ДОКУМЕНТЫ АРХИВНО-СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА В.В.БЕЛЮСТИНА 1940 г.

Р-23618 (преж. 1177, 980568) ЦА ФСБ РФ

Архивно-следственное дело В.В.Белюстина 1940-41 гг., возникшее в недрах 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ за номером ВК № 00183 и датированное, как видно, сроком его окончания, т.е. 06.03.41 г., ныне хранится в ЦА ФСБ РФ Р-23618 (преж. 1177, 980568). Фактически же оно было начато 05.04.40 г., когда заместитель начальника 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР Е.Хорошкевич подписала постановление об избрании меры пресечения для В.В.Белюстина, род. в 1899 г. в г. Ленинграде и проживавшего в то время в г. Сталинабаде, Таджикской ССР, Школьная ул. д. 1, ком. 1, работавшего старшим преподавателем иностранных языков и переводчиком в Таджикском педагогическом ин-те. Арестован он был 12.04.40 г. и уже 19.04.40 г. был доставлен в Москву, где в тот же день Е.Хорошкевич было выписано новое постановление (на арест), которое 29.04.40 г. утвердил Наркомвнудел СССР, Комиссар Госбезопасности 1-го ранга Лаврентий Берия, а санкционировал этот арест прокурор ГУГБ НКВД 03.05.40 г.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ НА АРЕСТ

г. Москва, 19 апреля 1940 г. Я, Зам. начальника 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД Старший лейтенант Государственной безопасности — ХОРОШКЕВИЧ, рассмотрев поступившие в НКВД СССР материалы о преступной деятельности БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича 1899 г. рождения, уроженца г. Ленинграда, бывшего дворянина и сына бывшего царского сенатора, русского, гражданина СССР, беспартийного, до революции учащегося лицея; в настоящее время — преподавателя английского языка в Сталинабадском педагогическом институте, проживающего в городе Сталинабаде, —

НАШЛА:

БЕЛЮСТИН В.В. член Верховного капитула масонского Ордена Розенкрейцеров и гроссмейстер масонского Ордена Розенкрейцеров-махинеистов¹.

Установлено, что БЕЛЮСТИН еще во время учебы в лицее входил в существующий при царском дворе масонский орден «Орионийское посвящение», членами которого состояли члены царской семьи, придворная знать и гвардейское офицерство.

В 1922 г. БЕЛЮСТИН установил связь с видными деятелями русского масонства: с членами Верховного капитула Ордена Розенкрейцеров ШМАКОВЫМ В.А. (сын известного черносотенца, бывший председатель черносотенного студенческого Союза, эмигрировал в 1925 г. за границу) и МУСАТОВЫМ (эмигрировал в 1924 г. в Индию), а также с руководителем масонской организации «Эмеш-редививус» — ТЕГЕРОМ Е.К. (немец, до 1922 г. подданный Германии, в 1937 г. осужден за активную фашистскую работу на 5 лет заключения в концлагере), и вскоре вошел в капитул Ордена Розенкрейцеров, а после эмиграции из СССР ШМАКОВА и МУСАТОВА занял в капитуле Ордена ведущее положение. В 1926 г. создал и возглавил Орден Розенкрейцеров-махинеистов. В 1933 г. актив этого Ордена, в том числе и БЕЛЮСТИН В.В., были арестованы органами ОГПУ-НКВД.

Следствием было установлено, что Орденом проводилась враждебная Советскому Союзу работа. Большинство арестованных участников его было осуждено на заключение в концлагерь, но контрреволюционная деятельность БЕЛЮСТИНА, в отношении которого члены Ордена, оберегая его, показаний не дали, тогда вскрыта следствием не была и БЕЛЮСТИН был освобожден с зачетом в наказание срока предварительного заключения. После освобождения БЕЛЮСТИН, с 1930 г. стремившийся к установлению связи с английскими масонскими организациями, переехал из Москвы на жительство в Сталинабад, рассчитывая, по сообщению нашей агентуры, через Афганистан установить связи с масонскими организациями, существующими в Индии, и первончально с МУСАТОВЫМ.

В 1939 г. БЕЛЮСТИН разрабатывается по агентурному делу «Мракобесы». Агентурно установлено, что БЕЛЮСТИН до настоящего времени состоящий председателем Верховного капитула масонского ордена «розенкрейцеров-махинеистов», ведет в последнее время интенсивную работу по восстановлению Ордена и восстанавливает утерянные, благодаря арестам 1933 г, связи с бывшими членами Ордена.

0 контрреволюционном характере Ордена говорят следующие материалы. Арестованная участница Ордена БЕРИНГ, отвечая на вопрос об отношении Ордена к советской власти, показала: «В мире существуют две враждебные, диаметрально противоположные силы: светлая и темная. Светлая - добро, темная - зло. В астральном плане светлая сила, к которой принадлежит «Орден розенкрейцеров», ведет борьбу с темной силой, каковой в данный момент является советская власть».

Арестованная член «ордена розенкрейцеров» АКУЛОВА показала: «Орден является сторонником монархии, острие своей борьбы он направляет против Советской власти, против марксизма». На основании изложенного:

ПОСТАНОВИЛА:

БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича, проживающего в Сталинабаде, подвергнуть аресту и обыску.

Зам. начальника 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
Старший Лейтенант Государственной] Безопасности Е.Хорошкевич
«СОГЛАСЕН». Начальник 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
Комиссар Государственной] Безопасности 3-го ранга Федотов
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 3-6]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 19.04.40 г.

начат в 21.00
окончен в 24.00

Я, Оперуполномоченный 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР — Осовик, допросил БЕЛЮСТИНА В.В., 1899 г., ур. г. Ленинграда, окончил быв. Александровский лицей в Петрограде в 1918 г. по специальности филолога-языковеда; преподаватель немецкого и английского языка в Сталинабадском пединституте, из дворян, отец — юрист, сенатор, умер в 1926 г. в Ленинграде; после революции отец работал на ст. Сорока Мурманской ж.д. табельщиком, репрессиям отец никогда не подвергался, недвижимого имущества не имел; мать умерла в 1922 г. жена — Салько Наталья Борисовна, 1909 г. рожд., работает по договорам в Москве историком-искусствоведом, проживает Неглинная 29, кв. 40; дочь Ольга Всеволодовна, 3 года, находится при матери; дядя — Неслуховский Константин Францевич, лет 75-77, географ-картограф, прож. в Ленинграде, Зверинская ул. 2, кв. 19. После революции находился под следствием — в 1933 г. около двух месяцев в Москве по делу подпольной мистической организации; с 1918 по 1922 г. находился на территории белых (Симферополь, Ялта).

Особые внешние приметы арестованного: на правой стороне уха — шрам.

Арестован 12.04.1940 г. НКВД г. Сталинабада. Сфотографирован; сделаны отпечатки пальцев правой и левой руки. В протоколе обыска ничего не записано, кроме приложенного листа бумаги с оттисками печатей на перстнях — монограмма, герб (гемма), и непонятный оттиск. Квитанция — три кольца: желтого металла, белого металла и костяное — кольца.

[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 18]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 22.04.40 г.

ВОПРОС: Расскажите следствию свою автобиографию.

ОТВЕТ: Родился я в 1899 г. в г. Ленинграде. Отец мой, БЕЛЮСТИН Вячеслав Вячеславович, был дворянином, имел юридическое образование, в последние годы до революции служил сенатором; после революции работал на станции Сорока Мурманской железной дороги, умер в 1926 г. Недвижимого имущества отец не имел, но денежные средства у него были большие (имел несколько десятков тысяч рублей).

В 1918 г. я окончил Александровский лицей по специальности филолога-языковеда. В том же 1918 г. после окончания лицея переехал со своей матерью в Крым, где прожил до 1922 г. Проживая в Крыму и находясь на территории, занятой белыми войсками, я несколько раз подвергался призыву в действующую армию белых, но от военной службы был освобожден как единственный кормилец семьи. В то время на моем иждивении была мать. С марта 1923 г. по апрель 1924 г. я служил в химической части Главного Артиллерийского Управления в качестве главного делопроизводителя. С 1924 по 1932 г. работал в НКИД в качестве переводчика в отделе печати. До своего ареста в 1933 г. я работал лектором Медобъединения.

В 1933 г. я арестовывался органами НКВД как участник и руководитель контрреволюционной организации мистиков в Москве, но спустя два месяца из под ареста был освобожден с зачетом предварительного заключения. С 1933 по 1938 г. я работал в Москве в различных советских учреждениях в качестве преподавателя и переводчика английского языка. В 1938 г. ввиду моего стесненного материального положения из Москвы я уехал в Сталинабад и поступил преподавателем английского языка в Сталинабадский педагогический институт.

ВОПРОС: Расскажите, кто ваши родственники и где они находятся в настоящее время?

ОТВЕТ: Я женат на Наталье Борисовне САЛЬКО, 1909 г. рождения, она по специальности историк-искусствовед, работает и проживает в Москве.

В Ленинграде проживает мой дядя, НЕСЛУХОВСКИЙ Константин Францевич, географ-картограф; с ним проживает его дочь Ирина Константиновна МЕРЦ, с которой я был долгое время в очень хороших отношениях. В Москве живет сын дяди, НЕСЛУХОВСКИЙ Сергей Константинович, работает конструктором счетных машин, связи с ним я не поддерживаю. Братьев и сестер у меня нет. Родственников за границей у меня также никого нет.

ВОПРОС: С кем из ваших знакомых, проживающих за границей, вы поддерживаете связь?

ОТВЕТ: У меня нет таких знакомых за границей, с которыми я в настоящее время поддерживал бы связь.

ВОПРОС: С какого времени вы начали заниматься мистикой?

ОТВЕТ: Первое мое знакомство с мистикой относится к 1916 г., когда мне пришлось поехать с матерью на юг в Симферополь на лечение. Там я встретился со своим товарищем по лицею, неким ШЛЕЙФЕРОМ Николаем Васильевичем, мать которого была медиумичка. Через нее я вошел в круг спиритов, медиумов и мистиков. Где сейчас находится ШЛЕЙФЕР Н.В., мне неизвестно, знаю только, что он в 1920 г. бежал за границу, был долгое время в Стамбуле. Об этом я узнал от брата ШЛЕЙФЕРА Н.В., которого встретил в Москве в 1924 г. Мать ШЛЕЙФЕРА умерла.

В 1919-20 гг. в Симферополе я познакомился с МЕНДЕЛЕЕВОЙ-ГЮБНЕР Александрой Александровной, медиумичкой, с большим интересом занимавшейся мистикой. Последний раз я ее встретил в 1927 г. в Симферополе. В те же 1919-20 гг. через МЕНДЕЛЕЕВУ-ГЮБНЕР я познакомился с симферопольскими мистиками-спиритами: ТАЛАЕВОЙ (имя и отчества не помню), семьей НОВИКОВЫХ — Владимиром Самойловичем и Елизаветой Михайловной, которая впоследствии с мужем разошлась.

С ТАЛАЕВОЙ вскоре после нашего знакомства моя связь прекратилась, а с Е.М.НОВИКОВОЙ я до 1935 г. часто встречался в Москве, одно время думал на ней жениться, но после моего отъезда из Москвы и с ней я утерял связь, и где она сейчас, я не знаю, думаю, что в Москве. Можно сказать, что в тот период я интересовался мистикой от случая к случаю, поверхностно, не вдаваясь в дебри мистической философии.

ВОПРОС: С какого времени вы начали глубоко интересоваться мистической философией?

ОТВЕТ: Первый мой глубокий интерес к изучению мистической философии относится к 1922 г., когда я впервые познакомился с трудами некоего инженера-путейца, ШМАКОВА Владимира Алексеевича (уехал за границу в 1924 г., умер в Южной Америке в 1929 г.), издавшего «Великую книгу Тота» («Великие арканы Таро или абсолютные начала синтетической философии эзотеризма»). После критического изучения этой книги я в 1923 г. установил личный контакт со ШМАКОВЫМ и стал посещать его кружок мистиков, читал на собраниях этого кружка арканологию в своем изложении. От ШМАКОВА я узнал, что в Москве имеется большое количество мистических кружков; в частности, от него я узнал о тамплиерах, антропософах и мартинистах. Кружок, руководимый ШМАКОВЫМ, собирался не регулярно и никакого названия не имел. В 1926 г. я организовал самостоятельный Орден манихейской ветви розенкрейцеров или иначе — Орден московских розенкрейцеров-манихеистов.

В Верховный капитул этого Ордена входили: я, БЕЛЮСТИН, как председатель, члены Верховного капитула — ВУРГАФТ Наталья Борисовна, проживает в Москве, ТОЛМАЧЕВА-ВИППЕР Анна Леонидовна (проживает в Москве), секретарь капитула СИЗОВ Михаил Иванович (проживает в Сочи с 1939 г.). Остальные члены Ордена носили название «рыцарей» и «оруженосцев». «Рыцарями» были: МЕЛЬНИЦЫН Николай Александрович (проживает в Москве, Старомонетный переулок), ДОРОГОВА Мария Вадимовна (проживает в Москве, улица Божедомка), СЕРГЕЕВА Ольга Григорьевна (живет в Москве, Большой Левшинский пер. 19, кв. 13), ЖДАНОВ Владимир Иванович (проживает в Москве), СТЕПАНОВ Сергей Иванович (проживает в Москве — Лялин пер. д. 8-а, кв. 18), СИЗОВА Евгения Васильевна, бывшая жена СИЗОВА Михаила Ивановича, сейчас она с ним разошлась (проживает в Москве на Мясницкой улице в Банковском переулке под фамилией БРУНОВА). «Оруженосцами» были: ТРУЩЕВ Константин Михайлович (в 1933 г. был сослан на 3 года в Сибирь, сейчас живет под Москвой), ТРУЩЕВА Ксения Петровна (вместе с ТРУЩЕВЫМ была в ссылке, сейчас проживает с ним под Москвой), ВОЛКОВА Вера Леонидовна (умерла в феврале 1938 г.), ВЕРЕВИН Федор Петрович (проживает в Москве, Палиха 6, кв. 8). На собраниях Ордена велись занятия по мистике, арканологии и эзотеризму.

Все перечисленные лица до революции являлись главным образом представителями аристократического общества. К советской власти отношение у них озлобленное. Антисоветские выпады этих лиц часто прорывались, когда на наших сборах обсуждались те или иные хозяйственные или политические мероприятия партии и правительства. Должен заметить, что никакой активной контрреволюционной работы Орден не вел, по крайней мере мне об этом как главе Ордена ничего не известно.

ВОПРОС: Являясь председателем капитула Ордена Розенкрейцеров, вы контролировали работу других мистических орденов, которыми руководили другие ваши подчиненные по Ордену Розенкрейцеров?

ОТВЕТ: Личного руководства и контроля за другими орденами я не вел, но работой их интересовался. Так я был в курсе работы группы М.В.ДОРОГОВОЙ. Эта группа была тамплиеровской окраски. В ее состав, насколько я помню, входили: ШТОРМ Георгий Петрович, писатель, (проживает в Москве), СИДОРОВ Алексей Алексеевич (проживает в Москве), сестры БУЛЫГИНЫ (где они сейчас — не знаю).

Вторая группа тамплиеров руководилась СИЗОВЫМ Михаилом Ивановичем (командор Ордена); весь состав этой группы я не помню, но в нее входили, кажется, супруги ТРУЩЕВЫ, будучи одновременно в Ордене Розенкрейцеров «оруженосцами».

Третья известная мне группа, которой руководил член нашего Ордена, была тамплиерская группа СТЕПАНОВА. Состав ее я также сейчас вспомнить не могу.

После моего ареста в 1933 г. Орден Розенкрейцеров распался, и я от руководящей роли в мистическом подполье отошел.

ВОПРОС: Но после того, как вы были освобождены, вы продолжали интересоваться работой мистиков?

ОТВЕТ: Да, мистической работой я продолжал интересоваться и после того, как был освобожден из под ареста.

ВОПРОС: Вы убежденный мистик и сейчас?

ОТВЕТ: Да, моим идеологическим кредо является мистическая философия.

ВОПРОС: После 1933 г. Вы продолжали поддерживать связь с целым рядом лиц из контрреволюционного подполья мистиков и масонов. Расскажите следствию все, что вам известно о преступной деятельности этого подполья.

ОТВЕТ: После 1933 г. подпольная работа мистиков и масонов существенно видоизменилась. Сейчас нет таких плохо законспирированных собраний орденов, которые были раньше. В настоящее время общение мистиков и масонов между собой происходит небольшими, хорошо законспирированными группами. Между отдельными участниками этих групп поддерживаются связи путем переписки друг с другом через доверенных лиц. Общение происходит под видом обмена мистической литературы, путем переписки по вопросам якобы бытового порядка и т.д., словом, делается все, чтобы максимально законспирировать участников мистического подполья.

ВОПРОС: С какими лицами из масонского мистического подполья вы были связаны за последние годы?

ОТВЕТ: За последние семь лет с 1933 г. я имел большое количество периодически возникавших и обрывавшихся связей с масонами и мистиками.

Через А.А.СИДОРОВА я познакомился с ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ Михаилом Александровичем, интересовавшимся в свое время восточной философией и мистикой. Контакт мой с ним был недолгим: в 1933 г. он был арестован в Ленинграде. Через его мать, ЛОРИС-МЕЛИКОВУ Ольгу Александровну (умерла в 1934 г.) мне удалось установить контакт с некоторыми близкими знакомыми М.А.ЛОРИС-МЕЛИКОВА, а именно: с БАХТА Ираидой Генриховной (арестована в 1938 г. в Сталинабаде) — она интересовалась мистикой и имела обширные знакомства в мистических кругах Ленинграда; с мистиком СИНЯГИНЫМ Алексеем Аркадьевичем, руководившим в 1934 г. самостоятельной тамплиеровской ветвью в Ленинграде. От СИНЯГИНА я получил в Ленинграде письмо к КОНДРАТЬЕВУ Сергею Александровичу, проживающему в Москве. По тем сведениям, которые я получил от СИНЯГИНА, КОНДРАТЬЕВ располагал связями будто бы по линии монгольских монастырей. В личной беседе с КОНДРАТЬЕВЫМ я получил подтверждение того, что он ездил в Монголию, но каких-либо его связей в этом направлении мне выявить не удалось, т.к. КОНДРАТЬЕВ не желал со мной на эту тему разговаривать.

Из бывших знакомых ЛОРИС-МЕЛИКОВА М.А. я также познакомился с ПАВЛОВЫМ Николаем Филипповичем, интересовавшимся восточной, в частности монгольской мистикой. Круг его знакомых, интересовавшихся философией восточных мудрецов, имел связи с восточными бонзами. Все они часто собирались в буддийской кумирне на Черной речке под Ленинградом. Среди перечисленных ПАВЛОВЫМ лиц, интересовавшихся восточной мистикой, были упомянуты академик ОЛЬДЕНБУРГ, профессор ЩЕРБАЦКОЙ, профессор ВЛАДИМИРОВ, путешественник КОЗЛОВ, профессор ПОППЕ и другие фамилии, которых я сейчас не помню.

Через БАХТА Ираиду Генриховну я познакомился в 1934 г. с мистичкой ШВАРЦ (имя и отчества не помню). Она тогда только что вернулась из ссылки и делала вид, что отходит от мистической работы. Через БАХТА И.Г. я также познакомился с профессором ЗАРУБИНЫМ Иваном Ивановичем, с ним у меня была одна встреча весной 1934 г. Ничего существенного [у него] мне выяснить не удалось, хотя со слов БАХТА знаю, что он проявляет большой интерес к Памиру и интересуется восточной мистикой.

В 1934 г. в доме СИДОРОВА А.А. я познакомился с ХАРУЗИНЫМ Всеволодом Алексеевичем (арестован в 1935 г.), который интересовался вопросами мистики, был антисоветски настроен, пытался завязать контакты с германским посольством.

С 1933 г. я имел знакомство о ЛЕОНХАРДОМ Николаем Николаевичем (арестован в 1937 г.). ЛЕОНХАРД был троцкистски настроен, имел связь с американским посольством².

С 1928 г. я знаком с МОНИНЫМ Валентином Петровичем, он активный мистик, проживает в Москве. В настоящее время я с ним связи не имею.

В 1936 г. я познакомился с Евдокией Ивановной СМИРНОВОЙ (проживает в Москве) и через нее — с БОЛОТИНОЙ Софьей Леонардовной (арестована в 1937 г.). Обе спиритички, увлекались вызовом духов своих умерших дочерей.

В Москве я знаю мистика ПАВЛОВА Евгения Федоровича, по специальности инженера, у него часто собираются небольшие группы лиц, интересующихся мистикой. Из его знакомых помню некую МЕЩЕРСКУЮ Екатерину (проживает в Москве в районе Арбата), которая имеет личный контакт с греческим посольством. С ПАВЛОВЫМ я поддерживал связь до самого последнего времени.

ВОПРОС: С кем вы были связаны из масонского и мистического подполья в Сталинабаде?

ОТВЕТ: В Сталинабаде я установи связь с САНДЕЛЬ Амалией Эдуардовной³, с которой познакомился в Сталинабаде через БАХТА И.Г. САНДЕЛЬ — мистичка, имеет большие знакомства в Средней Азии по линии местных буржуазных националистов. В Сталинабаде я познакомился также с мистиком ХМЕЛЕВСКИМ Степаном Кнутовичем⁴. Из разговоров с ним я узнал, что он имеет связи по линии памирского измаилизма.

В Сталинабадском сельхозтехникуме я вел группу английского языка. Среди студентов этой группы был некто ГУРЬЕВ Николай Иванович (постоянно проживает в Ленинграде по проспекту Карла Либкнехта), который оказался христианским мистиком. Он имеет по этой линии связи в Ленинграде; что это за связи, я не знаю.

ВОПРОС: Вы перечислили далеко не всех лиц, которых знали и знаете по московскому мистическому подполью.

ОТВЕТ: В основном я как будто бы перечислил всех.

ВОПРОС: Почему вы скрываете о своей связи с масоном АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО?

ОТВЕТ: Я не думаю этого скрывать. Я просто забыл о нем упомянуть. С АСТРОМОВЫМ мы знакомы с 1926 г. Он — масон, являлся руководителем Великой ложи «Астрея» в Ленинграде до 1926 г., потом был арестован и выслан. Последняя его личная встреча со мной была в 1934 г., когда он проезжал через Москву в Ленинград и обратно на юг, где он женился и живет, кажется, в Гудаутах.

ВОПРОС: Почему вам «кажется», что он живет в Гудаутах? Вы же имели с ним связь и после 1934 г. и поддерживали эту связь до самого последнего времени?

ОТВЕТ: Личной связи с АСТРОМОВЫМ я не имел с 1934 г.

ВОПРОС: У вас же были другие пути, кроме личной связи, чтобы поддерживать контакт с АСТРОМОВЫМ. Почему вы ничего не говорите об этих путях?

ОТВЕТ: Да, я должен признать, что после 1934 г. я имел письменную связь с АСТРОМОВЫМ через моего бывшего ученика по Ордену Розенкрейцеров ВЕРЕВИНА Федора Петровича. Он ездил к АСТРОМОВУ в 1936 г. и привез от него письмо для меня, в котором АСТРОМОВ поздравлял меня с недавней моей женитьбой. Через ВЕРЕВИНА я получал сведения об АСТРОМОВЕ — в 1937-38 гг. В последнем письме ВЕРЕВИН мне сообщил, что АСТРОМОВ при автомобильной катастрофе проломил себе череп и в 1939 г. лечился в Москве.

ВОПРОС: Какие установки давал вам АСТРОМОВ по линии создания масонских и мистических организаций?

ОТВЕТ: В моих личных беседах с АСТРОМОВЫМ в 1934 г. я ему сказал, что ни о какой организации мистической работы в том плане, как это было до 1933 г., не может быть и речи. АСТРОМОВ тогда со мной согласился, говоря, что «максимально, что можно сейчас сделать, это изменить тактику организационных форм — надо идти по линии индивидуальной работы над собой каждого участника мистической организации». В тех же письмах, которые он мне присылал через ВЕРЕВИНА, никаких установок по линии масонского и мистического подполья АСТРОМОВ не давал.

ВОПРОС: Вы скрываете известную вам антисоветскую работу участников масонского подполья, и в частности преступную антисоветскую работу руководителя этого подполья — АСТРОМОВА. Следствие требует от вас откровенных и правдивых показаний.

ОТВЕТ: Да, я хочу давать следствию только правдивые показания. Все, что я знал об АСТРОМОВЕ, я показал, ничего не скрыв от следствия.

ВОПРОС: Расскажите, какую антисоветскую работу ведут сейчас мистики и масоны?

ОТВЕТ: Об антисоветской работе участников мистической масонской организации я ничего не знаю, но я считаю, что вербовка новых членов в масонскую мистическую организацию сама по себе есть уже антисоветская работа.

ВОПРОС: Вас спрашивают об антисоветской работе ваших единомышленников по мистической организации. Об этом вы и расскажите, а не о вербовке новых лиц.

ОТВЕТ: Антисоветская работа тех лиц, с которыми я был связан, мне неизвестна.

ВОПРОС: Назовите вновь завербованных членов масонской мистической организации.

ОТВЕТ: Таких лиц я назвать не могу. Мне сейчас трудно вспомнить лиц, которые могли быть завербованными за последние годы. Из числа молодых мистиков я могу только назвать КАМЕНСКОГО Николая Андреевича, проживающего в Тифлисе и до 1937 г. имевшего связь с ВЕРЕВИНЫМ Ф.П., проживающего в Москве ВЕНЕДИКТОВА Александра Ивановича, который через свою жену, являющуюся сестрой Е.В.СИЗОВОЙ⁵, и сестру жены находится в курсе мистических дел. От его жены я знаю, что ВЕНЕДИКТОВ, будучи в Сибири, занимался спиритизмом.

ВОПРОС: Расскажите, что вам известно о закордонных связях масонско-мистического подполья?

ОТВЕТ: От АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО я слышал, что он имел в свое время заграничные связи по линии «Гранд Ориент де Франс» («Великий Восток Франции»), представляющий собой главную масонскую организацию Франции. С этой организацией АСТРОМОВ имел связь через бывших членов кадетской партии, являвшихся членами бывшей Государственной Думы: АЛЕКСИНСКОГО и МАРКОТУНА, оба они эмигрировали из России в 1918 г. Связь АСТРОМОВА с ними относится к 1919-20 гг.

ВОПРОС: Сейчас эти связи у АСТРОМОВА сохранились?

ОТВЕТ: Мне кажется, нет.

ВОПРОС: Расскажите о заграничных связях масонов и мистиков в настоящее время.

ОТВЕТ: От ЛЕОНХАРДА в 1934 г. мне было известно, что приехавший недавно из-за границы писатель КАМЕНСКИЙ А.П. (проживает в Москве), получал масонское посвящение в Париже, в доказательство чего он показывал ему, ЛЕОНХАРДУ, масонские знаки.

Переводчик КИРПИЧНИКОВ Алексей Васильевич — масон, проживает в Москве, говорил мне, что в бытность свою во Франции в 1920 г. он имел связи с франкмасонами и получил посвящение в Париже.

В 1935 г. КИРПИЧНИКОВ категорически отрицал какую-либо связь с франк-масонами, хотя я знаю, что у него была переписка с каким-то приятелем во Франции.

Масон ЗАБРЕЖНЕВ (проживал в Москве), принадлежал к франк-масонам и в 1928 г. имел какое-то отношение к отделу печати НКИД.

ВОПРОС: Вам известны заграничные связи более близких вам лиц по делам мистического и масонского подполья? О них вы расскажите.

ОТВЕТ: Я ничего не хочу скрывать от следствия, но я не могу сразу вспомнить всех заграничных связей, которые имеют члены масонско-мистического подполья. Близкий мне человек, мистичка ТОЛМАЧЕВА-ВИППЕР, как она мне сама говорила, ведет переписку с поверенным по делам ее имения в Литве. Фамилию этого поверенного я сейчас не помню. Кроме того, она имеет брата-белогвардейца, проживавшего до 1928 г. в Тяньцине (Китай) с которым она также переписывалась.

Мистичка БРУНОВА имеет связи с заграницей по линии своего мужа Николая Ивановича БРУНОВА (проживает в Москве), который был связан с венской искусствоведкой, некто ГАЛЛЕ, приезжавшей несколько раз в СССР и последний раз находившейся здесь в 1937 г. официально. ГАЛЛЕ приезжала в СССР под видом собирательницы сведений о советской женщине, о чем она будто бы написала книгу после своего возвращения в Вену.

Муж БРУНОВОЙ ведет переписку с германскими искусствоведами, живущими в Берлине: с Максом РАФАЭЛЕМ и Хансом ЗЕДЛЬМАЙЕРОМ. Мистик СИДОРОВ А.А. имел связи с французским и бывшим польским посольствами в Москве, куда он приглашался на вернисажи (выставочные приемы).

Брат мистика МЕЛЬНИЦЫНА Н.А. — МЕЛЬНИЦЫН Григорий Александрович (проживает в Москве) ведет переписку со своим вторым братом, проживающим в Южной Америке.

ВОПРОС: Вы врете и не говорите правды. Вы скрываете антисоветскую работу участников мистическо-масонской организации и их заграничные связи и работу. По этому вопросу вы будете еще допрошены.

Протокол записан с моих слов верно, мною прочитан.

Белюстин

Допросил Оперуполномоченный 6 отд[еления] 2 Отд[ела] ГУГБ
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 34-46; автограф]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 30.04.40 г.

Допрос начат в 10 часов,
окончен в 17 часов.

ВОПРОС: Расскажите следствию об известной вам вражеской контрреволюционной работе, которую проводят в настоящее время подполье мистиков и масонов.

ОТВЕТ: Я считаю, что работа мистиков и масонов, пропагандирующих антимарксистскую философию, вовлекающих в свою организацию новых членов есть антисоветская работа, я об этом говорил на предыдущем допросе, готов это подтвердить и сейчас.

ВОПРОС: Вы продолжаете уклоняться от прямого ответа на поставленный вопрос. Следствие требует от вас полных правдивых показаний.

ОТВЕТ: Все, что я знал о контрреволюционной деятельности мистиков и масонов, я показал, ничего не скрыв от следствия. Сам я от активной работы в кругах мистиков отошел после моего освобождения от ареста в 1933 г.

ВОПРОС: Вы лжете. Следствие располагает точными данными, говорящими о том, что Вы не прекратили враждебной деятельности против Советского Союза вплоть до дня своего теперешнего ареста. Следствие требует, чтобы вы подробно рассказали о своей преступной контрреволюционной деятельности.

ОТВЕТ: Я должен признаться, что я скрывал от органов НКВД, что после моего освобождения из под ареста в 1933 г. я продолжал контрреволюционную работу, оставаясь руководителем мистического Ордена московских розенкрейцеров. Став на путь откровенных показаний, я хочу рассказать следствию все, что мне известно о контрреволюционном подполье мистиков и масонов. Это подполье неоднородно. В его состав входят различные ордена мистиков и ложи масонов, каждая из которых имеет своих руководителей. Так, например, подпольем масонов руководят: АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Борис Викторович (проживает в Гудаутах), ПОЛИСАДОВ Сергей Владимирович (по тем сведениям, которые я имел от ВЕРЕВИНА, он проживал до 1935 г. в г. Туле) и ПЕРЕВЕРЗЕВ (имя и отчества не знаю, проживает он в Москве)⁶. Подпольем мистиков-тамплиеров руководят: ДОРОГОВА Мария Вадимовна (Москва), СТЕПАНОВ Сергей Иванович (Москва), СИЗОВ Михаил Иванович (живет в Сочи), ЖЕМЧУЖНИКОВА (имя отчества не помню, где она сейчас находится, я не знаю)⁷.

Подпольем антропософов руководят: КИСЕЛЕВ (имя отчества не помню, до 1938 г. жил в Москве и работал в антикварном отделе библиотеки им. Ленина)⁸; СТОЛЯРОВ⁹, филолог по образованию, до 1938 г. жил в Москве; КРОПОТОВ Иван Иванович, инженер-строитель, работал в Горкомхозе, жил в Москве.

Подпольем теософов, как мне известно, руководит КЕЛЬЦОВ, звать его, кажется, Викентий Михайлович. Он художник, живет в Москве.

Подпольем розенкрейцеров руководил до дня своего ареста я, БЕЛЮСТИН В.В. Все эти группы мистиков и масонов объединялись между собой с одной целью — с целью вести активную подрывную борьбу против Советской власти.

ВОПРОС: В чем выражалась эта активная подрывная работа против Советской власти, которую ведут мистики и масоны?

ОТВЕТ: Помимо чисто идеологической борьбы мистики и масоны ведут подрывную деятельность против Советского государства также и тем, что многие из них, будучи связаны с заграницей, являются шпионами иностранных разведок.

ВОПРОС: Назовите конкретно лиц, которые, по-вашему, ведут шпионскую работу.

ОТВЕТ: Как мне известно, ДОРОГОВА Мария Вадимовна до 1933 г. имела связь с французским посольством в лице одного из секретарей этого посольства. Фамилию его она мне не называла. Кроме того, до 1928 г. ДОРОГОВА имела личный контакт со шведским специалистом-коммерсантом, работавшим в то время в СССР, неким БРЕНДСТЕДОМ¹⁰, который был лично связан со шведским посольством, а также имел контакт с голландским консульством через своего брата, который жил в голландских колониях. БРЕНДСТЕД интересовался мистикой и был в курсе работы русских мистиков-масонов через ДОРОГОВУ. В 1928 г. БРЕНДСТЕД, как я слышал, выехал в Голландию.

ВОПРОС: Какую шпионскую работу выполняла ДОРОГОВА для БРЕНДСТЕДА?

ОТВЕТ: Она информировала его о делах в масонском мистическом подполье в СССР, кроме того сообщала ему о положении в стране со снабжением, о настроениях населения и т.д, т.е. выполняла работу шпиона-информатора.

ВОПРОС: Откуда вам известно, что ДОРОГОВА вела шпионскую работу для БРЕНДСТЕДА?

ОТВЕТ: Со слов самой ДОРОГОВОЙ. Прямо вопрос о том, что она ведет шпионскую работу для БРЕНДСТЕДА, а позднее для французского посольства, между нами не стоял, но в разговоре со мной она мне говорила, что она периодически передавала информацию по тем вопросам, о которых я уже указывал, — сначала БРЕНДСТЕДУ, а затем секретарю французского посольства.

ВОПРОС: Вы лично были знакомы с БРЕНДСТЕДОМ?

ОТВЕТ: Да, я лично БРЕНДСТЕДА знал еще до знакомства с ДОРОГОВОЙ. Я встречался с БРЕНДСТЕДОМ в 1926-27 гг. на квартире Михаила Ивановича СИЗОВА в Москве, но близкого знакомства с БРЕНДСТЕДОМ у меня не было.

ВОПРОС: БРЕНДСТЕД использовал вас для шпионской работы?

ОТВЕТ: Лично от БРЕНДСТЕДА заданий по шпионской работе я не получал, но с ДОРОГОВОЙ я делился сообщениями о состоянии мистических кадров Москвы, о настроениях в стране, о положении дел в различных отраслях промышленности, что мне было известно из разговоров со знакомыми специалистами-инженерами. Все это я передавал в устной форме ДОРОГОВОЙ, заведомо зная, что моя информация попадет к БРЕНДСТЕДУ.

ВОПРОС: За свою информационно-шпионскую работу вы получали от БРЕНДСТЕДА какое-либо вознаграждение?

ОТВЕТ: Нет, никакого вознаграждения я не получал. Я давал информацию по своему личному побуждению.

ВОПРОС: Какую шпионскую работу вы вели для французского посольства?

ОТВЕТ: Личного контакта с французским посольством у меня не было. Информационный материал в устной форме такого же порядка, как и БРЕНДСТЕДУ, я передавал для французского посольства через ту же М.В.ДОРОГОВУ. Это продолжалось до 1933 г. После своего ареста в 1933 г. ДОРОГОВА стала очень осторожна по линии каких-либо связей за кордоном, сведя их до минимума. Я на личной почве с ДОРОГОВОЙ в то время разошелся и перестал у нее бывать, и таким образом автоматически отошел от шпионской работы на французскую разведку через ДОРОГОВУ.

ВОПРОС: Какую ценность для французской разведки представляли ваши информации, почему вы их считаете шпионскими?

ОТВЕТ: Ценность передаваемых мной сведений заключалась в том, что они позволяли французской разведке правильно ориентироваться в той обстановке, которая складывалась в стране. Шпионской я считаю свою информацию потому, что передавал французам данные о наличии в СССР подполья мистиков и масонов, об антисоветских настроениях отдельных лиц и тем самым указывал им на возможные каналы для активной шпионской работы.

ВОПРОС: Когда впервые вы начали выполнять шпионскую работу?

ОТВЕТ: Конкретное начало моей шпионской работы нужно отнести к 1920 г. В 1920 г. в Симферополе на квартире мистиков ТАЛАЕВЫХ я познакомился с масоном-мистиком Дмитрием Андреевичем БРЮХАТОВЫМ на чисто мистической почве. БРЮХАТОВ — бывший дворянин-помещик, был гвардейским офицером, в Крым попал после своего бегства из под Киева с остатками Белой армии, где он служил офицером. В начале лета 1920 г. БРЮХАТОВ бежал в Константинополь. Перед своим побегом он мне рассказал, что он давно связан с английской разведкой и просил меня регулярно информировать его обо всем, что мне будет известно из жизни тыла Белой армии и о настроении гражданского населения Крыма¹¹. В качестве связи с ним БРЮХАТОВ мне указал на некоего БАГИРА Александра Садековича, персидского подданного, который имел возможность часто ездить из Крыма в Константинополь. БАГИР в 1918-19 гг. служил в английских авиационных частях в Персии в качестве авиатехника. В 1920 г. БАГИР приехал в Крым, где работал одно время корреспондентом местной газеты, затем занимался спекуляцией, а в конце 1920 г. уехал в Константинополь. Через БАГИРА я получил от БРЮХАТОВА летом 1920 г. письмо, в котором он приглашал меня приехать жить в Константинополь и напоминал относительно того, чтобы я написал обещанное информационное письмо. Я это письмо БРЮХАТОВУ написал и передал его БАГИРУ. От поездки в Константинополь я отказался, т.к. у меня на руках была старуха-мать. После бегства БАГИРА из Крыма моя связь с ним и с БРЮХАТОВЫМ прекратилась, где они сейчас, я не знаю. Следующая связь в плане информационно-шпионской работы возникает в 1922-23 гг. с неким Сергеем ТРИВОСОМ (отчества не помню), который работал в то время переводчиком феодосийского отделения АРА (Американская организация помощи голодающим).

Я познакомился с ТРИВОСОМ летом 1922 г. в Симферополе, куда он приезжал из Феодосии, сопровождая делегацию американцев. Работал я в то время в Симферополе в качестве секретаря и переводчика полпредства РСФСР при всех заграничных организациях помощи голодающим. ТРИВОС мне рассказал, что он мистик, масон, жил долгое время во Франции, бывал в Швейцарии. Во Франции был связан с франк-масонами, получил посвящение в Париже. Тогда же он мне дал понять, что он французский шпион и работает при американцах с целью получить через них какие-либо сведения, могущие представить интерес для французской разведки.

Мне лично ТРИВОС прямого предложения работать на иностранную разведку не делал, но я, будучи уверенным, что он является французским шпионом, сам в устной форме давал ему информацию обо всем, что я видел и слышал и что могло представлять хоть какой-либо интерес для иностранцев.

