наличия поля с названием, а по другим признакам⁷⁰. При этом участок пашни или полоса в поле большей частью обозначается как «ager», а само поле имеет особое название, но не определяется при помощи какого-либо термина. Но иногда под словом ager разумеется поле (например, «in agrum super сasas Folquini» в № 266—267) и в таких случаях самый участок, являющийся объектом сделки, не обозначается посредством какого-либо термина; возможно, что под термином «loci» в некоторых грамотах подразумеваются тоже пахотные поля (см. № 258 и 267). Расположенные в этих полях участки были невелики по размерам (они составляли несколько модиев, оnоrа или пертик). На это указывают и цены, которые приводятся в тех грамотах, где идет речь о продаже подобных участков. Высота этих цен выражается либо в небольшом количестве солидов или денариев, либо в значительном количестве либр (фунтов), но не серебряных, а железных, а иногда и в железных солидах. Так, Бальфред и Онорат продали Отольфу свой участок (ager) в 5 с лишним модиев в Ленеоту за 6 солидов и 3 денария⁷¹. Четыре жителя Ранквиля продали Фольквину свою долю пашни, размеры которой не указаны, в местности Казалес за 9 денариев⁷². Между тем стоимость целого общинного надела — гуфы — колебалась от 20 до 30 солидов⁷³. Следовательно, приведенные цены пахотных участков, выраженные в солидах и серебряных денариях, лишний раз подтверждают наше предположение, что эти участки составляли лишь небольшие части надела, а таковыми могли быть именно полосы (или парцеллы) в поле типа геваннов⁷⁴. Следует особо отметить цены, выраженные в железе, которые уплачиваются тоже за небольшие участки. Так, три жителя Ранквиля продают Фольквину ager в 3 модия в местности Постес за 70 железных либр⁷⁵. Майо из Ранквиля продал тому же лицу ager величиной в 3 оnоrа в местности Бергуне за 80 железных либр⁷⁶. Латинус из Ранквиля продал Фольквину «agram, casatas IV, semozale cum casola» в местности Cajolas Bergunas за 90 либр железа⁷⁷ (цена могла быть на этот раз повышена сравнительно с предыдущими случаями ввиду наличия нескольких построек и жилых помещении). Но за участок в 3 модия возле via Bergimasca Юлиола получает от Фольквина всего 1 солид железом⁷⁸ (вместо 70 либр, уплаченных тем же Фольквином трем жителям Ранквиля за участок такого же размера в местности Постес). Из этого сопоставления следует, что высота цен за эти небольшие участки пашни не всегда зависела только от величины участков⁷⁹. Между тем в тех случаях, когда приводится стоимость такого пахотного участка, который по своим размерам приближается к туфе, цена его достигает 40 солидов. Так, например, в грамоте № 546 от 869 г. (дарение Гильтиберта) величина выкупа монастырем 28 югеров земли дарителя равняется 40 солидам («...et pro ipsis XXVIII iugeris ab ipso monasterio eis in pretium XL solidi redditi sunt»). К тому же как самый способ выражения цен мелких участков в железе, так и тот факт, что цена пахотного участка в 5 модиев не превышает 6 солидов и нескольких денариев, все же дает достаточные основания для сделанного выше умозаключения о продаваемых участках как частях надела.

После проделанного нами анализа сен-галленских грамот, в которых встречаются поля с названиями, уместно поставить вопрос, чем они отличаются от полей, имеющих особые названия, в других странах и районах. Прежде всего бросается в глаза, что поля, описанные в Сен-Галленском картулярии, отличаются, например от фландрских или бургундских полей самим характером их названий.

В Восточной Фландрии, как это показал А. Д. Удальцов, многие названия общих полей связаны либо с указанием на страны света (например, Vestaraccra, т. е. западное поле, Ostarfurost, т. е. восточный лес, Sudaccra, т. е. южное поле), либо с лесными расчистками и заимками (названия, оканчивающиеся на -rodha, например Heningarodha, Selmetrodha, или просто Rodha, Rodhom). Происхождение этих последних названий А. Д. Удальцов объясняет тем, что в данном районе в VIII—IX вв. происходили расчистки лесов, приводившие к образованию новых пахотных полей и к возникновению урочищ на территории бывших лесных массивов, иногда рядом с лугами. Поэтому А. Д. Удальцов, вопреки мнению Вандеркиндере, не считает эти поля с названиями общинными полями, характерными для древнегерманской марки, так как они «не лежат сплошной массой вокруг деревни, разбитые на правильную систему конов и полос в них»⁸⁰. В отличие от этого общие поля с названиями представляли собой в Восточной Фландрии VIII —IX вв. в ряде случаев заимки вместе с разбросанными по территории расчисток mansioniles, т. е. с придатками к небольшим деревенским дворам, к которым тянули комплексы мелких участков, в свою очередь разбросанных по прилегающей к деревне территории. Mansioniles и были строениями, служившими целям хозяйственной эксплуатации этих мелких участков, лежавших в разных угодьях, иногда отдаленных от самой деревни⁸¹.

К тому же пахотная земля в таких полях принадлежала в ряде случаев дворам не одной деревни, а двух или нескольких деревень, и, следовательно, соседние деревни совместно эксплуатировали отдельные урочища⁸². Таким образом, общие поля в Восточной Фландрии VIII—IX вв. были, по мнению А. Д. Удальцова, новообразованиями, а не проявлением системы геваннов в ее дальнейшем развитии.

Названия общих полей, встречающиеся в Сен-Галленском картулярии, не содержат никаких данных о заимках или лесных расчистках; это тем более показательно, что они, конечно, происходили и в Алеманнии и зафиксированы в самом Сен-Галленском картулярии, но не отразились в разобранных нами названиях общих полей. Следовательно, эти поля в Алеманнии произошли не из заимок и расчисток. Единственное указание, которое могут нам дать аграрные распорядки восточной Фландрии для объяснения разобранных выше данных сен-галленских грамот, заключается в том, что и во Фландрии VIII —IX вв. общие поля нередко обозначались термином «loci»⁸³. Но сами эти поля и там и здесь имели разное происхождение. Разработка целых лесных массивов и их превращение в пастбища и пашни, общие для нескольких деревень, скорее напоминают особенности аграрного строя территорий к северу от реки Рур, отразившиеся в некоторых верденских урбариях IX в. Это сходство вполне естественно, так как этот последний район расположен сравнительно недалеко от Восточной Фландрии⁸⁴.

Несколько иной характер, сравнительно с Восточной Фландрией, носят названия общих полей в Бургундии X—XII вв.; они отличаются от фландрских прежде всего гораздо большим разнообразием. Некоторые из них указывают на превращение луга в пашню (например, участок пашни in Siceo Praia, in Prato Quino), на общую заимку (поле, называемое «in Exarlo»); другие связаны с географическим положением этих полей (например, поле на берегу реки, «Super Graone», на склонах гор или у их подножья, ad Montem), с их большей или меньшей длиной (например, Longus Campus, Curtus Campus)⁸⁵.

Однако особенности общих полей в Бургундии, отразившиеся в их названиях, этим не исчерпываются. Как полагает Я. Д. Серовайский, в Бургундии, начиная с IX в., с одной стороны, шел процесс частичного превращения площади общих пахотных полей в виноградники⁸⁶, а с другой стороны, происходила распашка общих лугов, производившаяся каждым владельцем в отдельности. В результате такой распашки «участки общего луга превращались в пашни и виноградники, и, кроме того, туда могли выноситься усадьбы»⁸⁷. «Пашня, луг и часть леса в X—XII вв. находились в индивидуальном владении каждого собственника; однако конкретный объект владения располагался в общем поле рядом с подобными же объектами соседей»⁸⁸. Отмеченный выше двухсторонний процесс был проявлением развития, которое шло от чересполосицы и надельной системы с долями каждого собственника в общем поле к образованию компактных владений. Бургундская надельная система с общими полями и чересполосицей не связана была с системой открытых полей и принудительным севооборотом, которые в Бургундии не имели места⁸⁹. Общие пахотные поля, наличие которых можно установить на основании бургундских источников, по мнению Я. Д. Серовайского, не были «севооборотными полями», т. е. полями, связанными с системой геваннов, или конов⁹⁰.

Со времен Бургундской правды шел непрекращающийся раздел угодий, который привел к тому, что прежняя чересполосица все более и более изживалась. Это явствует, по мнению автора, из следующего явления: «две трети отчуждаемых участков не соприкасались с межой своего собственника, т. е. находились в общих полях, окруженные владениями соседей», но «почти половина всех приобретенных участков соприкасалась с межой приобретателя»⁹¹. Таким образом, мобилизация земельной собственности приводила не к распылению компактных владений, как полагал Н. П. Грацианский, а к их возникновению⁹². Однако остатки былой чересполосицы, по мнению Я. Д. Серовайского, еще долгое время сохранялись в Бургундии, как это видно из того, что во многих деревнях владельцы отчуждаемых земельных комплексов имели в разных полях одних и тех же соседей⁹³. И тем не менее, несмотря на это, в общие поля проникали виноградники и некоторые из этих полей даже целиком превращены были в виноградники⁹⁴.