Последняя встреча с ТРИВОСОМ у меня была в 1923 г. в Москве. Вскоре я в нем разочаровался и совершенно прекратил всякую связь. Позднее, в 1924 г. я слышал, что ТРИВОС за что-то был арестован. С тех пор я о нем ничего не слышал.

В 1924 г. я поступил на работу в НКИД по рекомендации Фрица Христиановича БУЛЛЕ, с которым познакомился по работе еще в Крыму, куда он был прислан как особоуполномоченный тогдашнего полпредства РСФСР. Он был латыш. На меня он всегда производил впечатление человека вполне советского. Позднее, когда я уже работал в НКИД, БУЛЛЕ пригласил меня работать его секретарем в Берлине, где он занимал должность представителя Текстильсиндиката. Но в Берлин я не поехал. Последний раз я видел БУЛЛЕ в 1935 г. при его отъезде в Вену, с тех пор я о нем ничего не слышал.

ВОПРОС: БУЛЛЕ использовал вас по шпионской работе?

ОТВЕТ: Нет, между мной и БУЛЛЕ такого вопроса не возникало, повторяю, потому, что, по-моему, БУЛЛЕ был советским человеком.

ВОПРОС: Когда вы были завербованы в иностранную разведку?

ОТВЕТ: Моя сознательная шпионская работа началась не сразу, как я уже показал. Начало этой работы относится к 1920 г., к встрече с БРЮХАТОВЫМ. Вербовать меня прямо никто не вербовал, я работал по собственной инициативе.

ВОПРОС: Когда началась ваша прямая сознательная шпионская работа?

ОТВЕТ: Начало моей прямой шпионской работы я считаю 1926 г., когда я окончательно сошелся с АСТРОМОВЫМ. Познакомился я впервые с КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВЫМ Борисом Викторовичем в декабре 1925 г. Он тогда явился ко мне на квартиру в Москве и с места в карьер заявил, что он — масон, Генеральный секретарь Великой ложи «Астрея», существовавшей тогда в Ленинграде, что в Москве имеется филиал этой ложи, так называемая ложа «Гармония», руководителем которой являлся провинциальный мастер ложи ПОЛИСАДОВ Сергей Владимирович; что сам он, АСТРОМОВ, долгое время учился в Италии в Туринском университете, закончил там медицинский и юридический факультеты, что масонское посвящение впервые получил в Италии, до Февральской революции был связан с французскими масонами и находился в полном курсе дел русского масонства. Явился ко мне он, АСТРОМОВ, для того, чтобы предложить сотрудничать вместе по созданию масонского и мистического подполья и наладить масонские связи с закордоном. В январе 1926 г., будучи по своим личным делам в Ленинграде, я зашел к АСТРОМОВУ. После разговоров по линии масонов и мистиков, АСТРОМОВ мне заявил, что он имеет связь с англо-американскими и итальянскими масонами, что он эту связь с заграничными «братьями» поддерживает путем переписки через итальянское, американское и английское консульства в Ленинграде, причем эту переписку он из предосторожности ведет через мать своей жены (кажется, первой жены).

Я лично писем АСТРОМОВА, которые он посылал за границу, не читал, но с его слов знаю, что в них помимо вопросов, касающихся положения масонских и мистических организаций, была информация политического и экономического характера в общей форме.

Тогда же АСТРОМОВ мне сообщил, что он получил несколько писем еще своих англо-американских друзей, в частности упоминал мне мистера ЛОМБАРТА, который жил долгое время в России и уехал в Англию в 1918 г. В этих письмах были директивные указания, как вести и развивать масонскую и мистическую работу, как и кого вовлекать в эти организации, как сохранить конспирацию и так далее. Я тогда давал АСТРОМОВУ подробную информацию для его англо-американских друзей по всем вопросам, по которым я был в курсе дела. Я также как и АСТРОМОВ, хотел наладить самый тесный и прочный контакт с заграничными организациями мистиков и масонов, но сделать этого нам тогда не удалось, т.к. в феврале 1926 г. АСТРОМОВ, а с ним и остальные члены ленинградской масонской организации, были арестованы. Об аресте АСТРОМОВА я узнал в Москве от руководителя ложи «Гармония» ПОЛИСАДОВА С.В., с которым познакомился по рекомендации АСТРОМОВА. Через ПОЛИСАДОВА я познакомился с членом его ложи «Гармония» неким КЕЙЗЕРОМ Петром Михайловичем, который в 1929 г. написал письмо о положении русского масонства и через другого члена той же ложи, ВАСИЛЬЕВА (имя и отчества не знаю, он мне незнаком)¹², передал это письмо какому-то американцу. В 1929 г. или в начале 1930 г. КЕЙЗЕР был арестован и, как мне говорил ПОЛИСАДОВ, расстрелян по какому-то другому делу, якобы не связанному с масонской организацией.

В 1933 г. я познакомился с БАХТА Ираидой Генриховной (арестована в 1938 г. в Сталинабаде). Через нее я также познакомился с АФШАР Марией Георгиевной (жила в Ново-Гиреево, арестована в 1938 г.), муж которой, персидский подданный, был связан с персидским посольством в Москве. Он уехал в 1934 г. в Иран. БАХТА и АФШАР проявляли большой интерес к кадрам мистиков и масонов; как потом я установил из личных наблюдений и разговоров с ними, это делалось по заданиям английской разведки, шпионами которой они, несомненно, были.

ВОПРОС: Это ваше умозаключение, или вам БАХТА и АФШАР говорили, что они являются английскими шпионами?

ОТВЕТ: Нет, прямо они этого не говорили, но по отдельным намекам и по той связи, которую они имели через мужа АФШАР с персидским полпредством, я несомненно знал, что они являлись английскими шпионами.

ВОПРОС: Какую связь с иностранной разведкой вы имели через АФШАР и БАХТА?

ОТВЕТ: Я передавал им информацию в устной форме по вопросам масонско-мистического подполья, зная, что это будет передано англичанам.

ВОПРОС: Мы к этому еще вернемся, а сейчас расскажите следствию, с кем вы были связаны по прямой шпионской работе.

ОТВЕТ: В 1934 г. на отдыхе в Ялте я познакомился с искусствоведом БРУНОВЫМ Николаем Ивановичем (живет в Москве), с женой которого я был близок по мистической работе. Вскоре я с БРУНОВЫМ подружился, он давал мне переводы, за что хорошо оплачивал. В разговорах с ним я установил, что он имеет контакт с итальянским посольством и через это посольство ведет всевозможную переписку со своими заграничными друзьями. До своего отъезда из Москвы в 1938 г. я время от времени делился с БРУНОВЫМ информацией общего порядка по тем вопросам, которые он мне ставил и на которые я мог дать ответ. После моего отъезда из Москвы в Сталинабад, связь моя с БРУНОВЫМ прекратилась.

ВОПРОС: Через кого еще вы были связаны по шпионской работе с иностранной разведкой?

ОТВЕТ: Больше как будто бы ни через кого.

ВОПРОС: Вы опять продолжаете лгать следствию, несмотря на свое заверение говорить только правду. Следствие требует, чтобы вы прекратили запирательство.

ОТВЕТ: Мне тяжело было признаться сразу во всем, но я вижу, что вынужден это сделать, т.к. считаю дальнейшее запирательство бесполезным. В 1932 г. я получил от АСТРОМОВА открытку, в которой он извещал меня о том, что он скоро вернется из ссылки. В 1934 г. АСТРОМОВ был у меня на квартире в Москве, когда он проезжал в Ленинград и обратно, из Ленинграда на юг. АСТРОМОВ мне сообщил, что своей поездкой в Ленинград он разочарован. Он думал найти там много друзей, чтобы восстановить разрушенную масонскую организацию, но ему это удалось только в очень малых масштабах, т.к. основной костяк масонского подполья был разогнан. Тогда же он договорился со мной, что через него я буду выполнять работу по заданию английской разведки. В 1937 г. АСТРОМОВ прислал мне письмо директивного порядка, в котором говорилось, что я должен выехать в Сталинабад, организовать там шпионскую сетку, найти каналы связи через Афганистан с английскими разведывательными органами и ждать дальнейших указаний. В качестве прикрытия работы по созданию шпионской сетки, я должен делать вид, что создаю мистический орден «восточных розенкрейцеров», стремлюсь найти контакт с восточными мистиками, с Памиром, Индией и так далее.

В качестве основных кадров для организации этой сетки я должен был использовать членов распространенного в Таджикистане ордена измаилитов, людей настроенных в буржуазно-националистическом духе и т.д.

Получив это письмо, я стал подготавливать свой отъезд в Сталинабад. С этой целью я написал находившеюся в то время в Сталинабаде БАХТА И. Г. письмо с просьбой подыскать для меня работу. Официальным мотивом моего отъезда я выдвинул версию, что я еду туда с целью заработка и с целью разрядить свои семейные отношения с женой. БАХТА мне ответила, что она предпринимает меры к моему устройству на работу в Сталинабаде.

Через некоторое время я получил письмо из Сталинабада с приглашением работать в качестве преподавателя английского языка в Сталинабадском пединституте. Письмо было от некоего профессора ПИНТА, занимавшего в то время должность зам. директора по учебной части в этом институте. Кто такой ПИНТ в политическом смысле, я не знал и не знаю.

Желая получить подтверждение в этом приглашении, я написал письмо БАХТА, но ответа не получил. Из этого я заключил, что БАХТА арестована. Тогда я списался с пединститутом сам и получив официальное приглашение в конце 1938 г., выехал в Сталинабад.

В Сталинабаде я пытался связаться с САНДЕЛЬ Амалией Эдуардовной, которую я знал по рекомендации БАХТА И. Г., но на связь со мной САНДЕЛЬ не пошла, очевидно из предосторожности.

По педагогическому институту мне удалось познакомиться в 1939 г. со студентом этого института Романом Анисимовичем МИСИХАЕВЫМ. Он бухарский еврей, много лет жил на Памире, имеет большую осведомленность по линии измаилитов. Я намечал его использовать в своей шпионской сетке как осведомителя. Прямого предложения работать на иноразведку я ему не делал, но имел это в виду. Через МИСИХАЕВА я познакомился с преподавателем педагогического института ИСКАНДЕРОВЫМ. В разговорах с ИСКАНДЕРОВЫМ я выяснил, что он уроженец Хорога, имеет там родственников, он сведущ в делах ордена измаилитов, я его намечал обработать в свою шпионскую сеть.

В середине 1939 г. ко мне на квартиру пришел познакомиться (как с преподавателем английского языка) кавказец ГУНАШЕВ, работающий преподавателем в сталинабадском педагогическом училище. Как мне потом из личных разговоров удалось установить, ГУНАШЕВ имеет какие-то заграничные связи по линии своих родственников и знакомых; какие это связи, я точно сказать не могу. ГУНАШЕВ был знаком со многими измаилитами. Я ГУНАШЕВА также имел в виду включить в свою разведывательную сеть.

Следующими интересными лицами, с которыми я встретился в Сталинабаде, интересными в том смысле, что я их обрабатывал для вербовки в осведомительную шпионскую сеть, были: профессор ТАРГОВИЦ — познакомился я с ним в пединституте, где он заведовал кафедрой психологии. В разговоре с профессором ТАРГОВИЦЕМ я выяснил, что он был знаком с мистиком ЧЕХОВСКИМ по совместной работе в Институте мозга под руководством профессора БЕХТЕРЕВА. ЧЕХОВСКОГО же я знал как мистика, в свое время имевшего связь по мистической работе с Е.К.ТЕГЕРОМ и Ф.П.ВЕРЕВИНЫМ.

Мать профессора ТАРГОВИЦА — англичанка, сам он родился в Западной Украине, — (теперь кажется местечко Тарговиц отошло к СССР). Все эти моменты заставили меня остановить свое внимание на профессоре ТАРГОВИЦЕ.

В Сталинабадском же пединституте я познакомился со студентом ГУРЬЕВЫМ Николаем Ивановичем, который был выслан из Ленинграда в 1927 г. как участник контрреволюционной организации христианских мистиков. После высылки он три года был лишен прав проживания в Ленинграде, в 1933 г. при паспортизации он ленинградского паспорта не получил, поэтому выехал на жительство в Сталинабад. Сейчас он проживает в Ленинграде по проспекту Карла Либкнехта д. 16, кв. 32 (или наоборот). Он был мне интересен как человек, несомненно связанный с остатками подполья христианских мистиков.

В марте-апреле 1939 г. я познакомился в Сталинабаде с ХМЕЛЕВСКИМ Степаном Кнутовичем. Он в то время работал фельдшером на мехзаводе № 2 под Сталинабадом. ХМЕЛЕВСКИЙ — поляк, долгое время живет в Средней Азии, имеет большие связи с измаилитами. Через ХМЕЛЕВСКОГО я познакомился с МАНСУРОВЫМ (работает в одной из школ под Сталинабадом в качестве преподавателя).

МАНСУРОВ — измаилит 2-й степени, носит потомственное звание ишана (отличительная степень в ордене измаилитов). Как выяснилось в наших с ним разговорах, МАНСУРОВ знал И.Г.БАХТА, был знаком с профессором ЗАРУБИНЫМ. Со слов ХМЕЛЕВСКОГО мне было известно, что МАНСУРОВ связан с английской разведкой.

Через МАНСУРОВА и того же ХМЕЛЕВСКОГО я наладил связь с родственником МАНСУРОВА — АБДУЛЛАЕВЫМ, который в 1939 г. служил сторожем в горсаде в Сталинабаде.

АБДУЛЛАЕВ старый измаилит, имеет вторую степень посвящения, связан с Хорогом, где живет его брат. Второй его брат репрессирован органами НКВД в 1937 г. АБДУЛЛАЕВ намечался мною в мою шпионскую сетку как человек, через которого я мог бы осуществлять связь с закордоном.

Вот все, что я могу рассказать о своей шпионской работе в пользу английской разведки.

ВОПРОС: Следствие не удовлетворено вашими показаниями. Вы продолжаете много недоговаривать следствию о вашей преступной контрреволюционной деятельности, и об этом вы еще будете допрошены.

Протокол записан с моих слов верно и мною прочитан.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 70-85, подлинник]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 10.05.40 г.

вызван в 11 ч. .40 мин.,
отпущен в 13 ч. 40 мин.

ВОПРОС: Кем вы завербованы на работу по шпионажу в пользу иностранной разведки?

ОТВЕТ: В 1926 г. при моей поездке в Ленинград я имел встречу с масоном КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВЫМ Борисом Викторовичем, который предложил мне работать по сбору информационного материала для его «английских друзей», как он выразился. Я его предложение принял, понимая его, как предложение работать на английскую разведку, собирать необходимые шпионские сведения для английской разведки. Этот момент я считаю началом моей прямой шпионской работы; АСТРОМОВА я считаю человеком, завербовавшим меня в английскую разведку.

ВОПРОС: Какие задания давал Вам АСТРОМОВ по линии шпионской работы?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ сказал мне, чтобы я завязывал знакомства с людьми, через которых я мог бы получать необходимые сведения для английской разведки, чтобы я собирал информационный материал о настроениях в стране среди различных слоев советской интеллигенции и среди старой консервативной интеллигенции, чтобы я обо всем этом регулярно информировал его, АСТРОМОВА, также как я должен был информировать его о положении мистического подполья в Москве, одним из руководителей которого являлся я сам. Но эти указания АСТРОМОВА я выполнить не успел, т.к. летом 1926 г. АСТРОМОВ был арестован.

ВОПРОС: С кем связал Вас АСТРОМОВ по шпионской работе до своего ареста?

ОТВЕТ: В 1926 г. АСТРОМОВ дал мне указание связаться с работником НКИД, неким КИРДЕЦОВЫМ Григорием Львовичем, которого АСТРОМОВ рекомендовал как масона, как человека «своего», на которого можно положиться и через которого я могу установить связь с закордоном¹³. Познакомиться мне с КИРДЕЦОВЫМ было очень легко, т.к. он работал в НКИД, в отделе печати, редактировал журнал «Народная жизнь». Я же в то время также работал в НКИД в отделе иностранной информации, переводчиком. При последующем знакомстве я установил, что КИРДЕЦОВ Г.Л. — масон, получил масонское посвящение в Италии, откуда очевидно и тянется его знакомство с АСТРОМОВЫМ. В НКИД КИРДЕЦОВ работал до 1932 г., откуда перешел на редакционную работу в Наркомзем, где издавал бюллетень по обмену технического опыта с заграницей. Я встречался с КИРДЕЦОВЫМ до 1933 г. регулярно. После своего ареста в 1933 г. я из предосторожности, чтобы не быть разоблаченным органами НКВД, временно прекратил встречаться с КИРДЕЦОВЫМ и не имел с ним связи до 1934 г. В 1934 г. связь моя с КИРДЕЦОВЫМ возобновилась. В 1935 г. КИРДЕЦОВ был арестован. Где он сейчас, я не знаю.

ВОПРОС: Какого порядка связь у Вас была с КИРДЕЦОВЫМ?

ОТВЕТ: С КИРДЕЦОВЫМ у меня была шпионская связь. Я его информировал о состоянии мистических организаций в Москве.
ВОПРОС: С какой разведкой был связан КИРДЕЦОВ?

ОТВЕТ: КИРДЕЦОВ был связан с английской разведкой.

ВОПРОС: А откуда Вам было известно, что КИРДЕЦОВ был связан с английской разведкой?

ОТВЕТ: У КИРДЕЦОВА вообще были широкие знакомства с различными иностранными корреспондентами. Кроме того, я знал с его слов, что он имеет какую-то связь с итальянским посольством. С кем персонально он был связан по линии итальянского посольства — он мне не говорил, но наиболее тесные интимные связи у него были с английскими корреспондентами. Имен этих корреспондентов я не помню. Когда я передавал КИРДЕЦОВУ информационные материалы для заграницы, он говорил, что эти материалы он собирает для его «английских друзей».

ВОПРОС: Из Ваших показаний явствует, что с КИРДЕЦОВЫМ по шпионской работе Вы были связаны почти девять лет. Следствие требует, чтобы Вы правдиво рассказали, какую шпионскую работу Вы за это время выполнили для КИРДЕЦОВА.

ОТВЕТ: Я должен признать, что до сего времени я скрывал от следствия следующие факты. Я передавал КИРДЕЦОВУ сведения по военно-химической промышленности, которые я получал от своего хорошего знакомого, инженера ШАФРОВА Николая Михайловича¹⁴. ШАФРОВА Н.М. я знаю с 1923 г., когда я познакомился с ним на квартире инженера ШМАКОВА (мистик, умер в Южной Америке в 1929 г.). До 1925 г. ШАФРОВ Н.М. вместе со своей первой женой, ШАФРОВОЙ Ксенией Константиновной (умерла в 1928 г.), состояли членами моего кружка мистиков, т.е. были членами Ордена Розенкрейцеров. Со слов ШАФРОВОЙ К.К. я знал, что у нее имелись родственники. в Харбине (отец, брат, мать и еще кто-то), с которыми она вела регулярную переписку; в 1925 г. ШАФРОВА К.К. сама ездила в Харбин к своим родственникам, и как она говорила, в эту поездку передала какие-то информационные материалы от своего мужа для заграницы. Эти информационные материалы она все передала своему отцу; что было написано в этих материалах, она мне не говорила. Я из этого сделал вывод, что ШАФРОВ вел шпионскую работу. Поэтому в 1926 г., когда у ШАФРОВА связь с Харбином была затруднена, я предложил ему давать мне сведения по военно-химической промышленности, которые мне необходимы для моих английских друзей. Тогда же я ему сказал, что эти сведения я буду передавать англичанам через КИРДЕЦОВА. ШАФРОВ мне ответил, что о КИРДЕЦОВЕ он слышал и что интересующие меня сведения по военно-химической промышленности он мне давать будет.

С ШАФРОВЫМ по шпионской работе я был связан в течении 1926-28 гг. За это время получил от него три или четыре раза запечатанные конверты, которые я не читая передавал КИРДЕЦОВУ. В этих конвертах-пакетах были сведения о состоянии военно-химических заводов, на которых работал ШАФРОВ. Должен заметить, что в 1926 г. ШАФРОВ работал техническим директором военно-химического завода в Саблино под Ленинградом, куда я к нему один раз приезжал. В 1928 г. он работал техническим директором на военно-строительном заводе на станции Затишье (Горьковской ж.д.). В 1930 г. в январе месяце ШАФРОВ был арестован и, как я слышал со слов его второй жены, приговорен к расстрелу.

ВОПРОС: Какое вознаграждение получали Вы с ШАФРОВЫМ за свою шпионскую работу?

ОТВЕТ: Никакого денежного вознаграждения за шпионскую работу ни я, ни ШАФРОВ не получали. Мы работали потому, что были убежденными врагами Советской власти.

Протокол записан с моих слов верно и мной прочитан.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный] 6-го отделения 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 92-95]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 13.05.40 г.

Допрос начат в 12.30
окончен в 16.00

ВОПРОС: Расскажите следствию о своей шпионской антисоветской работе.

ОТВЕТ: Я хочу в ранее данные мной показания внести некоторые уточняющие моменты, а именно. Начиная с 1934 г., вскоре после нашего знакомства, меня вербовала в английскую разведку Мария Григорьевна АФШАР. Она меня завлекала тем, что ежели я буду вести определенную работу в пользу Англии, то мне за это будет дана крупная денежная сумма. Она говорила, что ее муж Мирза Ахмед АФШАР (перс) живет в Тевризе, имеет богатых родственников в Тегеране, сам он человек состоятельный и занимаясь коммерческой деятельностью имеет большие связи с английскими концернами, пользуется большой известностью в Среднем Востоке. В частности, он знаком с рядом лиц, обладающих правом «восточного посвящения» по линии суфизма (одно из течений тайного учения Корана).

На ее вербовку я пошел не сразу из предосторожности, но к началу 1938 г. связь по линии шпионской работы у меня с ней установилась твердая. Когда АФШАР узнала, что я в 1938 г. собираюсь ехать в Сталинабад, она мне сказала, чтобы я не терял с ней связи. Кроме того она мне указала на БАХТУ Ираиду Генриховну и на САНДЕЛЬ Амалию Эдуардовну, как на лиц, с которыми я должен связаться в Сталинабаде и через них поддерживать контакт с английской разведкой. Указала она мне тогда также на перса, некоего МАМЕДОВА (студент Сталинабадского пединститута), с которым я также осторожно должен связаться, предварительно прощупав его. Как директивные указания при моей поездке в Сталинабад по линии шпионской работы, АФШАР мне сообщила следующее: что по приезде в Сталинабад я должен там проводить вербовки для шпионской работы в английскую разведку, вести подрывную работу методом клеветы, распусканием ложных антисоветских слухов и т.д.

Когда я приехал в Сталинабад, то БАХТЫ там не застал, она была арестована. САНДЕЛЬ и МАМЕДОВ на шпионский контакт со мной не пошли. Но по линии клеветы я некоторую работу выполнил: я оклеветал перед органами НКВД ЛОПУХОВА — зам. директора по научной части Сталинабадского пединститута, ЕВСЕЕВА Павла Георгиевича — директора того же института, ПАЛЬЧИКОВА — доцента пединститута (был работником ЦК ВКП(б) Таджикистана), ПАЛИЙ — бывший зав. отделом кадров ЦК ВКП(б) Таджикистана, ГАБАНОВА — лектор пединститута, член ЦК КП(б) Таджикистана.

Таким образом я уточняю, что по линии АФШАР я успел выполнить только то, что оклеветал нескольких членов партии, сеял антисоветские слухи, связанные с промтоварными трудностями и панические слухи, связанные с концентрацией войск на южной границе СССР. Никакой другой работы я по линии АФШАР сделать не успел, т.к. АФШАР в 1938 г. была арестована.

Протокол записан с моих слов верно и мной прочитан.

Вс.Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 99-100]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 14.05.40 г.

Допрос начат в 11.20,
окончен в 16.40

ВОПРОС: Расскажите, что Вам известно о преступной контрреволюционной деятельности Ираиды Генриховны БАХТА.

ОТВЕТ: Ираида Генриховна БАХТА явилась контрреволюционным шпионским элементом. Она в последнее время глубоко интересовалась мистикой Востока, а до этого интересовалась мистикой вообще и имела обширные связи в Ленинграде и Москве как по ее профессиональной линии (танцовщица), так и среди самых различных кругов интеллигенции. Из ленинградских знакомых БАХТЫ мне известны следующие лица: профессор Иван Иванович ЗАРУБИН, специалист в области этнографии и фольклора Памира. ЗАРУБИН был связан с БАХТОЙ помимо личных интересов (делился с ней своими трудами по этнографическим исследованиям Средней Азии и Памира, своими научными проектами и т.д.), но кроме того, как мне говорила об этом БАХТА, являлся ее руководителем в области шпионско-информационной работы. Кроме того, со слов БАХТА мне было известно, что ЗАРУБИН связан на Памире по линии шпионской работы со следующими лицами: ИСКАНДЕРОВЫМ, преподавателем Сталинабадского педагогического института, который будучи в Ленинграде в 1930-33 гг. долгое время жил на квартире ЗАРУБИНА. Через ИСКАНДЕРОВА ЗАРУБИН осуществлял связь с закордоном через афганскую границу, используя для того богатые связи ИСКАНДЕРОВА (с Афганистаном по линии заграничных родственников ИСКАНДЕРОВА), что мне также было известно со слов БАХТЫ.

ВОПРОС: Откуда Вам известно, что БАХТА имела шпионскую связь с ЗАРУБИНЫМ?

ОТВЕТ: БАХТА И.Г. была английской шпионкой. Познакомился я с ней в 1933 г. на квартире М.А.ЛОРИС-МЕЛИКОВА после его ареста в декабре 1933 г. После нашего знакомства БАХТА начала меня обрабатывать, вербовать в пользу английской разведки, не сразу. Сначала у меня с ней установился контакт по линии изучения восточной мистики. Потом она начала конкретизировать вещи, говорить о роли и значении азиатских мистических орденов и о влиянии их на политическую и разведывательную работу в странах Востока, об особом в этом отношении влиянии английской разведывательной службы, приводила в качестве примера английского разведчика ЛОУРЕНСА, который был для нее идеалом; говорила, что нам также необходимо переходить к активной борьбе против Советской власти. Я с БАХТОЙ соглашался. При первой своей поездке в Сталинабад в 1936 г. БАХТА мне сказала, что у нее настал момент для начала ее активности по линии английской разведки. Тогда же она заявила мне, что считает с моей стороны трусостью, если я, стоящей с нею на одних с нею позициях как в области политической, так и в области восточной мистики, откажусь работать на английскую разведку. Я ей тогда свое согласие работать на английскую разведку дал. Цель ее первой поездки была следующая — это начать ориентировочную подготовку устройства центра «Азиатских Братьев», имевшую своим назначением двоякую роль: внешне — под прикрытием мистической формы стремиться к объединению религиозных сект Памира, Афганистана, Индии, а также Западного Китая. Основным составным элементом (людским элементом) предполагаемого Ордена намечался Орден измаилитов, повсеместно распространенный в указанных странах. И второе, поскольку Орден измаилитов является основным каналом для движения сил английской разведки, постольку этот Орден должен был явиться опорным началом для развития широкой шпионско-осведомительной сети на территории среднеазиатских республик для английской разведывательной службы. После того, как я дал БАХТА И.Г. свое согласие работать на английскую разведку, она мне сказала, что она по шпионской работе связана с профессором ЗАРУБИНЫМ, которому, как я мог установить по ее рассказам, она передавала получаемый ею информационный материал, предназначенный для англичан. Должен заметить, что еще до своего предложения мне работать на английскую разведку БАХТА старалась свести меня с ЗАРУБИНЫМ. С этой целью она дала мне рекомендательное письмо к нему, когда я ездил в Ленинград в 1934 г. Я с этим рекомендательным письмом от БАХТЫ был у ЗАРУБИНА на квартире в Ленинграде в 1934 г. Это она делала очевидно для того, чтобы показать меня ЗАРУБИНУ перед тем как приступить к прямому предложению работать на английскую разведку. В 1937 г. БАХТА вторично поехала в Сталинабад для того, чтобы приступить к организации намеченного Ордена, предназначенного к использованию в шпионских целях для английской разведки. Тогда же она мне сказала, что по приезде в Сталинабад после своего устройства там она мне напишет, когда я смогу туда выехать и где смогу устроиться там на работу. Она так и сделала. В январе 1938 г. она мне прислала письмо, в котором сообщила, что я могу устроиться на работу в Сталинабаде в качестве преподавателя английского языка в тамошнем педагогическом институте. С этой целью я в сентябре 1938 г. выехал в Сталинабад, имея параллельно задание по линии шпионской работы от Марии Григорьевны АФШАР. Ни от кого, кроме этих двух параллельных линий по шпионской работе я в то время заданий не имел.

Продолжая говорить о связях ЗАРУБИНА, БАХТА мне сообщила, что по измаилитскому ордену ЗАРУБИН связан с преподавателем средних школ в Сталинабаде неким МАНСУРОВЫМ (МАКСУМОВЫМ). Имя МАНСУРОВА мне было известно по информации АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО, о шпионских заданиях которого я уже дал следствию показания на предыдущих допросах.

Кроме того, ЗАРУБИН, со слов БАХТА, был знаком с родственником МАНСУРОВА неким АБДУЛЛАЕВЫМ (оба измаилита 2-й ступени) и со Степаном Кнутовичем ХМЕЛЕВСКИМ, проживавшим долгое время на Памире, и который, по сведениям БАХТЫ, уже оказывал большие услуги английской разведке еще в дореволюционное время благодаря своим знаниям топографии Памира.

Ввиду того, что БАХТА была арестована органами НКВД в Сталинабаде в 1938 г. еще до моего приезда туда, то я не могу сказать, что она практически проделала по реализации своих шпионских планов. Но, как я знаю это со слов ее подруги Амалии Эдуардовны САНДЕЛЬ, БАХТА в Сталинабаде вела большую предварительную вербовочную работу в Орден «Азиатских Братьев».

Должен добавить для характеристики БАХТА И.Г., что это человек резко антисоветски настроенный, не стесняющийся при всяком удобном случае сделать антисоветские клеветнические выпады.

Протокол записан с моих слов правильно и мне прочитан.

Вс.Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 104-107]

Протокол допроса БЕЛОСТИНА В.В. 15.05.40 г.

Начат в 23.00
окончен в 01.30 16.5.40 г.

ВОПРОС: Расскажите, каким образом к Вам попали фрагменты из книги РЕРИХА Н.К. «Блистающая Шамбала»?

ОТВЕТ: Оттиск из книги РЕРИХА «Блистающая Шамбала» получен мною вместе с архивными материалами по исследованию проблемы Шамбалы, принадлежащими Евгению Карловичу ТЕГЕРУ (арестован в 1937 г. ) и переданными мне ее бывшей женой Магдалиной Ивановной ТЕГЕР-СИЗОВОЙ в конце 1937 или в начале 1938 г. Основная часть архивных материалов по исследованию Шамбалы передана мною Федору Петровичу ВЕРЕВИНУ тогда же в 1937-38 гг.

ВОПРОС: Когда Вы познакомились с Е.К.ТЕГЕРОМ и что Вы о нем знаете?

ОТВЕТ: С ТЕГЕРОМ я познакомился впервые осенью 1923 г. через Ф.П.ВЕРЕВИНА у него на квартире в Москве. ВЕРЕВИНЫМ и ТЕГЕРОМ мне было сделано предложение принять участие в мистических работах по теории и практике западного и восточного оккультизма. До меня этим вопросом ТЕГЕР и ВЕРЕВИН занимались с Александром Илларионовичем ЛАРИОНОВЫМ, инженером-химиком, мистиком и специалистом в области символизма. А.И.ЛАРИОНОВ живет в Москве и имеет тесные и дружественные связи с А.А.СИДОРОВЫМ, с Михаилом Даниловичем АСИКРИТОВЫМ (инженер, проживал до 1938 г. в Москве) и с НЕДОВИЧЕМ (филолог, имя и отчества не помню)¹⁵.

Предложение ТЕГЕРА и ВЕРЕВИНА я принял, и начиная с осени 1923 г. (м.б., это было и в 1924 г.) до начала 1925 г. я встречался с ТЕГЕРОМ на квартире ВЕРЕВИНА, где мы втроем и занимались мистическими вопросами. Попутно велись политические разговоры на текущие темы, причем Е.К.ТЕГЕРОМ высказывались всегда резко враждебные антисоветские контрреволюционные взгляды, в которых я и ВЕРЕВИН его поддерживали. В начале 1925 г. произошел разлад между мной и ТЕГЕРОМ по вопросу изучения оккультизма. Я тогда вышел из группы ТЕГЕРА-ВЕРЕВИНА и все последующие новости о деятельности ТЕГЕРА по мистической линии в Москве знал со слов Ф.П.ВЕРЕВИНА.

Так в 1926 г. мне стало известно, что ТЕГЕР образовал подпольное мистическое общество, в которое вначале входил и ВЕРЕВИН. Знаю также со слов ВЕРЕВИНА, что в это общество входил некто ЧЕХОВСКИЙ (специалист по изучению психической деятельности, работал в Институте мозга). К группировке ТЕГЕРА примыкал также доктор ВЕЧЕСЛОВ (умер). Это общество работало до 1928 г., когда оно было арестовано и ТЕГЕР был осужден на семь лет концлагерей вместе с ЧЕХОВСКИМ (умер в лагерях). ТЕГЕР, благодаря хлопотам своей жены М.И.ТЕГЕР-СИЗОВОЙ, получил сокращение срока заключения и через два-три года выехал в Ташкент, т.к. был лишен прав проживания в центральных городах СССР. В Ташкенте ТЕГЕР пробыл до весны 1934 г., где он усиленно работал над проблемой Шамбалы, собирая о ней материалы в Ташкентской библиотеке. Весной 1934 г. ТЕГЕР приехал в Москву, откуда через короткое время отправился в Ленинград, где полагал остаться на постоянное местожительство. Будучи весной 1934 г. в Ленинграде, я виделся с ТЕГЕРОМ, где имел с ним разговор о возможности организации первичной ячейки Ордена «Азиатских Братьев». В этот Орден, кроме меня и ТЕГЕРА, был привлечен СИНЯГИН Алексей Аркадьевич (астроном), и привлекался мною, но не вошел инженер ПАВЛОВ Николай Филиппович, специалист в области восточной мистики и друг М.А.ЛОРИС-МЕЛИКОВА. После моего отъезда, как я об этом знаю из последующего письменного сообщения СИНЯГИНА, СИНЯГИН продолжал сохранять связь с ТЕГЕРОМ вплоть до его отъезда из Ленинграда в Петрозаводск, поскольку ТЕГЕР не получил ленинградского паспорта. Из последующего письма ТЕГЕРА мне в 1934-35 гг. я узнал, что он собирается временно приехать в Москву. Во время его приезда в Москву в 1934-35 г. я виделся с ТЕГЕРОМ в Москве, где он мне прямо говорил, что совершенно не может примириться с существующим порядком вещей и чрезвычайно хотел бы принять участие в качестве добровольца в развертывающийся в то время военных событиях в Испании на стороне фашистов, о которых он восторженно отзывался и восхвалял методы расправы фашистов с мирным испанским населением. Тогда же ТЕГЕР не скрыл от меня того, что он всецело находится на стороне немцев, что он по духу воспитанию и родине немец. Еще ранее мне было известно, что сестра и мать ТЕГЕРА находятся в Германии. С ними он поддерживал переписку и в 1920-1922 гг. вставал вопрос о возможности перехода ТЕГЕРА в германское подданство. Позднее, в течение 1935 г. через вторую жену ТЕГЕРА — Екатерину Николаевну ЛАЧИНОВУ мне стало известно, что ТЕГЕР из Петрозаводска переехал в Вятку и скоро собирается быть в Москве. В декабре 1935 г., зайдя на квартиру М.И.СИЗОВА, я встретился с ТЕГЕРОМ, который мне сообщил, что он от мистической работы отходит и просил меня взять его работы по мистике у его бывшей жены ТЕГЕР-СИЗОВОЙ, которые я и получил только в 1937 г. Дальнейшая моя связь с ТЕГЕРОМ совершенно прекратилась, и только позднее через его жену ЛАЧИНОВУ в 1936-37 гг. я узнал, что ТЕГЕР был арестован в Вятке и сослан. Из прошлой жизни со слов ТЕГЕРА мне о нем известно, что он в бытность свою генеральным консулом в Кашгаре (Западный Китай) глубоко интересовался восточной мистикой и входил в теснейший контакт с представителями ламаистского духовенства, с которыми установил дружественные и прочные связи. Мне известно, что примерно в 1923-24 гг. приезжавшие из тех краев лица (имена мне неизвестны) привезли в подарок ТЕГЕРУ золоченую статую Будды.

ВОПРОС: Какая связь с ТЕГЕРОМ у Вас была по шпионской работе?

ОТВЕТ: По шпионской работе с ТЕГЕРОМ я никогда связан не был. ТЕГЕР мне никогда не ставил этого вопроса ни прямо, ни косвенно. Кроме злобных антисоветских разговоров ни о какой другой контрреволюционной деятельности ТЕГЕРА мне не известно.

Протокол записан с моих слов правильно и мной прочитан.

Вс.Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Гос[ударственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 114-117]

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Москва, 1940 года, июня месяца 14 дня. Я, Оперуполномоченный 6-го отделения 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР, Лейтенант Гос[ударственной] безопасности - ОСОВИК, рассмотрев следственный материал по делу № и приняв во внимание, что БЕЛЮСТИН Всеволод Вячеславович достаточно изобличается в том, что является шпионом-резидентом иностранной разведки, входил в руководящий состав подпольной контрреволюционной шпионской организации мистиков-масонов СССР, а потом руководствуясь -

ПОСТАНОВИЛ:

привлечь в качестве обвиняемого по ст.ст. 58-6, 10 и 11.

Настоящее постановление мне объявлено 15 июня 1940 г.

Вс.Белюстин

[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 118-118об]

[СОПРОВОДИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА от 28.06.40 г.]

Из Оперативно-чекистского отдела ИТЛ и ИТК УНКВД
по Новосибирской области (г.Новосибирск)

Зам. начальника 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
майору Гос. Безопасности тов. РАЙХМАНУ

Препровождается протокол допроса заключенного АФШАР Марии Григорьевны по исполнении согласно Вашего запроса от 1 июня 1940 г. за № 2/1366/4

Приложение: протокол допроса АФШАР М.Г. на семи полулистах.

28.06.1940 г.

Зам[еститель] нач[альника] Оперативно-чекистского отдела
ИТЛ/ИТК НКВД по НСО Моисеев
Оперуполномоч[енный] следгруппы Аникин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 119]

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА К ДЕЛУ № 1177

1940 г. июня месяца 20 дня. Я, Пом. оперуполномоченный — УДАЛОВ, допросил АФШАР Мария Григорьевна, 1905 г. рожд., ур. Тверская губ.. Ржевский уезд, дер. Карпова; местожительство — Орл[овско-]Разовское отделение ИТЛ ИТК УНКВД, русская, гр. СССР, заключенная, статист-растениевод, из крестьян-бедняков, дочь железнодорожного рабочего, замужняя — муж АФШАР Мирза Ахмед, персидский подданный, в 1935 г. выехал в Персию, г. Мишед. В Советском Союзе работал на заводе «Серп и Молот» (Москва) в должности контрольного мастера; сын Надэр, который сейчас находится у зятя, являющегося опекуном — Максимова Александра Георгиевича, адрес — г. Ленинград, Загородный проспект, д. 70, кв. 55. Образование среднее; осуждена первый раз в 1938 г. Особым Совещанием НКВД СССР (г. Москва) как СОЭ сроком на 5 лет. Имела Ударную грамоту в 1931 г. от МСПО.

ВОПРОС: Скажите, какое обвинение Вам предъявили на следствии и в чем Вы себя признали виновной?

ОТВЕТ: Обвинения мне никакого предъявлено не было и следователь меня ни в чем не обвинял.

ВОПРОС: Где в данное время проживает Вам муж — АФШАР Мирза Ахмед?

ОТВЕТ: С 1936 г. об АФШАРЕ я ничего не знаю, где он находится.

ВОПРОС: До Вашего ареста где работал Ваш муж, АФШАР Мирза Ахмед?

ОТВЕТ: В момент моего ареста мужа у меня не было, т.к. в апреле 1935 г. АФШАР Мирза Ахмед уехал в город Мишед (Персия). До 1935 г. АФШАР работал на заводе «Серп и Молот» (Москва) в качестве контрольного мастера.

ВОПРОС: Кто из персидских подданных были близки и знакомы с Вашим мужем, как Вы их знаете?

ОТВЕТ: В 1923 г., как только я вышла замуж за АФШАРА Мирзу Ахмеда, я переехала к нему на квартиру — Москва, Большой Казенный переулок д. 5, кв. 5. В этой квартире проживал работник консульства иранского АЛИЕВ Гамид Алиаскерович с русской женой по имени Вера и племянником Гасаном 13 лет. К Гамиду АЛИЕВУ в период моего пребывания в квартире приходил раз 5-6 его брат Абдурахман АЛИЕВ к племяннику, т.к. Абдурахман не ладил с женой АЛИЕВА. Посещения Абдурахмана носили чисто семейный характер. Помимо Абдурахмана к Гамиду АЛИЕВУ приходил САТТАР, работник иранского консульства. С ним у меня разговоров никаких не было и он со мной ни о чем не разговаривал. Муж мой хорошо их знал, но дружбы у него с ними я не замечала. В этом же году к нам однажды пришли гости, среди которых были Мирза Абдулла Хан ДЖАФАРОВ, профессор Восточного Института, АГАЕВ Абасс Али, АССАДУЛАЕВ Забитулла и его брат Насратулла, коммерсанты, все иранские подданные, и Саттар, как я уже выше показала, работник иранского консульства, и Гамид АЛИЕВ. На обеде я не присутствовала, согласно ихнего обычая, что за разговоры они между собой вели — мне неизвестно и муж мне ни о чем не говорил.

В 1924 г. мы переехали в поселок Ново-Гиреево под Москвой, где проживали иранские подданные около двадцати семейств, в том числе жили и АССАДУЛАЕВ Забитулла и его родственник Исак ХАДИЕВ, АГАЕВ Абас Али, ДЖАФАРОВ Мирза Абдула Хан и МАМЕДОВ со своими семьями. В 1925 г. мы устроили день рождения сына, где присутствовали АГАЕВ, ХАДИЕВ, ДЖАФАРОВ, МАМЕДОВ, АССАДУЛАЕВ Абас, ДАРУДДИ Али Ага, САТТАР и КАЗЕМ-ЗАДЕ, работник иранского консульства. На обеде я не присутствовала, а находилась с ихними женами в своей комнате. Какие разговоры они вели, мне неизвестно и с мужем я об этих разговорах не говорила. Больше обедов в квартире не устраивали.

ВОПРОС: Сколько раз и где Вы встречались с работниками иранского консульства САТТАРОМ, КАЗЕМ-ЗАДЕ и АЛИЕВЫМ Гамид Алиаскеровичем, какой характер носили эти встречи?

ОТВЕТ: Больше они у нас в доме не были, но я летом в 1926-27 гг. видела их изредка на платформе нашей станции, возвращавшихся из Москвы либо от АССАДУЛАЕВА, АГАЕВА, либо от ДАРУДДИ. АФШАР к ним не ходил. В иранское консульство АФШАР ходил один раз в год за получением паспорта. Встречи эти носили официальный характер. В 1929 г. все коммерсанты из нашего поселка уехали в Персию за исключением АФШАРА. После отъезда иранских подданных остались ихние дачи, которые они передали на попечение иранскому консульству, и периодически в Ново-Гиреево в 1930 по 1938 год приезжали смотреть в каком состоянии находятся эти дачи САТТАР и Гамид АЛИЕВ, к нам они в дом не заходили и разговоров у меня, а также и мужа, никаких не было. О том, что они бывали в Ново-Гирееве, я узнала от своего мужа, который возвращаясь с работы случайно видел их, садящихся в поезд, и один раз от своего сына в 1932 или 1933 г., когда он ездил в аптеку. В 1935 г. в начале марта месяца АФШАР получил телеграмму и письмо от своей матери АФШАР и его сестры МЕРАНГИЗ, в котором они писали, что муж МЕРАНГИЗ — Али Албер скоропостижно умер и имущество их конфисковали. Они очутились на улице с четырьмя детьми, старшему было шесть лет. АФШАР решил ехать и просил меня ехать с ним, но я категорически отказалась. 27-28 марта 1935 г., оформляя свой паспорт на выезд в иранском консульстве, АФШАР пригласил САТТАРА и Гамида к нам в дом. 30 марта они приехали в 8 часов вечера, я им устроила легкий ужин и чай и осталась вместе с ними, с сестрой Анной и сыном. Во время ужина АФШАР обратился к САТТАРУ и Гамиду с просьбой не забывать в его отсутствие семью. Последние его заверили, что «Вы не беспокойтесь, поезжайте, устроите там все дела и приезжайте обратно». В десять часов вечера они от нас ушли. На другой день я провожала АФШАРА в Персию, и незадолго до отхода поезда он мне сказал, что «договор на застройку дома, свидетельство о нашем браке и метрика о рождении сына находятся в консульстве у КАЗЕМ-ЗАДЕ, которому я отнес на хранение». Я ему задала вопрос — зачем он это сделал? Он мне ответил: «так лучше». В это время поезд тронулся и АФШАР уехал. Больше я АФШАРА не видела. После его отъезда я за период с 1935 по март 1936 г. получила от него 6-7 писем из города Мишеда (Персия), которые находятся при моем деле. Все эти письма носили семейный характер. Через шесть месяцев из письма мужа я узнала, что он выиграл дело своей сестры и имущество все вернули, он должен скоро вернуться в Москву. А в 1936 г. в марте месяце он писал в последнем письме, что иранские власти ему не разрешают выехать в Советский Союз и просил меня подать заявление в Наркоминдел о выезде в Персию с ребенком. На его письмо я ответила, что «из Советского Союза я никуда не уеду, и ребенка мне Советская власть поможет воспитать». В 1937 г. в августе месяце я решила расторгнуть юридически свой брак с АФШАРОМ, но без документов в загсе со мной не стали разговаривать. В этом же месяце я в первый раз после отъезда своего мужа пошла в персидское консульство к КАЗЕМ-ЗАДЕ за получением своего брачного свидетельства, метрики ребенка и договора на застройку дома. В приемной консульства я встретила Гамида Алиаскеровича и просила его свести меня к КАЗЕМ-ЗАДЕ. Кто меня принял — я забыла, и когда меня спросили, что мне нужно, я сказала: «я пришла за документами, оставленными здесь моим мужем АФШАРОМ». Но мне этот человек сказал что он «никаких документов без согласия АФШАРА не выдаст». Я у него попросила бумагу и написала заявление: «прошу дать мне согласие на развод». В 1938 г. 13 января я получила телеграмму за подписью САТТАРА, где меня просили придти. 14 января 1938 г. я пошла в консульство, где меня принял КАЗЕМ-ЗАДЕ. Я у него стала просить документы, но он мне их не дал и сказал: «Почему Вы не едете в Персию? Вы прожили с мужем 12 лет, имеете сына, а теперь вздумали разводиться». — Я ответила: «в Персию я ехать не собираюсь, мне там делать нечего». Документы он не отдал. Я встала, он сухо попрощался со мной, и я из консульства вышла с тем, чтобы больше никогда туда не приходить. А 13 мая 1938 г. я была арестована НКВД и осуждена Особым Совещанием сроком на 5 лет как СОЭ.

ВОПРОС: Знаете ли Вы БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича?

ОТВЕТ: Всеволода Вячеславовича я знаю, т.к. он был знакомый моей квартирантки Ираиды Генриховны БАХТА. Фамилию его я не знаю.

ВОПРОС: Расскажите, как Вы его знаете.

ОТВЕТ: В декабре 1934 г. я прописала Ираиду Генриховну у себя в доме. Она в то время работала в Парке культуры и отдыха им. Горького преподавательницей классических танцев. Первое время у нее никто не бывал, а потом раз в пятидневку к ней стал приходить мужчина лет сорока, небольшого роста, худощавый, которого она называла «Всеволодом». Просиживал каждый раз часа по три в ее комнате и она уходила каждый раз провожать, несмотря ни на какую погоду, на станцию. Меня в его присутствии она никогда в комнату не приглашала. Характера она была очень скрытного, никогда ничем со мной не делилась. Месяцев шесть спустя после своего приезда ко мне, я БАХТА спросила: кто этот Всеволод? Она мне ответила: он друг моего детства, очень культурный человек, лингвист. Кроме него я один раз увидела у БАХТЫ Георгия Алексеевича КОРСАКОВА. Она мне сказала, что он работает вместе с ней в Парке культуры и отдыха. Посещение КОРСАКОВА было летом, в июне месяце 1935 г.

Помимо этого к ней изредка летом 1934, 1935, 1936 и 1937 годов приезжала ее сестра, Зинаида Генриховна, которая жила в Москве на Яковлевском переулке, недалеко от Курского вокзала. Я у Зинаиды Генриховны в ее комнате была один раз, за день до отъезда Ираиды Генриховны БАХТА в Сталинабад в 1937 г. в начале осени. Как я уже выше показала, что БАХТА у меня проживала в квартире с декабря месяца 1934 г. по июль месяц 1936 г. и что ее круг знакомых был: Всеволод Вячеславович, Георгий Алексеевич КОРСАКОВ и ее сестра Зинаида Генриховна. В июле месяце 1936 г. со всеми вещами Ираида Генриховна БАХТА выехала от меня, сказав, что уезжает в Среднюю Азию. Никто из ее знакомых ко мне не приходил в ее отсутствие, и я потеряла ее из виду, и сама она мне писем не писала. В 1937 г. в августе месяце Ираида Генриховна БАХТА пришла ко мне и попросила поставить свои вещи у меня в доме временно, т.к. она уезжает в Сталинабад работать в театр им. Лахути и скоро вернется. Вещи в сентябре месяце 1937 г. привезли и я поставила их у себя в чулане и в коридоре.

За два дня до ее отъезда в Сталинабад она пригласила меня к своей сестре, Зинаиде Генриховне, у которой она проживала, на чашку чая к семи часам вечера. В указанный день я пришла к семи часам вечера по адресу ее сестры Зинаиды Генриховны, который мне дала Ираида Генриховна. Там я застала Георгия Алексеевича КОРСАКОВА, Всеволода Вячеславовича, ее сестру, Зинаиду Генриховну, и еще пару — муж и жена, имени и фамилии их я не знаю, т.к. видела впервые. Посидела я там час и ушла домой, а они остались там. При мне разговор был такой, что ей, Ираиде Генриховне, советовали жить в Москве, бросить бродяжнический образ жизни и перестать путешествовать. Кроме этого говорили об искусстве, театре, актерах. Больше при мне ни о чем не говорилось. В январе 1938 г. я получила от Ираиды одно письмо, где она поздравляла с Новым Годом и описывала красоты сталинабадских гор. Больше я от нее писем не получала и сама ей не писала.

Как я уже выше показала, что Всеволод Вячеславович Ираиду Генриховну начал посещать примерно месяца три после ее переезда в мою квартиру. С ним я знакома не была и разговоров во все посещения я не вела, а сидели они всегда вдвоем в закрытой комнате и ни при одной беседе я не присутствовала. Сказать что-либо об этом человеке я не могу, т.к. ничего не знаю. РИМСКОГО-КОРСАКОВА Георгия Алексеевича я видела у Ираиды Генриховны 2-3 раза, никогда ни о чем не говорила, т.к. не имела о ним знакомства. Добавить об этом человеке еще что-нибудь не могу, т.к. я его не знала.

После отъезда Ираиды Генриховны в сентябре месяце 1937 г. в Сталинабад, в декабре месяце этого года пришел ко мне в семь часов вечера в выходной день Всеволод Вячеславович. Я спросила, что ему нужно. Он достал из кармана письмо, сказал, что оно от Ираиды Генриховны и что она просит его взять из ее чемодана часть теплых вещей и белья. Я ему сказала: «ключей от ее чемоданов у меня нет». Он ответил: «ключи я взял у ее сестры, Зинаиды Генриховны», и вынул связку ключей. Я показала, где стоят ее чемоданы, он стал их открывать, а я ушла к себе в комнату. Через несколько минут он попросил у меня газету, чтобы завернуть взятые у нее вещи. Подавая ему газету, я увидела у него в руках женские вещи (простыни, трусы, рубахи, теплое белье и вязаную кофту). Все это он завернул в газету и, извинившись за беспо-койство, ушел. Разговоров у меня с ним никаких не было, кроме как я уже выше показала.

Спустя недели две, в начале января 1938 г. ко мне пришел второй раз Всеволод Вячеславович, который передо мной извинился за беспокойство и сказал, что он пришел по поручению Ираиды Генриховны БАХТА. Он от нее получил письмо, в котором она просила выслать для нее бандероль нужных ей книг, что эти книги находятся в ее чемоданах (в вещах). Я ему ответила: пожалуйста. Он очень долго рылся в ее чемоданах, ища нужные книги. Я при этом не присутствовала, находилась в своей комнате. Когда он нашел книги, он мне сказал: одной книги он не нашел. И ушел. После его ухода я увидела, что ключи от чемоданов лежат на чемодане.

Умышленно ли он или случайно оставил эти ключи, мне неизвестно. Помимо этих посещений он приходил еще несколько раз, но меня не заставал дома — об этом мне говорил сын. В апреле 1938 г. в выходной день в 12 часов дня Всеволод Вячеславович пришел ко мне [просить] сдать ему комнату на лето. На мой вопрос: «Вы же имеете комнату в Москве?» — он ответил «Я расхожусь со своей женой, которую безумно люблю, но комната настолько мала, а там находится тетка, моя жена с маленьким ребенком, и из-за того, что происходит шум и они мешают ему работать, у него получаются скандалы на этой почве, и он решил подыскать себе комнату на даче». Я ему сказала, что у меня комната занята, и я его пустить к себе не могу, и дала совет подыскать в другом месте. Это весь разговор со Всеволодом Вячеславовичем. Больше после этой встречи я его не видела.

Помимо Всеволода, ко мне в начале весны 1938 г. приехала сестра Ираиды Генриховны — Зинаида Генриховна, спросила меня, не получила ли я письма от Иры, что она очень беспокоится, не получая от нее никаких известий. Я ей ответила, что я имею одно письмо от нее, датированное январем месяцем 1938 г. и что писем я от нее не получала, и советовала ей написать письмо или телеграмму на имя директора театра им. Лахути. Угостила ее чаем и она уехала в Москву. Больше я Зинаиду Генриховну не видела и у нее не была.

ВОПРОС: При посещении Вашей квартиры Всеволодом Вячеславовичем чем он интересовался, какими разговорами и что Вы ему говорили?

ОТВЕТ: Никогда никаких разговоров он со мной не заводил за исключением, что я выше показывала. Я также ему ничего ни о чем не говорила, ибо у меня с ним ничего общего не было.

Записано с моих слов верно, в чем и расписываюсь

Афшар

Протокол допроса продолжался с перерывами 15 часов
Допросил — Пом[ощник] Оперуполномоченного Удалов
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 120-126]

ПРЕПРОВОЖДЕНИЕ

из 3-го отдела при Карагандинском Исправительном концлагере. г. Караганда. 02.07.1940 г.
Направляется протокол допроса заключенной БАХТА Ираиды Генриховны. [ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 130]

Протокол допроса БАХТА И.Г. 02.07.40 г.

Зам[еститель] нач[альника] Оперчекистского отдела Карлага — ЗЕЛЕНЕР, допросил: БАХТА Ираида Генриховна, 1899 г. рожд., г. Киев Украинской ССР; местожительство — КарЛаг НКВД, русская, заключенная, из служащих; в Москве проживает брат — ПОЛТАВЦЕВ Александр Николаевич, 62 лет, проживал на ст. Ховрино Окт. ж.д., работал инженером Мосздравотдела, сестра — Зинаида Генриховна МАНДРОАПРОДОВА, прож. по Яковлевскому пер. д. 12, кв. 1. Образование — среднее, специальное — балетная школа в Ленинграде и Институт Ритма, б/п, арестована 05.02.1938 г., осуждена 11.01.1940 г. ОСО НКВД сроком на 3 года как СОЭ.

ВОПРОС: Где Вы были арестованы?

ОТВЕТ: В городе Сталинабаде НКВД Таджикской ССР.

ВОПРОС: Когда прибыли в Сталинабад, чем занимались?

ОТВЕТ: 1 ноября 1937 г. Работала в театре им. Лахути консультантом балета.

ВОПРОС: Кем были приглашены на эту работу?

ОТВЕТ: Начальником Управления по делам искусств Таджикской ССР БЕХМАНОМ. В октябре 1937 г. я была командирована в г. Сталинабад московским Театральным музеем для собирания материалов на выставку «20 лет Октября в театре». В этот момент я и была им приглашена на работу.

ВОПРОС: В чем Вас обвиняли после ареста?

ОТВЕТ: Меня обвиняли в причастности к шпионажу. В частности, мотивами к предъявлению такого обвинения послужили данные о моих связях с иранским подданным АФШАР Мирза Ахмед и его женой Марией Григорьевной и с японцем ХИДЖИ-КАТО. АФШАР Мирза Ахмед проживал на станции Ново-Гиреево Горьковской ж.д. и работал на заводе «Серп и Молот». В 1934 г. он выехал в Иран по личным делам, в СССР больше не возвращался. Жена его, гражданка СССР, занималась домашним хозяйством и после его отъезда служила в наркомате лесной промышленности. Я снимала у АФШАР комнату с декабря 1933 г. по июль 1936 г., т.е. до момента моего выезда в Ташкент. При проведении следствия следователь мне говорил, что АФШАР Мирза и Мария занимались шпионской деятельностью и якобы я была об этом осведомлена. Это обстоятельство я отрицала. В моем присутствии квартиру АФШАР несколько раз посещали работники иранского посольства САТТАРХАН и ГАМИДХАН, значительно чаще они бывали после отъезда АФШАРА в Иран. Встречи носили чисто семейный характер и сопровождались выпивками и танцами.

Что касается японца ХИДЖИ-КАТО, то с ним я познакомилась весною 1934 г., когда работала в балетной школе при ЦПКиО им. Горького. По предложению завуча школы, РИМСКОГО-КОРСАКОВА Георгия Алексеевича, мы отправились вместе с ним к ХИДЖИ-КАТО на квартиру, пригласить его прочесть лекцию по истории театра и танца Японии. ХИДЖИ-КАТО работал в Театре Революции режиссером. Разговоры с ним вели через переводчика, имени его не знаю. Во время беседы присутствовал японец САКИ-САКО — он также работал режиссером в этом же театре.

ВОПРОС: Как часто встречались с ХИДЖИ-КАТО и САКИ-САКО и где?

ОТВЕТ: Через несколько дней я вторично посетила квартиру ХИДЖИ-КАТО.

Я должна была получить тезисы доклада. Переводчицей была его жена, УМЕКО САН, владевшая русским языком. Тезисы им были составлены невразумительно. Я пригласила ХИДЖИ-КАТО посетить директора школы, ЯВОРСКОГО Евгения Викторовича и зав. сектором художественного движения, ШАТИНА Анатолия Васильевича. ХИДЖИ-КАТО явился в школу, встретился с ЯВОРСКИМ и ШАТИНЫМ, посмотрел занятия в школе. Больше с ним я не встречалась. САКИ-САКО я вообще больше не видела.

ВОПРОС: Больше следствие никем не интересовалось из Ваших связей?

ОТВЕТ: Следствие интересовалось неким БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем и Фризуллой ХОДЖАЕВЫМ. О последнем мне был задан один вопрос: знала ли я его по работе в Узбекистане?

ВОПРОС: Как давно знаете БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: С БЕЛЮСТИНЫМ я познакомилась в 1933 г., примерно в декабре месяце или в начале января 1934 г. С ним я случайно встретилась в квартире матери ЛОРИС-МЕЛИКОВА Михаила Александровича, арестованного органами НКВД в декабре 1933 г. Он работал в Бюро погоды гор. Москвы. В чем обвинялся ЛОРИС-МЕЛИКОВ, я не знаю. Со слов матери, Ольги Александровны, он был осужден к 5 годам лишения свободы. С ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ я познакомилась в Ленинграде еще в 1929 г., с ним часто встречалась, квартиру его посещала систематически вплоть до его ареста. Работал он профессором в одном из институтов, читал метеорологию.

ВОПРОС: Часто ли бывал у ЛОРИС-МЕЛИКОВА БЕЛЮСТИН?

ОТВЕТ: При мне у ЛОРИС-МЕЛИКОВА никто не бывал. БЕЛЮСТИНА я встретила после ареста ЛОРИС-МЕЛИКОВА.

ВОПРОС: Что Вам известно было о БЕЛЮСТИНЕ?

ОТВЕТ: После знакомства, БЕЛЮСТИН часто посещал мою квартиру. Он работал переводчиком в Академии архитектуры и читал лекции при ВЦСПС на курсах по изучению западноевропейских языков. Жил он сравнительно плохо, был неустроен. О себе он мне рассказывал только о своей личной жизни, об искусстве. По каким-либо деловым вопросам никогда с ним не разговаривали. Со слов матери, ЛОРИС-МЕЛИКОВОЙ, мне стало известно, что БЕЛЮСТИН подвергался аресту, но даты не знаю.

ВОПРОС: Что связывало ЛОРИС-МЕЛИКОВА с БЕЛЮСТИНЫМ?

ОТВЕТ: Со слов матери, ЛОРИС-МЕЛИКОВ с БЕЛЮСТИНЫМ были друзьями. Предполагаю, что кроме этого их связывала общность интересов к мистике. ЛОРИС мне неоднократно говорил, что он интересуется мистикой и ее изучает. На поставленный мной вопрос, как он увязывает свою научную работу с мистикой, всегда отвечал, что его вера в мистику ничуть не влияет на научную работу и что это его частное дело. БЕЛЮСТИН же мне говорил, что когда-то он увлекался мистикой, но от нее впоследствии отошел.

ВОПРОС: Как часто с ним беседовали на эту тему?

ОТВЕТ: Я раза два пыталась с ним завести беседу о мистике, но он отказывался разговаривать по этому вопросу, немного смущаясь.

ВОПРОС: Вы тоже интересовались мистикой? В положительном случае — в какой степени?

ОТВЕТ: Я интересовалась Востоком. Поскольку мистика была связана с вопросами изучаемого мной Востока, я естественно ей интересовалась.

ВОПРОС: Читали ли Вы о мистике и где брали книги?

ОТВЕТ: После ареста ЛОРИСА я взяла из его библиотеки несколько книг о мистике. Припоминаю названия двух из них: Мюллер «Шесть систем индийской философии», проф. Щербатской «Буддизм и упражнения факиров».

По моей просьбе БЕЛЮСТИН достал мне четыре брошюры по буддизму и книгу по мистике иранцев. Кроме того, я покупала книги у букинистов, имеющих отношение к мистике. Всего имелось в моей библиотеке 10-12 книг, они были изъяты при обыске.

ВОПРОС: Кого знакомили с имевшейся у Вас мистической литературой?

ОТВЕТ: Проживая в Сталинабаде на квартире САНДЕЛЬ Амалии Эдуардовны, она читала имевшуюся при мне библиотеку, в том числе просматривала и мистические книги. Всех книг у меня было около 30, из них по мистике две книги и четыре брошюры.

ВОПРОС: Вы показали, что занимались изучением Востока. Дайте подробные показания, в какой мере изучали Восток, какую цель преследовали.

ОТВЕТ: Изучала Восток всесторонне. Это было связано с изучением танца Востока, не только исполнительски, но и научно-исследовательски. Я задалась целью издать книгу по истории танцев Средней Азии, и поэтому изучала Восток как хореографически, так и исторически. Одновременно изучала все то, что имело отношение к Востоку, в частности и мистику Востока.

ВОПРОС: Почему Вы выбрали тему «Танцы Средней Азии»?

ОТВЕТ: В 1930 г. у меня возникла идея изучить и работать над народным танцем. Практически я имела возможность выехать в Среднюю Азию, поскольку моя ученица ГОРЛЕНКО Ольга Дмитриевна вышла замуж и в 1930 г. выехала на жительство в Самарканд. Я этим воспользовалась и поехала в Самарканд.

ВОПРОС: Когда начали заниматься научно-исследовательской работой в области танцев и какие труды имеете?

ОТВЕТ: Трудов не имею никаких. Научной работой начала заниматься в 1930 г. Летом 1937 г. написала статью к декаде узбекского искусства в журнал «Народное творчество». В ноябре 1937 г. я заключила договор на двухлетнюю работу с Комитетом по делам искусств Таджикской ССР по собиранию хореографического фольклора.

ВОПРОС: Таким образом, в течение семи лет Вашей научной работы Вы ничего не дали в области народного танца Востока?

ОТВЕТ: Я не все семь лет была на Востоке. С 1931 по 1936 г. я находилась в Москве и средств для работы не имела.

ВОПРОС: Знал ли БЕЛЮСТИН о предстоящей поездке Вашей в Сталинабад?

ОТВЕТ: Знал, как и все мои знакомые. Я получила от него письмо, которое при обыске было изъято.

ВОПРОС: Назовите Ваших близких знакомых.

ОТВЕТ: В Москве моими знакомыми являлись; ДОРФМАН Вольф Александрович, доцент биохимии, его жена Елена Владимировна, ТУМЕРМАН Лев Абрамович, доцент физики МГУ, ЕВДОКИМОВА Евгения Николаевна, актриса кукольного театра, и ее муж НЕФЕДЬЕВ Сергей Григорьевич, инженер одного из электрозаводов.

ВОПРОС: Следствию известно, что Вы создавали нелегальные кружки, изучающие каббалу, буддизм и тому подобное, подтверждаете ли Вы это?

ОТВЕТ: Нет, я категорически отрицаю данные об организации якобы мною мистических кружков. Я сама так же каббалу не изучала. Читала книги исключительно по мистике Востока.

ВОПРОС: К какому ордену мистиков Вы принадлежали?

ОТВЕТ: Ни к какому ордену я не принадлежала.

ВОПРОС: Вы являлись участником нелегального Ордена Розенкрейцеров. Дайте показания, кем были вовлечены в этот Орден.

ОТВЕТ: По литературе знаю, что такой Орден существовал. К нему никакого отношения не имею и не примыкала к таковому.

ВОПРОС: БЕЛЮСТИН показал, что он был Вами вовлечен в Орден Розенкрейцеров. Когда и при каких обстоятельствах Вы его завербовали?

ОТВЕТ: Я категорически отрицаю показания БЕЛЮСТИНА. Никогда я его не вербовала и не вовлекала в какую-либо организацию или орден мистиков.

ВОПРОС: Мог ли Вас БЕЛЮСТИН оговорить?

ОТВЕТ: Нет, мы с ним всегда были в хороших отношениях и предпосылок к тому, чтобы он мог меня оговорить не было. Почему он дал подобные показания, объяснить не могу.

ВОПРОС: Что Вам известно о связях БЕЛЮСТИНА с закордоном?

ОТВЕТ: Никогда разговоров с БЕЛЮСТИНЫМ о закордонных связях у меня не было.

ВОПРОС: Что Вам известно о шпионской деятельности БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Абсолютно ничего. Я даже не могла предположить, что он шпион.

ВОПРОС: Чем дополните свои показания?

ОТВЕТ: Ничем.

Показания записаны с моих слов верно, мною прочитаны, дописанному слову «целью» верить, в чем и подписываюсь.

И. Бахта

Допросил Зам[еститель] Нач[альника] Опер[ативно-]Чек[истского] Отдела
Ст[арший] Лейтенант Госбезопасности Зеленер
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 131 — 135об]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 20.08.40 г.

Допрос начат в 21.00

ВОПРОС: На предыдущих допросах Вы давали показания о том, что были привлечены АСТРОМОВЫМ Борисом Викторовичем к шпионской работе в пользу иностранной разведки. Уточните обстоятельства, место и время этой вербовки.

ОТВЕТ: К шпионской работе привлек меня АСТРОМОВ не сразу. Обстоятельства, предшествующие этому, были следующие: в один из вечеров в ноябре или декабре месяце 1925 года ко мне на мою московскую квартиру на Неглинной улице 29, комната 22, явился незнакомый мне человек и спросил меня. Когда я, назвав себя, поинтересовался, с кем имею честь разговаривать, то незнакомец ответил, что он — КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ Борис Викторович, генеральный секретарь ленинградской масонской ложи «Астрея», приехавший из Ленинграда в Москву, помимо прочих дел, также и по делам московской масонской ложи «Гармония», руководителем которой был провинциальный мастер стула Сергей Владимирович ПОЛИСАДОВ, от которого он, АСТРОМОВ, и услышал обо мне, как о руководителе московского Ордена Розенкрейцеров.

ВОПРОС: Вы были к тому времени уже знакомы с ПОЛИСАДОВЫМ?

ОТВЕТ: Нет, с ПОЛИСАДОВЫМ я тогда знаком не был.

ВОПРОС: Как же в таком случае ПОЛИСАДОВ мог от своего имени направлять Вам для знакомства человека, не будучи сам лично знаком с Вами?

ОТВЕТ: Имя ПОЛИСАДОВА, как человека давно интересующегося и занимающегося масонством и мистикой, мне было хорошо известно от Анны Леонидовны ТОЛМАЧЕВОЙ и от Федора Петровича ВЕРЕВИНА. Зная ПОЛИСАДОВА, как масона, этого для меня было достаточно, чтобы я принял человека, присланного от него. Обо мне он так же знал от тех же лиц.

ВОПРОС: Какие вопросы поднимал перед Вами АСТРОМОВ в первый свой приход к Вам?

ОТВЕТ: После краткого автобиографического вступления о самом себе (это я уже показал на
предыдущих допросах) АСТРОМОВ перешел к тому, что стал детально интересоваться, какую я веду работу по линии Ордена, сколько у меня членов, кто они, с какими другими мистическими орденами в Москве и в других городах я имею связь, и т.д. Получив удовлетворяющие его ответы, АСТРОМОВ мне сказал, что являясь руководителем масонской ложи «Астрея» в Ленинграде, он в то же время имеет обширные связи по другим мистическим масонским орденам, как в Москве, так и в Ленинграде, что он ставит своей целью объединить все доселе разрозненные масонские и мистические группы в единую организацию и что он зашел ко мне с тем, чтобы заключить союз между нашими Орденами. На его предложение я ответил, что принципиально я не возражаю против такого союза, но что в деталях я этот вопрос смогу с ним обсудить несколько позже, указав ему, что я скоро буду в Ленинграде, куда собираюсь выехать, чтобы навестить своего отца, постоянно там проживающего.
АСТРОМОВ мое предложение принял, дал мне свой ленинградский адрес (улица Жуковского или Кабинетская ул., сейчас не помню), причем он мне тогда сказал, что это адрес его личной квартиры, что кроме этой квартиры у него в Ленинграде есть еще другая, в которой происходили регулярные собрания членов ложи, но что туда он меня пригласить не может, т.к. у него есть опасение, что за этой квартирой следят органы ОГПУ.

ВОПРОС: Чем объясняется такая «доверчивость» с Вашей стороны к АСТРОМОВУ, с которым Вы встретились впервые?

ОТВЕТ: Легкость, с которой я доверился АСТРОМОВУ, объясняется тем, что в нем я видел человека, классово мне близкого, одних со мной политических убеждений, направленных к тому, чтобы сплотить контрреволюционный элементы из бывших людей в единое целое, которое бы под флагом разнообразных мистических организаций проводили бы подрывную работу против Советской власти.

ВОПРОС: В чем конкретно выражалась эта подрывная работа?

ОТВЕТ: Практически это выразилось в том, что участники наших контрреволюционных обществ поступали в советские, кооперативные и так далее организации с целью вести в них шпионскую и вредительскую работу.

ВОПРОС: И Вы о проведении такой политической линии договорились с АСТРОМОВЫМ в первую же встречу?

ОТВЕТ: При первой встрече я только выяснил его взгляды. Окончательно мы об этом договорились с АСТРОМОВЫМ тогда, когда я в начале января 1926 г. приехал в Ленинград и зашел к нему по ранее указанному мне адресу. Тогда же АСТРОМОВ мне сказал, что после моего приезда в Москву ко мне для связи приедет С.В.ПОЛИСАДОВ для последующей координации со мной работы ложи «Гармония», являющейся филиалом ленинградской ложи «Астрея».

В ту же встречу АСТРОМОВ строго доверительно сообщил мне, что он поддерживает постоянную связь с англо-американскими и периодически — с итальянскими масонами.

ВОПРОС: Через кого и как АСТРОМОВ поддерживал связь с масонами за границей?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ мне говорил, что он эту связь поддерживает или через лиц, работающих в миссиях этих государств, или имеющих там знакомства.

ВОПРОС: С кем персонально поддерживал АСТРОМОВ связь за границей?

ОТВЕТ: Имен он мне не называл, за исключением английского масона ЛОМБАРТА, который до 1918 г. жил в Петрограде, где был старшим викарием английской церкви.

Допрос окончен в 2.00, 22 августа 1940 г.

Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 141-144]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 16.09.40 г.

Допрос начат в 12.40
окончен в 17.00

ВОПРОС: Изложите обстоятельства и причины, побудившие Вас вскоре поле Октябрьской революции 1918 г. покинуть город Ленинград, где Вы постоянно проживали, и выехать на юг, в Крым, т.е. в местность, занятую белыми.

ОТВЕТ: Являясь по происхождению сыном сенатора, потомственного дворянина, учась в Лицее среди детей таких же привилегированных особ, я, естественно, принял революцию враждебно.
Ряд последующих декретов Советской власти, упразднивших сословное неравенство, конфискация крупных денежных вкладов в банках и других имуществ частных лиц, в том числе и состояния моего отца (насколько помню, в размере около ста тысяч рублей), и наконец самый факт прихода к власти трудящихся, на которых я и моя семья привыкли смотреть как на людей низшего порядка, — еще более обострили невыносимость для меня создавшейся обстановки, заставив искать какого-то выхода из нее.

К этому времени ряд моих друзей и знакомых нашей семьи покинули Петроград, в частности семьи Василия Андреевича ШЛЕЙФЕРА, с сыном которого, воспитанником Лицея, Николаем ШЛЕЙФЕРОМ, я дружил, Николая Сергеевича ИСАКОВА, перебравшись на территорию, занятую войсками белых армий.

Наблюдая это, я также решил бежать из Ленинграда в Крым, где в то время более или менее крепко власть была захвачена так называемым «Крымским краевым правительством» Деникинской ориентации. Разрабатывая маршрут переезда линии фронта, обдумав все детали этого мероприятия, я решил использовать в качестве официального предлога для выезда из Ленинграда свое заболевание хроническим воспалением бронхиальных желез, якобы требующих для своего лечения пребывания в Крыму. Это очень легко было оформить соответствующими документами через знакомых моей семье врачей, один из которых, доктор КОЛОМИЙЦЕВ, не замедлил снабдить меня соответствующим удостоверением при первом к нему обращении. Такое же удостоверение, требующее по сути своего содержания перемены климата я получил и на свою мать, как якобы страдающую общим истощением и старческим артериосклерозом, от другого врача. Оба эти документа я провел через комиссию по разгрузке Петрограда (Ленинграда) с тем, чтобы получить разрешение на выезд.

Вследствие того, что одних врачебных удостоверений для организации выезда из Петрограда и проезда к линии фронта и через фронт было слишком недостаточно, то я решил использовать и другие рычаги. Нужно сказать, что в Петрограде проживал мой родной дядя, НЕСЛУХОВСКИЙ Константин Францевич, в прошлом — либерал, оказавший кое-какие услуги деятелям революционного движения. Этот НЕСЛУХОВСКИЙ к 1918 году, занимая должность заведующего отделом дезинфекции подвижного состава Петроградского железнодорожного узла, устроил меня к себе в качестве помощника заведующего подотделом снабжения. Используя свое служебное положение, этот НЕСЛУХОВСКИЙ выдал мне фиктивную командировку от вверенного ему отдела, по которой я направлялся в Москву для вручения личного пакета управляющему делами СНК РСФСР БОНЧ-БРУЕВИЧУ и одновременно имел задание проезда по линии Москва-Курск для сбора справок на местах о состоянии подвижного состава.

Заручившись названными документами, я вместе с моей матерью выехал в конце ноября 1918 г. в Крым и 3 декабря того же года добрался до Симферополя, использовав полученные от НЕСЛУХОВСКОГО документы. Прибыв в Крым, я естественно захотел быть полезен родному для меня белому движению, в связи с чем стал искать возможность приложения своих сил. Будучи по природе сугубым эгоистом (воспитывался как единственный ребенок в семье) я, дорожа жизнью, не пошел в Белую Армию, предпочитая службу в тылу. Наличие хороших знакомых и связей вскоре привело к тому, что я получил довольно сносную должность переводчика и чиновника особых поручений при министре торговли и промышленности Краевого белого правительства — Александра Павловича БАРТ, являвшегося одновременно заведующим Крымской казенной палатой. Протежировала мне Александра Александровна МЕНДЕЛЕЕВА, которой я был известен как сын сенатора через семью ШЛЕЙФЕР, моего приятеля по Лицею. МЕНДЕЛЕЕВА была замечательна своим исключительным богатством, как помещица, и громадными связями в правящих кругах. На этой должности я пробыл до апреля 1919 г., т.е. до временного захвата Крыма Красной Армией, продолжавшегося от 6 до 8 недель, т.е. с апреля по июнь месяц 1919 г.

Должен отметить, что в связи с приходом в Крым красных войск, Крымское краевое правительство бежало в Константинополь, а с ним вместе и БАРТ. Стремительность прихода Красной Армии, твердая уверенность в недолговечности установления в Крыму Советской власти и, наконец, наличие у меня на руках советских документов, выданных из Ленинграда (Петрограда), привело к тому, что я остался в Симферополе переждать это безвременье.

Подчиняясь новым порядкам, я был вынужден иметь в советский период какую-то работу, в связи с чем устроился через одного из своих знакомых — кого, теперь не помню, — делопроизводителем Трамота Коммунального отдела. Это учреждение я избрал потому, что не хотел компрометировать себя пребыванием на государственной службе при Советской власти. На этой должности я пробыл до нового прихода белых.

В связи с восстановлением этой власти, я поступил в Управление продовольствия при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России генерале ДЕНИКИНЕ на должность делопроизводителя и переводчика Управления.

ВОПРОС: В этом и заключалась вся Ваша помощь «белому движению»?

ОТВЕТ: Нет, к моей помощи «белому движению» я сейчас перейду. В сентябре 1919 г. на квартире у приятельницы моих близких знакомых ШЛЕЙФЕРОВ — Марии Павловны ТАЛАЕВОЙ я познакомился с офицером Белой Армии гвардейским корнетом, в прошлом — помещиком и крупным землевладельцем БРЮХАТОВЫМ Дмитрием Андреевичем, занимавшем должность военного юриста Штаба Добровольческой Армии в Симферополе. БРЮХАТОВ, как я уже показывал об этом ранее, в Крым попал после бегства Белой Армии из-под Киева, где она получила поражение в боях с Красной Армией. Спустя некоторое время, около месяца, БРЮХАТОВ в одном из кафе города Симферополя познакомил меня со своим приятелем, Александром Садековичем БАГИРОМ, работавшим в ОСВАГе. БАГИР, по его о том мне рассказу, в 1917 г. после Октябрьской революции, также как и я в 1918 г., бежал из Москвы сначала на Кавказ, а затем в Персию, где и поступил на должность авиатехника в английский Экспедиционный корпус.