Таким образом, результат исследования системы полей в Бургундии X—XII вв. приводит Я. Д. Серовайского к тому выводу, что компактное расположение участков совмещается здесь с общинной чересполосицей. В отличие от этого в Алеманнии IX — X вв. общинная чересполосица не была связана ни с процессом превращения пахотных полей в виноградники, ни с распашкой общих лугов, а так как общие поля сен-галленских грамот, имеющие особые названия, по-видимому, не произошли из заимок и лесных расчисток, то отсутствие такой связи лишь подтверждает наше предположение, что эти поля с названиями были конами или геваннами.

Иную картину рисуют фульдские грамоты: отраженная в них система полей, поскольку ее удается проследить, имеет некоторые черты сходства, с одной стороны, с бургундскими, а с другой — с восточнофландрскими и отчасти с нижнерейнскими аграрными распорядками.

Во многих грамотах Фульдского картулярия указываются границы передаваемых владений (участков пашни и виноградников). В тех случаях, когда эти указания сводятся лишь к перечню имен соседей, они дают мало опорных пунктов для выяснения характера размещения участков разных сельскохозяйственных культур, так как далеко не всегда удается установить, в каких сделках с недвижимостью участвовали сами эти соседи.

Однако в Фульдском картулярии встречаются и такие грамоты, в которых не только перечисляются имена соседей, но и приводятся данные о том, какие именно участки были расположены по соседству с отчуждаемыми или передаваемыми владениями, с указанием на ту или иную сельскохозяйственную культуру этих участков.

Такие грамоты Фульдского картулярия можно подразделить на несколько групп: 1) в одной группе имеются данные о том, что по соседству расположены участки разной сельскохозяйственной культуры (виноградник и пашня, пашня и луг); 2) согласно другим грамотам, рядом лежат участки одной и той же культуры (иногда принадлежащие одному и тому же лицу); 3) особо следует выделить те случаи, когда виноградники или пахотные участки находятся по соседству с лесом.

В качестве примера грамот первой группы можно привести дарственную грамоту Бернхара, традирующего Фульдскому монастырю в 762 г. возле Майнца четыре виноградника, из которых последний с одной стороны граничит с пашней⁹⁵. Любопытную разновидность такого же размещения участков разных культур позволяет проследить грамота клирика Хариберта, который дарит Фульдскому монастырю в 766 г. в деревне Вакернхейм один виноградник, с одной стороны примыкающий к пашне (его границы с трех других сторон определены лишь посредством перечисления имен соседей). Этот виноградник насадил сам даритель на пахотном участке, который ему продал некий Нандхарий⁹⁶. Таким образом, здесь мы имеем случай частичного превращения пашни в виноградник, т. е. проявление процесса, характерного для бургундской деревни. Может быть, этим происхождением данного виноградника отчасти и объясняется его соседство с пашней.

Еще больший интерес представляет грамота от 806 г., в силу которой Хродвиг и Виллипрат передают Фульдскому монастырю в деревне Умесхейм гуфу и половину других владений со следующими границами: с двух сторон с землями дарителей соседят владения церкви св. Масмана и частного лица (Адальгарта), с третьей стороны надел держателей упирается в дорогу, а с четвертой стороны — в пахотное поле (ager); в состав владений церкви и Адальгарта, окружающих с двух сторон надел Хродвига и Виллипрата, входят виноградники: с одной стороны — виноградник некоего Верина, а с другой стороны — самого Виллипрата, т. е. одного из дарителей; с двух других сторон они примыкают к дороге и простираются вплоть до пахотного поля (ager). Всего в этой местности, неподалеку от владений дарителей, расположено пять виноградников, т. е. еще три, кроме двух уже упомянутых близлежащих. Четвертый из них соприкасается с одной стороны опять-таки с владениями самого Виллипрата, с другой стороны — с владениями монастыря св. Фирмина, а с двух остальных сторон — с дорогой и пахотным полем (ager). Из этой грамоты явствует, что и пахотные участки (надел дарителей) и виноградники могли упираться одной из своих сторон в пахотное поле⁹⁷, откуда следует, что в Вормсском округе (к которому относится данная грамота) в некоторых деревнях виноградники не только были расположены вперемежку с пахотными участками, но, по-видимому, и возникали — по крайней мере в некоторых случаях — на территории пахотного поля (как это видно и из разобранного выше дарения Хариберта), ибо «ager» в нашей грамоте, очевидно, означает именно пахотное поле, а не отдельный участок в нем. Тем не менее эта грамота не дает оснований судить о характере трижды упомянутого в ней пахотного поля, и вопрос о том, было ли это поле коном (геванном), остается открытым; скорее наоборот — оно могло быть общим пахотным полем деревни Умесхейм, в котором чересполосно лежали наделы жителей деревни без системы конов (т. е. наподобие бургундских пахотных полей). Но и это предположение не может быть доказано на материале грамот подобного типа⁹⁸. Примерами грамот второй группы могут прежде всего послужить те грамоты, в которых по соседству с передаваемым объектом лежат владения самого дарителя, составляющие участки одной и той же культуры. Так, некто Ратари дарит Фульдскому монастырю внутри стен Майнца одну гуфу, к которой с одной стороны примыкает земля самого дарителя⁹⁹; хотя характер культуры этого соседнего владения не указан, но по аналогии с area в качестве объекта дарения можно предполагать, что это владение тоже было пашней. Аналогичные случаи зафиксированы и по отношению к виноградникам; так, некая Регинсвинд (по составу передаваемых объектов — мелкая вотчинница) традирует Фульдскому монастырю в числе других владений один виноградник в деревне Зульцхейм, причем с одной стороны к нему примыкает виноградник самой дарительницы¹⁰⁰. К той же группе относятся грамоты, согласно которым владения дарителя соприкасаются с владениями других лиц, состоящими из участков одной и той же культуры; так, например, некий Ратбото передает в деревне Роксхейм одну гуфу и один виноградник, причем к этому последнему с одной стороны примыкает виноградник Фульдского монастыря¹⁰¹.

Те случаи, в которых возделанные участки граничат (хотя бы с одной стороны) с лесом, заслуживают выделения в особую группу именно потому, что они указывают на лесные расчистки, о которых в Фульдском картулярии имеется довольно много данных,— независимо от характера размещения участков. В 773 г. некто Хродбальд дарит в деревне Роксхейм одну гуфу с жилым домом и, кроме того, там же 15 югеров пашни, луг, с которого можно собрать 8 возов сена, и виноградник; этот последний граничит с одной стороны с владениями монастыря св. Петра, с другой стороны — с владениями некоего Ротпото, а с третьей стороны — с лесом¹⁰². В 793 г. некий Гундберт передает Фульдскому монастырю в деревне Бинген шесть виноградников; из них пять граничат с владениями других лиц и с дорогой, а один граничит также и с лесом. При этом существенно, что Гундберт традирует в пределах той же марки долю леса, которую ему оставила в наследство его мать Гундрада¹⁰³. Отсюда следует, что лес уже частично осваивался и делился между отдельными жителями деревни: эта доля вряд ли означала лишь право пользования лесом, так как далее это право указано в «формуле принадлежности»¹⁰⁴. Однако на основании этой грамоты нельзя утверждать, что доля Гундрады была заимкой в лесу. Но некоторые другие грамоты Фульдского картулярия прямо указывают на долю отдельных владельцев в лесных расчистках и заимках, а также на принадлежащие им лесные гуфы. Так, например, некий Эрканпрат в начале IX в. традирует ту часть заимки, которая является его собственностью¹⁰⁵. В 812 г. Верингер передает a die presente третью часть заимки в населенном пункте Литольфесбах¹⁰⁶. В 815 г. Эрлувин дарит одну лесную расчистку на территории марки, примыкающей к деревне Грацестат¹⁰⁷. В 814 г. Мегипперат передает Фульдскому монастырю a die presente в селении Скунтра две гуфы: одну, состоящую из ранее культивированной земли, а другую — лесную¹⁰⁸. В 816 г. Ирминольф дарит a die presente в том же населенном пункте Скуптра 10 югеров в пределах «лесной марки» наряду с дарением двух наделов в другой вилле¹⁰⁹; объекты его дарения состоят из владений, переданных ему неким Эрмингом, которому, по-видимому, и принадлежала расчистка в лесной марке.

В конце VIII в. три брата — Фолько, Бургео и Рао — передают Фульдскому монастырю заимку в пределах марки Кинциг по течению р. Эльм (притока р. Кинциг) при условии предоставления им этой заимки в пожизненный прекарий; все три брата указывают в своих грамотах на то, что они получили передаваемую ими заимку по наследству от их отца Свидмота¹¹⁰; следовательно, каждый из них имел свою долю в этой заимке, которая была произведена, может быть, силами их отца совместно с его сыновьями (они продолжали пользоваться ею сообща даже в качестве прекаристов). Фигурирующая в грамотах трех братьев заимка имела, судя по содержанию «формулы принадлежности», довольно значительные размеры и превратилась в отдельное поселение с особым названием, происшедшим от названия реки, на берегу которой она была расположена; весьма возможно, что это было поселение хуторного типа.

Между 780 и 802 гг. некий Беренлейх передает Фульдскому монастырю в деревне Декенбах свою долю заимки (по-видимому, лесной, ибо тут же указан лес) с владениями, кратко перечисленными в виде «формулы принадлежности», и с семью несвободными¹¹¹.

В 795 г. вотчинник Уото традирует наряду с многочисленными владениями в нескольких населенных пунктах и десятками несвободных также и четвертую часть расчистки¹¹². Некий Нордалах передает в деревне Лаубах наряду с двором, 20 югерами земли и одним сервом также и лесную расчистку вместе с участком леса¹¹³. Эльтрих дарит Фульдскому монастырю в деревне Вестенштет 30 югеров пахотной земли, луг на 20 возов сена, двух несвободных (mancipia) и, кроме того, «лесную марку», т. е., по-видимому, значительную площадь леса¹¹⁴. Особое внимание обращает на себя Фульдская грамота № 275 (в издании Штенгеля) от 801 г. Согласно этой грамоте, некий Вальто совместно с 14 поименованными его «сотоварищами» (socii) традирует заимку, которая произведена была в марке деревни Бергхоэ. Границы этой заимки точно указаны посредством перечня двенадцати названий тех местностей, которые ее окружают; это — названия рек (в том числе и притоков р. Фульды), одного леса, а также и большой дороги, которая названа «королевской» и вела от Фульды и Гересфельда на северо-восток, может быть, в направлении к Нижней Саксонии. Указание на лес, окружающий с одной стороны произведенную Вальто с его «сотоварищами» заимку, дает основание считать ее лесной расчисткой, а упоминание этих «сотоварищей» подчеркивает ее общинный характер, тем более что дарение Вальто сделано и от их имени. «Королевская» дорога, о которой здесь идет речь, проходила между двумя заимками или через их территорию¹¹⁵. Как перечисление границ расчистки, так и количество ее участников указывает на обширность ее площади. Если в только что разобранной грамоте зафиксирована лесная расчистка, произведенная пятнадцатью свободными людьми (по-видимому, общинниками), то в другой грамоте описан случай поселения литов в районе Нижней Саксонии на лесной площади в 40 югеров, которая, очевидно, была предварительно расчищена и распахана. Даритель Рихарт из Саксонии передает свои владения, обозначенные в общей форме как predia и расположенные в Грунштеде (пункт, впоследствии запустевший и находившийся возле Густеда в Нижней Саксонии); они состоят из 30 югеров, одного поименованного лита и уже упомянутых 40 югеров лесной расчистки; при этом прибавлено, что и другие литы испомещались на подобные расчищенные участки¹¹⁶. Отсюда можно сделать вывод, что в Саксонии конца VIII —начала IX в. лесные расчистки производились не только силами свободных, но и посредством использования зависимых крестьян, т. е. по инициативе вотчинников.

Кроме приведенных нами наиболее показательных примеров, в фульдских грамотах имеется еще целый ряд указаний на лесные расчистки, обозначаемые либо латинским термином «captura», либо германских «bivang» (Bifang)¹¹⁷. Обращает на себя внимание обилие расчисток в районе Веттерау в Верхнем Гессене¹¹⁸; одна из них, произведенная неким Рубратом и переданная им во второй половине VIII в. Фульдскому монастырю, могла послужить источником возникновения населенного пункта Ruppertenrod или Ruppertsburg, названного по имени дарителя¹¹⁹. В IX в. частные лица продолжают делать заимки в бассейне реки Фульды в лесу под названием Bochonia¹²⁰. Здесь и был построен Фульдский монастырь; поэтому Бохония постоянно упоминается в фульдских грамотах при определении местонахождения этого монастыря¹²¹.

Итак, фульдские грамоты содержат материал, свидетельствующий о раннем процессе частичного превращения пашни в виноградники, а также о заимках и расчистках не только под пашню, но, по-видимому, и под виноградники, что явствует из случаев соседства последних с лесом.

Этот процесс, начавшийся уже в VIII в., конечно, приводил к перемещениям в характере расположения участков разных сельскохозяйственных культур. В фульдских грамотах встречается как компактное размещение участков разных культур (например, пахотных участков рядом с виноградниками), так и соседнее расположение одних и тех же культур (т. е. соседство одних пахотных наделов с другими пашнями и виноградников с виноградниками). Выше был разобран и такой случай, когда и пахотные участки и виноградники, расположенные вперемежку друг с другом, упираются в пахотное поле (а может быть, и в разные пахотные поля). Однако грамоты Фульдского картулярия не позволяют составить точное представление о характере самой системы полей, ибо не дают ответа на вопрос о наличии или отсутствии окрытых полей и системы конов или геваннов. Поэтому невыясненным остается и вопрос, могли ли в этих грамотах быть объектами дарения отдельные полосы в общих полях, т. е. тот вопрос, который мы решили в утвердительном смысле на материале Сен-Галленского картулярия. Тем не менее из некоторой неясности данных Фульдского картулярия о системе полей (неясности, которая проявляется в недостаточной конкретности описания границ передаваемых участков) нельзя еще делать вывод об отсутствии конов или геваннов во всех районах, из которых шли дарения Фульдскому аббатству. По крайней мере по одному из этих районов, а именно области, лежащей на восток от Майнца, вдоль течения Рейна, имеются более поздние данные описи Рупертсбергского аббатства (середины XII — начала XIII в.), изученные Ю. Л. Бессмертным¹²². В этой описи «даже небольшие держания... состоят из отдельных парцелл, разбросанных в разных полях деревни»¹²³. На основании исследования этой описи Ю. Л. Бессмертный приводит следующие данные о величине этих парцелл и об их количестве. Их размер колеблется от 1/6 до 1/16 югера; в состав одного держания может входить от семи до 19 парцелл; так, половина манса площадью в семь с небольшим югеров состоит из семи парцелл, разбросанных в разных полях; четверть гуфы площадью в неполных шесть югеров имеет 13 парцелл в разных полях, владение в 8 югеров — 19 парцелл в разных полях¹²⁴ и т. д.

Если небольшой размер держаний на землях Рупертсбергского аббатства еще может быть объяснен более поздними процессами развития¹²⁵, то факт разбросанности полос (парцелл) в разных полях вряд ли является результатом изменений в системе полей, наступивших в течение XII—XIII вв.; скорее это явление исконное. Если это так, то не исключена возможность наличия в VIII— IX вв. системы конов в одном из тех районов, в которых находились владения Фульдского аббатства.

Подводя итоги всему ходу мыслей, изложенному в настоящей главе, мы можем в результате привлечения данных различных картуляриев формулировать следующие выводы.

Кроме намеченных выше (на основании приводимых в специальной литературе свидетельств межевых карт и данных вспомогательных дисциплин) основных форм землепользования и систем полей существовали, с одной стороны, различные уклонения от них, а с другой стороны — комбинации отдельных элементов разных систем в своеобразных сочетаниях.

Так, если в той части Алеманнии (в северо-восточной Швейцарии), откуда в IX в. шел приток дарений Сен-Галленскому аббатству, распространена была система конов, или геваннов, и чересполосица сочеталась с системой открытых полей и принудительным севооборотом, то по среднему течению Рейна система конов в одних областях (например, к востоку от Майнца) могла уживаться с компактным расположением участков в других.

Чересполосица и наличие общих пахотных полей во многих случаях не обязательно связаны с системой открытых полей и принудительным севооборотом, как это явствует из материала бургундских, а отчасти и фульдских грамот.

Обильные лесные расчистки могли уже в течение VIII—IX вв. приводить в некоторых местностях (например, в Восточной Фландрии, в бассейне Нижнего Рейна и его притока Рура, в Верхнем Гессене) к возникновению таких форм землепользования, которые отчасти напоминают систему полей, примыкающих к лесным гуфам, и отличаются компактным расположением участков. Это, однако, не исключает того, что в тех поселениях (в пределах этих самых районов), откуда исходили корчевки лесов, первоначально господствовала или была распространена какая-либо иная система полей (в некоторых случаях, может быть, и система конов или геваннов). Различные системы полей могли сосуществовать даже и на территории одного более или менее обширного района; так, например, по среднему течению Рейна и его правых притоков (Майна и Неккара).

В районах распространения системы открытых полей иногда удается установить факты отчуждения (продажи, дарения) крестьянами не целых наделов или их частей, а одной или нескольких полос, расположенных в различных полях (как мы это стремились показать выше на примере ряда сен-галленских грамот). Эту возможность следует иметь в виду при определении социально-экономического положения дарителей даже в ходе исследования тех картуляриев, которые не содержат прямых указаний на этот счет. Ибо полностью эту возможность нельзя исключить в районах господства системы конов, которая была распространена и в Тироле; между тем если не принимать ее во внимание, то можно иногда истолковать дарения полос в разных полях с особыми названиями как отчуждение нескольких владений в различных населенных пунктах, особенно при отсутствии точных указаний размеров передаваемых участков.