Допрос прерывается в 17.00

Записано с моих слов верно, мне прочитано.

Вс. Белюстин

Допросил — Зам[еститель] Нач[альника] 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Ст[арший] Лейтенант Государственной] безопасности Б.Волков
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 154-157]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 17.09.40 г.

Допрос начат в 15.40
окончен в 17.00

ВОПРОС: Продолжайте Ваши показания о знакомстве с БАГИРОМ.

ОТВЕТ: Прежде всего хочу дополнить, что БАГИР состоял в иранском подданстве, являлся сыном крупного московского банкира, был идейным противником советской власти. Как я уже показывал, к моменту нашего знакомства БАГИР являлся сотрудником ОСВАГа, куда вскоре устроил и меня по моей о том просьбе. Работа в ОСВАГе мне была необходима, как освобождающая своих сотрудников от военной службы. После закрепления моего знакомства с БРЮХАТОВЫМ, оба мы, горя желанием вести политическую деятельность, имея некоторые познания в масонском движении и его влиянии на ход политических событий в Западной Европе, решили организовать в Симферополе эклектическую масонскую ложу юга России. В качестве основных задач при этом ставилось:

1. Вербовка и объединение в ложе различных элементов общества на основе общего для всех принципа ненависти к Советской власти и коммунистической партии.

2. Сосредоточение в ней лиц привелигированных сословий, главным образом родовитый дворян и наиболее богатых представителей торгово-промышленной буржуазии.

3. Постановка широкой пропаганды идей "Белого движения" в целях способствования его росту.

4. Как это мне стало известно впоследствии, ведение особо законспирированной разведывательной работы в пользу англичан, обработка общественного мнения в том или ином направлении по их прямым заданиям, чем персонально занимался БРЮХАТОВ. Это по времени совпало с большими неудачами белых армий на фронте (считался почти неизбежным прорыв линии фронта красной Армией), в связи с чем бежавшие в Крым дворянско-буржуазные круги находились в состоянии крайней подавленности, предвидя возможный крах "белой" власти.

Именно в этот период я, как обычно, зашел к БРЮХАТОВУ, застав его в очень удрученном состоянии. "Все гибнет, - сказал он мне. - В такие минуты нам необходимо более тесно сплотиться, глубже понимать друг друга, быть терпимыми ко многим, ранее открыто подвергавшимся осуждению вещам". Видя, что я вполне разделяю его настроение, БРЮХАТОВ продолжил свою мысль, заявив мне примерно следующее: «Вы должны знать, что мое личное политическое положение чрезвычайно сложно и напряженность его усиливается тяжелым положением наших войск на фронте. Не буду скрывать от Вас своей связи с иностранными кругами, политические установки которых я систематически проводил в жизнь. Вспомните, что я говорил Вам о своей связи с англичанами в бытность на Кавказе в 1918 г. Полученный мной от них орден привел меня к прямой связи с английскими разведывательными органами, которую я сохраняю и поныне. Теперь Вам должна стать понятна моя заинтересованность в создании эклектической масонской ложи и та линия поведения, которую я занимал в ней. Не скрою, что ложа являлась для меня тем инструментом, при помощи которого я проводил в жизнь получаемые мною задания. Все это я говорю Вам после достаточно зрелой проверки и личной оценки Вашей личности и думаю, что не ошибусь, если потребую соответствующей сознательной помощи и содействия себе от Вас в этой работе».

Что я мог ответить на это предложение, если учесть и понять то состояние, в котором я, как и многие другие, бежавшие из столичных центров и веками насиженных дворянских гнезд, находился? Полагая, что в борьбе все средства хороши, я не задумываясь ответил БРЮХАТОВУ, что вполне его понимаю и готов идти ему навстречу, быть полезным всем, чем могу, что исполню любое его поручение, отдаю себя в его распоряжение, поскольку это может потребоваться. В заключении БРЮХАТОВ заявил, что отныне он будет считать меня своим человеком и, возможно, скоро вызовет в Ялту, куда он уезжал сам.

В начале марта 1920 г. БРЮХАТОВ переехал на постоянное жительство в Севастополь, а затем в Ялту, куда и вызвал меня для помощи ему в организации там масонской ложи, указав, что я могу также устроиться в этом городе чиновником особых поручений и переводчиком в аппарат Главного уполномоченного по устройству беженцев, к некоему РЕШКО. Предложение БРЮХАТОВА я принял и поселился в Ялте, заняв упомянутую выше должность.

Вскоре здесь образовалась ложа в составе БРЮХАТОВА, меня, есаула ТОЛСТОВА, корнета ШИЛОВСКОГО, поручиков ТЕРАПИАНО¹⁶ и СЛИВА, а также довольно часто приезжавшего БАГИРА.

В июне 1920 г. БРЮХАТОВ в одном из разговоров сообщил мне, что общее состояние дел Белого правительства по оценке его английских друзей рисуется крайне неустойчивым, и что возможен его близкий крах. При этом он поставил меня в известность о своем намерении эмигрировать в Константинополь, не дожидаясь общего бегства осевших в Крыму лиц. Делал и мне такое же предложение, но я выехать не мог, т.к. с одной стороны был связан старухой-матерью, а с другой — считал необходимым остаться в России для проведения соответствующей подрывной работы против большевизма по заданиям разведки.

Так как БРЮХАТОВ являлся офицером Белой Армии, ведшей в это время ожесточенную борьбу с красными войсками, и прямой его отъезд мог быть объявлен дезертирством и не получить соответствующего разрешения, то для облегчения выезда БАГИР через персидское консульство оформил БРЮХАТОВУ свой паспорт на имя Али-Багир-Хан БУШАРИ, наклеив на него фотокарточку БРЮХАТОВА и соответственно исправив возраст. С этим документом он, БРЮХАТОВ, уехал в Константинополь, указав мне как на лицо для связи по разведывательной работе БАГИРА, ставшего к тому времени коммерсантом и имевшего возможность как иракский подданный беспрепятственно выезжать за границу.

Через некоторое время после своего отъезда, насколько помню, в сентябре 1920 г. БРЮХАТОВ через БАГИРА прислал мне письмо, в котором сообщил, что, благополучно прибыв в Константинополь, он связался со всеми нужными людьми и в заключении требовал сведений о положении дел белых в Крыму. Тогда же я выполнил это поручение, собрав необходимые данные через лиц, входивших в масонские ложи, а также и по результатам личных наблюдений, вручив запечатанный пакет БАГИРУ.

В половине октября того же 1920 г. БАГИР привез мне в Ялту второе письмо БРЮХАТОВА, в котором последний, подтверждая получение моей предыдущей информации, просил более свежих сведений из близких правительству кругов. В спешном порядке я исполнил это новое поручение, вновь вручив собранные данные БАГИРУ, также собравшемуся эмигрировать в Константинополь, куда он и выбыл в 20-х числах октября 1920 г. С этого времени моя связь с БРЮХАТОВЫМ и БАГИРОМ оборвалась. Неоднократно предпринятые попытки в более поздний период возобновить ее успехам не увенчались, несмотря на то, что в 1922 г. я пытался разыскать обоих этих лиц через АРА, а в 1923 г. через выбывшую в Париж свою двоюродную сестру Нину Сергеевну КРИВЦОВУ и в 1924 г. через уезжавшего в Южную Америку через Чехо-Словакию инженера ШМАКОВА, с которым я имел довольно близкие дружеские отношения.

ВОПРОС: Сколько раз, через кого и в каких размерах вознаграждалась Ваша разведывательная работа за этот период англичанами?

ОТВЕТ: Финансировал меня лично БРЮХАТОВ, систематически выдававший мне довольно крупные суммы (на несколько сот рублей в золотом исчислении) денег при моих к нему обращениях. Никаких расписок в получении этих денег я ему не давал, т.к. он их и не требовал. Всего таких выдач, насколько помню, было не свыше пяти.

ВОПРОС: В показаниях, данных следствию 30 апреля 1940 г. Вы на вопрос, когда впервые Вы начали выполнять шпионскую работу, ответили «конкретное начало моей шпионской работы нужно отнести к 1920 г.» и т.д. В конце первой половины того же протокола допроса Вы, вновь касаясь своей шпионской деятельности, заявляете «начало моей шпионской работы я считаю 1926 год, когда я окончательно сошелся с АСТРОМОВЫМ».

Объясните, как понимать эти Ваши противоречивые утверждения и чему здесь следует верить.

ОТВЕТ: В моих ответах, с точки зрения их истинного смысла, нет противоречий, несмотря на кажущееся их наличие. Дело в том, что, говоря о привлечении меня к шпионской работе в 1920 г. в пользу Англии, я тогда же указал, что лица, завербовавшие меня для этой деятельности (БРЮХАТОВ, БАГИР), эмигрировали за границу в конце того же 1920 г. в связи с чем оборвалась и моя связь с ними, несмотря на ряд попыток к ее возобновлению в более поздний период. Кроме того, сведения, которые я давал в то время, связанным со мною представителям английской разведки, освещали внутреннее состояние тыла и фронта и Краевого крымского белого правительства, и хотя причиняли вред советской власти, позволяя англичанам более правильно строить свою помощь белым, но не содержали информации о состоянии Советской власти или советских органов, для освещения которых я оставался в Крыму при общем уходе белых, но чего не сумел исполнить вследствие утраты связи с БРЮХАТОВЫМ.

Таким образом я и считал, что после 1920 г. по 1926 год у меня был вынужденный перерыв, и что конкретной работой по шпионажу против Советской власти я смог заняться только с 1926 г., т.е. с момента установления соответствующей связи с АСТРОМОВЫМ.

ВОПРОС: Назовите лиц, привлеченных БРЮХАТОВЫМ и Вами в эклектическую масонскую ложу.

ОТВЕТ: БРЮХАТОВ, имевший большой стаж пребывания в масонских организациях и соответствующие степени посвящения, гвардейский офицер в прошлом, вербовал главным образом таких же гвардейских офицеров, которые были тесно связаны с ним по прошлому. Таковы, например, были вовлеченные им: есаул ТОЛСТОЙ, корнет ШИЛОВСКИЙ, граф ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ, начальник Ялтинского уезда, поручик СЛИВА и другие. Я завербовал Александра Александровича СЕЛИВАНОВА, директора Общества взаимного кредита, Глеба Георгиевича ХРИСТОФОРОВА, крупнейшего винодела Крыма, БАЖЕНОВУ (имя отчества не помню), жену бывшего ротмистра Крымского полка (умершего к этому времени), Екатерину Константиновну КОРЕНДАЙК (рожденную РЕШКО), имевшую очень крупное состояние и большие связи.

Названный состав ложи вполне обеспечивал выполнение намеченных нами программных задач и даже обеспечивал возможность влияния на правительственные мероприятия, т.к. под моим и БРЮХАТОВА масонским протекторатом находился В.А.ШЛЕЙФЕР, хотя и не входивший в ложу, но охотно слушавший наши советы, а он в свою очередь как управляющий земледелием был тесно связан и имел большое влияние на начальника гражданского Управления Юга России КРИВОШЕИНА. Через СЕЛИВАНОВА представлялась широкая возможность влиять на коммерческие банковские круги и через других лиц — на молодежь и правительство. Организационно ложа оформилась к 1 января 1920 г.

ВОПРОС: Говоря о программе организованной Вами ложи, Вы указали одной из основных задач ведение разведывательной работы в пользу англичан. Укажите, когда и при каких обстоятельствах впервые встал вопрос об этом, кем именно и в какой плоскости был поставлен и Ваша роль в этом деле.

ОТВЕТ: Прежде всего я должен оговориться, что разведывательную работу в числе задач организованной БРЮХАТОВЫМ и мной эклектической масонской ложи я назвал как пост фактум, т.е. нечто ставшее мне известным в результате последующей работы в ложе с БРЮХАТОВЫМ. Понимать меня в том смысле, что эта задача делалась достоянием каждого вновь приобретаемого в организацию лица, было бы абсолютно неправильным. Чтобы исключить возможность такого толкования, я, забегая несколько вперед, должен пояснить, что эта часть нашей деятельности была известна только БРЮХАТОВУ, мне и БАГИРУ (о котором я уже подробно говорил в предыдущих показаниях), причем инициатором и организатором разведывательной работы был БРЮХАТОВ, посвящавший и привлекавший к ней по мере изучения и необходимости других лиц, в том числе и меня. С чего началось мое привлечение?

БРЮХАТОВ вскоре после закрепления нашего знакомства неоднократно говорил мне, что установившаяся на юге России власть белых может рассчитывать на закрепление только в случае достаточно сильной поддержки ее со стороны союзников, главным образом англичан, которым он, БРЮХАТОВ, питал исключительные симпатии, считая, что дружба с этой страной очень полезна для Белой России. Он открыто говорил о своих связях с английским командованием, возникших в 1918 г. на Кавказе, своих заслугах перед ним, увенчавшихся получением английского ордена «За отличную службу», который он демонстративно постоянно носил в петлице. Впервые о своей работе в английской разведке и использовании участников масонской ложи в этом направлении БРЮХАТОВ мне сообщил примерно в конце февраля 1920 г.

Вс. Белюстин

Допросил — Зам[еститель] Нач[альника] 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Ст[арший] Лейтенант Государственной] безопасности Б.Волков
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 168-174]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 18.09.40 г.

Начат в 14.00

ВОПРОС: Расскажите о своем знакомстве с Сергеем Владимировичем ПОЛИСАДОВЫМ и дальнейшей связи с ним по линии ваших мистических контрреволюционных организаций.

ОТВЕТ: С ПОЛИСАДОВЫМ С.В. я впервые лично познакомился в 1926 г. в январе или феврале месяце. Он тогда явился ко мне на мою московскую квартиру, говоря, что он пришел затем, чтобы наладить со мной связь по линии изучения эзотерической философии; что те знания в области оккультных наук, которые он получал у АСТРОМОВА по масонству и по линии мартинизма и учении ГОМа, его не удовлетворяют, а потому он хочет того, чтобы я принял его в мой Орден. Я ему тогда ответил, что я беру его в свой Орден, но ему придется несколько поработать над теми материалами (оккультного порядка), какие я ему дам и что впоследствии он может надеяться на получение от меня посвятительных материалов по линии розенкрейцерства. До ареста ПОЛИСАДОВА в 1926 г. у меня с ним было очень мало (3-4 раза) встреч и весь разговор при этих встречах ограничивался чисто масонскими интересами (беседы по прочитанным материалам и наметки на дальнейшую работу по изучению оккультизма).

В феврале или марте 1926 г. ПОЛИСАДОВ был арестован. От кого я это слышал, я сейчас не помню. В 1927 г. весной ко мне на квартиру пришли жена ПОЛИСАДОВА и его ученик по ложе «Гармония» КЕЙЗЕР, которые мне сообщили, что дело ПОЛИСАДОВА следствием закончено, что он высылается в лагерь на три года и что они пришли предложить мне приехать на Октябрьский вокзал и проводить ПОЛИСАДОВА при его отъезде в ссылку. Я на вокзал ездил, но ПОЛИСАДОВА увидеть мне не удалось: мне помешала толпа бывшего там народа.

В период с 1927 по 1930 г. я имел несколько встреч с женой ПОЛИСАДОВА, в частности, в одной из встреч в 1927-28 гг. я через нее переслал ПОЛИСАДОВУ в лагерь какую-то теплую одежду. С КЕЙЗЕРОМ у меня после его приезда ко мне в 1927 г. установилась тесная связь по линии подпольной контрреволюционной масонской работы. КЕЙЗЕР мне говорил, что после ареста ПОЛИСАДОВА руководство по московской ложе «Гармония» он взял на себя, что он хочет развить эту ложу, так как считает, что масонство является удобным прикрытием для собирания антисоветских элементов, которые он думал организовать для борьбы с Советской властью методом вредительства и шпионажа.

ВОПРОС: Каким образом КЕЙЗЕР характеризовал Вам ПОЛИСАДОВА как руководителя ложи «Гармония»?

ОТВЕТ: КЕЙЗЕР говорил, что ПОЛИСАДОВ — знающий оккультист, хорошо разбирающийся в формальной стороне масонских орденов (ритуалы, посвящения, история оккультизма и т.д.), но что он человек неумный и на большую работу в политической борьбе не годится.

ВОПРОС: Каким образом развивалась Ваша связь с КЕЙЗЕРОМ?

ОТВЕТ: КЕЙЗЕР говорил мне, что он хочет, чтобы я по линии изучения мистических наук принял его организацию под свое покровительство. На это я ему свое согласие дал, т.к. считал необходимым развивать периферийные масонские ложи, из которых я мог бы отбирать кадры для активной вредительской и шпионской работы против Советской власти.

КЕЙЗЕР, приходя ко мне, познакомился у меня с ВЕРЕВИНЫМ и ВУРГАФТ, с НОВИКОВЫМ и некоторыми другими членами моего Ордена, с кем точно я сейчас не помню. Сам КЕЙЗЕР в 1929 г. познакомил меня с членами ложи «Гармония» — с профессором ПЕТРОВЫМ, профессором ПОПОВЫМ, как с людьми, которых я должен был определить с точки зрения их оккультной подготовленности. Я их видел по одному разу каждого и тогда дал им определение как лицам, еще не подготовленным к принятию в Орден Розенкрейцеров.

ВОПРОС: Какая связь была у Вас с ПОЛИСАДОВЫМ, когда он был выслан в Тулу в 1928-29 гг.?

ОТВЕТ: У меня с ПОЛИСАДОВЫМ в период его пребывания в Туле в 1928-29 г. никакой связи не было за исключением того, что я передавал ему привет через его жену, которая тогда к нему ездила.

ВОПРОС: Какую материальную помощь Вы оказывали ПОЛИСАДОВУ, когда он был на высылке в Туле?

ОТВЕТ: По инициативе ВУРГАФТ среди членов моего Ордена были раза два собраны деньги в размере нескольких десятков рублей, которые были посланы ПОЛИСАДОВУ через его жену.

ВОПРОС: Каким образом дальше развивалась Ваша связь с ПОЛИСАДОВЫМ?

ОТВЕТ: Кроме того, что я показал выше, никакой другой связи с ПОЛИСАДОВЫМ я в то время не имел. После его возвращения из вторичного ареста в 1932 г. я опять встретился с ПОЛИСАДОВЫМ. Тогда он получил от меня посвящение во вторую степень розенкрейцерства и продолжал занятия по оккультизму, состоя членом Ордена до нашего общего ареста в 1933 г. После выхода из-под ареста в 1933 г. я виделся с ПОЛИСАДОВЫМ раза два-три, потом он был выслан из Москвы в Тулу. С тех пор я с ним не встречался. Я только раза два о нем слышал от ВЕРЕВИНА. ВЕРЕВИН говорил, что ПОЛИСАДОВ, живя в Туле, ни с кем связи не поддерживает, а ведет занятия по оккультизму индивидуально и очевидно об этом рассказывает кое-кому из окружающих его знакомых по Туле.

ВОПРОС: Что Вам было известно о секретном сотрудничестве ПОЛИСАДОВА с органами НКВД?

ОТВЕТ: В одном из разговоров между мной и ПОЛИСАДОВЫМ в 1932 г. он мне сказал, что он был секретным сотрудником в 1926 г. и что он тогда получил даже особую статью, как бывший секретный сотрудник ОГПУ. Больше он мне об этом ничего не говорил.

ВОПРОС: Какая связь между Вами и ПОЛИСАДОВЫМ была по линии шпионской работы?

ОТВЕТ: О шпионской работе я с ПОЛИСАДОВЫМ никогда разговора не вел, но я имел в виду то, что я могу использовать ПОЛИСАДОВА как фигуру, которая будет по моему заданию организовывать масонские ложи, откуда я мог бы черпать кадры для активной контрреволюционной шпионской работы.

ВОПРОС: Какую Вы поддерживали связь с ПОЛИСАДОВЫМ, когда он жил в Ташкенте?

ОТВЕТ: Мне не было известно, что ПОЛИСАДОВ жил в Ташкенте, поэтому я с ним связи по Ташкенту не имел. Я потерял всякую связь с ПОЛИСАДОВЫМ после его отъезда в Тулу в 1934 г.
Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан.

Вс. Белюстин

Допрос окончен в 15.45

Допросил Оперуполномоченный 6-го отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР,
Лейтенант Государственной] безопасности Осовик
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 175-178]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 09.10.40 г.

Допрос начат в 13.30
окончен в 16.45

ВОПРОС: Изложите где, когда и при каких обстоятельствах состоялось Ваше знакомство с ТЕГЕРОМ Евгением Карловичем.

ОТВЕТ: С ТЕГЕРОМ Евгением Карловичем я познакомился осенью 1924 г. через Федора Петровича ВЕРЕВИНА, с которым в свою очередь я познакомился весной 1923 г. на квартире у Владимира Алексеевича ШМАКОВА.

Незадолго до личного знакомства с ТЕГЕРОМ, ко мне пришел указанный Ф.П.ВЕРЕВИН и предложил от себя и от имени Е.К.ТЕГЕРА принять участие в работах по экспериментальной мистике, чем до этого, по его словам, уже занимались он, ВЕРЕВИН, ТЕГЕР и Александр Илларионович ЛАРИОНОВ в течение года. Таким образом, как я понял ВЕРЕВИНА, он и ТЕГЕР приглашают меня войти в «треугольник» — ВЕРЕВИН, ТЕГЕР и я, БЕЛЮСТИН, — и заменить собой отошедшего от их кампании ЛАРИОНОВА. Причины отхода от них ЛАРИОНОВА я точно не знаю. Помню, ВЕРЕВИН говорил, что ЛАРИОНОВ в то время был сильно увлечен личными делами, поскольку собирался жениться.

Я принял предложение ВЕРЕВИНА и тогда же дал ему на это согласие. Вскоре, осенью 1924 г. на квартире ВЕРЕВИНА (дней через 7-10 после первого с ним разговора у меня, когда он мне предложил войти в «треугольник») состоялась наша встреча и личное знакомство с ТЕГЕРОМ. Друг другу нас представил ВЕРЕВИН Ф.П., и было видно, что ТЕГЕР уже хорошо информирован обо мне, поскольку наш разговор пошел сразу же в непринужденном товарищеском тоне. Эта наша первая встреча длилась часа два-три. До этого от Владимира Алексеевича ШМАКОВА, Владимира Ивановича ЖДАНОВА и Михаила Ивановича СИЗОВА я знал о ТЕГЕРЕ, что в мистических кругах Москвы он начал активно проявляться году в 1918-м, что по своим политическим воззрениям он идейный анархист, прошедший тюрьмы и ссылки еще в царское время; после Октябрьской революции занимал должность полит- комиссара каких-то воинских частей, а в 1921-22 гг. получил назначение от Народного Комиссариата иностранных дел в Кашгар в качестве Генконсула РСФСР, откуда приехал примерно в 1923-24 гг.

ТЕГЕР по природе своей характеризовался человеком очень решительным, крайне замкнутым и независимым, резко враждебно относящимся к Советской власти.

Из разговоров со ШМАКОВЫМ, ЖДАНОВЫМ и СИЗОВЫМ для меня было ясно, что ТЕГЕР первое время после Октябрьской революции принимал какое-то участие в политической жизни на стороне Советской власти, хотя продолжал оставаться анархистом, а затем вскоре встал на враждебный Советской власти позиции, оставаясь однако на ответственных должностях в советских учреждениях и внешне представляя себя лояльным к существующему строю человеком. По своим мистическим связям мне было известно от тех же лиц, что ТЕГЕР определялся так: примерно до 1923 г. он был связан с Орденом московских Тамплиеров (иначе — мистических анархистов или еще «бедных рыцарей Храма»), который был основан в 1917-18 годах Аполлоном Андреевичем КАРЕЛИНЫМ, приехавшим из-за границы в 1917 г. с заданием от заграничных анархистов создать указанную организацию.

Как говорил мне ШМАКОВ, ТЕГЕР примкнул к этой организации КАРЕЛИНА, но затем, поссорившись в силу своего неуживчивого и эгоистичного характера с рядом лиц, входивших в руководство ее, году в 1922-23 отошел от Ордена московских Тамплиеров. В этой организации ТЕГЕР был тесно связан, кроме КАРЕЛИНА, с СОЛОНОВИЧЕМ, замещавшим КАРЕЛИНА по должности в Ордене московских Тамплиеров. Там же ТЕГЕР познакомился с М.И.СИЗОВЫМ, старым тамплиером и антропософом, — на родной сестре которого, Магдалине Ивановне СИЗОВОЙ, тоже антропософке, впоследствии в 1920-21 г. он женился. В этой же созданной КАРЕЛИНЫМ организации московских тамплиеров ТЕГЕР завязал знакомство с В.А.ШМАКОВЫМ и В.И.ЖДАНОВЫМ, поскольку и они входили в указанный Орден. Кроме того, здесь ТЕГЕР познакомился с крупными антропософами: КИСЕЛЕВЫМ (имя и отчество не помню; в 1938 г., когда я виделся с ним в последний раз, он работал в отделе антикварной книги Ленинской библиотеки), СТОЛЯРОВЫМ (с ним я не знаком), КАФКА (бывшая жена СИЗОВА М.И., арестовывалась ОГПУ, о чем я слышал от М.И.СИЗОВА), с которыми были связаны и М.И.СИЗОВ, и М.И.СИЗОВА. Уверен, что кроме перечисленных антропософов ТЕГЕР знал и многих других из их числа, поскольку М.И.СИЗОВА, как и М.И.СИЗОВ, имели здесь большие связи.

Кроме этих двух организаций, т.е. тамплиеров и антропософов, мне было известно от тех же В.А.ШМАКОВА, ЖДАНОВА В.И. и М.И.СИЗОВА, а затем от самого ТЕГЕРА и ВЕРЕВИНА, он был связан в Москве с кругами старых мистиков — А.И.ЛАРИОНОВЫМ, НЕДОВИЧЕМ, профессором А.А.СИДОРОВЫМ, с которыми он и позже поддерживал связь. Указанный Алексей Алексеевич СИДОРОВ входил, кроме того, в Орден московских Тамплиеров, созданный КАРЕЛИНЫМ (был в группе ДОРОГОВОЙ).

В Ленинграде ТЕГЕР был связан с орденом мартинистов, возглавлявшимся Григорием Оттоновичем МЕБЕСОМ (арестовывался в 1926 г.), знал лично и близко МЕБЕСА и РОДЫНСКОГО, являвшегося помощником МЕБЕСА. Таким образом, еще до личного знакомства с ТЕГЕРОМ осенью 1924 г., я знал и его политическое лицо, и его мистические связи, и его положение в этих кругах, и из всего этого я делал вывод о возможности сближения и установления затем контакта с ним. В достоверности сведений о ТЕГЕРЕ, полученных мною, я не сомневался, поскольку они шли главным образом от ШМАКОВА, СИЗОВА и ЖДАНОВА, т.е. от людей, которым я полностью доверял и которые входили в возглавляемую мною тогда организацию розенкрейцеров. В дальнейшем, после нашего личного знакомства с ТЕГЕРОМ, я полностью убедился в правильности всех тех сведений о нем, которые я знал от ШМАКОВА, ВЕРЕВИНА и ЖДАНОВА.

Разговор, имевший место между мной и ТЕГЕРОМ в присутствии ВЕРЕВИНА во время нашей первой встречи носил характер взаимного ознакомления друг с другом. Политические вопросы прямо не обсуждались, но по отдельным замечаниям и тону нашего разговора мы видели и общность наших а/с взглядов.

ВОПРОС: Какие а/с цели преследовал названный Вами «треугольник», в который Вы вошли по предложению ВЕРЕВИНА и ТЕГЕРА, как формулировались политические установки и роль в этом ТЕГЕРА?

ОТВЕТ: Я принял предложение ТЕГЕРА и ВЕРЕВИНА о вхождении в их «треугольник», т.к. и знакомство с ними, и вхождение в этот «треугольник» меня полностью устраивало. Моя деятельность по линии возглавлявшейся мною тогда организации московских розенкрейцеров была направлена против Советской власти, т.к. под флагом мистики я сочетал и группировал антисоветские элементы из «бывших» и мистиков для борьбы с Советской властью. Вхождение в «треугольник» для меня означало расширение этой деятельности особенно потому, что я высоко ценил организационные способности ТЕГЕРА, его большие связи в мистических кругах и знал, как уже показано выше, его резко враждебное отношение к Советской власти, полностью соответствующее моим убеждениям. Я был уверен, что с ТЕГЕРОМ нам вскоре удастся установить тесный контакт для а/с деятельности под флагом мистики.

После первой встречи на квартире ВЕРЕВИНА, мы продолжали с ТЕГЕРОМ и ВЕРЕВИНЫМ встречаться и дальше до конца 1925 г., как участники «треугольника». Наши встречи происходили, как правило, 3-4 раза в месяц. Вскоре мы окончательно договорились о задачах нашей организации, т.к. уже после первой встречи мы поняли вполне друг друга, а последующее ближайшее время сближало нас еще больше. Мы не стеснялись и прямо говорили друг другу о своем враждебном отношении к существующему строю и необходимости использования всех возможностей такой мистической подпольной организации для борьбы с Советской властью. Таким образом мы договорились, что наш «треугольник» явится первым камнем для будущей подпольной мистической организации, способной объединить в себе различные а/с и к.-р. элементы для борьбы с Советской властью. На первое время мы ставили перед собой задачу завязывания крепких связей с лицами, подходящими для нашей организации, выявлении их, изучения и подготовку к вступлению в нее. Эти вопросы не вызывали у нас каких-либо принципиальных разногласий. В деталях вопрос о принципах построения такой организации и организационных формах ее мы не обсуждали, т.к. вскоре, к весне 1925 г., между мною и ТЕГЕРОМ обнаружились первые расхождения из-за всплывших вопросов, связанных с включением московских розенкрейцеров, которых я возглавлял, в будущую нашу организацию, которую мы намеревались создать.

Дело в том, что к весне 1925 г., когда нами обсуждался вопрос о включении в наш «треугольник» новых лиц, и таким образом — о собрании организации, ТЕГЕР выставил кандидатуру доктора ВЕЧЕСЛОВА, а от меня потребовал включения членов моей организации, т.е. московских розенкрейцеров, что мне было неприемлемо. Доктора ВЕЧЕСЛОВА я знал еще раньше по совместной работе в 1922-23 гг. в полпредстве при Всезагранпомголе и считал его неподходящим для нашей организации из-за отсутствия в нем, как мне казалось, организационных способностей как большого формалиста, что являлось нежелательным, поскольку наша организация только начинала складываться, и эти качества его не удовлетворяли меня и не могли способствовать успеху нашего дела.

ТЕГЕР горячо отстаивал ВЕЧЕСЛОВА, т.к. у них еще раньше были дружеские отношения и ВЕЧЕСЛОВ тяготел к ТЕГЕРУ. С другой стороны, я не мог согласиться с требованием ТЕГЕРА включить мою организацию розенкрейцеров, поскольку не был уверен, что слияние разнородных элементов в одну организацию даст желаемые результаты, и хотел это сделать лишь после ознакомления с отдельными участниками нашей общей организации, которую мы создавали с ТЕГЕРОМ и ВЕРЕВИНЫМ, когда убедился бы в крепости ее. Для меня было совершенно неприемлемо и то, что ТЕГЕР претендовал на контроль над деятельностью моей организации; не мог я согласиться и с тем, что ТЕГЕР слишком поспешно хотел создать новую организацию, подчас игнорируя правила элементарной конспирации.

На этой основе у нас с ТЕГЕРОМ начались резкие разногласия, отношения становились натянутыми и мне казалось поэтому необходимым отойти от ТЕГЕРА и остаться в рамках своей организации. ТЕГЕР это отлично понимал и в свою очередь не хотел идти ни на какие уступки. Вследствие этого наши встречи становились все более редкими, а летом я вовсе уехал в отпуск в Ленинград и не виделся с ним до осени 1925 г., т.к. когда я вернулся из Ленинграда в августе 1925 г., ТЕГЕР не заходил ко мне и я не делал никаких попыток его повидать. В результате наши отношения и встречи прекратились осенью 1925 г. совсем и возобновились лишь весной 1934 г.

Записано с моих слов правильно и мною прочитано.

Вс. Белюстин

Допросил Оперуполномоченный 6 отдел. 2 отдела ГУГБ
Младший лейтенант Государственной] безопасности Семячкин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 191-199]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 09.10.40 г.

Допрос начат в 20.20
окончен 0.05

ВОПРОС: Назовите истинные причины, из-за которых Вы разошлись с ТЕГЕРОМ в 1925 г.

ОТВЕТ: Политических разногласий между мною и ТЕГЕРОМ, которые могли бы послужить причиной нашего расхождения, не было. Наоборот, оба мы в своих политических взглядах и стремлениях полностью сходились и дополняли друг друга, оба мы стояли на контрреволюционных позициях и считали, что та организация, которую мы решили создать, укрепившись и впитав в себя контрреволюционно настроенных лиц, «бывших» людей, мистиков и других врагов Советской власти, сумеет под флагом мистики развернуть свою контрреволюционную деятельность. Оба мы, и я и ТЕГЕР, имели достаточно широкие связи в таких кругах, и прежде всего в мистических а/с кругах, чтобы создать такую организацию. К этому присоединялось и то, что каждый из нас прошел известную школу борьбы с Советской властью. По той характеристике, которую я имел о ТЕГЕРЕ от ШМАКОВА, ЖДАНОВА и ВЕРЕВИНА, он был для меня опытным и решительным человеком, прошедшим школу в организации анархистов-мистиков у КАРЕЛИНА, человеком с определенно законченными контрреволюционными убеждениями. В этом меня убедили и наши первые же беседы после личного знакомства с ним.

Я в момент знакомства с ТЕГЕРОМ возглавлял к/р организацию розенкрейцеров и всегда с момента Октябрьской революции враждебно относился к существующему строю. Как я уже показывал ранее, осенью 1918 г. пробравшись в Крым к белым, я уже тогда окончательно встал на путь борьбы с Советской властью, и вся моя дальнейшая деятельность была направлена именно к этому за исключением отдельных моментов колебаний, о которых я говорил ранее.

Причинами, послужившими нашему расхождению с ТЕГЕРОМ в 1925 г., явилось следующее: 1) честолюбие каждого из нас не позволяло подчиниться одного другому, тем более не хотел я идти под контроль к ТЕГЕРУ, на что он явно претендовал, т.к. у меня к этому времени уже была вполне оформленная своя организация — Орден московских Розенкрейцеров, о деятельности которой я уже показывал на предыдущих допросах; 2) я не мог согласиться с тем, чтобы без личного знакомства с теми, кого ТЕГЕР полагал привлечь в нашу общую организацию, которую мы вместе с ним создавали, соединить членов моей организации московских розенкрейцеров, тем более, что кандидатура доктора ВЕЧЕСЛОВА, которую выдвинул ТЕГЕР в качестве нового пополнения в наш «треугольник», для меня не была приемлема. Зная ВЕЧЕСЛОВА, я был убежден в том, что такие, как он, если они будут привлечены ТЕГЕРОМ, не подойдут к лицам, входившим в организацию московских розенкрейцеров; 3) для меня не была приемлемой установка ТЕГЕРА на быстрое формирование организации, т.к. это неминуемо влекло бы за собой нарушение правил конспирации. Тем более, к этому времени я уделял большое внимание конспирации, т.к. в период с 1923 по 1925 годы произошел ряд арестов в мистических кругах Москвы (например, арест художника КЕЛЬЦЕВА, теософа, которого я знал лично, и других). После того, как мы разошлись с ТЕГЕРОМ весной 1925 г., я был уверен, что при желании я мог бы в любое время возобновить с ним связь и совместную деятельность. О дальнейшей судьбе и деятельности ТЕГЕРА я знал в общих чертах от Ф.П.ВЕРЕВИНА, который продолжал поддерживать с ним связь, и М.И.СИЗОВА, связанного с ТЕГЕРОМ родством.

ВОПРОС: Что Вам известно о деятельности ТЕГЕРА на Востоке и о его связях там?

ОТВЕТ: К моменту нашего знакомства, а затем и по установлению связи, мне было известно, что ТЕГЕР в 1922-23 гг. был генконсулом в Кашгаре и периодически наезжал в советский Туркестан, проявлял большой интерес к Востоку и хорошо знал его. По рассказам ШМАКОВА, ВЕРЕВИНА, СИЗОВА мне было известно о больших связях ТЕГЕРА на Востоке и, в частности, в кругах местного духовенства.

По словам самого ТЕГЕРА в период нашего знакомства с осени 1924 г. по весну 1925 г., будучи в Кашгаре (Западный Китай), а также в Туркестане, он установил тесные отношения с представителями ламаистского и исламистского духовенства и местными учеными, постоянно общался с ними, был там большим авторитетом, председательствовал у них на их собраниях, где обсуждались мистические вопросы.

По возвращении в Москву ТЕГЕР сохранил связь с этими людьми и даже удостоился от них дара в виде позолоченной статуи Будды (бурхан), которую, как он говорил, ему якобы привезли оттуда. Статую Будды я лично видел на квартире у ТЕГЕРА, когда был у него с ВЕРЕВИНЫМ в конце 1924 или в начале 1925 г. Как я мог заметить, ТЕГЕР живо интересовался людьми, ездившими на Восток или бывавшими там. Так он очень интересовался поездкой доктора ВЕЧЕСЛОВА в Афганистан, состоявшейся, насколько помню, в 1924 году. Впоследствии я слышал от Ф.П.ВЕРЕВИНА и самого ТЕГЕРА о том, что эта поездка ВЕЧЕСЛОВА способствовала сближению ТЕГЕРА с ним.

ТЕГЕР также хорошо и близко знал С.А.КОНДРАТЬЕВА (в 1934 г., когда я его увидел, он работал режиссером в каком-то театре в Москве), ездившего в Монголию, пробывшего там три года в теснейшем общении с монгольскими монастырями. Об этом я знал от самого ТЕГЕРА, а также от СИНЯГИНА, с которым я впоследствии познакомился у ТЕГЕРА в Ленинграде весной 1934 г., а также от М.И.СИЗОВА, знавшего КОНДРАТЬЕВА Сергея Александровича по Ордену московских Тамплиеров.

Как помню, весной 1925 или осенью 1924 г. ТЕГЕР восторженно говорил о возвращении из азиатской экспедиции известного художника Николая Константиновича РЕРИХА. ТЕГЕР тогда говорил, что РЕРИХ проезжал через Москву и он, ТЕГЕР, виделся с ним. О РЕРИХЕ ТЕГЕР говорил в том духе, что он сумел глубоко подойти к пониманию проблемы восточной мистики и восторгался им, заявляя, что такой человек, как РЕРИХ, заслужил себе памятник при жизни. На этом сведения о деятельности ТЕГЕРА и его связях по Востоку, которые я имел к моменту нашего знакомства осенью 1924 г. и окончанию связей весной 1925 г., исчерпываются.

ВОПРОС: Что и из каких источников Вам было известно о ТЕГЕРЕ в дальнейшем?