Не только с этим последним, но и с остальными изложенными выводами необходимо считаться и при анализе дарений в некоторых более поздних картуляриях (например, тирольских), как бы ни были скудны их свидетельства о системах полей. Настоящая глава имеет целью, во-первых, поставить ряд входящих в эту общую проблему вопросов, которые нужно иметь в виду даже при невозможности точного их решения на материале тех или иных грамот, а во-вторых, указать на связь между данными ранних и более поздних картуляриев (от VIII до XII в.), с одной стороны, и межевых карт — с другой.

¹А. Меitzen. Siedlung und Agrarwesen der Westgermanen und Oslgermanen, der Kelten, Romer, Finnen und Slaven. Berlin, Bd. I, 1895, Bd. II— IV, 1906.
²Мейцен, конечно, различал особенности разных районов, но, во-первых, в недостаточной мере, а во-вторых,— и это главное,— считал для каждого района характерной одну господствующую систему полей и форму поселений, между тем как в действительности в одном и том же районе могли уживаться разные системы и формы в зависимости от разницы географических условий в пределах одного и того же района. Исходя из якобы характерного германского дуализма деревенских и хуторных поселений, Мейцен склонен был в то же время слишком обобщать данные о распространенности кучевой деревни и Gewannflur.
³G. F. Knapp. Siedelung und Agrarwesen nach A. Meilzen.—In: G. F. Knapp. Grundherrschaft und Rittergut. Leipzig, 1897, S. 101.
⁴H. П. Грацианский. Бургундская деревня..., стр. 114—115. Н. П. Грациапский считает возможным привлекать материалы межевых карт лишь в качестве вспомогательного приема исследования при изучении грамот. Общую критику всей концепции Мейцена в целом см. А. И. Данилов. Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии. М., 1958.
⁵М. Вlосh. Les caracteres originaux de l'histoire rurale francaise. Paris, 1931 (есть русский перевод).
⁶Большинство этих преувеличений и неправильных умозаключений Мейцена произошли, главным образом, из его склонности к ретроспективному методу использования межевых карт, т. е. из слишком неосторожного перенесения их данных в отдаленное прошлое (см. об этом, например, R. Gradmann. Suddeutschland, Bd. I, 2. Aufl. Darmstadt, 1957, S. 79—80).
⁷Это название происходит от того, что каждый геванн был отграничен с одной или нескольких сторон узкими, поросшими травой межами, у конца которых при пахоте поворачивали плуг: отсюда выражение Gewande, т. е. поворот (от глагола «wenden»).
⁸Случаи такой запашки отразились в споре из-за границ владения в Баварской правде (LBaiuv., XII, 8; о границах см. там же, XII, 1, 3, 4, 5, 8). О возможной непреднамеренной запашке чужой полосы см. также LSal., XXVII, 24, ad. 9; XXXIV, 2—3.
⁹Это опять-таки отразилось уже в варварских правдах: ср. LSaL., XXVII, ad. 9; XXXIV, 2-3.
¹⁰Эти изменения в надельной системе при Gewannflur будут подробнее рассмотрены ниже — в связи с постановкой вопроса о том, какая именно часть надела жителя Gewarmdorf отчуждается при дарениях, обмене и продаже.
¹¹При изучении картулярного материала весьма существенно иметь представление о том, что означает конкретно передача в силу дарения, обмена или продажи того или иного владения при системе Gewannflur, т. е. происходит ли переход в собственность другого лица определенных парцелл в тех или иных геваннах (или даже одной полосы в одном геванне) или передается совокупность таких полос. Этот вопрос, который не тождествен с вопросом о передаче всего владения дарителя или его части, будет подробнее разобран ниже.
¹²См. R. Gradmann. Op. cit., Bd. I, S. 123.
¹³F. Steinbасh. Gewanndorf und Einzelhof.— In: «Historische Aufsatze. A. Schulte zum 70. Geburtstag gewidmet». Dusseldorf, 1927.
¹⁴Некоторые исследователи предполагают, что корень Od или Ed происходит от слова «allod» (ср. J. Mayer. Die Verbreitung der Siedlungsnamen auf -ing in Niederosterreich.— In: «Fesiband A. Penck». Stuttgart, 1918).
¹⁵R. Gradmann. Das landliche Siedlungswesen des Konigreich Wurttemberg, Bd. I. Stuttgart, 1913.
¹⁶Некоторые исследователи выделяют поселения с системой лесных гуф в особую форму — «деревня из лесных гуф» (Waldhufendorf).
¹⁷Кучевой деревней было, например, поселение Axams (к юго-западу от Инсбрука), из которого исходят пекоторые меновые сделки X в. (см. Brixen, № 2, 3) и межевая карта которого дана в работе Н. Wopfner. Geschichtliche Heimatkunde.— «Tiroler Heimat. Zeitschrift fur Geschichte und Volkskunde Tirols», 1926, H. VII, S. 46-48, Abbildung № 1.
¹⁸См. Н. П. Грацианский. Бургундская деревня..., стр. 114.
¹⁹Вопрос, в какой мере такое компактное их размещение господствовало в Бургундии X—XII вв., выходит за рамки нашей работы; мы к нему вернемся ниже лишь в связи с параллелями, почерпнутыми из германских картуляриев.
²⁰См. Н. П. Грацианский. Указ. соч., стр. 117—124; Н. П. Грацианский дает аналогичную классификацию характера расположения двора в его взаимоотношении с земельными участками разных культур (стр. 125-131).
²¹Там же, стр. 128—129.
²²Полное описание см. в списке сокращений.
²³Из числа совпадающих грамот нами исключены королевские грамоты и пожалования крупных феодалов.
²⁴См. К. S. Вadеr. Das mittelalterliche Dorf als Friedens- und Rechtsbereich. Weimar, 1957, S. 43 ff, 46; cp. S. 34, 39. Критические замечания о концепции Бадера в целом см. немецкое издание нашей книги «Возникновение зависимого крестьянства...»: A. J. Njeussychin. Die Enstehung der abhangigen Bauernschaft als Klasse der fruhfeudalen Gesellschaft in Westeuropa vom 6. bis 8. Jahrhundert. Berlin, 1961, S. 24—25, 31, 136—137, 154. Здесь нам важно подчеркнуть лишь факт признания Бадером наличия системы геваннов и открытых полей в Алеманнии VIII—IX вв. Картину принудительного севооборота, трехполья и системы открытых полей именно по данным Сен-Галленского картулярия реконструировал еще в середине XIX в. автор локальных исследований по истории Швейцарии Висc.- F. von Wуb. Die schweizerischen Landgemeinden in ihrer historischen Enlwicklung.— In: F. v. Wуb. Abhandlungen zur Geschichte des schweizerischen offentlichen Rechts. Zurich, 1892.
²⁵K. S. Вader. Studien zur Rechtsgeschichte des mittelalterlichen Dorfes. Tl. 2. Dorfgenossenschaft und Dorfgemeinde. Weimar, 1962, S. 11—20, 28—29, 116—124.
²⁶Ibid., S. 20, cp. S. 12.
²⁷Что касается отрицания Бадером верховной собственности ранней общины на пахотную землю (при индивидуальном пользовании наделами), то аргументы против этого см. в главе III настоящей работы, а также А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства..., особенно гл. I и III.
²⁸Вартман подчеркивает, что он не в состоянии дать локализацию этих местностей. В примечаниях он обозначает эти местности словом «unbestimmbar», а в одном из них прямо указывает, что упомянутые названия обозначают не только поселения, но и поля: «Die speciellen Orts oder Flurnamen sind... nicht naher zu bestimmen» (St. Gallen, Tl. 2, Ann., № 4, S. 384, Anm. 1). Перрэ в примечаниях к тексту грамоты, фиксирующей дарения в деревне Ранквиль, локализует некоторые из разбираемых ниже названий (Реrrеt, № 158 от 1127 г.). При этом обнаруживается, что они относятся именно к различным полям, а не к поселениям, так как они расположены на территории той же деревни Ранквиль, обладавшей обширной земельной площадью. Вот некоторые из названий полей в Ранквиле: Campolongo (т. е. большое, или длинное, поле), Fruzola (Frutzulen в северо-восточной части территории Ранквиля), Burgune и др. Всего в этой грамоте указано около 10 таких полей с названиями, причем одни из них граничат с дорогами (confinant in via), а другие с владениями различных собственников, в том числе светских и церковных феодалов (см. Реrrеt, Bd. 1, 3. Lief., S. 154—155; см. также 10. Lief., S. 68, Регистр под словом Rankweil). Хотя эта грамота и относится к более позднему периоду, но упоминание в ней полей с названиями в XII в. позволяет умозаключить об их наличии в IX—X вв., тем более что некоторые из этих названий встречаются в грамотах Сен-Галленского картулярия начала IX в. А между тем грамота 1127 г. относится к Рэции и процедура ее оформления восходит к Lex Romana Raetica Guriensis (XXIV, 2), хотя и в неправильном ее понимании.
²⁹Подобное предположение в нашей специальной литературе впервые высказала Л. Т. Мильская, которая полагает, что «это названия тех общих полей, в которых были расположены полосы отдельных собственников» (указ. соч., стр. 191, прим. 3). О полях с названиями для более позднего времени см. К. S. Вader. Dorfgenossenschaft, S. 109, 110, 139, 222, 251, Nachtrage, S. 461.
³⁰См. А. Д. Удальцов. Из аграрной истории Каролингской Фландрии. М.— Л., 1935, стр. 80—85; Я. Д. Серовайский. Изменение системы земельных мер, как результат перемен в аграрном строе на территории Франции в период раннего средневековья.— СB, VIII, 1956, стр. 135—136; его же. Структура землевладения юго-восточных районов Франции в IX—XII вв. (дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук, хранящаяся в Ленинской б-ке). М., 1950, стр. 70—91.
³¹G. Саrо. Studien zu den alteren St. Galler Urkunden. Die Grimdbesitzverteilung in der Nordostschweiz und in den angrenzenden alamannischen Stammesgebieten zur Karolingerzeit.— «Jahrbuch fur schweizerische Geschichte», Bd. 26, 1901, S. 234—235. В числе этих грамот Каро упоминает и № 187.
³²R. Gradmann. Suddeutschland, Bd. I, S. 127—128.
³³St. Gallen, № 415: «non habeant licentiam nес ad Romanos, пес ad Alaemannos (vendidere), set Priecto vel ad suos infantes».
³⁴См. UB Bundner, № 96: "iudicaverunt omnes Romani et Alamanni..." О соотношении романского и алеманнского населения в Рэции см. Реrrеt, Bd. I, 10. Lief., S. X—XI, Einleitung.
³⁵См. Perret, № 41 (852—859 г.), № 24 (807 г.).
³⁶Дарение Карла III епископству Хур (подтвержденное потом Арнульфом) см. Perret, № 47 (881 г.), № 50 (888 г. ). Дарение Карла III Сен-Галленскому аббатству см. St. Gallen, № 623 (882 г.): «...montem, quo ecclesia St. Victoris constructa esse dinoscitur...» (Victorsberg). См. G. Meyer von Knonau. St. Gallische Geschichtsquellen.— «Mittheilungen zur vaterlandischen Geschichte», Neue Folge, 3. Heft., St. Gallen, 1872, S. 96—97.
³⁷St. Gallen, № 165 (802 г.); в первом варианте сказано: «...vendere agrum a Leneotu», а во втором варианте: «...agrum in Bergune» (см. St. Gallen, Tl. 1, S. 156). Весьма возможно, что Bergune тождественно с Burgune в пределах земельных владений деревни Ранквиль (см. Реrrеt, № 158). Это тем более вероятно, что Priect фигурирует в более поздней грамоте (851 г.), оформленной также в Ранквиле (см. St. Gallen, № 145). Ср. также G. Meyer von Кnоnau. Op. cit., S. 220.
³⁸St. Gallen, № 165: «Constat eos vendere et vendiderunt tibi Otolfo... agrum a Leneotu, modios V et quantum super hoc est, VIII perticas jocales inter latu et longu». Эпитет jocales (равнозначный с jugales) указывает на пашню. Название Bergune встречается в грамотах № 235 и 254, к которым мы еще обратимся ниже. О пертике как земельной мере, характерной для чересполосицы, см. Я. Д. Серовайский. Изменение системы земельных мер..., стр. 129—134.
³⁹См. St. Gallen, № 165.
⁴⁰О дарениях и продажах земельных владений шультгейсу Фольквину в деревне Ранквиль см. Л. Т. Мильcкая. Указ. соч., стр. 190—190, а также А. И. Данилов. К вопросу о роли светской вотчины..., стр. 123. Нас будут интересовать не только сделки с Фольквином и притом в Ранквиле, а все те случаи, где передается участок, о котором можно предполагать, что он составлял полосу в геванне; приобретательскую деятельность Фольквина мы оставляем здесь в стороне. Фольквин назван шультгейсом в грамоте Сен-Галленского картулярия 817 г. (St. Gallen, № 224: «Folcvino escultaizo...»); Перрэ считает нерешенным вопрос, чьим именно шультгейсом он был,— Сен-Галленского аббатства или епископства Хур; во всяком случае показательно, что в сен-галленских документах он упоминается тотчас вслед за графом Рэции Хунфридом (см. об этом Реrrеt, Bd. I, 10. Lief., S. 32) или Унфредом (о нем см. St. Gallen, № 178).
⁴¹St. Gallen, № 256 (820 г.): «Ego... Quintellus... dono tibi Folcvino agrum in fundo Vinomna a Spinaciolu, onora II. Confinit Starculfu et ex alia parte terra sancti. Joannis».
⁴²Название Fascias не может быть отождествлено с Fasschines, встречающимся в одной из гораздо более поздних грамот, изданных Перрэ, так как эта последняя местность была расположена не в районе Ранквиля, а возле Рагача. Однако представляет некоторый интерес указание издателя, что Fasschines было исчезнувшим названием поля: существенно, что в изучаемой области были отдельные поля, названия которых впоследствии утрачивались, ибо это указывает на перемещение самих полей [см. об этом Perret, № 558 (1269 г.)].
⁴³St. Gallen, № 256 (820 г.): «...Ego Leuta vel filius meus... donamus libi Folhvino... agrum a Vedece, modiu seme, confmante da una parte Alloniu, et da alia parte Enzennu, et in alio loco in Fascias, modiu seme, confinante da una parte Sejanu el da alia parte Alloniu». Наличие одного и того же соседа у обоих участков с одной из их сторон (по имени Alloniu) указывает на то, что поля Vedece и Fascias соседствовали друг с другом. По мнению Вартмана, «modiu seme» означает определение размера участка, аналогичное обозначению «semodiale» и «оnеrа» (см. St. Gallen, Tl. 1, S. 24.6). Полтора модия равняются одному юрналу, а два юрпала составляют югер (см. Н. Вikеl. Die Wirtschaftsverhaltnisse des Kloslers St. Gallen von der Grundung bis zum Ende des XIII. Jahrhunderts. Freiburg in Breisgau, 1914, S. 347). Земельные меры «modius», «onus», «modialis, semodiale», по-видимому, были особенно распространены в Рэции, так как они весьма часто встречаются на территории Бюндена: см. UB Bundner, № 17 от 765 г. № 27 от 769—800 или 813 гг. (?), № 28 от 768—800 или 814 гг. (?), № 206 от 1084 г. и ряд других грамот, притом относящихся именно к раннему средневековью; см. также Wort- und Sachregister.
⁴⁴St. Gallen, № 259 (820 г.): «Ego Maurus et uxor mea... donamus tibi Folquino agrum ad Viniola, III modiorum. Confinit terra Bulienga et ex alia parte Sejanus (последний был соседом Леуты в полях Ведеце и Фасттиас; это может объясняться либо тем, что Сейян имел владения в разных местах, либо — скорее всего — тем, что все три поля — Ведеце, Фасциас и Виниола — были расположены недалеко друг от друга).
⁴⁵St. Gallen, № 260 (820 г.): «Ego Valencia tibi Folquino... dono... agrum ad Fanum, modia II» (перечисление соседей в данной грамоте не конкретизирует наши сведения о расположении передаваемого участка).
⁴⁶St. Gallen, № 262 (820 г.). Три лица продают Фольквину «agrum ad Posies, modiorum III». Сделка совершена в деревне Ранквиль, так же как и сделка в грамоте № 250. Все местности, в которых расположены участки (agri), по Вартману, не поддаются локализации (№ 250, 260 и 262).