ОТВЕТ: Вновь после 1925 г. мы встретились и установили с ТЕГЕРОМ связь только в 1934 г. после его возвращения из ташкентской ссылки. Сведения же о нем, хотя и отрывочные, но постоянные, я получал от Ф.П.ВЕРЕВИНА, поскольку он входил в возглавлявшуюся мною организацию розенкрейцеров и продолжал поддерживать близкие отношения с ТЕГЕРОМ, а также через СИЗОВА М.И., знавшего о ТЕГЕРЕ через свою сестру, являвшуюся женой ТЕГЕРА.

Из этих источников году в 1926-27 я слышал, что ТЕГЕР создал контрреволюционное общество под каким-то мистическим названием и привлек в качестве своего ближайшего помощника некоего ЧЕХОВСКОГО, на квартире или в подвале дома (точно не помню), в котором жил последний, устраивают собрания этого общества и проводят мистические ритуалы.

От них же я знал, что при помощи указанного ЧЕХОВСКОГО и доктора ВЕЧЕСЛОВА, имевшего какое-то отношение к ленинградскому Институту мозга, ТЕГЕР связался с этим институтом и вместе с ЧЕХОВСКИМ проводит какие-то опыты.

Сведения, получаемые мною о ТЕГЕРЕ, были отрывчатыми и неполными, т.к. названные лица, т.е. ВЕРЕВИН и СИЗОВ, хотя и сохраняли с ним связь, но, как они говорили, на собраниях и опытах, устраивавшихся в организации ТЕГЕРА, не участвовали. В 1928 г. от ВЕРЕВИНА я узнал, что ТЕГЕР, ЧЕХОВСКИЙ и другие связанные с ними лица арестованы.

Позже, зайдя к ВЕРЕВИНУ на квартиру, я узнал, что и он тоже арестован. Это было в конце февраля или начале марта 1928 г. Месяца через два, т.е. в апреле-мае 1928 г. от кого-то из родственников ВЕРЕВИНА, не то от его матери, не то от сестры, случайно встретившейся со мною на улице, я узнал, что ВЕРЕВИН освобожден из-под стражи, т.к. якобы было установлено, что он не причастен к организации ТЕГЕРА-ЧЕХОВСКОГО. С ВЕРЕВИНЫМ у нас вновь возобновились отношения. По его словам, он был арестован только за то, что посещал ТЕГЕРА, но в работе его организации не принимал никакого участия. Тот же ВЕРЕВИН сообщил мне и о том, что ТЕГЕР приговорен к семи годам концлагеря, ЧЕХОВСКИЙ и другие лица получили разные сроки наказания.

В последующее время от М.И.СИЗОВА я слышал о неустанных хлопотах, предпринимаемых женой ТЕГЕРА — Магдалиной Ивановной СИЗОВОЙ для облегчения его участи. По словам М.И.СИЗОВА, М.И.СИЗОВА действовала каким-то образом через КАТАНЯНА, который занимал должность прокурора ОГПУ. В 1929-30 гг. хлопоты М.И.СИЗОВОЙ увенчались успехом, и ТЕГЕР был переведен в Ташкент, в ссылку.

Из писем ТЕГЕРА из Ташкента, содержание которых мне передавал также М.И.СИЗОВ, я знал, что в Ташкенте ТЕГЕР устроился работать по своей специальности — экономистом, а в свободное от работы время очень много работает в Ташкентской библиотеке над вопросами восточной мистики. Наконец, весной 1934 г. М.И.СИЗОВ сообщил, что ТЕГЕР приехал в Москву, поскольку срок ссылки окончен. Предполагаю, что в Москве ТЕГЕР остановился на квартире у М.И.СИЗОВОЙ.

Записано с моих слов правильно и мною прочитано.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Младший лейтенант Госбезопасности Семячкин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 208-215]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 10.10.40 г.

Допрос начат в 11.20
окончен в 15.45

ВОПРОС: Были ли Вы в Средней Азии и, в частности, в Ташкенте, когда там отбывал ссылку ТЕГЕР?

ОТВЕТ: В Ташкенте, как мне было известно, ТЕГЕР находился, примерно, с 1931 по 1934 г. За это время в Средней Азии и, в частности, в Ташкенте, я не был ни разу.

ВОПРОС: Имели ли Вы письменную или какую-либо другую связь с ТЕГЕРОМ за это время?

ОТВЕТ: Письменной связи с ТЕГЕРОМ за это время не имел. Сведения о его жизни и работе в Ташкенте, как я уже показал выше, до меня доходили от М.И.СИЗОВА. Допускаю, что обо мне ТЕГЕР мог быть информирован через М.И.СИЗОВУ, его жену, поскольку я постоянно встречался с ее братом, М.И.СИЗОВЫМ, получал от него сведения о ТЕГЕРЕ и он, СИЗОВ, был в курсе моей жизни. М.И.СИЗОВА имела с ТЕГЕРОМ постоянную письменную связь. Переписывался ли СИЗОВ с ТЕГЕРОМ, я не знаю.

ВОПРОС: Были ли установлены между Вами и ТЕГЕРОМ связи вновь после его возвращения из Ташкента в 1934 г.?

ОТВЕТ: Вскоре после приезда ТЕГЕРА из Ташкентской ссылки в конце марта или начале апреля 1934 г. мы встретились с ним как хорошие старые знакомые, и это было началом возобновления наших связей.

ВОПРОС: Где и при каких обстоятельствах произошла Ваша встреча с ТЕГЕРОМ после его возвращения в Москву?

ОТВЕТ: Как я уже показывал, о возвращении ТЕГЕРА в Москву я узнал в марте 1934 г. от М.И.СИЗОВА. Он спросил меня, желаю ли я повидаться с ТЕГЕРОМ. Получив мое согласие и даже желание встретиться с ТЕГЕРОМ, он пригласил меня зайти к нему на квартиру и назвал день, когда я там смогу встретиться с ТЕГЕРОМ. В условленное время, дней через 5-6 после этого нашего разговора с М.И.СИЗОВЫМ, я зашел к нему и встретился там с ТЕГЕРОМ.

Встреча с ТЕГЕРОМ носила вполне дружественный характер и было видно, что он хорошо информирован обо мне, знал о моем аресте в 1933 г., поскольку в разговоре он упомянул, что знает уже о том, что я «благополучно прошел через постигшие меня мытарства».

Кроме ТЕГЕРА и М.И.СИЗОВА во время нашей встречи присутствовали жена ТЕГЕРА, Магдалина Ивановна СИЗОВА, и жена М.И.СИЗОВА — Евгения Васильевна СИЗОВА.

Нужно сказать, что к этому периоду мои личные отношения и чувства к ТЕГЕРУ изменились в лучшую сторону и старые наши распри были фактически забыты. То обстоятельство, что в это время я приступал к организации группы «Азиатских Братьев» и интересовался в связи с этим вопросами восточной мистики, в которых ТЕГЕР был хорошо осведомлен, тянуло меня к ТЕГЕРУ.

Я считал целесообразным и возможным, поскольку старые счеты ушли на задний план, привлечь ТЕГЕРА к участию в «Азиатских Братьях». В этом деле ТЕГЕР представлял большую ценность в результате своих больших знаний в области восточной мистики, как я показал выше, а также в силу своих больших связей, которые он имел на Востоке в бытность свою там. Я считал, что вхождение ТЕГЕРА в создаваемую мною группу «Азиатских Братьев» будет ценным еще и потому, что он был известен в мистических кругах не только Москвы, но и Ленинграда, куда и он и я намеревались ехать в ближайшее время. Опорной точкой «Азиатских Братьев» по моему предложению должен был явиться Монгольский Центр, существовавший тогда в Ленинграде.
С самого же начала нашей беседы на квартире СИЗОВОЙ я почувствовал желание ТЕГЕРА подойти ко мне ближе.

В разговоре с ТЕГЕРОМ я сказал, что считаю теперь его точку зрения по вопросу изучения мистики более приемлемой, но должен оговориться, что в числе причин, из-за которых мы разошлись с ТЕГЕРОМ в 1925 г., было и то, что я отстаивал необходимость в вопросах изучения мистики теоретических исследований, в то время как он был за широкие применения экспериментальных опытов в изучении феноменов мистики. Тогда же я сказал ТЕГЕРУ, что хотел бы, чтобы наша связь с ним была более крепкой. ТЕГЕР одобрительно воспринял это и сказал, что и он, в свою очередь, рад установить со мной тесный контакт. ТЕГЕР рассказал, что в Ташкенте много работал над материалами для большого труда о Шамбале (проблема ламаистского рая), задуманного им. Большое количество материалов о Шамбале им было уже собрано, и он надеялся дополнить их в Ленинграде, куда намеревался выехать в скором времени. Я понял, что эти надежды ТЕГЕР возлагал в расчете на свои связи в Ленинграде. Дальше, когда мы с ТЕГЕРОМ установили тесные связи, я убедился в правильности этого моего предположения. Я сказал ТЕГЕРУ, что также собираюсь в Ленинград, что непременно хочу повидаться с ним там, и спросил, как можно будет найти его в Ленинграде. ТЕГЕР дал мне телефон некоей ВЕЛИКАНОВОЙ, как я понял, антропософки, на квартире которой он предполагал остановиться. Мы расстались с ТЕГЕРОМ, твердо договорившись о нашей встрече в Ленинграде.

ВОПРОС: Осуществилась ли Ваша поездка и поездка ТЕГЕРА в Ленинград и встреча с ним в Ленинграде?

ОТВЕТ: Да, через несколько дней после нашей встречи на квартире у М.И.СИЗОВА, мы встретились с ТЕГЕРОМ в Ленинграде. Как было условлено, по прибытии в Ленинград я позвонил по телефону на квартиру ВЕЛИКАНОВОЙ. К аппарату подошел сам ТЕГЕР, и я пригласил его к себе в гостиницу (бывшая «Северная») напротив Ленинградского вокзала. Он принял мое приглашение и на следующий или через день произошла наша встреча в номере гостиницы.

ВОПРОС: С какой целью Вы предприняли поездку в Ленинград?

ОТВЕТ: В Ленинград я поехал для установления связи с Монгольским Центром, подпольным мистическим контрреволюционным формированием, о существовании которого я знал от Михаила Александровича ЛОРИС-МЕЛИКОВА, профессора метеорологии в Москве, и Николая Филипповича ПАВЛОВА, инженера на каком-то заводе в Ленинграде, впоследствии перешедшего на завод № 22 в Филях (под Москвой).

Установление связи с этим Монгольским Центром было необходимо для меня в связи с созданием группы «Азиатских Братьев» и соответствовало той линии по созданию подпольных контрреволюционных организаций под флагом мистики, которую я получил от АСТРОМОВА, завербовавшего меня для работы в английской разведке в январе 1926 г., о чем я уже показывал ранее.

ВОПРОС: Чем была вызвана необходимость Ваших встреч с ТЕГЕРОМ в Ленинграде?

ОТВЕТ: Я рассчитывал договориться с ТЕГЕРОМ о его вхождении в создаваемую мною группу «Азиатских Братьев», познакомиться с его ленинградскими связями, которые могли бы быть полезными для этих целей, а также связать ТЕГЕРА с некоторыми лицами, рекомендованными мне ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ, которых я намечал привлечь в группу «Азиатских Братьев». К организации «Азиатских Братьев» я вместе с ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и Алексеем Алексеевичем СИДОРОВЫМ приступил в ноябре 1933 г. Мы — я, БЕЛЮСТИН, Михаил Александрович ЛОРИС-МЕЛИКОВ и А.А.СИДОРОВ, — представляли инициативную группу «Азиатских Братьев».

В декабре 1933 г. по договоренности со мной ЛОРИС-МЕЛИКОВ, будучи в Ленинграде в командировке, должен был связаться со своими друзьями Алексеем Аркадьевичем СИНЯГИНЫМ, тоже метеорологом, и Николаем Филипповичем ПАВЛОВЫМ, инженером одного из ленинградских заводов, которых в то время я еще лично не знал. По характеристике ЛОРИС-МЕЛИКОВА, эти лица имели связь с Монгольским Центром, занимались мистикой, в том числе и восточной, и оба были настроены резко антисоветски, и таким образом подходили вполне к нашей группе «Азиатских Братьев», которую мы создавали. СИНЯГИН — сын крупного коммерсанта, из его семьи были арестованы отец и родной брат.

В Ленинграде, куда выехал ЛОРИС-МЕЛИКОВ в декабре 1933 г., он был арестован по делам службы. Это задержало на некоторое время организацию группы «Азиатских Братьев». В Ленинграде в апреле месяце 1934 г. я должен был связаться с СИНЯГИНЫМ и ПАВЛОВЫМ, поскольку от матери ЛОРИС-МЕЛИКОВА я получил их адреса и письмо к ним.

ВОПРОС: Расскажите о Вашей встрече с ТЕГЕРОМ в Ленинграде.

ОТВЕТ: В Ленинграде я находился дней 10-12. За это время мы встретились с ТЕГЕРОМ раза 3-4. Все встречи происходили у меня в номере гостиницы.

ТЕГЕРУ я рассказал о нашей договоренности с ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и СИДОРОВЫМ об организации «Азиатских Братьев», об аресте ЛОРИС-МЕЛИКОВА, а также о СИНЯГИНЕ и ПАВЛОВЕ, как о первых кандидатурах в эту группу. ТЕГЕР принял мое предложение о вхождении в «Азиатские Братья», осведомился, уверен ли я в этих лицах и нет ли среди них, как он говорил, «провокаторов». Мы договорились, что я, БЕЛЮСТИН, А.А.СИДОРОВ и ТЕГЕР составляем инициативную группу «Азиатских Братьев» и включаем в нее СИНЯГИНА и ПАВЛОВА.

ТЕГЕР понимал меня, конечно, с самого же начала, что речь идет об организации такой группы, которая, как и та, которую мы создавали в сезон 1924/25 г., объединила бы мистические антисоветские кадры, и я сказал ему, что платформа этой организации остается той же, т.е. антисоветской, но мы — я, ЛОРИС-МЕЛИКОВ и СИДОРОВ — считаем нецелесообразным развивать широкие периферийные связи. Я пояснил ТЕГЕРУ, что создание широкий связей ведет к провалу, что имело уже место, сославшись при этом на провал организации ТЕГЕРА в 1928 г. и моей организации в 1933 г. ТЕГЕР полностью принял эти установки и положения.

В беседах, имевших место в Ленинграде, я излагал ему задачи «Азиатских Братьев» в следующем виде: 1) необходимость установления в дальнейшем связи с закордонными ламаистскими центрами в целях контактирования с ними деятельности и привлечения хорошо проверенных и известных нам по прошлой мистической антисоветской деятельности лиц; 2) установление связи с Монгольским Центром в Ленинграде через СИНЯГИНА и ПАВЛОВА. Я сказал также ТЕГЕРУ, что по имеющимся у меня сведениям Восточный Отдел Академии Наук представляет для нас большой интерес, т.к. через работающих там лиц, если удастся связаться с ними, можно будет установить связь с крупными учеными — академиком ЩЕРБАТСКИМ, профессором ПОППЕ, путешественником КОЗЛОВЫМ и другими, которые, как мне казалось, по тем сведениям, которые я имел от СИНЯГИНА и ПАВЛОВА, могли поддержать нашу организацию. Через Восточный отдел Академии Наук, по моему мнению, можно было легко установить связь с ламами буддийского храма в Ленинграде, т.к. они проявляют большую осторожность в своем общении с малоизвестными людьми, а когда с ними хотели войти в контакт ПАВЛОВ и ЛОРИС-МЕЛИКОВ, они отсылали их неизменно в Восточный отдел Академии Наук.
Со всеми этими нашими планами и доводами, которые я излагал ему от своего имени и от имени СИДОРОВА, ТЕГЕР полностью согласился. В свою очередь, я сказал ТЕГЕРУ, что мы рассчитываем на его ленинградские связи и связи на Востоке.

ТЕГЕР согласился представить свои связи в Ленинграде и Москве, когда в них возникнет необходимость. ТЕГЕР дал понять, что через ВЕЛИКАНОВУ он имеет связи в Восточном отделе Академии Наук, сказал при этом, что оттуда при ее помощи он надеется получить книгу РЕРИХА о Шамбале, что впоследствии осуществилось.

Я не ставил прямо вопроса о том, чтобы ТЕГЕР назвал свои связи, которые могут быть полезными для «Азиатских Братьев», и поэтому специально о них вопрос не обсуждался. Помню лишь, что, кроме ВЕЛИКАНОВОЙ, ТЕГЕР упомянул имя БАДМАЕВА, врача Медицинской Академии, специалиста в области тибетской медицины, которого он знал лично, и, кажется, называл имя некоего ГЮРДЖИЕВА, мистика, работавшего где-то в Ленинграде. Припоминаю, что в разговоре со мной в декабре 1934 г. имя ГЮРДЖИЕВА упоминал и АСТРОМОВ, как близко знакомого ему человека по ложе «Астрея», к розыску которого он предпринимал какие-то меры.

ВОПРОС: С кем познакомили Вы ТЕГЕРА в Ленинграде?

ОТВЕТ: В Ленинграде я успел познакомить ТЕГЕРА только с Алексеем Аркадьевичем СИНЯГИНЫМ, о которым ТЕГЕР, как я знал от него и от СИНЯГИНА, поддерживал связь и в дальнейшем, о чем говорил мне и сам ТЕГЕР при наших встречах в 1935 г. С ПАВЛОВЫМ знакомство ТЕГЕРА не состоялось, т.к. мне не удалось свести их из-за чрезмерной загруженности ПАВЛОВА.

Что касается связей ТЕГЕРА по Востоку, когда я говорил о том, что они весьма интересны для «Азиатских Братьев», то ТЕГЕР ответил, что сейчас не время предпринимать какие-либо шаги для восстановления связи с Востоком ввиду его положения только что вернувшегося из ссылки человека, т.к. он должен соблюдать сейчас большую осторожность.

Протокол с моих слов записан правильно и мною прочитан.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Младший лейтенант Госбезопасности Семячкин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 227-236]

Протокол дополнительного допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 10.10.40 г.

Допрос начат в 23.25
окончен в 01.40

ВОПРОС: Назовите истинных вдохновителей и инициаторов создания «Азиатских Братьев».

ОТВЕТ: Идея создания «Азиатских Братьев» возникла у меня на почве моей разведывательной и масонской связи с АСТРОМОВЫМ. К разведывательной работе в пользу Англии я был привлечен АСТРОМОВЫМ в январе 1926 г. Масонство, как я знал еще ранее, являлось всегда одним из основных каналов деятельности английской разведки. Устанавливая со мной связи по разведывательной линии в пользу Англии, АСТРОМОВ подчеркивал необходимость и мне широко использовать масонство и свои связи в этих кругах. С этой же целью, т.е. с целью антисоветской и разведывательной деятельности путем создания подпольных антисоветских группировок под флагом мистики, я принял это как наиболее удобную для меня форму деятельности, поскольку я был хорошо известен в мистических кругах, имел в них широкие связи и знал широко и глубоко вопросы мистики.

На «Азиатских Братьях», как на форме масонства, я остановился прежде всего потому, что восточное масонство было здесь, т.е. в Москве и Ленинграде, малоизвестным и мало использованным ритуалом, в то время как оно давало широкое поле деятельности, а для разведывательной и антисоветской работы представляло выход на Восток и облегчало связь с измаилитами, «союзом друзей Востока», с суфическими организациями Персии и им подобными мистическими течениями для установления контакта в антисоветской контрреволюционной деятельности. Восточные мистические организации широко использовались английской разведкой, и таким образом создание «Азиатских Братьев» представляло возможность реализации тех замыслов, которые нами с АСТРОМОВЫМ ставились, как я уже указал, еще в январе 1926 г. к моменту установления с ним связи по разведывательной и мистической линии.

Привлекая к созданию «Азиатских Братьев» профессора А.А.СИДОРОВА, профессора М.А.ЛОРИС-МЕЛИКОВА, я исходил из того, что СИДОРОВ располагал богатыми познаниями в области восточной мистики, имел ценную литературу по этому вопросу, а ЛОРИС-МЕЛИКОВ давал возможность установить через своих друзей, СИНЯГИНА А.А. и ПАВЛОВА Н.Ф., связи с Монгольским (буддийским) Центром в Ленинграде.

Решение о создании «Азиатских Братьев» в 1935 г. было полностью одобрено АСТРОМОВЫМ, а также те практические шаги, которые были предприняты в этом направлении мною, СИДОРОВЫМ, ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и в некоторой части ТЕГЕРОМ и СИНЯГИНЫМ, с которыми я расстался в 1935 г.

ВОПРОС: В чем конкретно выражалась деятельность ТЕГЕРА по линии «Азиатских Братьев»?

ОТВЕТ: Должен сказать, что ТЕГЕР не сумел развернуть той деятельности по линии «Азиатских Братьев», которая возлагалась мною на него. Вернувшись из Ташкента, ТЕГЕР не получил право на жительство в столичных городах, он прилагал все усилия к тому, чтобы остаться в Ленинграде постоянно, и как мы условились с ним, он должен был взять на себя в полной мере при помощи СИНЯГИНА руководство «Азиатскими Братьями» в Ленинграде, где мы предполагали на первое время развернуть особенно широкую деятельность ввиду наличия там «Монгольского Центра» и возможности установления связей с Восточным Отделом Академии Наук. У ТЕГЕРА, с одной стороны, уходило все время на хлопоты о паспорте, на поиски работы, и с другой стороны, как я видел, не устроив жизнь свою в Ленинграде, ТЕГЕР пока не мог развернуть там той работы, которую он должен был бы развернуть.

Расставаясь с ТЕГЕРОМ весной 1934 г. после нашего совместного пребывания там, о чем я показывал выше, поскольку я уезжал обратно в Москву, а он оставался в Ленинграде в расчете обосноваться там, ТЕГЕР предупреждал меня, что он постарается сделать все возможное по линии «Азиатских Братьев», но большую работу провести не сможет, пока не получит ленинградского паспорта, тем более, что в его положении только что вышедшего из ссылки он вынужден будет проявлять большую осторожность. После этого в Ленинграде ТЕГЕР оставался примерно полтора месяца, а затем, не получив паспорта, уехал на работу в Петрозаводск. От Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, переписывавшейся с ТЕГЕРОМ, я узнал, что в Ленинграде устроиться ему не удалось.

В Петрозаводске ТЕГЕР прожил несколько месяцев, а в апреле-мае и в декабре 1935 г. мы увиделись с ним вновь в Москве, поскольку он приезжал сюда к семье. За время, пока ТЕГЕР находился в Петрозаводске, мы обменялись письмами лишь один раз, т.к. избегали лишней переписки из-за конспиративных соображений. В своем письме в конце 1934 г. ТЕГЕР сообщил мне, что устроился на работу в Петрозаводске и просил прислать имевшиеся у меня библиографические справки по Шамбале, необходимые ему для работы над трудом по Шамбале. Из этого я заключил, что в силу своих возможностей ТЕГЕР продолжает работу по линии восточной мистики и в частности по «Азиатским Братьям», поскольку проблема Шамбалы входила как часть теоретической работы, которую мы предполагали проводить в «Азиатских Братьях». На письмо ТЕГЕРА я ответил кратко в том духе, что у меня все благополучно, занимаюсь теми же вопросами, исполняю его просьбу, т.е. посылаю библиографические справки. Из этого ТЕГЕР должен был понять то, что я и хотел ему сказать, т.е. что я продолжаю работать по линии «Азиатских Братьев» и одобряю его деятельность, поскольку незамедлительно посылаю ему справки для работы над Шамбалой.

ВОПРОС: Принимал ли ТЕГЕР практическое участие в работе «Азиатских Братьев» в дальнейшем?

ОТВЕТ: В апреле-мае месяце 1935 г., когда ТЕГЕР приехал из Петрозаводска в Москву и находился здесь всего несколько дней, мы встретились с ним у меня на квартире и условились о том, что он продолжит свою работу над Шамбалой и пойдет на установление связей с мистиками в Петрозаводске только в том случае, если встретятся подходящие люди. Мы с ним условились, что ТЕГЕР в силу своего положения, как человек, не получивший паспорта из-за политической неблагонадежности, не должен идти на активные розыски подходящих для «Азиатских Братьев» людей.

При второй встрече в декабре 1935 г. на квартире у ЛАЧИНОВЫХ, когда ТЕГЕР вновь приезжал в Москву, наши разговоры в отношении его роли в «Азиатских Братьях» шли в том же направлении, т.е. что он должен заканчивать работу по Шамбале, не вступая пока в связи с мистиками, тем более, что он высказал уверенность в недалеком будущем приехать в Москву на постоянное жительство или продолжительное время. Тогда же весной во время первого приезда и в декабре 1935 г. ТЕГЕР говорил мне, что он продолжал сохранять письменную связь с СИНЯГИНЫМ до высылки последнего из Ленинграда во второй половине 1935 г. От ТЕГЕРА я также знал, что он встречался о СИНЯГИНЫМ в Ленинграде весной 1934 г., когда ТЕГЕР там жил. ТЕГЕР в высшей степени положительно отзывался о СИНЯГИНЕ, характеризуя его как человека, на которого можно вполне положиться. Он говорил, что СИНЯГИН помогал ему в добывании различных библиографических справок и материалов по вопросам мистики. Насколько мне известно от ТЕГЕРА, СИНЯГИН не наладил его связей с Монгольским Центром до отъезда ТЕГЕРА из Ленинграда.

Протокол с моих слов записан правильно и мне прочитан.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Младший лейтенант Госбезопасности Семячкин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 243-249]

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 11.10.40 г.

Допрос начат в 11.35
окончен в 15.05

ВОПРОС: Где состоялась Ваша встреча с ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г.?

ОТВЕТ: С ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г., когда он приехал из Петрозаводска в Москву на несколько дней, мы виделись только один раз на квартире ЛАЧИНОВЫХ.

ВОПРОС: Кто такие ЛАЧИНОВЫ?

ОТВЕТ: С ЛАЧИНОВЫМИ я знаком через Наталью Николаевну СИЗОВУ, урожденную ЛАЧИНОВУ, жену Михаила Ивановича СИЗОВА с 1934 г., поскольку, женившись на Наталье Николаевне ЛАЧИНОВОЙ, СИЗОВ переехал к ним на квартиру и жил там примерно до 1939 г. Я несколько раз бывал у него и таким образом познакомился с семьей ЛАЧИНОВЫХ.

Близких отношений ни с кем из ЛАЧИНОВЫХ я не имел. Н.Н.ЛАЧИНОВУ-СИЗОВУ я несколько раз видел и до 1934 г., когда она бывала у М.И.СИЗОВА, с которым поддерживала давнее знакомство. Сестра Наталии Николаевны — Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА — в 1924-25 гг. была замужем за братом М.И.СИЗОВА — Николаем Ивановичем СИЗОВЫМ.

Встреча с ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г. состоялась на квартире у ЛАЧИНОВЫХ, поскольку он к тому времени перестал жить с Магдалиной Ивановной СИЗОВОЙ и сошелся с Екатериной Николаевной ЛАЧИНОВОЙ. Еще летом 1935 г. от М.И.СИЗОВА и его жены я слышал, что Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА «отбила» ТЕГЕРА от Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ; насколько помню, они говорили, что она ездила к нему в Петрозаводск.

ВОПРОС: Что Вам известно о Екатерине Николаевне ЛАЧИНОВОЙ?

ОТВЕТ: С Екатериной Николаевной я не был близко знаком и видел ее лишь несколько раз в 1924-25 гг., один раз с Н.И.СИЗОВЫМ на даче у М.И.СИЗОВА, а затем после большого перерыва в 1934-35 г., когда я заходил к М.И.СИЗОВУ, который, как я показал, проживал в квартире ЛАЧИНОВЫХ.

В декабре 1935 г., когда я был у ТЕГЕРА, остановившегося у Е.Н.ЛАЧИНОВОЙ, он сказал мне: «Как видите, я изменил свою семейную обстановку. Екатерина Николаевна [ЛАЧИНОВА] подходит мне, как женщина, больше, нежели Магдалина Ивановна [СИЗОВА], к которой я продолжаю сохранять дружеские чувства».

Позже, году в 1936, когда ТЕГЕР жил в Вятке, а затем и в 1937-м, после его ареста, Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА ездила к ТЕГЕРУ в Вятку.

ВОПРОС: Расскажите более подробно, о чем Вы говорили с ТЕГЕРОМ во время его приезда в Москву из Петрозаводска в декабре 1935 г.

ОТВЕТ: ТЕГЕР интересовался моей жизнью и работой, в частности по линии «Азиатских Братьев». Я говорил ТЕГЕРУ, что виделся с моим близким другом, не помню, называл ли я тогда фамилию АСТРОМОВА, которого имел ввиду, что он глубоко заинтересован в линии «Азиатских Братьев» и одобряет наше намерение создать эту группу, что я имею дружеские отношения с другим человеком, кажется, я назвал фамилию БАХТЫ Ираиды Генриховны, через которую я рассчитываю связаться с измаилитами и суфитами на Востоке поскольку она имела связи в этом направлении. ТЕГЕР выразил большой интерес к этому и сказал, что вскоре, когда он вернется в Москву, мы сможем поговорить об этом подробнее. Пока же он просил меня зайти к Магдалине Ивановне СИЗОВОЙ и взять у нее хранившиеся на ее квартире материалы по Шамбале, принадлежащие ему.

ТЕГЕР уверил меня, что в отношении нашей договоренности о совместной работе по линии «Азиатских Братьев» у него нет никаких изменений, и что по возвращении из Петрозаводска он сможет принять более активное участие в этих делах. ТЕГЕР подчеркивал в разговоре со мной, что во многих людях он после пережитого (т.е. после ареста и ссылки) разочаровался, т.к. стал более осторожным и осмотрительным и считает, что во многих вопросах лучше всего теперь стоять на индивидуальных позициях. Поскольку и раньше при нашем первом разговоре об «Азиатских Братьях» ТЕГЕР высказывал ту точку зрения, что теперь следует быть очень осторожным и осмотрительным и не следует привлекать недостаточно проверенных людей, то и это я понял как совет не активизировать особенно свою деятельность по линии завязывания лишних связей.

В это время в не меньшей степени, чем когда-либо раньше, чувствовалась непримиримость и враждебность ТЕГЕРА по отношению к Советской власти, и в тех непродолжительных разговорах, которые были у нас весной 1935 и зимой 1935 года, я имел возможность убедиться, что он продолжает оставаться на прежних контрреволюционных позициях.

ВОПРОС: Дайте конкретные показания, какие контрреволюционные взгляды и намерения высказывал Вам ТЕГЕР.

ОТВЕТ: Весной 1935 г., когда ТЕГЕР, приехав из Петрозаводска был у меня и мы с ним беседовали о личной жизни и об «Азиатских Братьях», о чем я уже показывал выше, я спросил его: «Какое же Ваше теперь настроение и как Вы думаете устроиться дальше, если Вам удастся получить паспорт и выбраться из Петрозаводска?»

ТЕГЕР ответил, что он ничего отрадного не ждет для себя в будущем, поскольку он остался самим собой и переделывать себя не намерен, а единственное, о чем он мечтает сейчас, это о том, что со временем сумеет взять реванш за все. Когда я спросил, в какой форме он мыслит себе этот реванш, ТЕГЕР ответил, что этого он не предрешает, но будущее покажет.
Тогда же весной 1935 г., когда мы говорили об «Азиатских Братьях», и я просил ТЕГЕРА дать мне его восточные связи, он ответил, что пока этого сделать не может и считает преждевременным. После этого я спросил ТЕГЕРА, как мне связаться с ним, если я буду в Средней Азии, т.к. я полагал выехать со временем в Туркестан, о чем сказал тогда же ему. Он заявил, что если он, ТЕГЕР, будет в Средней Азии, то я его сумею найти через некую УЛЬЯНОВУ, проживающую в Ташкенте.

Я тут же на отдельном листке записал адрес УЛЬЯНОВОЙ под его диктовку, а также фамилию одного из его знакомых из Юрбюро в Ташкенте, фамилию которого сейчас не помню. При аресте листок с адресами, данными мне ТЕГЕРОМ, был отобран. Характеристики этих лиц, т.е. УЛЬЯНОВОЙ и знакомого из Юрбюро, мне ТЕГЕР не давал.

Тогда же, когда мы говорили о линии «Азиатских Братьев» на Востоке и я просил ТЕГЕРА передать мне его связи на Востоке, он сказал мне, что он чувствует, что я стою на «английской платформе», чего я в свою очередь не отрицал. ТЕГЕР добавил: «Вполне понимаю и разделяю Вашу позицию, т.к. сам стою на ней».

Отсюда я заключил, что ТЕГЕР, также как и я, стоит на линии английской разведки, поскольку это вполне умещалось со всем тем, что я знал о нем, его связях на Востоке, том интересе, который он проявлял к Востоку в бытность в Кашгаре и Средней Азии, о чем я уже показывал.

В декабре 1935 г. во время нашей беседы с ТЕГЕРОМ на квартире ЛАЧИНОВЫХ, когда он приезжал вторично из Петрозаводска, ТЕГЕР говорил, что живо интересуется происходящим в Испании и хотел бы поехать туда добровольцем на фронт и сражаться на стороне фашистов. ТЕГЕР прямо сказал, что с удовольствием стал бы сбрасывать с самолетов бомбы на республиканцев и нашел бы в этом полное внутреннее удовлетворение.

Обращаясь ко мне после этих слов, ТЕГЕР сказал вполголоса: «Помните наш разговор весной о реванше? Вот вам и реванш, и расплата. Я принял уже некоторые меры, чтобы разузнать, возможно ли уехать добровольцем в Испанию, — продолжал он, — но, кажется, это почти невозможно».

ТЕГЕР говорил, что он слышал, будто бы в СССР вербуются добровольцы и отправляются в Испанию. Этим, видимо, он и хотел воспользоваться.

Я об этом его не расспрашивал, т.к. и без этого было ясно для меня, что он хочет воспользоваться указанной возможностью.

В этом разговоре о бомбежке и желании сражаться на стороне фашистов ТЕГЕР не скрывал своих ярых симпатий к германскому фашизму, подчеркивая как и раньше, что он — немец, что ему близок и дорог «немецкий дух». Еще ранее, году в 1924-25 мне было известно от Ф.П.ВЕРЕВИНА, а позднее от Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ — жены ТЕГЕРА, и М.И.СИЗОВА о том, что ТЕГЕР имеет родственников в Германии, насколько помню — мать и сестру, с которыми он переписывался и что он принимал меры к тому, чтобы переменить подданство (т.е. принять немецкое) и уехать в Германию.

Разговор весной 1935 г., о котором я показывал, происходил в присутствии М.И.СИЗОВА и его жены, Н.Н.ЛАЧИНОВОЙ. Должен еще добавить, что ТЕГЕР в разговорах допускал антисемитские выпады, а «жиды» и «жидова» всегда употреблялись им, когда в какой бы то ни было степени разговор заходил или касался евреев.

Насколько помню, весной 1935 г. ТЕГЕР рассказывал мне, что на днях у него произошел инцидент в Ленинской библиотеке, куда он зашел за справкой о статье «Храм Жизни», помещенной в венской газете «Нейе Фрейе Прессе» за 1925 г., который сводился к следующему.

В библиотеке долго не могли навести указанную справку по архивным материалам. Возмутившись этим, он устроил администрации библиотеки форменный скандал. Как передавал ТЕГЕР, он дошел до того, что открыто заявил там, что «насажали здесь всяких жидовских инспекторов в юбках, а порядка никакого нет». При этом ТЕГЕР поставил в пример порядок, который якобы царит в английской Лондонской Национальной библиотеке. ТЕГЕР в разговоре со мной полностью оправдывал эту свою антисемитскую выходку, даже бравировал этим.

ВОПРОС: продолжались ли Ваши встречи с ТЕГЕРОМ после декабря 1935 г., если «да», то когда и где?

ОТВЕТ: После декабря 1935 г. я ТЕГЕРА не видел ни разу, т.к. он вскоре после нашей встречи в декабре месяце уехал в Вятку или в Петрозаводск. Сведения, которые я имел о Тегере после декабря 1935 г., поступали ко мне через М.И.СИЗОВА и частично через Н.Н.ЛАЧИНОВУ-СИЗОВУ и Магдалину Ивановну СИЗОВУ.

ВОПРОС: Предпринимались ли Вами какие-либо меры к установлению с ТЕГЕРОМ контакта по шпионской линии?

ОТВЕТ: Никаких шагов по установлению контакта по шпионской линии с ТЕГЕРОМ я не предпринимал за исключением того, что просил его передать мне его связи на Востоке, которые я намеревался использовать для этой цели. ТЕГЕРА я предполагал использовать впоследствии (после установления более тесного контакта по линии «Азиатских Братьев»), но этому помешало лишь то, что мы были оторваны друг от друга.

ВОПРОС: Были ли у Вас с ТЕГЕРОМ разговоры о его шпионской работе, кроме тех разговоров, которые имели место весной и зимой 1935 г., о чем Вы показали выше?

ОТВЕТ: К этой теме мы больше не могли возвращаться, т.к. в декабре 1935 г. ТЕГЕР уехал из Москвы и с тех пор мы с ним больше не встречались.

ВОПРОС: Что Вам было известно о дальнейшей судьбе ТЕГЕРА?

ОТВЕТ: О дальнейшей судьбе ТЕГЕРА мне было известно лишь со слов М.И.СИЗОВА, частично от НЛ.ЛАЧИНОВОЙ и Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, бывшей жены ТЕГЕРА. От М.И.СИЗОВА и Н.Н.ЛАЧИНОВОЙ мне было известно, что примерно в 1936 г. из Петрозаводска ТЕГЕР переехал в Вятку и устроился там где-то на работу по своей специальности — экономистом. По просьбе ТЕГЕРА, переданной мне М.И.СИЗОВЫМ, я переслал ему через М.И.СИЗОВА одну или две книги по вопросам мистики, названия которых не помню. Письменной связи я не пытался устанавливать с ТЕГЕРОМ из-за конспиративных соображений.

Летом или ранней осенью 1937 г. от М.И.СИЗОВА я узнал, что ТЕГЕР арестован в Вятке. Причины ареста ТЕГЕРА М.И.СИЗОВ мне не сообщал и сказал, что они ему неизвестны, но предполагает, что ТЕГЕР «опять что-нибудь наболтал, с кем-нибудь связался, что человек он неугомонный». При периодических встречах с Магдалиной Ивановной СИЗОВОЙ в период 1936-38 года, я слышал от нее, что до ареста в 1937 г. ТЕГЕР прислал ей через загс уведомление о разводе. После этого она рассказывала о тяжестях семейной жизни с ТЕГЕРОМ, которые ей приходилось переносить. Она говорила, что ТЕГЕР крайний эгоист, грубый и подчас жестокий человек, что когда она забеременела от него, он категорически заявил, что не хочет иметь ребенка, и если она родит его, он немедленно бросит ее и ребенка и проклянет их.

По словам Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, даже она, любившая его и переносившая от него все обиды, еще до того, как ему сойтись с ЛАЧИНОВОЙ, приходила к выводу о невозможности дальнейшей совместной жизни с ним и что рано или поздно им придется расстаться, т.к. он не уделял ни ей, ни семье никакого внимания и был всецело устремлен на себя и свои дела.

Протокол, записан с моих слов правильно и мною прочитан.

Вс. Белюстин

Допросил — Оперуполномоченный 6 отделения 2 Отдела ГУГБ
Младший лейтенант Госбезопасности Семячкин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 261-272]

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 29-30.11.40 г.

Борис Викторович КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ (ВАТСОН) пришел ко мне на квартиру (Неглинная ул. д. 29, кв. 22) впервые в ноябре или декабре 1925 года, отрекомендовался мне как масон, являющийся Генеральным секретарем ложи «Астрея» (в Ленинграде) и сказал, что хотел бы ближе познакомиться со мной, поскольку я возглавлял тогда орден московских розенкрейцеров. При знакомстве АСТРОМОВ сослался на Сергея Владимировича ПОЛИСАДОВА, тоже масона, являвшегося в то время провинциальным мастером московской ложи «Гармония», от которого он обо мне слышал.

АСТРОМОВ сказал также, что он знаком с Владимиром Владимировичем НИКОЛАЕВЫМ, ученым секретарем Библиотеки Всесоюзной Академии Наук в Ленинграде, на квартире которого проживал мой отец.

В этом первом моем с ним разговоре АСТРОМОВ рассказал в общих чертах свою биографию, из которой я узнал, что он окончил курс наук в Туринском университете в Италии в качестве доктора прав, но кроме того имеет и медицинское образование. Насколько помню, АСТРОМОВ также сообщил, что в прошлом он был офицером гвардии, не помню какого полка.

Говоря о делах масонских, АСТРОМОВ подчеркнул, что в настоящее время, в целях упрочения тайных мистических обществ на территории Советского Союза является весьма желательным идти на создание конкордатов между отдельными орденами, поскольку общность антисоветских целей таких подпольных организаций очевидна и вытекает из духа этих организаций.

Я ответил АСТРОМОВУ, что принципиально вполне разделяю его точку зрения о желательности создания конкордатов между отдельными орденами, поскольку это способствует усилению связи между сочленами таких организаций, но что окончательный разговор по этому вопросу я буду иметь с ним в Ленинграде, куда я собирался выехать в ближайшем будущем, чтобы навестить своего отца.

Общность антисоветских установок АСТРОМОВА с моими собственными была мне ясна после первого же разговора с ним, но окончательно я решил договориться с АСТРОМОВЫМ в Ленинграде после более углубленного с ним знакомства.

АСТРОМОВ оставил мне свой ленинградский адрес (насколько помню, по Кабинетской или Московской улице) и мы расстались.

В январе 1926 г. я выехал в Ленинград и вскоре после прибытия (в начале января) днем навестил АСТРОМОВА в его квартире по Кабинетской (или Московской) улице, где АСТРОМОВ проживал один.

АСТРОМОВ встретил меня весьма дружественно, сообщил, что кроме этой квартиры у него имеется и другая, большая квартира (помнится, на Михайловской площади), где расположено помещение самой ложи «Астрея» и где хранится реквизит ложи; ввиду того, что, по словам АСТРОМОВА, квартира эта за последнее время стала неблагополучной в конспиративном отношении, то АСТРОМОВ решил мне ее не показывать, на чем я и не настаивал.

Возобновив со мной разговор о желательности конкордата ложи «Астрея» и Ордена московских Розенкрейцеров, АСТРОМОВ подчеркнул ту мысль, что борьба против Советской власти под флагом мистики, кроме пропаганды антисоветских и контрреволюционных идей, является наиболее удобной в настоящее время; АСТРОМОВ таким образом повторил свою мысль, высказанную им мне в наше первое свидание в Москве, и с которой я вполне согласился, поскольку она соответствует моим антисоветским установкам.

Развитие этой мысли в нашем разговоре в Ленинграде сводилось к созданию объединенного фронта мистических организаций путем более тесного общения сочленов одной мистической организации с другой. При этом предусматривалась взаимная помощь сочленов одной организации — сочленам другой, как путем обмена орденских материалов, так и путем оказания взаимной материальной поддержки, если в этом возникнет необходимость

Тут же выяснилось, что материальная сторона, в смысле денежных средств, обстоит крайне плохо; тут АСТРОМОВ сказал, что надеется на получение материальной помощи со стороны заграничных масонских организаций, с которыми по этому вопросу он уже вступил в соответствующую переписку.

При последующих моих встречах с АСТРОМОВЫМ в Ленинграде в январе 1926 г. (где я пробыл примерно 10-15 дней), АСТРОМОВ неоднократно говорил о необходимости связи с заграничным масонством, в частности с английским и американским, и дал понять, что двое людей уже выехали с его поручением через Лондон в Вашингтон, но фамилии уехавших лиц АСТРОМОВ мне не сообщил. Таким образом, при образовании конкордата между ложей «Астрея» и орденом московских розенкрейцеров АСТРОМОВ и я пришли к следующему соглашению: 1) оба Ордена вступают в дружественный конкордат между собой и обязуются взаимно в нижеследующем: а) вести совместную работу в деле пропаганды масонских и розенкрейцеровских идей, направленных против существующего советского строя и, в частности, против идей марксизма и исторического материализма, враждебных идеям мистическим; б) совместно работать над расширением периферии обеих организаций, т.е. возможно шире развернуть кадры и охватить возможно более широкое поле в своей антисоветской и контрреволюционной деятельности, т.е. в деле пропаганды тех же антисоветских идей. 2) Оказывать взаимную материальную помощь в случае возникающей необходимости. 3) Стремиться в кратчайший срок войти в братское сношение с другими (т.е. заграничными) масонскими организациями в целях получения от них материальной помощи для наиболее успешного разворачивания масонской антисоветской работы на территории советской России. 4) Способствовать налаживанию дружественной братской связи между сочленами обеих организаций в целях оказания взаимной помощи — в делах внешнего жизненного материального устройства (т.е. содействовать друг другу в приискании работы, службы, квартир для нужд Ордена и т.д.).

Таков примерно был текст подписанного АСТРОМОВЫМ и мною конкордата, составленного в одном экземпляре и увезенного мною в Москву, где он позднее (после ареста АСТРОМОВА) был мною сожжен.

После подписания конкордата в ближайшие дни у меня с АСТРОМОВЫМ произошел диалог примерно следующего содержания:

«Ты легко поймешь, — сказал мне АСТРОМОВ, — что заграничные (даже и масонские) организации не будут оказывать никакой материальной поддержки ради «прекрасных глаз» русского масонства. Для этого нужно давать им нечто более существенное». — «Что ты понимаешь под «более существенным?» — спросил я. — «Мы не дети, — ответил АСТРОМОВ, — и при создавшихся наших дружественных отношениях я могу прямо сказать, что нужны сведения, касающиеся различных сторон внутренней и внешней жизни Советского Союза для передачи их заграничным масонским и связующих их организациям». — «Что ты понимаешь под «связующими организациями»? — спросил я. — Мне это не вполне ясно». — «Ну, видишь ли, — ответил АСТРОМОВ, — конечно, это дело, так сказать, «отдает разведкой», и в нашем, в частности, случае это пахнет английской разведкой, поскольку я по своим делам связан со здешним (ленинградским) английским консульством. Не забывай, что одна из моих фамилий — ВАТСОН, которую я ношу по матери своей, которая была англичанкой по своему происхождению.

Кроме того, в Англии я связан с мистером ЛОМБАРТОМ, бывшим главным викарием английской церкви в Петрограде, которого я знал еще до революции и даже до войны (1914 г.). ЛОМБАРТ — масон и крепко связан с системой английского масонства и с политическими линиями последнего. Здешние люди всегда передадут мои письма ЛОМБАРТУ через здешнее английское консульство, но консульству нужны сведения во всех областях здешней жизни». - «Твоя комбинация мне представляется рискованной, даже опасной, в особенности в процессе передачи сведений в английское консульство, — сказал я ему. — Я туда во всяком случае не пойду». - «Тебе никто и не предлагает идти в английское консульство, — сказал АСТРОМОВ. — Весь вопрос в следующем: согласен ли ты принципиально давать мне нужные сведения по ясному сейчас для тебя назначению? А если согласен, то какие сведения ты можешь давать?»

«Должен признаться, — ответил я, — что твое предложение застает меня врасплох. Учитывая необходимость разворачивания масонской работы здесь, в Советском Союзе, мне ясно, что для этой цели нужны деньги. У нас их нет, но это не значит, что ради этого я полезу в петлю. Другими словами, принципиально я согласен, но фактически прошу дать мне время обдумать это дело и не торопить меня с дачей сведений. Никаких расписок я тебе, разумеется, не дам, хотя тебе верю безоговорочно».

«Дело не в расписке, — сказал АСТРОМОВ, — а в том, какие сведения ты мог бы дать со временем, по какой бы линии ты мог бы работать: военной, экономической или чисто политической».

«Военная линия исключается, — сказал я, — так как я не военный по специальности и у меня нет нужных военных знакомств. Я могу попытаться доставить сведения по промышленному делу, потому что мой приятель Николай Михайлович ШАФРОВ сейчас работает техническим директором на одном из московских заводов. Он — наш, поскольку является членом Ордена московских розенкрейцеров. Но на это потребуется время, и я еще не знаю, как взглянет на это дело ШАФРОВ».

«Чудесно, — сказал АСТРОМОВ. — А как обстоит дело по Наркоминделу, где ты работаешь сейчас?»

«Наркоминдел исключается: во-первых, потому что я там слишком мелкая сошка, а, во-вторых, я считаю, что вести такую работу в столь хорошо проверяемом аппарате мне лично не по плечу, поскольку я не член партии и специальным политическим доверием не пользуюсь. Меня в 1925 г. не пустили даже за границу в качестве простого переводчика».

«Это понятно, — сказал АСТРОМОВ, - и я не настаиваю, если так. Но во всяком случае, установи связь о неким КИРДЕЦОВЫМ Гурием [так! — А.Н.] Львовичем. По моим сведениям, он — итальянский масон в прошлом, долго жил в Италии и является одним из бывших лидеров сменовеховства. Он может пригодиться».

В таких, примерно, тонах протекал мой разговор с АСТРОМОВЫМ в январе 1926 г. в Ленинграде.

Таким образом, конкордат обоих Орденов был подписан; свое принципиальное согласие на проведение шпионской работы по линии английской разведки я АСТРОМОВУ дал, обещал войти в более тесную связь с КИРДЕЦОВЫМ, поскольку официально уже знал его по отделу печати НКИДа, где КИРДЕЦОВ работал в качестве главного редактора журнала «Международная жизнь», издававшемся НКИД.

Обещал я также АСТРОМОВУ серьезно переговорить с ШАФРОВЫМ, но еще раз подчеркнул, что за быстроту не ручаюсь.

После этого разговора мы с АСТРОМОВЫМ остановились на беглом просмотре наших общих кадров людей, причем, насколько сейчас помню, АСТРОМОВ по своей ленинградской организации назвал мне только ГРЕДИНГЕРА, на которого АСТРОМОВ возлагал особо твердые надежды, поскольку ГРЕДИНГЕР занимал должность областного прокурора, как помнится. Возможно, что АСТРОМОВ бегло назвал и другие фамилии членов ложи «Астрея», но сейчас я их совершенно не помню. Во всяком случае, это были те же фамилии, что и в списке, составленном мною со слов АСТРОМОВА в декабре 1934 г. в Москве и взятым у меня при обыске в 1940 г.

Из московских людей, членов ложи «Гармония», АСТРОМОВ назвал мне следующих лиц¹⁷:

1. Сергея Владимировича ПОЛИСАДОВА, Провинциального мастера московской ложи «Гармония»,

2. Петра Михайловича КЕЙЗЕРА,

3. Профессора ПОПОВА [Михаила Георгиевича],

4. Профессора ПЕТРОВА [Аркадия Николаевича] — членов той же ложи.

Я в свою очередь назвал АСТРОМОВУ имена некоторых членов московского Ордена Розенкрейцеров. Насколько сейчас помню, это были следующие лица: Олег Львович ВУРГАФТ, Наталья Борисовна ВУРГАФТ, Николай Михайлович ШАФРОВ, Ксения Константиновна ШАФРОВА; помнится, назвал также Михаила Ивановича СИЗОВА. Мы договорились с АСТРОМОВЫМ, что в скором будущем увидимся с ним в Москве, куда АСТРОМОВ должен был приехать на короткое время. После этого, во второй половине января 1926 г. мы расстались с АСТРОМОВЫМ и не виделись с ним до декабря 1934 г., когда АСТРОМОВ проездом был в Москве, возвращаясь из ссылки, отправляясь в Ленинград, а потом — на Кавказ.

Вскоре после моего приезда в Москву ко мне зашел на квартиру С.В.ПОЛИСАДОВ и наш разговор протекал исключительно по масонской и мистической линии. Мы виделись с ним не более двух-трех раз, и уже в феврале того же 1926 г. ПОЛИСАДОВ сообщил мне, что АСТРОМОВ арестован в Ленинграде вместе со всей группой членов ложи «Астрея», и что арестована почти вся подпольная мистическая организация Григория Оттоновича МЕБЕСА (ленинградские «мартинисты»), с которой АСТРОМОВ, как он мне сам говорил, был связан в прошлом.
Очень скоро был арестован в Москве и С.В.ПОЛИСАДОВ, тем самым оборвалась и моя связь с ним.

Разумеется, после ареста АСТРОМОВА, ПОЛИСАДОВА и всех членов ложи «Астрея» в Ленинграде я счел нужным проявить предельную осторожность и прекратить всяческие новые знакомства по масонской линии. Таким образом, только весной 1927 г. (или осенью 1926 г., точно сейчас не помню) ко мне на квартиру зашла Екатерина Яковлевна ПОДЛАДЧИКОВА (жена С .В. ПОЛИСАДОВА) вместе с Петром Михайловичем КЕЙЗЕРОМ, с которым я тогда и познакомился впервые.

Я не счел нужным и тогда входить в тесные отношения с московской ложей «Гармония», но отношения мои с КЕЙЗЕРОМ завязались примерно с осени 1927 г., когда он выразил желание ознакомиться с материалами мистических рукописей московских розенкрейцеров, в которых я ему не отказал. После этого мы виделись с КЕЙЗЕРОМ регулярно. Он вошел в круг московских розенкрейцеров, был знаком с рядом людей, поскольку я в этом видел осуществление конкордата обоих орденов, заключенного мною с АСТРОМОВЫМ.

Конечно, я был в курсе работ, проводимых КЕЙЗЕРОМ в московской ложе «Гармония» после ареста ПОЛИСАДОВА, но сам на периферии не показывался — из конспиративных соображений.

Таким образом, с профессором ПОПОВЫМ и профессором ПЕТРОВЫМ я познакомился только в конце 1928 или в начале 1929 г. и виделся с ними не более одного или двух раз.

В 1929 г. КЕЙЗЕР спросил моего мнения относительно отправки письма американским масонам через посредство некоего господина ЛУМИСА (за точность имени не могу поручиться), с которым КЕЙЗЕР познакомился в московском Доме ученых. В этом письме говорилось об оторванности русского масонства от заграничного и ставился вопрос о возможности оказания материальной помощи для более широкого разворачивания масонских работ.

В силу конкордата, заключенного мною с АСТРОМОВЫМ, я не возражал против отправки этого письма, и позднее КЕЙЗЕР говорил мне, что это письмо было им отправлено, но, насколько помню, не через ЛУМИСА, который уехал, а через некоего ВАСИЛЬЕВА [Сергея Дмитриевича], тоже сочлена ложи «Гармония», которого я лично не знал, и который имел возможность отправить это письмо.

Осенью 1929 г. КЕЙЗЕР был арестован (как я думал — в связи с этим письмом), и вскоре же была арестована и жена ПОЛИСАДОВА. После этих арестов у меня порвалась всяческая связь с ложей «Гармония». Много позднее, когда я увиделся с ПОЛИСАДОВЫМ после его возвращения из ссылки (примерно в 1932 г.), я узнал, что КЕЙЗЕР, ПЕТРОВ и ПОПОВ были арестованы не по масонскому делу, а по линии подпольной контрреволюционной организации «Ренессанс», о существовании которой сам ПОЛИСАДОВ узнал только при своем аресте, от которого о «Ренессансе» услышал и я (Ренессанс — значит «возрождение»).

Таким образом, масонская линия ложи «Гармония» для меня фактически пресеклась арестом КЕЙЗЕРА осенью 1929 г. и больше не возобновлялась.

Что касается знакомства моего с Григорием Львовичем КИРДЕЦОВЫМ, то оно протекало следующим образом: после ареста АСТРОМОВА в 1926 г. я, разумеется, не торопился ни углублять, ни развивать это знакомство слишком поспешно — из понятной осторожности.

Исполняя директиву АСТРОМОВА войти в связь с Г.Л.КИРДЕЦОВЫМ, я после ареста АСТРОМОВА счел необходимым проявить в этом отношении большую осторожность. Я имел с КИРДЕЦОВЫМ несколько бесед общего порядка на службе, из которых выяснил, что КИРДЕЦОВ действительно долгое время был в Италии, является одним из лидеров «сменовеховства», располагает обширными знакомствами среди иностранных корреспондентов.

На мой вопрос, знакомо ли КИРДЕЦОВУ имя АСТРОМОВА, КИРДЕЦОВ ответил, что не припоминает сейчас точно, что возможно слышал это имя; установить принадлежность КИРДЕЦОВА к масонству мне лично не удалось, потому что КИРДЕЦОВ прямо по этому вопросу не высказывался, а на мои подходы в этом отношении (т.е. опознавательные знаки) не отвечал.

Тем не менее, КИРДЕЦОВ почувствовал ко мне интерес и предложил мне сделать кое-какие аннотации для журнала и переводы небольших статей. Позднее в разговоре он сказал, что его интересуют сведения экономического и политического порядка, касающиеся Советского Союза, что эти сведения интересуют также иностранных корреспондентов, с которыми он связан, и что если такие «неофициальные сведения» я мог бы ему доставать, то в свою очередь он охотно будет содействовать получению для меня выгодной журнальной работы.

Я вполне понял смысл его предложения и сказал, что постараюсь кое-что достать.

В ноябре 1926 г. я увиделся с Н.М.ШАФРОВЫМ в Ленинграде (ШАФРОВ тогда жил при заводе на станции Саблино, где занимал должность технического директора).

Я сказал ШАФРОВУ, что некоторые круги иностранных корреспондентов заинтересованы в возможности получения сведений из области заводской и, в частности, химической промышленности, к которой он имеет прямое отношение, и что я мог бы такие сведения передать.

ШАФРОВ уточнил, через кого именно я собираюсь передать сведения, спросил, хорошо ли я знаю КИРДЕЦОВА. Я ответил, что знаю КИРДЕЦОВА по отзыву АСТРОМОВА, и что лично по своим наблюдениям ему доверяю. ШАФРОВ сказал, что при случае, под мою личную ответственность, даст мне сведения по химической промышленности и по заводскому строительству, но часто этого делать не сможет. Действительно, два раза (в течение 1927 и 1928 гг.) ШАФРОВ передавал мне эти сведения в пакете без надписи, и дважды я передал их КИРДЕЦОВУ, сказав, что исполняю обещанное.

КИРДЕЦОВ принял эти сведения, сказав, что в свою очередь постарается быть мне полезным — и действительно, когда в 1932 г. я ушел из НКИД и нуждался в работе, КИРДЕЦОВ устроил мне референтурную работу по техпропаганде Наркомзе- ма, где в то время работал и сам, и деловая моя с ним связь продолжалась до весны 1933 г., т.е. до момента моего ареста. Позднее я видел КИРДЕЦОВА осенью 1934 г., когда он работал в издательстве «Советская энциклопедия». Работу он мне обещал, но ничего не сделал. Говоря о себе, сказал, что недавно пережил «свое политическое лихолетье», но что сейчас у него все благополучно.
Больше я с КИРДЕЦОВЫМ не виделся, но в 1935 г. (или 1936 г., точно не помню) я слышал в НКИД, куда заходил навестить старых своих сослуживцев, что КИРДЕЦОВ арестован. Дальнейших сведений о нем не имел.

Должен отметить, что после ареста КЕЙЗЕРА осенью 1929 г. и после ареста ШАФРОВА в январе 1930 г. я, естественно, принужден был уйти в глубокое подполье и прекратить всяческую мистическую работу, не говоря о том, что разведывательная работа в окружавшей меня напряженной атмосфере была совершенно немыслима после ареста КЕЙЗЕРА и ШАФРОВА, с которыми я был связан, как указано мною выше.

В 1932 г. мне дали понять, что желателен мой уход из НКИД, а весной 1933 г. я сам был арестован по делу своей организации, т.е. по Ордену московских Розенкрейцеров.

Отмечаю, что в конце 1932 г. мною была получена открытка от АСТРОМОВА из Черенгаичета (насколько помню, Канского округа Шиткинского района), где он находился в ссылке.
АСТРОМОВ мне сообщал о своем житье-бытье и о том, что близится время его освобождения, и что скоро, возможно, мы увидимся. Из конспиративных соображений я на открытку АСТРОМОВА не ответил.
В декабре 1934 г. совершенно неожиданно для меня АСТРОМОВ появился у меня на квартире в Москве. Мы встретились очень дружественно.

АСТРОМОВ мне сообщил, что сейчас его мытарства окончены, что он на короткое время едет в Ленинград, во-первых, для того, чтобы повидаться с семьей, и во-вторых, чтобы выяснить, что осталось в Ленинграде из осколков бывшей ложи «Астрея». Я попросил АСТРОМОВА уточнить, кого именно он намерен разыскивать, и с его слов составил список лиц с их адресами, взятый у меня при обыске в 1940 г.

Наш разговор с АСТРОМОВЫМ в декабре 1934 г. сводился к следующему:

1) АСТРОМОВ осведомился о моей жизни за истекший год. Я рассказал ему, что был арестован в 1933 г., но что вышел на свободу. АСТРОМОВ спросил, как мне это удалось достичь, я ответил, что выходы на свободу бывают разные, и не говоря прямо, все же ясно дал ему понять, что связался с органами. АСТРОМОВ ответил, что это весьма ценно, и что в моем положении я, таким образом, смогу в нужных случаях скрывать полезных людей как по линии масонства, так и по линии английской разведки, а также смогу знать, кем именно в данный момент интересуются органы и путем неправильного освещения могу отводить намеченные удары. Такова была суть директивы АСТРОМОВА в этом отношении. Я ответил, что вполне разделяю его точку зрения и в некоторых случаях так и поступаю, но принужден сохранять необходимую осторожность.

2) АСТРОМОВ сказал, что, конечно, он вполне понимает мою осторожность и что сам он ввиду своего актуального положения принужден быть крайне осторожным. Тут же он мне рассказал подробности своего ареста, причем указал, что только благодаря его предусмотрительности у него при обыске не были забраны те письма и документы, которые предназначались для английского консульства. Он передал их на хранение матери своей жены, которая, как ему потом удалось узнать, передала их по назначению. «Таким образом, как видишь, — сказал мне АСТРОМОВ, — обвинение в шпионаже было с меня снято, а то по этим документам мне бы не сдобровать».

АСТРОМОВ еще раз сказал мне, что те двое людей уехали через Лондон в Вашингтон еще в 1925 г., но где они сейчас, он не знает.

АСТРОМОВ сказал, что таким образом прямой связи с заграницей у него в данный момент нет, но что он посмотрит, каково положение вещей в Ленинграде.

3) АСТРОМОВ напомнил мне мое принципиальное согласие давать сведения через него английской разведке и спросил, что я думаю об этом сейчас. Я ответил, что удобными связями сейчас для этого не располагаю, но что при случае сделаю, что могу.

Кроме того, я сказал АСТРОМОВУ, что мои мистические интересы сейчас идут по линии восточной мистики, что мне представляется целесообразным и в политическом отношении, т.е. в отношении английской разведки, двигаться в этом направлении, и что я очень прошу его подробно продумать этот вопрос и сообщить свои соображения. В общих чертах я набросал ему план организации «Азиатских Братьев», сообщил о моей встрече с ТЕГЕРОМ весной 1934 г., упомянул о моей работе в этом направлении с И.Г.БАХТА. АСТРОМОВ весьма заинтересовался моими сообщениями и сказал, что все продумает. Мы расстались с АСТРОМОВЫМ в декабре 1934 г. и условились, что на своем обратном пути из Ленинграда на Кавказ АСТРОМОВ повидает меня в Москве.

В январе 1935 г. АСТРОМОВ вновь появился у меня на квартире в Москве, Наш с ним разговор в январе 1935 г. сводится к следующим; основным моментам:

1) АСТРОМОВ сообщил мне, что никого в Ленинграде он не смог повидать, из его людей там никого нет;

2) АСТРОМОВ сообщил мне также, что заграничной связи через Ленинград у него сейчас тоже нет, но что он посмотрит, что он со временем сможет сделать на юге;

3) Мы условились с АСТРОМОВЫМ в том, что будем поддерживать письменную связь, но не частую ввиду конспиративных соображений. АСТРОМОВ оставил мне адрес своего брата, инженера КИРИЧЕНКО-МАРТОС в Тифлисе на случай, если я утеряю с ним, АСТРОМОВЫМ, связь и сообщил также свой первичный адрес на Кавказе, который я записал на одном листке с адресом КИРИЧЕНКО-МАРТОСА со слов АСТРОМОВА. Листок этот с адресами АСТРОМОВА был у меня взят при обыске в 1940 г.

4) АСТРОМОВ еще раз подчеркнул, чтобы я не забыл при случае направить ему сведения для «интересующей его заграничной линии» (т.е. английской разведки)согласно выраженному мною принципиальному согласию в январе 1926 г., но не ранее, однако, чем он запросит эти сведения от меня в условной письменной форме. Я ответил АСТРОМОВУ то же, что и в декабре 1934 г., а именно, что сейчас удобными связями в этом отношении не располагаю, но при случае сделаю, что смогу.

5) В свою очередь я напомнил АСТРОМОВУ, чтобы он продумал мою восточную линию «Азиатских Братьев» и сообщил мне свои соображения в том смысле, чтобы я знал, когда он сочтет своевременной мою поездку на Восток. Я сказал, что хочу в этом отношении действовать с ним согласованно; я сообщил также АСТРОМОВУ мой ориентировочный план организации Ордена «Азиатских Братьев» и получил его одобрение. Я еще раз перечислил АСТРОМОВУ мои связи в этом направлении и предпринятые мною шаги, сводившиеся к следующему:

Я рассказал о встрече моей и знакомстве с И.Г.БАХТА и о главнейших ее связях и знакомствах по «восточной линии», которые полагал использовать по линии «Азиатских Братьев» при отъезде И.Г.БАХТА на Восток. Насколько я сейчас помню, я упомянул имена: 1) ЗАРУБИНА ввиду его исключительных связей на Памире, 2) САНДЕЛЬ ввиду ее очень больших и влиятельных связей в Туркестане.

Я спросил АСТРОМОВА — правильна ли моя ориентация на измаилитов как на канал английской разведки? АСТРОМОВ ответил, что эта линия правильная, но что уточняющими данными он пока здесь не располагает. Помнится, что в связи с измаилитской линией я упомянул имя МАНСУРОВА, услышанное по связи с ЗАРУБИНЫМ.

Я рассказал АСТРОМОВУ о встрече и возобновлении моих отношений с ТЕГЕРОМ, в частности по линии «Азиатских Братьев».

АСТРОМОВ отметил, что намечаемая мною линия «Азиатских Братьев» вполне согласуется с теми установками, которые были приняты нами (т.е. АСТРОМОВЫМ и мной) в 1926 г., а именно: по использованию подпольных мистических организаций для борьбы с Советской властью под флагом мистики в целях английской разведки.

Что касается плана организации Ордена «Азиатских Братьев», одобренного АСТРОМОВЫМ, то я взял за основание схему так называемого «двухядерного организма» (т.е. центрального и периферийного), характерного для структуры масонских организаций, и дополненного системой так называемых ложных (или «иллюзорных») опорных точек в целях более строгой конспирации, что мне посоветовал АСТРОМОВ (эту структуру организации «Азиатских Братьев» я впоследствии представил органам в Сталинабаде осенью 1939 г.).

6) АСТРОМОВ еще раз напомнил мне, чтобы я использовал свое актуальное положение при органах в целях сокрытия нужных и полезных людей, если в этом возникнет надобность.
АСТРОМОВ также сообщил мне, что сейчас его фамилия не АСТРОМОВ, а АСТРОШЕВ, потому что он сумел воспользоваться случайной опиской при выдаче ему нового паспорта. На этом мы с АСТРОМОВЫМ расстались (в январе 1935 г.) и больше уже не встречались.

Вся последующая связь осуществлялась в редких письмах: два раза по почте и один раз через посредство Ф.П.ВЕРЕВИНА по его поездке на Кавказ летом 1936 г. Было это следующим образом. В конце 1935 г. я получил первое письмо от АСТРОМОВА с Кавказа, уже из Гудаут, где он окончательно устроился в качестве заведующего субтропической станцией. Он сообщал о своем житье-бытье, об устройстве своей новой семейной жизни (женился он на некоей ЯЗЫКОВОЙ), о том, что он очень доволен своим пребыванием на юге. В условной форме в том же письме АСТРОМОВ настойчиво напоминал мне о присылке обещанных сведений, прося это сделать по возможности с оказией.

а это письмо АСТРОМОВА я ответил. Я писал в условной форме, что линия «Азиатских Братьев» постепенно развивается, сообщал, что сведения вышлю, когда смогу, потому что настоящих нужных сведений в этом направлении у меня сейчас

Желая, тем не менее, исполнить свое обещание АСТРОМОВУ, я поступил следующим образом:

В течение сезона 1935-36 г. я через посредство своих близких друзей и хороших знакомых собрал некоторое количество сведений из различных областей техники и промышленности. Конспирируя свою связь с АСТРОМОВЫМ, я не желал, разумеется, вскрывать перед близкими мне людьми подлинную сущность моей роли, я принужден был использовать людей, что называется «вслепую», т.е. путем разговоров, расспросов, беглых заметок. Все добытые таким способом сведения я фиксировал у себя уже в чистом виде для АСТРОМОВА.

Использованы были мною в этом направлении следующие лица путем бесед:

1. Сергей Иванович СТЕПАНОВ (был до конца 1935 г. связан с ВАРЗом (Вторым авторемонтным заводом), где занимал должность начальника планово-экономического отдела, а позднее перешел в трест ТЭЖЭ, в артель «Мак», где занимал ту же должность).

2. Федор Петрович ВЕРЕВИН (инженер-техник по специальности заводской вентиляции, насколько сейчас помню, был связан по работе с ВЭИ.)

3. КИРПИЧНИКОВ Алексей Васильевич (технический переводчик, был по работе связан с ЦАГИ, позднее, по моей рекомендации работал на ВАРЗе в качестве преподавателя английского языка).

4. МЕЛЬНИЦЫН Николай Александрович, лаборант, в то время работал в ЦНИИПСе.

Видясь с этими людьми систематически в сезон 1935-36 г., я периодически в отдельных разговорах имел возможность черпать сведения в области техники, экономики и промышленности, заготовляя их для АСТРОМОВА.

Летом 1936 г., воспользовавшись поездкой в отпуск Ф.П.ВЕРЕВИНА, который уезжал на Кавказ, и считая целесообразным использовать ВЕРЕВИНА в качестве связующего звена между собой и АСТРОМОВЫМ, я дал ему адрес АСТРОМОВА в Гудаутах и просил передать мое письмо, в котором были включены и мои сведения.

Надо сказать, что ВЕРЕВИН хорошо был осведомлен к тому времени от меня о личности АСТРОМОВА и очень интересовался им в качестве мистика и лидера русского масонства; о шпионско-политической физиономии его, о связи моей с АСТРОМОВЫМ по линии английской разведки ВЕРЕВИН, во всяком случае через меня, не знал ничего, как об этом не знал никто из моих друзей и знакомых, потому что эту сторону моей связи с АСТРОМОВЫМ я, разумеется, строго конспирировал.

ВЕРЕВИН охотно согласился съездить в Гудауты, передать мое письмо и познакомиться с АСТРОМОВЫМ.

Осенью 1936 г. ВЕРЕВИН вернулся из Гудаут и привез мне ответное письмо АСТРОМОВА. В письме АСТРОМОВ благодарил меня за присылку сведений, подтверждая их получение, и спрашивал меня, каково сейчас положение по линии «Азиатских Братьев». Так как И.Г.БАХТА к тому времени только что уехала в Туркестан (т.е. осенью 1936 г.), и я не имел еще никаких сведений по этой линии, то я с ответом задержался, а последующие перипетии моей личной и семейной жизни совершенно выбили меня в ту пору из колеи.

Я АСТРОМОВУ так и не ответил. ВЕРЕВИН же начал вести переписку с АСТРОМОВЫМ в период 1937-38 гг., и таким образом сведения об АСТРОМОВЕ я получал через ВЕРЕВИНА. Нужно сказать, что в 1937 г. я получил еще одно (последнее) письмо от АСТРОМОВА, в котором он, выражая свое удивление по поводу моего молчания, писал, что считает мой отъезд в Среднюю Азию сейчас своевременным.

Выраженная в условной форме директива АСТРОМОВА сводилась к следующему: 1) ехать в Среднюю Азию (Туркестан); 2) связаться с орденом измаилитов как прямым каналом английской разведки и наладить с ними связь; 3) вербовать людей в орден «Азиатских Братьев» в целях организации в будущем расширенной шпионской сети; 4) ориентацию на МАНСУРОВА (измаилита по линии ЗАРУБИНА) считать правильной. Так как весь 1937 г. у меня был занят устройством моих личных семейных дел, то с исполнением директивы АСТРОМОВА я не спешил, тем более, что приезжавшая летом 1937 г. из Средней Азии И.Г.БАХТА сообщила мне, что по ее мнению атмосфера в Туркестане для намеченной нами линии «Азиатских Братьев» сейчас крайне неблагоприятна.

Тем не менее, подвигнутый к тому острым материальным положением, создавшимся у меня к январю 1938 г., я написал в январе 1938 г. И.Г.БАХТА письмо в Сталинабад, прося ее содействовать моему устройству в Таджикистане по линии педагогической работы, что и было ею исполнено. Я завязал официальную переписку со Сталинабадским пединститутом и выехал туда в начале сентября 1938 г.

До моего отъезда из Москвы в сезон 1937/38 г. ВЕРЕВИН получил письмо от АСТРОМОВА (точно не помню, когда это было; насколько помню, в конце 1937 или в начале 1938 г.) о том, что с ним, АСТРОМОВЫМ, произошел несчастный случай при автобусной катастрофе, но что сейчас он поправился и чувствует себя лучше.

Узнав о болезни АСТРОМОВА, я счел несвоевременным писать ему о делах; просил только ВЕРЕВИНА, когда он будет ему отвечать, передать мой привет и сообщить, что у меня все хорошо.

Позднее, уже после ареста БАХТЫ и АФШАР в апреле 1938 г., я не счел возможным писать АСТРОМОВУ из конспиративных соображений.

Я ограничился тем, что просил ВЕРЕВИНА при случае передать АСТРОМОВУ, что я уехал в Среднюю Азию.

Будучи в Сталинабаде, я мало и редко писал ВЕРЕВИНУ (помнится, в сезон 1938/39 г. написал ему не более двух писем, и последнее из Ялты в августе 1939 г.). В своем ответном письме в начале 1939 г. ВЕРЕВИН сообщил мне, что АСТРОМОВ приехал в Москву, но что ему опять не повезло, т.к. он заболел тифом и лежит в больнице. ВЕРЕВИН мне писал, что навещает его в больнице, из чего я заключил, что дружеская связь ВЕРЕВИНА с АСТРОМОВЫМ вполне установлена.

Это последнее известие, которое я имел об АСТРОМОВЕ от ВЕРЕВИНА, т.к. в мое краткое пребывание в Москве осенью 1939 г. я не успел повидать ВЕРЕВИНА, т.к. он был в Пушкино, то дальнейших сведений об АСТРОМОВЕ я от него не имел и ничего больше об АСТРОМОВЕ не слышал.

Вс. Белюстин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 309-330; автограф]

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 06.12.40 г.

Дополнительно к показаниям моим от 29 и 30 ноября с.г. показываю нижеследующее.

1. При свидании моем с АСТРОМОВЫМ в Ленинграде в январе 1926 г. АСТРОМОВ говорил мне, что помимо связи с Лондоном (мистер ЛОМБАРТ) и Вашингтоном он, АСТРОМОВ, имел связи с итальянским масонством еще со времени пребывания его, АСТРОМОВА, в Италии, и вел переписку с отдельными итальянскими масонами, имен которых он мне не называл.

2. Инженера-технолога Николая Михайловича ШАФРОВА я знал с 1923 г. С того же года ШАФРОВ и его жена Ксения Константиновна ШАФРОВА состояли членами Ордена московских Розенкрейцеров, который я тогда возглавлял. По моей просьбе Н.М.ШАФРОВ дважды давал мне сведения по фабрично-заводскому строительству, проводимому на заводе на станции Саблино (под Ленинградом) и станции Электросталь (под Москвой), а также сведения о химической промышленности, к которой ШАФРОВ имел отношение на этих заводах. Сведения были даны самим ШАФРОВЫМ в письменной форме, в пакете, и были мною переданы Г.Л.КИРДЕЦОВУ. Содержания этих бумаг я не помню, потому что это лежит вне моей специальности. Насколько помню сейчас, ШАФРОВ между прочим указывал, что по его почину была проведена специальная железнодорожная ветка (подвозные пути) со ст. Электросталь непосредственно на завод.

3. Что касается данных, почерпнутых мною из разговоров с моими знакомыми в сезон 1935/36 г., то опять-таки я могу сейчас только в общих чертах сообщить самую суть вопроса, поскольку эта область не является моей специальностью и я использовал только то, что было у меня под руками.

1) Из разговоров с С.И.СТЕПАНОВЫМ я черпал, помимо общего цифрового материала по 2-му авторемонтному заводу, освещение о настроениях, имевших место среди специалистов данного завода, со многими из которых СТЕПАНОВ имел личные отношения, а также общую картину работы данного производства. СТЕПАНОВ в разговоре со мной часто указывал на политическую атмосферу, царившую в тех деловых кругах, где он вращался. Запланированных общих цифр по заводу я, разумеется, сейчас не помню.

2) Из разговоров с Ф.П.ВЕРЕВИНЫМ я заносил только данные, касавшиеся обычно вопросов фабрично-заводской вентиляции на различных объектах в разрезе общего улучшения фабрично-заводских условий труда. Этот вопрос принимал чисто политическую окраску и опять-таки освещал вопрос политических настроений специалистов в данной области, с которыми сталкивался и работал Ф.П.ВЕРЕВИН (в частности, были разговоры об инженере ВИВАРЕЛЛИ, как человеке весьма реакционных взглядов).

3) Из разговоров с А.В.КИРПИЧНИКОВЫМ я черпал данные по тем переводческим материалам, которые были в распоряжении А.В.КИРПИЧНИКОВА и указывали на общие цифры роста советской авиационной промышленности. Характеризуя КИРПИЧНИКОВА, я указывал, между прочим, на его в прошлом связи с французским масонством в Париже и на связь КИРПИЧНИКОВА по американской линии с человеком, фамилию которого я сейчас забыл (фамилию этого человека я сообщал в то время органам).

4) Из разговоров с Н.А.МЕЛЬНИЦЫНЫМ я фиксировал только общие сведения о характере и типе проб различных строительных материалов, которые подвергались испытанию в лаборатории ЦНИИПСа. Кроме того, я с ним же вел разговоры об антисоветских настроениях молодежи, которая работала тогда в ЦНИИПСе, с которой МЕЛЬНИЦЫН поддерживал связь по службе.

Я освещал также настроения отдельных инженеров путей сообщения, с которыми иногда встречался на квартире МЕЛЬНИЦЫНА уже по линии его брата — Григория Александровича МЕЛЬНИЦЫНА. Я имею в виду инженера В.И.ЖДАНОВА, инженера ГИНЦА, с которыми я разговаривал и по мистической линии, т.к. они ею интересовались, а В.И.ЖДАНОВ был связан с мистической линией по дружбе своей с В.А.ШМАКОВЫМ.