⁴⁷St. Gallen, № 264 (821 г.): «Ego Donatus do et dono tibi Folquino agrum ad Frugala III partes et quarta Sulvano cum suos fratres. Confinit Bonane et terra dominica». Сделка заключена в Ранквиле. Если ager здесь — полоса, то имеем любопытный случай дробления полосы в результате дарения. Возможно, что Сульван тождествен с Сальвианом, который передает Фольквину в счет уплаты долга участок в два модия в поселении Vallers в Форарльберге (campu ad Vallare, см. № 261 от 820 г.). Границы участка Сальвиана определены следующим образом: «confinit Puvane et de alia parte ipsius Folquini».
⁴⁸См. № 267; Вартман считает невозможным локализовать «ager super casa Folquini» (см. St. Gallen, Tl 1, S. 252, Anm. 1); это выражение, встречающееся и в других грамотах (см. № 266), может означать лишь какое-то поле, расположенное несколько выше построек, принадлежащих Фольквину. Местность Фругала (№ 264) тоже не поддается точной локализации, но не исключена возможность, что это — название поля в пределах территории Ранквиля, ибо в начале XII в. в одной из грамот фигурирует Fruzola в северо-восточном углу Ранквиля (см. Реrrеt, № 158 от 1127 г., S. 405).
⁴⁹St. Gallen, № 235 (818 г.): «...vindedit (Majo de Vinomna)... tibi Folcvino agrum in Bergune onora III. Confinit da una parte ipse Majo et da alia parte Valcisum». Вартман считает невозможным дать локализацию не только Бергуне в № 235, но и Cajolas Bergunas в № 254. В этой последней грамоте некий Латинус продает Фольквияу «agrum a Cajolas Bergunas, casatas IV, semozole cum casola» (в более поздней грамоте из Ранквиля от 1127 г. встречается название Caila, не локализованное издателем и означающее поросшее кустарником место, см. Реrrеt, № 158); тот же Латинус продает Фольквину «agrum a Reuti onora III, et alium agrum ibidem, onora III».—-St. Gallen, № 255 = Perret, № 28); обе сделки заключены в Ранквиле. По мнению Перрэ, под названием Reuti может подразумеваться не населенный пункт Ruti в верхнерейнском округе (по левому берегу верхнего течения Рейна), а какая-то часть самой деревни Ранквиль (см. Perret, прим. к № 28, 24 и 48).
⁵⁰St. Gallen, № 267: «...Ego Cianus et uxor mea Valencia donamus tibi Folquino in agrum super casa Folquini quantum eis advenit ibidem. Gonfinit Sadurionem in alio loco, in alio loco II modiorum confinit Paulinu... («пропуск в рукописи) I modiale ad pradu su, confinit terra sancti Elarii et ex alia parte Solvano». Выражение «in agrum super casa Folquini» в данпом случае обозначает, по-видимому, общее поле, в котором дарителям принадлежит какoй-то участок (или участки), что явствует из слов: «quantum eis advenit ibidem» (в других грамотах ager большей частью означает участок, а не поле). Возможно, что loci — тоже поля, как это было, например, во Фландрии (см. А. Д. Удальцов. Указ. соч., стр. 82). Дважды приведенные в грамоте № 267 слова «in alio loco» вряд ли можно рассматривать, как простое повторение: скорее это указание на две разных местности. Владения св. Илария упоминаются еще в одной грамоте от 820 г. (St. Gallen, T1. 2, Anh., № 4).
⁵¹St. Gallen, № 266 (821 г.): «Ego... Aloinus do et dono agrum super casas Folquini, quantum ei advenit ibidem». И здесь, как и as № 267, передаваемый участок не обозначен особым термином и размеры его не указаны, но выражение «quantum ei advenit ibidem» подчеркивает, что Алоин передал принадлежащую ему часть в этом поле, т. е. полосу шли, может быть, несколько полос. Само собою разумеется, что,— вопреки буквальному тексту грамоты,— Алоин не подарил все «agrum super casas Folquini».
⁵²St. Gallen, № 296 (820 г.): «...escripsi ego Edalicus clericus rogitus ad Lobone, qui comruanet in vico Vinomna... vindedit tibi Roperto agrum, que vocatur in Tombas, octavu semodiale. Confinit da hambas partes ipsos eredes, oc est cum via ad illu tempus, quando ad ipsu agru vadil damno». Последняя оговорка напоминает данные некоторых правд о возможности запашки соседней полосы. Обращает на себя внимание небольшой размер проданного участка и соответствующая цена (una bove et une espada). В этой грамоте место заключения сделки явно не совпадает с местонахождением ее объекта, т. е. проданного участка.
⁵³St. Gallen, № 289 (825 г.): «Ego Libucio et conjux mea... et filius noster... donamus... tibi Folquino agrum ad Cortinu, III modiorum. Confinit ipsos eres et ex alia parte agrum de Mavaliani caput tenet in via Gisingasca». Деревня Гизинген (к западу от Ранквиля) локализуется в Форарльберге (см. Реrret, Anm. № 8 к № 124 от 1945 г., а также G. Meyer von Knonau. Op. cit., S. 96).
⁵⁴St. Gallen, № 290 (825 г.): Эвсебий, Квинтелла, Вилератус и Орса «qui commanent in vico Vinomna... vendiderunt tibi Folquino solu a Casales, sua portione quantum ad illos pertinet, pretium. receperunt Villi denarios...». Небольшая цена указывает на маленький размер участка.
⁵⁵St. Gallen, Tl. 2, Anh., № 4 (820 г.): «Alonio, qui conmanet in vico Nezidere... vindedit... Fulcvino in fundo Scliene ad Casellas modium et semodiu, confinante sancti Elari, caput in via in Pavanio, modiu et semodiu...» (Кроме того, Алоний продал в Plevena carrale I; цена проданных участков — 4 тремиссы, т. е. 1,25 солида).
⁵⁶St. Gallen, Tl. 2, Anh., S. 384, Anm. № 2. Алоний является соседом некоего Аосты, который передает в 820 г. Фольквину пахотный участок в 1 модий на территории деревни Шлинс (in fondo Scliene) «ad Isola supra via» (St. Gallen, Tl. 2, Anh., № 5). Isola в сочетании с деревней Шлинс встречается и в грамоте № 247 (820 г.), в силу которой тот же Алоний из Nuzider передает Фольквину участок пашни величиною в I модий в деревне Шлинс в местности Isola: «Alonius de Nezudene... [donavit] Folquino... campu in Esclieno, modiale I ad Isola». Это наводит на мысль, что и Isola было названием поля, а не населенного пункта.
⁵⁷St. Gallen, № 293 (825 г.): «Juliola, qui commanet in vico Vinomna... vindedit tibi Folquino agrum ad via Bergunasca, III modiorum. Confinit se ipsu Folquinu et ex alia parte infantes Pavaricii. Et precium recepit unum solidum in ferro...»
⁵⁸См. St. Gallen, № 235.
⁵⁹См. St. Gallen, № 254 (Cajoles Bergunas); вспомним, что в грамоте № 165 Бергуне было упомянуто в одном из вариантов вместо Ленеоту.
⁶⁰St. Gallen, № 253 (620 г.): «...Ego... Bona tibi Folquino... dono... id est duos agros subtus Via Barbaresca. Confinit Sejanu et de alia parte ipsius Folquini». Вартман не в состоянии дать локализацию Via Barbaresca. Напрашивается аналогия в обозначении местонахождения участка возле двух дорог с особыми названиями — Via Bergunasca и Via Barbaresca.
⁶¹См. Perret, № 49, Anm. 1—2. Перрэ ссылается на А. Нelbok. Regesten von Vorarlberg und Liechtenstein bis zum Jahre 1260, Lief. 1—3. Innsbruck, 1920—1925, № 91, Anm. 2. Более подробный текст этой грамоты дан в издании Вартмана (St. Gallen, № 180), но в нем она датирована 804 г.; понвидимому, более правильной следует считать датировку Перрэ — 884 г. Локализация Вартмана была основана на соображениях Мейера йюн Кнонау, который, ссылаясь на данные урбария епископства Хур, относящиеся к XIV в., склонен был отождествлять (вслед за Бергманом) Sax с деревней Ubersachsen, расположенной недалеко от Ранквиля, но несколько выше нее (см. G. Meyer von Knonau. Op. cit., S. 96). Но локализация Перрэ представляется более правильной, так как выражение «ad Saxu pilosu» нельзя толковать как обозначение населенном пункта Sax.
⁶²St. Gallen, № 173 (808 г.): «... (Priectus)... vendit tibi Otolfo... una tercia de formatico, de herbario in alpes, que cognominatur inter Suniu et Caviu, quod ei advenit de matris sue...»