Таким образом, я должен отметить, что сведения, переданные мною АСТРОМОВУ, имели промышленно-экономический характер, но были также и политическими, поскольку они освещали настроения, характерные для перечисленных мною промышленных точек в лице тех специалистов, с которыми общались мои знакомые.

Для АСТРОМОВА лично они имели также и специально масонский интерес по линии «мистических кадров», поскольку все перечисленные мною лица (СТЕПАНОВ, ВЕРЕВИН, МЕЛЬНИЦЫН) входили в мою бывшую организацию, кроме КИРПИЧНИКОВА, который был интересен по связи с масонством в своем прошлом.

5) Отмечаю, что в разговорах моих с АСТРОМОВЫМ о линии «Великого Востока Франции» (Гранд Ориент де Франс) в России в 1917 г. и, в частности, о той политической роли, которую якобы сыграло французское масонство при Февральском перевороте 1917 г., он, АСТРОМОВ, говорил мне, что линия французского масонства была представлена АЛЕКСИНСКИМ, бывшим членом Третьей Государственной Думы, и МАРКОТУНОМ, впоследствии сыгравшим роль по линии автономного украинского масонства в 1918 г.

Вс. Белюстин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 335-338; автограф]

ПРОТОКОЛ ОЧНОЙ СТАВКИ 19.12.40 г.

Протокол очной ставки между обвиняемым АСТРОМОВЫМ-АСТРОШЕВЫМ (он же КИРИЧЕНКО) Борисом Викторовичем и БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем, произведенной 19 декабря 1940 г. ст[аршим] оперуполномоченным 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР БОГОМОЛОВЫМ Н.А. и пом[ощником] оперуполномоченным Сержантом Государственной безопасности ЛЯШЕНКО В.И.

Очная ставка начата в 13 час. 50 мин.

Будучи вызваны для очной ставки обвиняемые заявили, что они друг друга знают и личных счетов или неприязненных отношений между собою не имеют и не имели.

После установления факта взаимного знакомства обвиняемых и отсутствия между ними личных счетов и неприязненных отношений, обвиняемые показали:

ВОПРОС (АСТРОМОВУ-АСТРОШЕВУ, он же КИРИЧЕНКО Б.В.): Когда и на какой основе состоялось Ваше знакомство с БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем?

ОТВЕТ: Будучи еще в Ленинграде, я по собственной инициативе заручился рекомендательным письмом отца БЕЛЮСТИНА, проживавшего в то время в Ленинграде (на Васильевском острове) у библиотекаря Фундаментальной Библиотеки Академии Наук СССР НИКОЛАЕВА (имени и отчества не помню), преследуя цель установления связи с БЕЛЮСТИНЫМ В.В. как о одним из крупных оккультистов и учеников инженера ШМАКОВА, а также как с одним из розенкрейцеров. С БЕЛЮСТИНЫМ В.В. я встретился в свой приезд в Москву летом 1923 или 1924 года, но не в 1925 году, у него на квартире на Неглинной улице, во дворе Дома Крестьянина, где он тогда проживал. Я представил письмо его отца и объяснил, что я — Генеральный секретарь узкого (автономного) масонства «Великая ложа Астрея», и что ложа всегда была под покровительством мартинистов (главным образом, МЕБЕСА Григория Оттоновича). Хотелось бы иметь покровительство организации такого крупного оккультиста как В.В.БЕЛЮСТИН.

На мое предложение БЕЛЮСТИН ответил согласием, заявив, что он готов помочь мне в руководстве ложей. В этот приезд с БЕЛЮСТИНЫМ я имел всего две встречи, посвященных исключительно разговорам на оккультные темы. В результате встречи я договорился, что в ближайшее время я приеду в Москву, где мы окончательно обсудим все принципиальные вопросы, касающиеся ложи «Астрея» и подпишем конкордат для принятия идейного покровительства над ложей «Астрея» БЕЛЮСТИНЫМ В.В.

В эту же встречу с БЕЛЮСТИНЫМ я договорился с ним, что пришлю к нему руководителя московской ложи «Гармония» ПОЛИСАДОВА Сергея, отчества не помню, для установления контакта и для усиления руководства в формирующейся московской ложе «Гармония». На этом первая встреча с БЕЛЮСТИНЫМ у меня и окончилась. Второй раз я виделся с БЕЛЮСТИНЫМ во второй свой приезд в Москву за визой в итальянское посольство перед отъездом в Италию на лечение моей жены, ГОЛОВИНОЙ Юлии Николаевны, Это было в 1924 г., так как моя жена выехала в Италию точно в 1924 г.

В эту встречу с БЕЛЮСТИНЫМ я снова возвратился к оккультным вопросам, в частности о принципиальном его согласии быть идейным руководителем русского масонства (в Москве над ложей «Гармония»). БЕЛЮСТИН как в первую встречу, так и в эту, вторую встречу дал свое согласие быть идейным руководителем Русского Автономного Масонства.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы подтверждаете показания АСТРОМОВА-АСТРОШЕВА, он же КИРИЧЕНКО Б.В.?

ОТВЕТ: В отношении знакомства с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО и моего согласия быть идейным помощником в масонской деятельности АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО верно, но что касается дат встреч наших, конкретизации разговоров, то они не соответствуют действительности.

Дело обстояло так. В конце 1925 г. ко мне на квартиру на Неглинной улице 29, комната 22, явился АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В., который представился как Генеральный секретарь Русского Автономного масонства «Великая ложа Астрея» и что он имеет намерение лично со мной иметь разговор, на что я охотно согласился.

В беседе со мной, происходившей у меня на квартире, говоря о масонских делах, АСТРОМОВ заявил, что в настоящее время в целях упрочения тайных мистических обществ на территории Советского Союза весьма желательно идти по линии создания конкордатов между отдельными орденами, поскольку общность антисоветских целей таких подпольных организаций вытекает из духа этих организаций.

Я лично АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО тогда ответил, что принципиально вполне разделяю его точку зрения на создание конкордатов между отдельными орденами, т.к. это действительно способствует усилению связи между сочленами таких организаций, способствует усилению в антисоветской деятельности этих организаций. Как я, так и АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО это рассматривали как расширение базиса антисоветской деятельности мистических организаций.
Следовательно, когда АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО утверждает, что его встреча со мной и разговор при этом имели только оккультный характер, то это неверно. Наши встречи и разговоры были не только в интересах оккультизма, но и в объединении всех организаций для усиления их антисоветской деятельности.

Что касается дат, то я утверждаю, что АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО приезжал в Москву и был у меня в конце 1925 г., но ни в коем случае не в 1923-24 гг., т.к. его ссылка на рекомендательное письмо моего отца, жившего тогда в Ленинграде у НИКОЛАЕВА Владимира Владимировича, не соответствует действительности. Отец мой тогда у НИКОЛАЕВА не проживал, а проживал до лета 1925 г. у моего дяди, НЕСЛУХОВСКОГО Константина Францевича, а уже с осени 1925 г. переехал на жительство к НИКОЛАЕВУ. Следовательно, АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО с ним не виделся и рекомендательного письма не мог от него иметь, да и он такого письма мне не вручал.

Я также согласился помогать АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО в идейном руководстве ложей «Астрея», но и руководить теми лицами, которых направит ко мне АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО.

В эту встречу со мной АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО заявил, что он якобы написал письмо в ЦК ВКП(б) о роспуске в СССР масонских лож, о якобы лояльности масонства к советской власти, но в действительности масонские ложи оставались целыми и антисоветская работа не прекращалась, а даже усиливалась.

Утверждение АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО о том, что московская ложа «Гармония» только организовалась — неверно, она уже к нашей встрече существовала и проводила работу под руководством ПОЛИСАДОВА Сергея Владимировича.

Я еще раз утверждаю, что АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО был у меня один-два раза, причем в один из его приездов в 1925 г. Возвращаясь к вопросу о выявлении роли АСТРОМОВА в связи с подачей им письма в ЦК, то я показываю, что масонские ложи были распущены только «формально», а фактически они продолжали существовать и действовать, потому что иначе не было бы смысла заключать мне конкордат с ложей «Астрея». Таким образом, этот шаг являлся только фактическим маневром, имевшем целью зашифровать подпольную масонскую деятельность и отвести возможные репрессии со стороны Советской власти.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ-АСТРОШЕВУ): Что Вы теперь скажете?

ОТВЕТ: Изменяя даты, ранее указанные, я должен заявить, что в хронологии дат у меня плохая память, следовательно БЕЛЮСТИН, возможно, прав. Но я отчетливо помню, что наша встреча происходила летом, т.к. мы тотчас в летних костюмах пошли в кафе.

Я утверждаю, что БЕЛЮСТИНА я антисоветским человеком не считал, т.к. он служил в НКИД, где люди проверенные, и с ним никаких антисоветских разговоров не вел, а тем более в смысле объединения мистических организаций в смысле усиления антисоветской деятельности.
Что касается моего письма в ЦК ВКП(б), то об этом я ничего БЕЛЮСТИНУ не говорил, и он, видимо, знает об этом из другого источника — от ПОЛИСАДОВА С.В.

В отношении ложи «Гармония», то она, как я это вспомнил, существовала с 1924 г., поправляюсь, я это не помню, мне это так только кажется. Более исчерпывающие сведения об этом может дать следствию ПОЛИСАДОВ С.В.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Да, я категорически утверждаю, что все, изложенное мной, [является правдой,]и как одно из неопровержимых доказательств провожу факт того порядка, что возглавляемая мной розенкрейцерская организация являлась сугубо нелегальной, также и масонские ложи, руководимые АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО. Факт их же нелегального существования, также как и последующее привлечение обоих нас, меня и АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО, к уголовной ответственности за антисоветскую деятельность, правда, в разное время, подтверждает их контрреволюционную сущность.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Будете ли Вы отстаивать свое утверждение?

ОТВЕТ: Да, я настаиваю на том, что масонская организация была вне политики. Что же касается розенкрейцеров, то о них ничего не могу сказать.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о шпионской деятельности АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО?

ОТВЕТ: (Ответ представляется устно и письменно изложить БЕЛЮСТИНУ самолично):

В январе 1926 г. в Ленинграде, после подписания конкордата между ложей «Астрея» и Орденом Розенкрейцеров, у меня с АСТРОМОВЫМ состоялся разговор следующего порядка: мы пришли к заключению, что для продуктивного разворачивания подпольной мистической деятельности в СССР необходимы денежные средства. Получить таковые можно только путем связи с заграничными масонскими организациями. АСТРОМОВ ответил, что двое людей в этих целях уже выехали от него через Англию в Вашингтон.

Кроме того, он мне сказал, что имеет связь с неким ЛОМБАРТОМ, бывшим главным викарием англиканской церкви в Ленинграде, уехавшим в Англию в 1918 г.

АСТРОМОВ в последующем разговоре сказал мне, что, разумеется, заграничное масонство не будет даром оказывать денежную поддержку и что за это в английское консульство в Ленинграде придется давать интересующие заграничные круги сведения, касающиеся различных сторон внутренней жизни Советского Союза, — т.е. политической, экономической и военной. Он спросил, согласен ли я давать такие сведения. Я ответил, что принципиально могу дать свое согласие, но с фактическим исполнением прошу меня не торопить.

Я сказал АСТРОМОВУ, что единственным источником, из которого я могу черпать сведения, для меня является Николай Михайлович ШАФРОВ, который имеет отношение к заводской промышленности в качестве технического директора. АСТРОМОВ мне также предложил связаться с Григорием Львовичем КИРДЕЦОВЫМ, о котором он имел сведения, что последний является итальянским масоном в прошлом и бывшим лидером «сменовеховства». В последующие годы, т.е. в 1935-36 гг., я отправил АСТРОМОВУ в письме сведения по промышленному шпионажу, собранные мною через моих знакомых в период того же 1935-36 гг. Сведения были переданы в письме через посредство Федора Петровича ВЕРЕВИНА.

Я прошу дать мне возможность изложить мои показания подробно, как устно, так и письменно, в подтверждение указанных мною основных показаний.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Подтверждаете ли Вы показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Нет, не подтверждаю. Все изложенное БЕЛЮСТИНЫМ я полностью отрицаю.

Очная ставка прерывается в 18 час. 15 мин.
(Очная ставка начата в 22 часа 20 минут

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Расскажите когда и где Вами и БЕЛЮСТИНЫМ был подписан конкордат, а также его содержание.

ОТВЕТ: В конце 1925 г. ко мне на квартиру в Ленинграде по Московской улице явился БЕЛЮСТИН В.В., который приезжал, как он мне заявлял по своим личным делам. С БЕЛЮСТИНЫМ я возобновил разговор о конкордате, т.к. БЕЛЮСТИН об этом еще при посещении его в Москве принципиально не возражал, то мною с ним был подписан конкордат в одном экземпляре о принятии мистического руководства Ордена Розенкрейцеров в лице БЕЛЮСТИНА В.В. над Русским Автономным Масонством, как в Ленинграде («Великая ложа Астрея»), так и в Москве (ложа «Гармония»).

Других пунктов конкордат не содержал, кроме оккультных имен в начале текста. Конкордат после подписания был вручен БЕЛЮСТИНУ, который увез его с собой в Москву.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы подтверждаете показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО?

ОТВЕТ: В первых числах января месяца 1926 года я выехал в Ленинград и вскоре после прибытия навестил АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО в его квартире по Московской улице.

АСТРОМОВ-АСТРОШЕВ встретил меня весьма дружественно и сообщил мне, что кроме этой квартиры у него имеется и другая большая квартира на Михайловской площади, где расположено помещение самой ложи «Астрея» и где хранится реквизит ложи. Но ввиду того, что квартира за последнее время стала «неблагополучной» в конспиративном отношении, то АСТРОМОВ решил мне ее не показывать, на чем я не настаивал. Возобновив со мной разговор о желательности создания конкордата между ложей «Астрея» и Ордена московских розенкрейцеров, АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО подчеркнул ту мысль, что борьба против Советской власти под флагом мистики в форме пропаганды антисоветских контрреволюционных идей является наиболее удобной формой в последнее время.

Конкордат мною, БЕЛЮСТИНЫМ, и АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО Б.В. был подписан 9-го января 1926 года, действительно, как это указал АСТРОМОВ, у него на квартире по Московской улице (Ленинград) в одном экземпляре, который мной был увезен в Москву и впоследствии сожжен по получении известия об аресте в Ленинграде АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО.

Напоминаю АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО, что при подписании конкордата мы друг с другом обменялись перстнями.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Что Вы скажете по существу содержания разговора между Вами и БЕЛЮСТИНЫМ в 1926 году в связи о заключением конкордата?

ОТВЕТ: БЕЛЮСТИН прав, когда он говорит, что мы подписали конкордат в одном экземпляре и что он его увез с собой в Москву, а также и то, что при подписании конкордата мы обменялись перстнями. Но я категорически отрицаю, что между нами заключался конкордат для объединения мистических организаций для совместной антисоветской работы, так как этого не было.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих утверждениях?

ОТВЕТ: Да, я настаиваю и могу только задать АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО вопрос: во имя чего мы заключили конкордат, т.к. организации были разные, но по установкам в антисоветской борьбе сходны, и пусть АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО ответит, что представляла из себя московская ложа «Гармония» и ее члены как ПОЛИСАДОВ С.В., КЕЙЗЕР А.М., ПОПОВ и ПЕТРОВ, и кто они?

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Отвечайте на вопросы БЕЛЮСТИНА.

ОТВЕТ: Во имя чего заключался конкордат между мною и БЕЛЮСТИНЫМ, я уже сказал, добавить ничего не имею. Что касается московской ложи «Гармония», то она антисоветской не была, но если в нее проникли антисоветские лица, то я за это не отвечаю.

Очная ставка прерывается в 1 час 40 минут 20.12.1940 г.
Очная ставка начата в 13 часов 15 минут 20.12.1940 г.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Расскажите, к чему сводилось объединение организаций розенкрейцеров и Русского Автономного масонства «Великая ложа Астрея» при подписании Вами и АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО в январе 1926 года конкордата?

ОТВЕТ: Суть нашего разговора при подписании в январе 1926 года конкордата сводилась к созданию объединенного фронта мистических организаций путем более тесного общения сочленов одной организации с другой. При этом предусматривалась взаимная помощь одной организации сочленам другой организации как путем обмена орденских материалов, так и путем оказания взаимной материальной поддержки, если в этом кто-либо нуждался. Так мы оказывали материальную поддержку ПОЛИСАДОВУ С.В. (например, высылка ему полушубка и небольших денежных сумм).

Таким образом в отношении образования конкордата между ложей «Астрея» и Орденом московских-Розенкрейцеров, АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО и я пришли к следующему: 1) оба Ордена вступают в дружественный конкордат между собою и обязуются в нижеследующем: а) вести совместную мистическую пропаганду против существующего строя, в частности идей марксизма и исторического материализма как враждебных идеям мистическим, б) совместно работать над расширением периферийных мистических организаций, т.е. возможно шире развернуть кадры и охватить возможно более широкое поле в своей антисоветской работе. 2) Оказывать взаимную материальную помощь в случае возникновения необходимости. 3) Способствовать налаживанию дружеских связей между отдельными сочленами организаций в целях оказания материальной помощи друг другу. 4) Стремиться в кратчайший срок войти в братское сношение с другими, т.е. заграничными мистическими организациями в целях получения от них материальной помощи для наиболее успешного разворачивания масонской антисоветской работы на территории Советского Союза.

Хочу АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО напомнить, что в связи с обсуждением о налаживании заграничных связей я ему указал БРЮХАТОВА Дмитрия Андреевича, который имел большие мистические связи с заграницей, так и по линии английской разведки, то АСТРОМОВ мне ответил, что он БРЮХАТОВА знает и с ним встречался, и ему известно, что БРЮХАТОВ состоит членом масонского «треугольника», который являлся руководителем масонской ложи.

Тогда же мне АСТРОМОВ сказал, что он имеет связь с итальянскими масонами, которую завязал еще в бытность в Италии, а также имеет связь с английскими масонами.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА В.В.?

ОТВЕТ: Действительно, между мною и БЕЛЮСТИНЫМ был разговор при заключении конкордата об объединении мистических сил, об оказании друг другу помощи, если в этом кто нуждается, но никаких антисоветских установок в нашей мистической работе между мною и БЕЛЮСТИНЫМ не обсуждалось, и в этом направлении ничего не предпринималось.

Что касается разговора о налаживании отношений с заграничными масонскими организациями, то БЕЛЮСТИН, видимо, говорит правду, т.к. я имел переписку с итальянским масоном ГОРРИНИ, а также послал в США для организации масонской ложи в Нью-Йорке и для завязывания отношений с местными масонами Рудольфа КЮН.

В отношении БРЮХАТОВА Д.А., то я знаю его через БЕКЛЕМИШЕВА Николая Николаевича, и разговор о нем у меня с БЕЛЮСТИНЫМ действительно был.

Возвращаясь к БРЮХАТОВУ Д.А., то я БЕЛЮСТИНУ сказал, что он является членом «треугольника» масонской ложи «Молодая Украина» во времена СКОРОПАДСКОГО, о чем мне рассказал БЕКЛЕМИШЕВ Н.Н. В этот «треугольник» входили МАРКОТУН, доктор АНОХИН, БРЮХАТОВ.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вам пастор англиканской церкви в Ленинграде Сван ЛОМБАРТ известен?

ОТВЕТ: ЛОМБАРТ Сван мне известен со слов АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО в 1926 г., когда я был в Ленинграде у АСТРОМОВА, как главный викарий англиканской церкви в Ленинграде, как масон, связанный лично с системой английских масонских организаций.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Главный викарий англиканской церкви в Ленинграде Сван ЛОМБАРТ, о котором говорит БЕЛЮСТИН, не является ли тем лицом, о котором Вы говорите в своих рукописных показания от 29 августа 1940 года, как о лице, завербовавшем Вас в 1917 году для работы в пользу английской разведки?

ОТВЕТ: Да, это тот Сван ЛОМБАРТ, о котором я писал в своих рукописных показаниях от 29 августа 1940 года как о лице, завербовавшем меня для работы по шпионажу в пользу Англии, которые я на сегодня считаю вымыслом.

ЗАЯВЛЕНИЕ БЕЛЮСТИНА: Я прошу разрешения у следствия заявить следующее: Если Сван ЛОМБАРТ одно и то же лицо, называемое мною и АСТРОМОВЫМ, как известное по причастности к английской разведке, и если в данный момент АСТРОМОВ отрицает свои показания о его причастности к английской разведке, то не кажется ли ему странным, как мог я, не зная о существе и смысле шпионской работы ЛОМБАРТА, данных АСТРОМОВЫМ 29 августа 1940 года, рассказать о том же, конечно, своими словами, еще в апреле 1940 года, т.е. после ареста на первых допросах? Не ясно ли следствию, что именно АСТРОМОВ лжет в силу каких-то ему одному известных целей, и лжет напрасно.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Отвечайте на заявление БЕЛЮСТИНА.

ОТВЕТ: Я продолжаю оставаться при своих первоначальных утверждениях.

ЗАЯВЛЕНИЕ БЕЛЮСТИНА: Вновь вынужден заявить, что АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО лжет. Вынужден напомнить ему, что в процессе вербовки меня для шпионажа было сообщено мне о высокой степени посвящения по масонской линии ЛОМБАРТА, имевшего 18-ю степень Шотландского ритуала, тем самым приобщавшего его к розенкрейцерам. Кроме того, тогда же он мне заявил о большой весомости ЛОМБАРТА в правительственных кругах Англии, что вполне соответствовало истине. И в Петербурге в дореволюционный период пастор ЛОМБАРТ был одним из наиболее видных представителей английской Империи, являлся по существу вторым лицом после официального посла Соединенного Королевства в России БЬЮКЕНЕНА. Именно к ЛОМБАРТУ сходились все нити от дипломатических, торговых и иных представителей как главе англиканской Церкви, как всеобщему духовнику. А за время тех или иных праздников ему первый отдавал визит даже упомянутый БЬЮКЕНЕН.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Что Вы теперь скажете?

ОТВЕТ: БЕЛЮСТИН не прав. Если бы ЛОМБАРТ имел в действительной жизни такой вес, какой придает ему БЕЛЮСТИН, то после отъезда он, очевидно, должен был бы занять в Англии соответствующее его политической значимости место. Он же, как об этом доподлинно известно из переписки с ним через Ольгу СИВЕРС Рудольфу КЮН, был назначен в один из незначительных приходов в Лондоне.

ЗАЯВЛЕНИЕ БЕЛЮСТИНА: АСТРОМОВ хитрит и умышленно путает факты действительной жизни. Должен сказать, что работая восемь лет в НКИД СССР в отделе иностранной прессы, я неоднократно систематически просматривая официозные газеты, в частности газету «Таймсе», находил в ней «открытые письма» ЛОМБАРТА по текущим политическим вопросам жизни страны с резко независимыми суждениями и советами тому или иному составу правительства.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): В свете сделанных БЕЛЮСТИНЫМ заявлений, напоминая Вам отдельные моменты предшествующих вербовке и сопутствующих ей, намерены ли Вы говорить о своей причастности к английской разведке и вербовке для шпионажа БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Я по-прежнему отрицаю свою причастность к английской разведке и вербовку кого бы то ни было, в том числе и БЕЛЮСТИНА.

Очная ставка прерывается в 17 часов 10 минут
Очная ставка начата в 11 часов 00 минут 21.12.1940 г.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о завязывании связей АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО с заграничными масонскими центрами, а также в каких целях это делалось?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО как в 1925 году в Москве у меня на квартире, так и в 1926 году в Ленинграде у себя на квартире, неоднократно говорил, что у него существуют связи с итальянскими масонами, с английскими масонами через викария Свана ЛОМБАРТА, и налаживает связи с американскими масонами через англо-американскую линию, для чего им использованы уехавшие два человека в США. АСТРОМОВ особенно возлагал надежды на англо-американские связи, посредством которых можно будет получать от англо-американских масонов средства для разворачивания подпольной антисоветской мистической работы в СССР. Но в связи с этим АСТРОМОВ мне сказал, что англо-американские масоны за хорошие глаза не будут давать денежные средства, а отсюда что-то надо давать им в порядке компенсации.

На мой вопрос, что давать им, АСТРОМОВ сказал, что им необходимо безусловно давать об экономическом, политическом, военном положении СССР, что здесь несколько «пахнет разведкой», но ничего не поделаешь. В заключении АСТРОМОВ от меня потребовал моего согласия давать ему такие сведения. Я же принципиально согласился, но указал, что сейчас не могу давать ему такие сведения, так как у меня нет таких связей. По промышленности попробую, потому что в этой отрасли работал мой приятель-розенкрейцер ШАФРОВ Николай Михайлович.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Действительно, я в 1925 году у него на квартире в Москве и в 1926 году в Ленинграде у себя на квартире говорил БЕЛЮСТИНУ о том, что у меня имеются связи с итальянскими масонами, в частности с директором Туринского университета, комментатором Джованни ГОРРИНИ, и с сенатором, профессором Ахиллом ЛОРИЯ, но я никогда ему не говорил, что у меня существует связи с итальянским масонством.

Что касается англо-американских масонских связей, то я БЕЛЮСТИНУ говорил о том, что мною через уехавшую в Англию Ольгу СИВЕРС послано поздравительное послание масону Свану ЛОМБАРТУ — и только.

В США (Нью-Йорк) я послал для организации в Нью-Йорке масонской ложи филиала Русского Автономного Масонства Рудольфа КЮНА, о чем я в свое время рассказал БЕЛЮСТИНУ, но ни в коем случае не о желании наладить с американскими масонами связь для получения от них средств для развертывания антисоветской мистической работы в СССР, а также о какой-то компенсации за их помощь. Хочу отметить, что БЕЛЮСТИН ошибается, когда говорит об англо-американской линии связи нас с американцами и англичанами, т.к. такой линии не было.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы подтверждаете свои показания?

ОТВЕТ: Да, я решительно утверждаю, что все то, что мне АСТРОМОВ говорил в 1925 году и в 1926 году, я показал и оно соответствует действительности, но почему АСТРОМОВ запирается — я не знаю.

Что касается англо-американской линии, т.е. связи АСТРОМОВА с английскими и американскими масонами, то когда я говорил об этом, то имел в виду связь АСТРОМОВА с ЛОМБАРТОМ (Англия) и с КЮН (США), а также взаимную связь ЛОМБАРТА с КЮН, о чем мне сам АСТРОМОВ, как я уже выше показал, говорил в 1925 и 1926 годах.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о шпионской деятельности АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО?

ОТВЕТ: Как я уже выше показал, АСТРОМОВ мне предложил снабжать его сведениями для отправки их за границу, в частности в АНГЛИЮ и в Америку, чтобы получить за них от английских и американских масонов средства для разворачивания антисоветской мистической деятельности в СССР, на что я в свое время дал свое согласие.

В подкрепление своих утверждений хочу указать следующий факт: когда АСТРОМОВ в декабре 1934 года приехал в Москву из места ссылки, то он явился ко мне на квартиру и в процессе беседы сообщил, что он сравнительно благополучно вышел из своего первого ареста в 1926 г., потому что компрометирующие его письма и документы, предназначенные для отправки за границу по англо-американской линии, безусловно способствовали бы к обвинению его, АСТРОМОВА, в шпионаже. Но эти документы, были переданы, по словам АСТРОМОВА, за некоторое время до ареста на хранение его теще, фамилии которой я сейчас не помню, которая таким образом, по дословному выражению АСТРОМОВА, как сейчас помню, «спасла его», взяв их и передав их по назначению.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: В декабре 1934 г. я, действительно, после отбытия ссылки приехал в Москву и был на квартире у БЕЛЮСТИНА. Тогда же рассказал про свой арест в 1926 г., но не в таком свете, как говорил здесь БЕЛЮСТИН.

В отношении документов, которые якобы компрометировали в шпионаже меня, я категорически отрицаю их существование у меня в 1926 году. Действительно, я передал весь свой личный архив теще, которая их передала при моем аресте в 1926 г. в ОГПУ, о чем я и говорил БЕЛЮСТИНУ, а совсем не то, что он говорил.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Безусловно, я настаиваю на своих показаниях и утверждаю, что АСТРОМОВ никогда мне о своих архивах не говорил, а говорил о документах, предназначенных для английских и американских масонов.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Что Вы теперь скажете?

ОТВЕТ: Я утверждаю, что никогда не говорил о каких-то компрометирующих меня документах.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о шпионских связях АСТРОМОВА в СССР?

ОТВЕТ: Как я уже выше показал, АСТРОМОВ мне говорил, что он тесно связан с 1913 по 1918 год со Сваном ЛОМБАРТОМ, но после его отъезда в Лондон поддерживал о ним связь через английское консульство в Ленинграде. ЛОМБАРТ ему был известен как крупный масон, имеющий большие политические и мистические связи в Англии.

В том же 1926 г. АСТРОМОВ говорил о необходимости подавать за границу шпионские сведения, предложил мне связаться с КИРДЕЦОВЫМ Григорием Львовичем, работавшем в то время в НКИД СССР в отделе печати, а также сообщил, что по имеющимся у него сведениям, КИРДЕЦОВ долгое время жил в Италии, бывший итальянский масон, бывший лидер «сменовеховцев» и может быть очень ценным по своим заграничным связям.

Хочу добавить, что известный АСТРОМОВУ через адмирала БЕКЛЕМИШЕВА БРЮХАТОВ Дмитрий Андреевич был связан с английской разведкой, о чем я в своих показаниях уже говорил.

В свой приезд в 1934 г. АСТРОМОВ мне рассказал, что намерен поехать в Ленинград и навестить своих людей, причем указал их фамилии, которые я занес на бумагу, что было при аресте у меня изъято, а в частности — некоего ГЮРДЖИЕВА, известного мне также в связи с восточной мистической и политической линией ТЕГЕРА Евгения Карловича.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Я еще раз утверждаю, что никакой связи с ЛОМБАРТОМ Сваном до его отъезда в Лондон в 1918 г. не имел, а также и после его отъезда через английское консульство, и об этом БЕЛЮСТИНУ не говорил. Действительно, я предлагал БЕЛЮСТИНУ связаться с КИРДЕЦОВЫМ Григорием Львовичем, работником НКИД, и ЗАБРЕЖНЕВЫМ Владимиром Ивановичем, также работником НКИД, как представляющими определенный для нашей масонской деятельности интерес.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы связались с КИРДЕЦОВЫМ Г.Л. и ЗАБРЕЖНЕВЫМ В.И?

ОТВЕТ: Да, я с КИРДЕЦОВЫМ связался и через определенный промежуток времени я установил, что он действительно был итальянским масоном и бывшим лидером «сменовеховства», а также установил с ним шпионскую связь. Так мною КИРДЕЦОВУ были переданы два письма со сведениями о состоянии промышленности, добытые у ШАФРОВА Н.М., технического директора одного из химических заводов под станцией Саблино.

В процессе общения с КИРДЕЦОВЫМ я ни разу, насколько помню, не слышал упоминания об АСТРОМОВЕ.

В отношении ЗАБРЕЖНЕВА В.И., то я независимо от АСТРОМОВА случайно познакомился с ним в отделе печати НКИД, но связи с ним не установил, т.к. я ему не доверял.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вам это было известно?

ОТВЕТ: Нет, не было, так как я в это время был арестован.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы из ссылки переписывались с БЕЛЮСТИНЫМ?

ОТВЕТ: Как я помню, мною была послана одна открытка из Соловков, а другую [послал] из ссылки, в которых сообщал о своих личных делах, и только.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Подтверждаете показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО?

ОТВЕТ: Действительно, мне АСТРОМОВ прислал из Сибири открытку, в которой сообщал о своем житье-бытье. Я ему ответа не посылал, но по просьбе ПОЛИСАДОВА С.В. послал АСТРОМОВУ «Пневматологию» ШМАКОВА, и только.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Расскажите о характере вашей встречи в 1934 году в Москве с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО.

ОТВЕТ: В декабре 1934 года у меня на квартиру явился из ссылки АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО, с которым я очень тепло встретился. Разговорились о его аресте и о моем аресте, а потом мне АСТРОМОВ сказал, что он едет в Ленинград, чтобы узнать, кто из осколков его ликвидированной организации жив и в каком состоянии, причем он называл мне их фамилии и я записал на бумаге ввиду того, что последние могут представить для меня интерес. Список этот у меня изъят при моем аресте в 1940 г.

Также говорил мне АСТРОМОВ, что после Ленинграда он уезжает на жительство на Кавказ.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Расскажите о Вашей встрече с АСТРОМОВЫМ в 1935 году.

ОТВЕТ: Как я уже показывал в своих основных показаниях, мои разговоры с АСТРОМОВЫМ в январе 1935 г. в Москве сводятся к следующему: 1) АСТРОМОВ сообщил мне, что в Ленинграде никого из сочленов бывшей ложи «Астрея» он не нашел и установить связи с ними не смог; он упомянул мне в Москве о некоей ДЛУГОКАНСКОЙ, которую он хорошо знает и которая, возможно, зайдет ко мне в Москве, т.к. интересуется вопросами мистики. ДЛУГОКАНСКАЯ ко мне однако не зашла. 2) Я говорил АСТРОМОВУ, что в настоящее время интересуюсь линией восточной мистики, в частности «Азиатскими Братьями», и указывал, что связался по этому поводу с ТЕГЕР Евгением Карловичем и БАХТОЙ Ираидой Генриховной. Я отметил, что пока работа идет в Москве, но что со временем предполагаю поехать на Восток, в Среднюю Азию, т.к. меня интересует линия измаилитов, связанная с «Азиатскими Братьями». Я просил АСТРОМОВА продумать этот вопрос, т.к. хочу действовать согласованно с ним. 3) АСТРОМОВ обещал подумать над этим и в свою очередь спросил меня, как обстоит дело с моим согласием (данным ему в 1926 г.) давать сведения для английской разведки, и какие мои возможности в этом отношении. Я ответил, что возможностей сейчас у меня подходящих нет, но что когда будут, то сделаю, что смогу.

Я сообщил АСТРОМОВУ также в общих чертах план структуры «Азиатских Братьев», что собирался строить по общемасонскому принципу центра и периферии (т.е. двухядерного организма) с включением дополнительных ложных опорных точек в целях конспирации.

АСТРОМОВ обещал продумать этот вопрос и при случае написать мне. Из конспиративных соображений мы условились переписываться редко. АСТРОМОВ оставил мне адрес своего брата КИРИЧЕНКО-МАРТОСА в Тбилиси на случай, если я потеряю с ним связь.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Действительно, проездом из Ленинграда на Кавказ я имел встречу с БЕЛЮСТИНЫМ, но не в 1935 году, как указывает БЕЛЮСТИН, а в конце 1934 г. Я ему тогда сообщил, что в Ленинграде из членов бывшей масонской ложи «Астрея» никого не нашел и установить связи с ними не мог.

Что касается ДЛУГОКАНСКОЙ Антонины Александровны, моей родственницы, то я БЕЛЮСТИНУ дал ее адрес в 1932 году, когда я проездом из Сибири на Кавказ останавливался в Москве и виделся с БЕЛЮСТИНЫМ. В это же время я ему дал на всякий случай адрес своего брата, КИРИЧЕНКО-МАРТОСА Льва Викторовича, проживавшего тогда в Тбилиси, т.к. я постоянного своего адреса на Кавказе еще не имел и не знал, где мог устроиться на работу.

БЕЛЮСТИН прав в том, что он мне в 1934 г., проездом из Ленинграда на Кавказ, говорил о планах организации «Азиатских Братьев» (розенкрейцеров) и что он собирается в ближайшее время в связи с этим выехать в Среднюю Азию, т.к. его интересует измаилитская линия восточно-мусульманских мистиков. Я также на просьбу БЕЛЮСТИНА обещал подумать над организацией «Азиатских Братьев» и сообщить ему в одном из писем. В это же время БЕЛЮСТИН также рассказал и о структуре «Азиатских Братьев», деталей которой я сейчас не помню.

Что касается напоминания БЕЛЮСТИНУ о его шпионской работе, якобы сделанное мною в 1935 г. в январе, я категорически отрицаю это, т.к. подобного разговора у нас не было.

В отношении конспирации и переписки нашей, меня с БЕЛЮСТИНЫМ, возможно, разговор такой был, но я сейчас не помню.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: На своих показаниях я безусловно настаиваю. Прошу записать детали нашей встречи с АСТРОМОВЫМ в конце 1934 г. и в начале 1935 г. следующие:

1) АСТРОМОВ в 1932 г. в Москве видеться со мной никак не мог, т.к. в указанное АСТРОМОВЫМ летнее время я находился на военной переподготовке.

2) Адреса АСТРОМОВА, его брата и ДЛУГОКАНСКОЙ мною были записаны в тот момент, когда АСТРОМОВ называл имена его масонской организации в Ленинграде, которых собирался там разыскать, на одном и том же листке. Еще одну деталь могу напомнить: что по возвращении АСТРОМОВА из Ленинграда в Москву я ему подарил кашне, т.к. было очень холодно, причем он мне подарил из слоновой кости кубик с двумя еврейскими буквами, взятый при обыске у меня в 1940 г.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Нет, я не настаиваю. Возможно, это слилось в моей памяти и я ошибся. Точно помню, что возвращался в Москву из Ленинграда в декабре 1934 г., т.к. 1-е января я провел в поезде Москва-Тбилиси.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Какие Вам прислал шпионские сведения БЕЛЮСТИН, когда Вы окончательно остановились жить в городе Гудауты?

ОТВЕТ: Никаких шпионских сведений от БЕЛЮСТИНА я никогда не получал.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Так ли это было в действительности?

ОТВЕТ: Ответ АСТРОМОВА не соответствует действительности. Наша переписка за этот период 1935-36 гг. сводится к следующему. В конце 1935 г. я получил письмо от АСТРОМОВА, где между прочим, сообщая о своем устройстве в Гудаутах, он в условной форме напоминал мне о присылке сведений, обещанных мной для английской разведки. Я ответил ему летом 1936 г. через посредство Ф.П.ВЕРЕВИНА, который должен был передать ему в закрытом конверте с адресом мое письмо — листок с собранными по экономическому шпионажу сведениями и изображения 22 символических фигур-арканов в исполнении профессора СИДОРОВА.

Осенью 1936 г. через ВЕРЕВИНА я получил ответное письмо АСТРОМОВА, извещавшее меня о получении письма и сведений, а также поздравление с моей женитьбой и подарок — маленькую камею для моей жены.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Что Вы нового добавите к своим показаниям?

ОТВЕТ: Добавляю, что в конце 1935 г. мною было послано письмо из Гудаут БЕЛЮСТИНУ, в котором я сообщал свой последний адрес, а также просил прислать английско-русский словарь Займовского по встретившейся надобности.

Действительно, летом 1936 г. из Москвы приезжал инженер ВЕРЕВИН Ф.П., который представился мне как друг БЕЛЮСТИНА, и привез мне 22 иллюстрации к книге ШМАКОВА — «Тота», исполненные путем фотографирования, а также сообщил о женитьбе БЕЛЮСТИНА.