⁶³St. Gallen, № 174 (803 г.): «...Onoratus et frater suus Balfredus)... vendiderunt tibi Otolfo portiones suas inter duas alpes Suniu et Cabiu, una tercia de formatico, de herbario, hoc quod iilis advenit de avi eorum Balfredi et avias eorum Evalianes...». О пахотной полосе братьев Бальфреда и Онората в Бергуне см. грамоту № 165; если это поле было расположено на территории пахотной земли деревни Ранквиль (как мы предположили выше на основании грамоты № 235), то горные пастбища и луга, в которых эти братья имели долю, могли находиться сравнительно недалеко от этой деревни. Обе сделки членов семьи Приекта заключены в Ранквиле; цена проданных долей луга и пастбищ — 3—4 солида (№ 173, 174).
⁶⁴Имя Отольф упоминается в №499 (809 г.); он выступает в качестве дарителя земельного владения в деревне Бирлинген вместе со своим братом Хунольфом и указан в числе consortes некоей Фагунд. Но вряд ли это то же лицо, которому продают участки пашни и луга члены семьи Приекта, так как владения обоих Отольфов расположены довольно далеко друг от друга.
⁶⁵St. Gallen, № 248: «...Constat ea [Joanane de Purie,— Purs или Burs в Форарльберге] vindere... tibi Folquino pradu in Setone, onera II. Confinit Lubucione et da alia parte Antejanu, et totum inviro cingit fossatus (все в целом, т. е., по-видимому, вся площадь луга, принадлежащая Иоанне и обоим ее соседям, окружена со всех сторон рвом; эти луга, очевидно, находились в долине).
⁶⁶St. Gallen, № 289 (825 г.). Дарение луга Фольквину было сделано также неким Рафальдом в не поддающейся локализации местности Рива, причем сделка заключена в деревне Шлинс (см. № 270 от 821 г.). Было ли Рива названием общей площади луга, примыкавшего к деревне Шлинс, установить невозмюжно.
⁶⁷St. Gallen, № 224 (817 г.). Кроме того, некий Маврелий совместно со своей женой передают Фольквину луг, местонахождение которого имеет в грамоте два разных обозначения: он расположен на территории деревни Шлинс и притом в местности Педене (in fondo Sclience, quod volabilus locu in Pedene — см. St. Gallen, Tl. 2, Anh, № 6, от 820 г.). По-видимому, Педене было названием общего луга, в пределах которого находились луга отдельных собственников.
⁶⁸St. Gallen, № 165, 235, 254, 256, 258, 259, 260, 262, 204, 266, 267, 290, 293, 253, 247; Tl. 2, Anh., № 4, 5.
⁶⁹St. Gallen, № 165, 235, 254.
⁷⁰St. Gallen, № 266, 267, 289, 296, 293, 253). Номера грамот в разных группах частично совпадают ввиду наличия некоторых грамот, содержащих одновременно данные о полях с названиями, полосах и деревнях.
⁷¹St. Gallen, № 165.
⁷²St. Gallen, № 290.
⁷³На это указывает размер выкупа гуфы в № 63 и 310 (20 солидов). См. также К. Н. Ganahl. Hufe und Wergeld.—ZSRG. Germ. Abt. Bd. 53, 1933, S. 208—246.
⁷⁴На то обстоятельство, что пахотные участки, передаваемые Фольквину в деревне Ранквиль, были частями или кусками их аллодов, обратил внимание А. И. Данилов (см. К вопросу о роли светской вотчины..., стр. 125; его же. Проблемы аграрной истории..., стр. 325—326).
⁷⁵St. Gallen, № 262.
⁷⁶St. Gallen, № 235.
⁷⁷St. Gallen, № 254. Семьдесят фунтов (либр) железа приравнивались по стоимости к одному солиду (см. Н. Вikеl. Op. cit, S. 348).
⁷⁸St. Gallen, № 293.
⁷⁹Цены участков луга тоже колеблются от двух тремисс в железе до 3—4 солидов; так, Иоанна продает в Сетоне луг величиной в два оnоrа за 2 железных тремиссы (см. № 248), между тем как доли горных лугов и пастбищ, принадлежащих Приекту и его сыновьям, оцениваются в три и четыре солида (см. № 173—174). В одном из случаев продажи небольшой пахотный участок (ager octavu semodiale) оценивается двумя головами скота (см. № 296—bos et una espada). Бык в разных грамотах оценивается различно — от 7 сайг (т. е. денариев) до 5 солидов; так, в грамоте № 176 от 803 г. указан чинш в два быка ценой в 7 сайг за каждого (duos boves septem saigadas valentes), а согласно грамоте № 82 от 778 г. бык стоил 5 солидов (censum recipere, hoc est in I bovem V solidos valentem); в грамоте № 532 от 868 г. величина выкупа подаренного участка в 20 юрналов выражена альтернативно в деньгах или в натуре и при этом 2 быка оцениваются в 10 солидов (ср. об этом также Н. Bikel. Op. cit., S. 346).
⁸⁰А. Д. Удальцов. Указ. соч., стр. 83 (ср. стр. 80—82).
⁸¹Там же, стр. 79.
⁸²Там же, стр. 83. Эти урочища, и в особенности mansioniles, отчасти напоминают систему лесных гуф, которая тоже была новообразованием.
⁸³См. St. Gallen, № 267, где, впрочем, характер полей (loci) недостаточно ясен.
⁸⁴См. об этом главу V нашей работы.
⁸⁵Я. Д. Серовайский. Структура землевладения..., стр. 70—72.
⁸⁶Там же, стр. 79—80.
⁸⁷Я. Д. Серовайский. Структура землевладения...,— стр. 78; автор находит в клюнийских грамотах ряд указаний на наличие не только общих пахотных полей с особыми названиями, но и общих лугов с названиями, см. стр. 76—78.
⁸⁸Там же, стр. 86.
⁸⁹Там же, стр. 91; в этом пункте Я. Д. Серовайский не расходится с Н. П. Грацианским; однако, в отличие от последнего, Я. Д. Серовайский не считает отсутствие системы открытых полей доказательством в пользу того, что исходным пунктом развития не была общность полей с надельной системой (ср. стр. 28, 91, 106).
⁹⁰Там же, стр. 90.
⁹¹Там же, стр. 91 (ср. таблицу 1).
⁹²Это собственно и составляет основной пункт разногласий между Я. Д. Серовайский и Н. П. Грацианским в их оценке бургундской системы полей, так как оба автора констатируют отсутствие открытых полей в Бургундии и обнаруживают согласие друг с другом в этом последнем вопросе. Преобладание тенденции к созданию компактных владений отметил и В. В. Самаркин на материале грамот Падуанского дистрикта XII в.; но наличие системы открытых полей в этом районе установить с достоверностью, по его мнению, нельзя (см. В. В. Самаркин. К вопросу о системе открытых полей в Падуанском дистрикте в XII веке.— «Вестник Московского университета». Истор.-фил. серия, 1958, № 3, стр. 67; ср. стр. 73.
⁹³См. Я. Д. Серовайский. Указ. соч., стр. 88—89.
⁹⁴Там же, стр. 79—80.
⁹⁵Stengel, Bd. I, 1, № 37: «Lertia parte terra araturia»; с двух других сторон указаны лишь имена соседей; кроме того, Бернхар передает еще один виноградник в стенах Майнца.
⁹⁶Stengel, Bd. I, 1, № 44 «...et ipsa vinea facta est in ilia terra, quod mihi Nandharius tradidit pro solidis meis, quod sunt adfinis de una parte... de alia parte... tertia parte... [здесь указаны имена соседей], quarta parte terra uraturia...» В грамоте № 38 от 763 г. имеем смешанный случай: виноградник дарителя в деревне Швабенхейм с одной стороны граничит с пашней (terra) другого лица, а с другой стороны — с виноградником самого дарителя Валурама, откуда следует, что здесь виноградники с одной из сторон лежали рядом друг с другом.
⁹⁷Dronke, Codex, № 228 (806 г.): «...Nos... Hruoduuig et Uuilipraht donamus... hoc est in Umesheimo marcu arialem unam et dimidiam partem suae proprietatis, id est terris, pratis, pascuis... domibus, aedificiis, vineis, mancipiis [всего 18 человек, часть которых поименована... Illam vero rem quam tradamus alienas partes circumiacent. Hoc est in una parte habet sanctus Mahsmannus et in altera parte habet Adalbart et tertia pars communis est via et quarta pars exivit in agrum. Vineis circumflectis alienis partibus hoc est ux una parte unius vineae habet Uuerin et in alia parte habet Uuillipraht et duas partes in viam et in agrum protendunt... Et in quarta vinea in una parte sanctus Firminus et in alia Uuillipraht. Et duas partes in viam et in agrum exlendunt».

Эти дарители, передающие сверх того виноградник в Динхейме, принадлежали, судя по характеру традироваппых ими владений, к числу мелких вотчинников или собственников с мелковотчинной структурой владений. Однако в данной связи нас интересует но это, а само размещение участков разных культур; оно характерно для деревни Умесхейм, в которой находились владения дарителей,— независимо от их принадлежности к крестьянам или мелким вотчинникам.
⁹⁸Не исключена возможность, что в данной грамоте словом «ager» обозначаются три разных поля, но прямых доказательств в пользу этого разобранная грамота не содержит.
⁹⁹Stengel, Bd. I, 1, № 33, (759 г.): «...aream I intus muro Moguntiae civitatis, que est adfinis de una parte via publica... tertia parte me ipsi».
¹⁰⁰Stengel, Bd. I, 2, № 249 (797 г.): «...et dono vineam I in ipsa marca [Sulzheim], quod est... quarto latere теит».
¹⁰¹Stengel, Bd. I, 2, № 157 (785 г.): «...tradimus... una houastat et unam vineam... in una parte St. Bonifatii vinea...».
¹⁰²Stengel, Bd. I, 1, № 63: «.„ego Hruodbaldus... donamus [dono]... in villa Hrocchesheim area una cum casa... Et dono in ipsa marca terrae araturiae iugera XV et prata, ubi folne crescere possunt carrade VIII. Et dono vineam unam in ipsa villa; hec sunt fines: de una parte sancti Petri, de alia parte Hrodpoto, tertia parte silva» (по мнению Штентеля s. Petri — Вейссенбургский монастырь либо монастырь Горнбах в Рейнском Пфальце, но, может быть, и соборный капитул Вормса или Трира).
¹⁰³Stengel, Bd. I, 2, № 196: «... ego Gundberctus... dono... in pago Uuormacinse in Bingiorum marcu vineas VI. De una vinea... quarto latere silva... Et in ipsa marca dono de silva, quicquid mater mea Gundrada mihi moriens dereliquid».
¹⁰⁴Ibidem.; ср. перечень в этой формуле: «id est terris araturiis, silvis, pratis, pascuis...»
¹⁰⁵Drоnke, Codex, № 332: «Ego... Ercanperaht dono... in Kizzehero marcu unius capturae partem meam, quae mihi ibidem contigit et unam partem unius loci quern nominamus fahstat» (эта грамота приведена у Дронке без точной датировки).
¹⁰⁶Dronke, Codex, № 2.71: «Ego Uueringer dono... in loco Lihtolfesbah... unius capturae tertiam partem».
¹⁰⁷Dronke, Codex, № 311: «...Erluuin... in villa Crazzesstat et in ipsa mаrса... trado unam capturam in silvis... a die presente...».
¹⁰⁸Dronke, Codex, № 300; «...Ego... Meginperaht... dono... in loco qui dicitur Scuntra in illo septo duas... hobas unam in silva et alteram in terra et unam areolam... a die presente...».
¹⁰⁹Dronke, Codex, № 317: «...Ego Irminolf dono... quicquid mihi Erming.., tradidit... id est in villa Uuintgraba duas areas et unam piscatoriam... et in alio loco qui dicitur Scuntra X iugera... in ambitu Erminges id est in holzmarcu...».
¹¹⁰Stengel, Bd. I, 2, № 241—243; см. текст грамоты № 241, повторяющийся с незначительными изменениями от имени каждого из братьев в грамотах № 242—243. Текст № 241 гласит: «Ego.. Folco [в № 242 Burgeo, в № 243 Raho] dono... quicquid ille [pater meus Suuidmot] mihi hereditaria iure proprietatis reliquit in ilia captura, quae circa fluvium Elmaha iacet, in loco eodem vocabulo nuncupato, qui infra terminum villae, quae dicitur Kinzicha, situs esse non ignoratur, ...cum omnibus adiacentiis suis id est arealis, campis, silvis, pratis, pascuis... et quicquid in eadem captura ad meam proprietatem ex paterna hereditate pertinere dinoscitur».
¹¹¹Stengel, Bd. I, 2, № 429 (780—802 г.) ( = TAF, 35, cap. 6, № 33): «Berenleich tradidit... proprietates suas in Teggenbach id est partem capturae et silvam cum agris, campis, domibus, cum VII mancipiis».
¹¹²Stengel, Bd. I, 2, № 232: «...et quartam partem tres bifanges ad Uueitahu...» To обстоятельство, что в данном случае владельцем заимки или расчистки является несомненный вотчинник, не оказывает влияния на наш вывод о превращении лесов и пустошей в пашню, ибо расчистки производились и крестьянами; для характера системы полей в данной местности существенно, что и крестьяне и вотчинники могли иметь доли в расчищенной территории.
¹¹³Stengеl, Bd. I, 2, № 388 (750—802 г.) [ = TAF, 107, cap. 42, № 102]: «Nordalach de Wetereiba tradidit [в округе Гессен] bona sua in Lobach XX iugera et unum servum... et unam curtem et unam capturam cum silva».
¹¹⁴Stengel, Bd. I, 2, № 389 (750—809 гг.) [= TAF, 107, cap. 42, № 103]: «Eltrih de Wetereiba tradidit... in Westenestete iugera et de pratis ad XX carradas foeni et marcham silvae et II mancipia».
¹¹⁵Stengel, Bd. I, 2, № 275 (801 г.): «Ego Uualto et socii mei, quorum nomina haec sunt [следует перечень 14 имен] damus atque tradimus... ad sanctum Bonifatium capturam hanc, quae de villa Berghohe capta est. Et haec sunt nomina locorum, quibus ilia [т. е. captura.— A. H.] per gyrum determi¬nate»; далее идет перечисление границ; из него приведем лишь некоторые данные: «a Tunibach [приток р. Хауне, которая в свою очередь является правым притоком р. Фульды] usque ad Treuliches eichi [локализация этого пункта, по мнению Штенгеля, невозможна]... deinde in des kuninges uueg реr ambos hagon [это и есть вышеупомянутая королевская дорога; «per ambos hagon» — между двумя расчистками]... deinde sursum in Bramfirsl [т. e. лес на склоне возвышенности в Hunfeld'e к востоку от Оберфельда]... deinde in daz smala eihahe [на границе между Kurhessen и Oberhessen]...» Локализацию названий пограничных с расчисткой местностей см. Stengel, Bd. I, 2, S. 399, Anm. 1—8; S. 400, Anm. 1—5.
¹¹⁶Stengel, Bd. I, 2, № 504 (780—802 r.) (= TAF, 96, cap. 41, № 16): «Ego Richart de Saxonia trado sancto Bonifacio predia mea in Gruonstete XXX iugera et unum lidum nomine Cuteo et silvam, sicut alii lidi habere videntur, XL iugerum»:
¹¹⁷См. Stengel, Bd. I, 2, № 349, 390, 395, 422, 449; Dronke, Codex, № 256, 265, 269, 270 и др.
¹¹⁸Stengel, Bd. I, 2, № 390, 349, 395 и др., а также разобранные выше в тексте № 388, 389.
¹¹⁹См. Stengel, Bd. I, 2, № 349 (750—802 г.) (= TAF, 105, cap. 42,. № 62): «Rubraht de Wetereiba tradidit unum bivanc et alia». По мнению Штенголя, от имени этого дарителя произошло название упомянутого нами в тексте населенного пункта (см. об этом Stengel, Bd. I, 2, S. 441, примечание к грамоте № 349). Позднее в этом районе были расположены владения Рупертcбергского аббатства.
¹²⁰Dronke, Codex, № 256 (811 г.). Согласно этой грамоте, два брата дарят Фульдскому монастырю две трети произведенной ими расчистки в этом лесу: «...ego Atto et frater meus Haguno... tradimus... de ilia captura quam habemus in silva Bochonia circa flumen quod dicitur Fliedina duas partes id est meredianam partem eiusdem fluminis et occidentalem...».
¹²¹См. Stengel, Bd. I, № 4 (743 г.), 23 (754 г.), 63 (773 г.), 67 (774 г.) и др.; Stengel, Bd. I, 2, № 146 (781 г.), 147 (781 г.), 149 (782 г.) (эти три грамоты фиксируют дарения Карла Великого) и мн. др. В некоторых грамотах Bocohonia называется «Solitudo» (см. № 147) и «vasta» (см., например, № 67а, 149, 153); иногда встречается сочетание этих обоих обозначений лесного массива Bochonia, а именно «vasta solitudo» (№ 67b, 147) и «solitudo vastissima» (№ 17). О лесных расчистках по данным Фульдского и Вейссенбургского картуляриев см. также А. И. Данилов. Проблемы аграрной истории..., стр. 256—259.
¹²²См. Ю. Л. Бессмертный. Структура держаний и система обложения в крупных вотчинах Лотарингии в XIII в.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1958, № 1.
¹²³Ю. Л. Бессмертный. Указ. соч., стр. 119, прим. 2.
¹²⁴Там же, стр. 119—120, прим. 2.
¹²⁵Ю. Л. Бессмертный, по нашему мнению, с полным основанием сомневается в этом, полагая, что система мелких держаний в области, примыкающей к Майнцу, может быть и не возникла непосредственно из разложения мансового строя (Указ. соч., стр. 121). Автор указывает на невозможность установить, с каких пор в Майнцском районе отсутствует господство мансов. Фульдские грамоты из этого района не проливают свет на весь этот процесс. Однако в них часто встречаются упоминания целых мансов, гуф и аrеае. Грамоты Лоршского картулярия из соседнего Вормсского округа отражают устойчивость мансовой системы :в VIII—IX вв. и в то же время указывают на раздробленность и мобилизацию земельной собственности, которая выражается, с одной стороны, в наличии небольших мансов величиной в 10—12 юрналов (наряду с более крупными), а с другой стороны,—в дарениях маленьких земельных участков размером от 1/2 юрнала до двух юрналов, а также долей (до 1/6 части) виноградников. Раздробленность земельной собственности и обилие мелких дарений в Вормсском округе, а также в окрестностях Майнца, по данным Лоршского картулярия, отмечает и Нейндёрфер (D. Nеundorfer. Studien zur altesten Geschichte des Klosters Lorsch. Berlin, 1920, S. 32—36). См. также L. Knobloch. Agrar- und Verwassungsgeschichte des Wormsgaues im Mitteralter. Worms, 1951, Кар. I. Тем не менее лоршские грамоты из Вормсского округа не дают достаточного материала для суждения о характере размещения отдельных парцелл в разных полях.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4692

загрузка...

Другие книги по данной тематике