В ответ на переданное мне от БЕЛЮСТИНА ВЕРЕВИНЫМ, я ответил ему поздравительным письмом, приложив в подарок его жене небольшой античный камень (гемма) для ношения на шее, в ответ на что я получил от БЕЛЮСТИНА благодарственную открытку, которая была последним письмом между нами до ареста в 1940 г.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Я безусловно настаиваю на своих показаниях. Действительно, в ответ на открытку АСТРОМОВА я послал благодарность и после этого АСТРОМОВ не писал. Насколько сейчас помню, в начале 1937 г. я получил от АСТРОМОВА письмо, в котором он выражал свое удивление по поводу моего молчания, сообщал, что считает мой отъезд в настоящее время своевременным и подтверждал принятые при свидании в 1934-35 гг. основные установки по линии «Азиатских Братьев», т.е. ехать в Среднюю Азию, войти в связь с измаилитами и вербовать людей в Орден «Азиатских Братьев» для последующего создания шпионской сети. На это письмо АСТРОМОВА я не ответил, т.к. был загружен делами по семейной линии, а летом 1937 г. в Среднюю Азию возвращалась И.Г.БАХТА, которой я и дал основные установки по линии «Азиатских Братьев» согласно моей общей договоренности с ней, ТЕГЕРОМ Е.К. и АСТРОМОВЫМ.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете эти показания?

ОТВЕТ: Нет, не подтверждаю. Я ему никаких писем о его отъезде в Среднюю Азию не писал и о его отъезде в Среднюю Азию узнал уже спустя несколько месяцев после его отъезда от ВЕРЕВИНА.

Записано с моих слов правильно и мною прочитано, добавить к своим показаниям сейчас ничего не имею.

Астромов

Записано с моих слов правильно, мне прочитано. Добавить к тому, что я указал, смогу для дальнейшей конкретизации отдельных фактов. Свои показания я безусловно подтверждаю.

Вс. Белюстин

Очная ставка окончена в 17 часов 00 минут 21.12.1940 г.
Очную ставку проводили:
Старший Оперуполномоченный 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР
Лейтенант Государственной Безопасности Н.А.Богомолов
Пом[ощник] Оперуполномоченного 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР Сержант Государственной Безопасности Ляшенко
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 340-374]

Секретно

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 07.01.41 г.
(Стенограмма)

Допрос начат в 11 часов

ВОПРОС: Вы арестовывались за время Советской власти?

ОТВЕТ: Да, я арестовывался два раза. Первый в 1920 г. в Крыму за пребывание на территории, занятой в тот период Белым Правительством, под арестом находился 10 дней и был освобожден; второй раз в 1933 г. как руководитель антисоветского подпольного общества Ордена московских Розенкрейцеров, содержался под стражей два месяца и несколько дней, затем был освобожден.

ВОПРОС: С какого времени Вы начали заниматься мистикой?

ОТВЕТ: Заниматься мистикой я начал с 1916 года. Мистикой я занимаюсь 25 лет.

ВОПРОС: Кто Вас посвятил в это дело?

ОТВЕТ: Я, будучи в Симферополе, познакомился с некоей Аделиной Альфредовной ШЛЕЙФЕР, через которую и вошел в русское мистическое общество. Настоящую развернутую мистическую работу я прекратил в 1933 г., хотя с розенкрейцерами я поддерживал связь, но собраний я не устраивал.

ВОПРОС: Какой Ваш был последний титул в мистическом обществе?

ОТВЕТ: Я был председателем Верховного Капитула, т.е. Гроссмейстером Ордена московских Розенкрейцеров.

ВОПРОС: Много Вы привлекли в это общество людей?

ОТВЕТ: За время Советской власти я привлек 25-30 человек.

ВОПРОС: Кто входил в Верховный Капитул московских розенкрейцеров?

ОТВЕТ: Я был председателем Верховного Капитула Ордена московских розенкрейцеров; секретарем последние годы была Наталья Борисовна ВУРГАФТ, членов было 12-13 человек.

ВОПРОС: Ваше общество часто собиралось?

ОТВЕТ: Примерно, один раз в неделю.

ВОПРОС: Органы советской власти знали о Ваших сборах?

ОТВЕТ: Нет, не знали.

ВОПРОС: Почему Вы не поставили органы советской власти в известность о вашем обществе?

ОТВЕТ: Потому что это была подпольная, антисоветская контрреволюционная организация, идущая вразрез с идеологией Советской власти.

ВОПРОС: Какая все же конечная цель этих мистических организаций, которые Вы возглавляли?

ОТВЕТ: Конечная цель — исключительно идеологическая борьба против идей большевизма, против существующего строя на идеологическом фронте.

ВОПРОС: Когда Вы впервые познакомились с АСТРОМОВЫМ?

ОТВЕТ: С АСТРОМОВЫМ я впервые познакомился в ноябре или в декабре 1925 года.

ВОПРОС: Кем Вы были завербованы и с какого времени Вы занимаетесь шпионажем?

ОТВЕТ: Для шпионской деятельности в пользу Англии я был завербован в 1926 г. АСТРОМОВЫМ в Ленинграде у него на квартире — Московская улица, номер дома не помню, кроме нас двоих в комнате никого не было.

ВОПРОС: В связи с чем у Вас возник разговор о вербовке Вас для шпионажа?

ОТВЕТ: Разговор был в таких планах. Мы разговаривали по поводу заключения конкордата орденов как в отношении помощи масонам, так и относительно связи с заграничными масонскими центрами в смысле помощи с их стороны мистическим организациям, находящимся на территории Советского Союза. В связи с этим был поставлен АСТРОМОВЫМ вопрос о том, что даром эти организации нам оказывать помощь не будут. Он меня спросил, какие сведения я могу давать. Я ответил, что могу давать сведения по промышленной линии. После того, как мы заключили с АСТРОМОВЫМ конкордат, АСТРОМОВ предложил собрать мне шпионские сведения в пользу английской разведки, с которой он был связан по линии пастора ЛОМБАРТА. Я же с ЛОМБАРТОМ лично не знаком, но о нем слышал.

ВОПРОС: Какие цели преследовало объединение мистических организаций розенкрейцеров и масонов?

ОТВЕТ: Объединение мистических организаций Ордена розенкрейцеров и масонов на территории Советского Союза происходило для объединения борьбы против Советской власти. На почве такого антисоветского блока и был заключен конкордат, который был написан условными мистическими терминами, а фактически преследовал объединенную борьбу всех этих организаций против советского Правительства.

ВОПРОС: Какие шпионские сведения Вы передавали АСТРОМОВУ для английской разведки?

ОТВЕТ: Лично АСТРОМОВУ в тот год я ничего не успел передать — я с ним расстался числа 16-17 января 1926 г. и в конце того же января месяца АСТРОМОВ был арестован.

Шпионские сведения я передавал дважды — в 1927 и 1928 году Григорию Львовичу КИРДЕЦОВУ, который тогда занимал должность редактора «Международной жизни». Я тогда работал переводчиком в НКИД.

АСТРОМОВ предложил мне связаться с КИРДЕЦОВЫМ, о котором он имел сведения, что КИРДЕЦОВ — масон итальянский, долго жил в Италии, бывший лидер «сменовеховства».

В 1927 г. я интересовался КИРДЕЦОВЫМ, желая уточнить, что он из себя представляет; я не мог установить, является ли он масоном. В свою очередь, КИРДЕЦОВ был мною заинтересован и высказался, что ему было бы ценно получить неофициальные сведения в области экономики для иностранных кругов.

ВОПРОС: Вы были в одном отделе о КИРДЕЦОВЫМ?

ОТВЕТ: Да, я работал с ним в одном отделе.

ВОПРОС: Какие же сведения Вы должны были ему передавать, тогда как он мог располагать теми же сведениями, что и Вы?

ОТВЕТ: Я должен был ему передавать сведения не по Наркоминделу, а со стороны.

ВОПРОС: Как Вы связались с КИРДЕЦОВЫМ?

ОТВЕТ: Я был с ним знаком с момента его приезда, это было примерно в 1925 году, а наиболее тесная связь у меня была с ним с 1927 г.

Сведения, которые я передавал КИРДЕЦОВУ, я получал от ШАФРОВА Н.М., бывшего в то время техническим директором химического завода в Саблино, позже — директором завода на станции Затишье. Сведения эти я передавал в письменном виде.

ВОПРОС: А ШАФРОВ знал, что Вы эти сведения передаете для английской разведки?

ОТВЕТ: ШАФРОВ был тоже розенкрейцер, но он не знал, что эти сведения я передам английской разведке. Я сказал, что эти сведения необходимы для иностранных специалистов, но чтобы эти сведения он давал сам непосредственно как технический директор.

ВОПРОС: А позже кому Вы передавали сведения?

ОТВЕТ: С 1928 по 1932 год я шпионской работой не занимался, т.к. в этот момент многих арестовали и я ушел в глубокое подполье. Однако мистическую пропаганду я не прекращал. Кроме того, вокруг меня сложилось напряженное положение: мне в это время было предложено уйти с работы в Наркоминделе.

В 1935 г., когда я увиделся с АСТРОМОВЫМ, он меня спросил, что я могу сейчас сделать по этой линии и настаивал, чтобы я послал ему сведения.

ВОПРОС: Какие сведения?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ спросил меня, имею ли я возможность достать сведения относительно экономики той или иной области, спросил, с кем именно я персонально связан. Я сказал, что могу достать сведения относительно завода ВАРЗ (2-й Авторемонтный завод в Москве), где работал мой знакомый СТЕПАНОВ Сергей Иванович.

Кроме того, АСТРОМОВА интересовали сведения о лицах из наших мистических кругов, которые находились вокруг этих заводов.

ВОПРОС: Где происходили эти встречи?

ОТВЕТ: У меня на квартире и на квартире следующих лиц. В период зимы 1935 и 1936 г. через СТЕПАНОВА Сергея Ивановича и ВЕРЕВИНА Федора Петровича, Алексея Васильевича КИРПИЧНИКОВА, Николая Александровича МЕЛЬНИЦЫНА, — через этих лиц в личном разговоре с ними я получал отдельные сведения. Все эти люди, кроме КИРПИЧНИКОВА, розенкрейцеры. Я перед ними скрывал для чего я собираю эти сведения, и они не знали, что я связан с АСТРОМОВЫМ. Встречался с этими лицами регулярно.

ВОПРОС: До какого года Вы встречались с этими лицами?

ОТВЕТ: Я с ними встречался вплоть до моего отъезда из Москвы в Сталинабад, т.е. до 1938 г. Сведения я отправил АСТРОМОВУ один раз по адресу в Гудауты, точно адреса не помню, пакет я отправил через ВЕРЕВИНА, который ездил в Гудауты.

ВОПРОС: Шпионские сведения Вы передавали АСТРОМОВУ три раза — в 1927, 1928 и 1936 годах?

ОТВЕТ: Совершенно правильно.

ВОПРОС: С какой еще иностранной разведкой Вы были связаны?

ОТВЕТ: Я был связан только с английской разведкой и только через АСТРОМОВА.

ВОПРОС: Показания, данные Вами на следствии, Вы подтверждаете?

ОТВЕТ: Все мои показания, данные на следствии, я подтверждаю полностью.

ВОПРОС: Вы никого не оговариваете?

ОТВЕТ: Я никого не оговариваю, все мои показания соответствуют действительности.

ВОПРОС: На допросе от 30 апреля 1940 года Вы показали, что начало Вашей шпионской работы нужно отнести к 1920 году, и в то же время говорите, что были завербованы АСТРОМОВЫМ в 1926 году. Уточните.

ОТВЕТ: Я указывал, что в 1920 году, будучи в Крыму у белых, я выполнял поручения белогвардейского офицера БРЮХАТОВА. Он был связан с английской разведкой, с английским командованием. А судить о том, что это можно было отнести с моей стороны к деятельности против Советской власти, я не мог.

ВОПРОС: Кто Вас связал с БРЮХАТОВЫМ?

ОТВЕТ: Я с ним познакомился случайно на почве мистики.

ВОПРОС: Скажите точнее, кого и что информировал БРЮХАТОВ?

ОТВЕТ: БРЮХАТОВ информировал английское командование о положении Белого Правительства в Крыму.

ВОПРОС: Какие сведения Вы передавали БРЮХАТОВУ?

ОТВЕТ: Различного порядка — о положении Белого Правительства, настроении населения и так далее.

ВОПРОС: С кем Вы в то время работали в Крыму?

ОТВЕТ: Я работал тогда переводчиком в тамошнем Министерстве финансов и торговли при Белом Правительстве.

ВОПРОС: Деньги Вы за это получали?

ОТВЕТ: БРЮХАТОВ мне оказывал денежную помощь.

ВОПРОС: Как Вы попали в Крым?

ОТВЕТ: Я уехал в Крым вместе с матерью по следующим причинам: 1) я не солидаризировал Советской власти, я был врагом Советской власти, и не хотел сражаться на фронтах за Советскую власть; 2) мое плохое здоровье и 3) личные мотивы интимного характера (я был привязан к гражданке ШЛЕЙФЕР).

ВОПРОС: Почему Вы не были на фронте?

ОТВЕТ: По льготе семейного положения и был переводчиком Военного Осведомительного Агенства — ОСВАГ — при ДЕНИКИНЕ.

ВОПРОС: Как Вы попали к ДЕНИКИНУ?

ОТВЕТ: Я уехал из Ленинграда в 1918 году в связи с болезнью. Уехал я официально и там устроился на эту работу в сезон 1919/20 года.

ВОПРОС: Что Вы делали после окончания Лицея?

ОТВЕТ: Работал в Ленинграде по дезинфекции Ленинградского железнодорожного узла. Это была моя первая работа, которая была предложена моим дядей.

ВОПРОС: Вы были секретным осведомителем царской охранки?

ОТВЕТ: Нет, с/о царской охранки я не был.

ВОПРОС: Почему Вы именно работали на английскую разведку?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ был связан с ЛОМБАРТ, который работал в СССР по заданию английской разведки, поэтому он, АСТРОМОВ, меня завербовал для английской разведки, а не для какой-либо другой.

ВОПРОС: Вы во время ареста в 1933 г. говорили, что Вы английский шпион?

ОТВЕТ: Во время ареста в 1933 г. я скрыл от органов ОГПУ о том, что я связан с английской разведкой через АСТРОМОВА.

ВОПРОС: А о Вашей связи с английской разведкой в 1920 году?

ОТВЕТ: О связи с английской разведкой в 1920 г. я тоже ничего не говорил.

ВОПРОС: О Вашем сотрудничестве с ОГПУ АСТРОМОВ знал?

ОТВЕТ: Прямо я ему не говорил. Был разговор относительно того, каким образом я вышел на свободу. Я сказал, что на свободу выходят различными путями; он меня, видимо, понял, но прямо я ему не говорил.

ВОПРОС: При поступлении на работу в Наркоминдел Вы скрыли, что Вы масон и что были связаны с БРЮХАТОВЫМ?

ОТВЕТ: Да, я об этом не говорил.

ВОПРОС: БАХТА также была английский шпион?

ОТВЕТ: Да, она меня обрабатывала, а я — ее.

ВОПРОС: Ваша цель выезда на жительство в Среднюю Азию?

ОТВЕТ: Были два момента, один — внешний, другой - внутренний. Внешний момент — это очень напряженное материальное положение, которое у меня было в 1938 г.; оно меня вынудило искать солидного заработка и я должен был взяться за преподавательскую работу в Сталинабаде. Мотив внутреннего порядка — я продолжал ту линию, которая мною была намечена и которая была согласована с АСТРОМОВЫМ — это организовать Орден «Азиатских Братьев» и связаться с измаилита- ми; поэтому в 1938 г. я уехал в Среднюю Азию.

ВОПРОС: Что Вы успели сделать по линии организации «Азиатских Братьев»?

ОТВЕТ: Я связался с неким ХМЕЛЕВСКИМ (измаилитом) как и с МАНСУРОВЫМ. Измаилиты представляли интерес для меня как канал английской разведки на Востоке.

ВОПРОС: Вы не оговариваете БАХТУ Ираиду Генриховну?

ОТВЕТ: БАХТУ И.Г. я не оговариваю, я с ней был связан по шпионской работе в пользу английской разведки в 1935 г. по линии «Азиатских Братьев».

ВОПРОС: Откуда Вы знаете ПОЛИСАДОВА?

ОТВЕТ: Познакомился я с ПОЛИСАДОВЫМ в 1926 г. Связь у меня с ним была чисто мистическая и кратковременная.

ВОПРОС: Как он настроен к Советской власти?

ОТВЕТ: Был настроен отрицательно, антисоветски.

ВОПРОС: Приведите конкретные примеры его антисоветской деятельности.

ОТВЕТ: У ПОЛИСАДОВА были антисоветские высказывания, критиковал мероприятия Советской власти, был против основ Советского государства, против партии большевиков.

ВОПРОС: ПОЛИСАДОВ также занимался шпионской деятельностью?

ОТВЕТ: Нет, ПОЛИСАДОВ шпионажем не занимался, и я с ним связан не был.

ВОПРОС: Что Вы имеете еще дополнить или какие у Вас есть ходатайства?

ОТВЕТ: У меня только одно ходатайство — если это возможно, получить свидание с женой.

Записано с моих слов верно, мною прочитано.

Вс. Белюстин

Допросил — военный прокурор ГВП КА военный юрист 1 ранга Харнашев
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 378-391]

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 08.02.41 г.

Начато в 12.30

В дополнение моих устных показаний об АСТРОМОВЕ Борисе Викторовиче показываю нижеследующее:

Со слов Сергея Владимировича ПОЛИСАДОВА, сказанных мне еще в 1926 г. в Москве, я узнал, что ПОЛИСАДОВ принял предложение органов в смысле принятия на себя обязанности секретного сотрудника. С.В.ПОЛИСАДОВ тогда говорил мне, что этот свой шаг он предпринял не только по собственному почину, но и по прямому указанию АСТРОМОВА, считавшего весьма ценным и полезным иметь «своих людей» среди кадров секретных сотрудников органов.

По мысли АСТРОМОВА — суть и смысл такого секретного сотрудничества заключались в том, чтобы укрывать нужных и полезных масонству людей, отводить намеченные органами удары на таких людей, быть в курсе, кем именно в данный момент интересуются органы и таким образом косвенно влиять на отвлечение внимания органов по соответствующим масонским и вообще мистическим линиям.

После своего выхода на свободу (примерно в 1931 или 1932 г.) ПОЛИСАДОВ в разговоре со мной еще раз остановился на том, что он сидел по делу АСТРОМОВА не только как масон, но и по «особой статье» — как их секретный сотрудник, скрывший и не донесший то, что ему было известно по линии АСТРОМОВА вообще; в частности по линии конкордата, заключенного между мной и АСТРОМОВЫМ, ПОЛИСАДОВ не сообщил ничего, хотя ему и было известное подписании этого конкордата.

Таким образом, деятельность ПОЛИСАДОВА в качестве секретного сотрудника органов, инспирировалась АСТРОМОВЫМ и входила в круг провокационно-шпионской деятельности АСТРОМОВА.

Мне тогда, т.е. в 1931 или 1932 году, оставалось только поблагодарить ПОЛИСАДОВА за его укрывательство и признать, что «братски, как мистик, он действовал правильно».

Насколько сейчас помню, АСТРОМОВ в наше свидание в январе 1926 г. в Ленинграде уже тогда говорил мне об этом своем мероприятии как «удачном тактическом» шаге, в особенности поскольку он незадолго до этого носился с мыслью формальной легализации «красного масонства» на территории Советского Союза.

Отсюда явствует и расчет АСТРОМОВА на привлечение в масонство «влиятельных людей» в виде ГРЕДИНГЕРА, которые в случае тех или иных затруднений могли бы оказать масонству (т.е. АСТРОМОВУ и его ложам «Астрея» и «Гармония») своего рода покровительство.

В наше свидание с АСТРОМОВЫМ в декабре 1934 г. в Москве АСТРОМОВ спросил меня, как мне удалось выйти на свободу в 1933 г. после моего ареста? Я ответил АСТРОМОВУ, что пути выхода на свободу бывают разные, не желая давать прямого ответа. АСТРОМОВ, очевидно, меня понял, поскольку тут же заговорил о ПОЛИСАДОВЕ и его привлечении в секретные сотрудники. Тут же АСТРОМОВ высказался в том смысле, что ПОЛИСАДОВ не успел использовать в интересах масонства и мистики своего выгодного положения, поскольку сам был арестован, но что «вообще» секретные сотрудники из «своих» людей конечно очень ценны и желательны, потому что через них представляется возможность укрывать нужных людей, быть в курсе текущих мистических дел, отводить намеченные удары путем соответствующего освещения, таким образом как-то влиять на дальнейшую судьбу таких людей.

Я принял это высказывание АСТРОМОВА как прямую директиву и руководствовался ею в отдельных случаях, как мною было показано.

14 час. 30 мин.

Вс. Белюстин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 395-398; автограф]

ПРОТОКОЛ

очной ставки между обвиняемыми АСТРОМОВЫМ-АСТРОШЕВЫМ (он же КИРИЧЕНКО) Борисом Викторовичем, ПОЛИСАДОВЫМ Сергеем Владимировичем и БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем, произведенный 9 января 1941 г. Начальником 6 отделения 2 отдела ГУГБ НКВД СССР Старшим лейтенантом Государственной Безопасности ВОЛКОВЫМ и Старшим Оперуполномоченным Лейтенантом Государственной Безопасности — БОГОМОЛОВЫМ.

Очная ставка начата в 23 часа 05 минут

Будучи вызваны для очной ставки, обвиняемые АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. и ПОЛИСАДОВ С.В. заявили, что они друг друга знают, личных счетов и неприязненных отношений между собой не имеют и не имели.

После установления факта взаимного знакомства обвиняемых они показали:

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Когда Вы установили связь по работе нелегальной масонской организации с ПОЛИСАДОВЫМ С.В.?

ОТВЕТ: В 1923 г. я написал письмо ПОЛИСАДОВУ о том, что мне известно о его выходе из ордена мартинистов, в связи с чем я хотел бы лично с ним поговорить. Вскоре от ПОЛИСАДОВА я получил ответное письмо, в котором он писал мне, что он очень рад бы со мной поговорить, но что выехать в Ленинград он не может.

В том же 1923 г. я выехал в Москву хлопотать в итальянском посольстве о выдаче визы на въезд в Италию меня и моей жены. Во время пребывания в Москве я навестил ПОЛИСАДОВА С.В. на квартире в районе Арбата, где провел с ним разговор о вовлечении его в подпольную масонскую организацию «Великая ложа Астрея». ПОЛИСАДОВ на мое предложение вступить в масоны дал согласие. На второй день я ПОЛИСАДОВА С.В. посвятил в 18-ю степень масонства. Одновременно при посвящении ПОЛИСАДОВА в 18-ю степень масонства мною было ему предложено организовать в Москве масонскую ложу под его руководством. ПОЛИСАДОВ дал согласие и обещал немедленно приступить к организации московской масонской ложи.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Правильно излагает АСТРОМОВ обстоятельства Вашей вербовки в масонскую организацию?

ОТВЕТ: Да, правильно, но одна деталь — это то, что я АСТРОМОВУ ответного письма не писал.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Вы выполнили поручение АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО в части организации нелегального филиала масонской ложи «Астрея» в г. Москве?

ОТВЕТ: Выполнил. После посвящения меня АСТРОМОВЫМ в 18-ю степень масонства я приступил к организации нелегального филиала масонской ложи «Астрея». Для этого я привлек двух мне знакомых — КЕЙЗЕР Петра Михайловича и КИЧИМ Георгия Николаевича, с которым я занимался по оккультизму еще до посвящения меня в масоны.

КЕЙЗЕР и КИЧИМ мое предложение о вступлении в организуемую масонскую ложу под моим руководством приняли. Тогда же я КЕЙЗЕР и КИЧИМ посвятил в 1-ю, 2-ю и 3-ю степень масонства.

Кроме того, ко мне в 1924 г. явился с рекомендательным письмом от АСТРОМОВА о принятии его в масонскую ложу кинорежиссер ВАСИЛЬЕВ Сергей Дмитриевич.

В 1925 г. я вместе с АСТРОМОВЫМ вовлек в ложу профессора Восточной Академии ПЕТРОВА Аркадия Николаевича.

Из этих лиц и существовала моя подпольная московская масонская ложа, филиал ложи «Астрея», которая просуществовала до 6 февраля 1926 г., до момента моего ареста, как руководителя этой подпольной организации.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Подтверждаете ли Вы показания ПОЛИСАДОВА?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Организовав нелегальную масонскую ложу, назвав ее «Гармония», Вы единолично руководили ею, или в этом принимали участие и другие лица?

ОТВЕТ: Подпольной масонской ложей «Гармония» руководил лично я — и направлял мою работу Генеральный секретарь «Великой ложи Астрея» АСТРОМОВ Б.В.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания ПОЛИСАДОВА С.В.?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю.

(Вводится обвиняемый БЕЛЮСТИН В.В.)

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вам известны сидящие АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. и ПОЛИСАДОВ С.В.?

ОТВЕТ: Да, находящиеся здесь АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО Б.В. и ПОЛИСАДОВ С.В. мне хорошо знакомы. С АСТРОМОВЫМ я знаком с 1925 г., а с ПОЛИСАДОВЫМ с начала 1926 г. как участниками подпольной масонской организации.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы какие-либо личные счеты или неприязненные отношения с АСТРОМОВЫМ Б.В. и ПОЛИСАДОВЫМ С.В. имеете?

ОТВЕТ: Личные счеты и неприязненные отношения с АСТРОМОВЫМ и ПОЛИСАДОВЫМ я не имею и не имел.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ и ПОЛИСАДОВУ): Вы какие-либо личные счеты или неприязненные отношения с БЕЛЮСТИНЫМ В.В. имеете?

ОТВЕТ: Личных счетов и неприязненных отношений с БЕЛЮСТИНЫМ мы не имеем и не имели.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Было ли Вам предложено в 1925 г. идейное руководство подпольной московской масонской ложей «Гармония»?

ОТВЕТ: Да, было. Дело происходило при следующих обстоятельствах: в 1925 году в свой приезд в Москву АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО, познакомившись со мной как с главою московского ордена розенкрейцеров, предложил мне быть идейным помощником АСТРОМОВА по руководству ложи «Астрея», а также быть идейным руководителем ложи «Гармония», причем руководство я должен осуществлять только по представлению АСТРОМОВА, в частности он назвал мне Мастера стула ПОЛИСАДОВА С.В.

Окончательно было договорено мною с АСТРОМОВЫМ об идейном руководстве ложей «Гармония» в 1926 г. в Ленинграде, когда мы с АСТРОМОВЫМ подписали конкордат об объединении антисоветских сил Ордена розенкрейцеров и «Великая ложа Астрея».

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА?

ОТВЕТ: Я подтверждаю показания БЕЛЮСТИНА в части заключения конкордата, между руководимым им Орденом розенкрейцеров и возглавляемой мною масонской организацией, а также и в части передачи под его идейное руководство Мастера Стула — руководителя московской масонской нелегальной ложей «Гармония» ПОЛИСАДОВА С.В. Уточняю, что подписание конкордата произошло летом в 1925 г. в Ленинграде у меня на квартире по Московской улице.

Тогда же при подписании конкордата я уведомил БЕЛЮСТИНА о том, что в Москве к нему зайдет ПОЛИСАДОВ для осуществления практического руководства над ним и руководимой им ложей «Гармония».

ЗАЯВЛЕНИЕ БЕЛЮСТИНА: Заявляю следствию, что АСТРОМОВ в силу каких-то личных соображений умышленно путает даты подписания конкордата, относя это к лету 1925 г. На самом деле конкордат был подписан, как я это точно помню, 9 января 1926 г. Это легко доказать одним тем обстоятельством, что АСТРОМОВ утверждает, что узнал мой адрес от моего отца, проживавшего, по его словам, к этому времени в гор. Ленинграде на Малом проспекте Васильевского острова в одной квартире с неким НИКОЛАЕВЫМ — разъясняю, что мой отец поселился в этой квартире не ранее осени 1925 г. Следовательно, АСТРОМОВ, узнав от него мой адрес в этом жилище и лишь потом явившись ко мне, естественно, не мог повернуть время назад и подписать конкордат «летом 1925 года».

Кроме того, я могу подтвердить обстоятельство подписания конкордата в указанное мной время фактом поднесения мне в момент подписания вышеприведенного документа фотокарточки АСТРОМОВА с автографом и датой «9 января 1926 г.» Я также должен выразить свое удивление по поводу сегодняшнего поведения АСТ- РОМОВА, вынужденного под давлением фактов признать на прошлой очной ставке справедливость моих показаний о подписании конкордата в январе 1926 г.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Уточните дату подписания конкордата.

ОТВЕТ: Я точно дат не помню, но мне кажется, что конкордат был подписан летом или осенью 1925 г.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Уточните, каким образом Вы узнали московский адрес БЕЛЮСТИНА, не обращались ли Вы в адресный стол сами или через других участников масонской организации?

ОТВЕТ: Этого никогда не было. Адрес БЕЛЮСТИНА я узнал от СЕМИГАНОВСКОГО-ДИАЛЬТИ Антония Николаевича.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Обращался ли к Вам когда-либо АСТРОМОВ с предложением установить местожительство БЕЛЮСТИНА В.В. через адресное бюро?

ОТВЕТ: В последний свой приезд в Москву в ноябре-декабре 1925 г. АСТРОМОВ мне говорил, что в Москве проживает крупный оккультист, БЕЛЮСТИН В.В. Дал мне на отдельной записке эту фамилию имя и отчество и попросил сходить в адресный стол для получения точного адреса БЕЛЮСТИНА В.В., что я и сделал.

Получив от меня адрес БЕЛЮСТИНА, АСТРОМОВ посетил последнего и, возвратившись, на другой день рассказал о состоявшемся у него знакомстве с БЕЛЮСТИНЫМ, указав также на то, что ходившие в Ленинграде слухи о том, что он крупный оккультист, полностью подтвердились.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Пользовались ли Вы услугами ПОЛИСАДОВА и направляли ли его в адресный стол для установления точного адреса БЕЛЮСТИНА В.В.

ОТВЕТ: Я согласен с тем, что ПОЛИСАДОВ говорит правду, а я лгал.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Когда АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО ставил Вас в известность о своем намерении принять какие-то меры для легализации возглавляемой им антисоветской масонской организации?

ОТВЕТ: О своем намерении легализовать масонскую организацию АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО первый раз ставил передо мной, причем вскользь, в первой половине 1924 г. в момент, когда он хлопотал о разрешении на выезд в Италию.

Второй разговор о легализации подпольного масонства АСТРОМОВ вел со мною во второй половине 1925 г. уже более детально. В это же время мы по принципиальному вопросу разошлись. Я предлагал не проводить легализации подпольного масонства, а АСТРОМОВ категорически настаивал на проведении легализации масонства.

Тогда же мы договорились, что АСТРОМОВ должен по приезде в Ленинград приступить к составлению доклада для предоставления органам власти, чтобы поставить перед последними вопрос о легализации масонства. Причем АСТРОМОВ при составлении доклада для органов власти должен был учесть, что организация могла существовать в рамках Советской власти, завуалировав ее контрреволюционный характер мистическими символами.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Подтверждаете показания ПОЛИСАДОВА С.В.?

ОТВЕТ: Показания ПОЛИСАДОВА С.В. я подтверждаю. Действительно, он прав. Первый разговор о необходимости легализации подпольного масонства был возбужден мною перед ПОЛИСАДОВЫМ в первой половине 1924 г. и носил мимолетный характер, однако точной даты этого разговора я назвать не могу, т.к. не помню.

Второй фундаментальный разговор на ту же тему произошел между нами спустя год или около этого (от первого разговора) после получения мною письма ПОЛИСАДОВА, в котором он уведомлял меня о своем вызове в ОГПУ, проявленном там интересе ко мне, АСТРОМОВУ, заключавшемся в желании личного разговора со мной о возглавляемой мной масонской организации.

После этого я приступил к составлению специального доклада о масонстве для ОГПУ, в котором тщательно завуалировал ритуальные анахронизмы. Антисоветскую сущность масонской организации я отрицаю и поэтому отрицаю показания ПОЛИСАДОВА о том, что завуалировал антисоветскую сущность масонства.

Насколько я помню, доклад был написан спустя несколько месяцев по получению от ПОЛИСАДОВА письма, но дату не помню, возможно в 1924 г.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Да, я категорически настаиваю.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно от АСТРОМОВА о псевдозакрытии лож подпольного Русского автономного масонства?

ОТВЕТ: В свой приезд в Москву в конце 1928 г. АСТРОМОВ в разговоре со мной у меня на квартире заявил, что он написал письмо в ЦК ВКП(б) о якобы состоявшемся роспуске масонских лож в СССР, о лояльности масонства к советской власти, чего в действительности не было, т.к. масонские ложи продолжали существовать и антисоветская работа не прекращалась, а наоборот, она усиливалась.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Когда и с какой целью Вы и АСТРОМОВ провели псевдозакрытие своих лож?

ОТВЕТ: В декабре месяце 1925 г. АСТРОМОВ в Ленинграде провел собрание ложи «Астрея», на котором на основании моего заявления был составлен протокол о закрытии лож. Копию этого протокола я представил в ОГПУ.

Все это было проделано в целях показа органам ОГПУ, что мы якобы отошли от своей преступной деятельности, на самом же деле это был обман, т.к. АСТРОМОВ к этому времени имел уже новый Орден «Эзотерика», куда и перешли основные кадры членов бывших масонских лож. Я сам перешел к этому времени в Орден БЕЛЮСТИНА, а мои ученики по ложе «Гармония» продолжали поддерживать со мной связь, переведя ее на чисто житейскую основу (встречи организовывались просто как «встречи хороших знакомых»). Таким образом, комбинация с закрытием лож АСТРОМОВЫМ и мною проведена была для того, чтобы обмануть бдительность органов бывшего ОГПУ.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы признаете, что закрытие лож являлось тактическим маневром с Вашей стороны, как руководителя лож?

ОТВЕТ: Нет, я не признаю.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Приведите обстоятельства объявления «гранд силанум» руководимой Вами масонской организации.

ОТВЕТ: После посещения органов ОГПУ в Москве для меня совершенно стало ясно, что на легализацию масонской организации органы не идут.

Возвратившись в Ленинград, я по собственной инициативе созвал участников ложи «Астрея» и объявил о своем решении прекратить дальнейшее существование нашей организации. Об этом был составлен соответствующий акт, подписанный участниками собрания: мною, АСТРОМОВЫМ, ОСТЕН-ДРИЗЕН, ВОЛЬСКИМ, и за отсутствующего СЕВАСТЬЯНОВА, также лично мною.

О состоявшемся решении мною был уведомлен ПОЛИСАДОВ в Москве, также примкнувший к нему.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Как обстояло на самом деле дело о роспуске подпольных масонских лож?

ОТВЕТ: АСТРОМОВ лжет. На самом деле дело с закрытием лож обстояло иначе. Я был инициатором этого дела, т.е. формального закрытия лож, правда, по требованию АСТРОМОВА. Когда ОГПУ отказало нам в легализации, мною было написано заявление в «Великую ложу Астрея» о необходимости самороспуска организации, каковое и послужило основанием для вынесения приведенного АСТРОМОВЫМ решения.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания ПОЛИСАДОВА?

ОТВЕТ: Да, я подтверждаю показания ПОЛИСАДОВА полностью.

Очная ставка прерывается в 6 часов 05 мин. 10.01.41 г.
Очная ставка начата в 23 часа 40 мин. 10.01.41 г.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Когда Вы ставили вопрос о легализации масонства, Вы что, хотели превратиться в политиканствующее масонство?

ОТВЕТ: Нет, ни в коем случае я не стремился превратить Русское автономное масонство в политиканствующее масонство.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вам зачитывается выдержка из Вашего дневника, изъятого при аресте Вас в 1940 году: «Почему Вам официально не зарегистрироваться и не открыть ложи» — спросил, прощаясь, ГЕНКИН. «Это значит, превратиться в клуб, в политиканствующее французское и итальянское масонство, или чтобы сказали — «филиал ГПУ». К нам никто и не пойдет» — ответил я». Следовательно, Вам в ОГПУ предлагали легализацию, но Вы от нее отказались. Скажите, где Вы лжете?

ОТВЕТ: Я подтверждаю ранее данный мной ответ о легализации масонства, а что касается выдержки, взятой из моего дневника, то эта выдержка, вернее, мое изложение этого факта в дневнике не верна, т.к. в действительности этого не было.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Что Вы скажете в дополнение к ранее сказанному о легализации масонства?

ОТВЕТ: Я категорически утверждаю, что мы стремились легализовать масонские ложи, но почему АСТРОМОВ помещал в своем дневнике противоположные данные об этом — я затрудняюсь ответить на это.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы утверждаете, что масонская организация «Астрея» и ее ложи были распущены в 1925 г. осенью. Так ли это на самом деле?

ОТВЕТ: Да, это так на самом деле.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вам зачитывается выдержка из вышеприведенного дневника: «Это одно. Но я пришел к вам с другой целью. С целью показать вам, что в нашей организации нет ничего контрреволюционного», причем по времени это относится к декабрю месяцу 1925 г.

Как же так, в одном случае Вы утверждаете, что организация была распущена, а в другом случае Вы утверждаете, что Ваша организация не контрреволюционная и существует. Скажите, Вы что, и в этом случае лжете?

ОТВЕТ: Это мною было сказано в ОГПУ еще до закрытия масонства, т.е. до декабря 1925 г.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о закрытии масонства?

ОТВЕТ: Я категорически утверждаю, что масонские ложи распущены не были, да и смысла бы никакого не было подписывать мне тогда, т.е. в 1926 г. конкордат с АСТРОМОВЫМ об объединении масонской организации и московского Ордена розенкрейцеров для совместной контрреволюционной работы.

АСТРОМОВ неправду говорит, когда указывает, что якобы ложи масонов были распущены в 1925 году.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Что Вы скажете?

ОТВЕТ: Я точно помню, что БЕЛЮСТИН действительно в январе 1926 г. был в Ленинграде у АСТРОМОВА, а почему АСТРОМОВ отказывается от этого, я просто его недопонимаю, почему он так себя ведет.

ВОПРОС(АСТРОМОВУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Да, я категорически утверждаю, что конкордат мною и БЕЛЮСТИНЫМ был подписан в Ленинграде летом или осенью в 1925 г. и в том же году были распущены масонские ложи. Утверждения БЕЛЮСТИНА и ПОЛИСАДОВА не верны.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Да, безусловно. Хочу пояснить, что до ноября-декабря 1925 г. я с АСТРОМОВЫМ не был знаком и подписать конкордат летом или осенью я никак не мог. Да я и не ездил в Ленинград в это время.

ОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Вы настаиваете на своих показаниях?

ОТВЕТ: Да, я настаиваю и утверждаю, что БЕЛЮСТИН до ноября-декабря 1925 г. с АСТРОМОВЫМ не был знаком, следовательно и подписать конкордат в указанное время с АСТРОМОВЫМ не мог. АСТРОМОВ здесь безусловно врет.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вам зачитывается еще выдержка из Вашего дневника, отобранного у Вас при аресте в 1940 г.

«Ну вот, я и предлагаю Вам отобрать наиболее проверенных и интеллектуально подходящих лиц, а я их направлю в две ленинградские и в одну московскую ложи, где хотя работы сейчас приостановлены, но занятия с учениками ведутся. Никто, кроме меня, не будет знать, что они командированы Вами».

Это что, в распущенную масонскую организацию Вы намеревались послать доверенных людей от ОГПУ? Не вернее ли будет сказать, что мыслилось их послать в действующую организацию, т.к. о посылке в распущенную организацию и речи не могло быть, а к тому Вы выше говорили, что к этому времени ложи еще не были распущены. Вы и теперь будете отрицать свою преступную деятельность?

ОТВЕТ: Фактически масонские организации функционировали, проводили занятия с учениками, но практической работы не вели.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вам зачитываются выдержка из Вашего дневника о сознательном обмане органов ленинградского Управления бывшего ОГПУ: «История повторяется. Екатерина Вторая тоже потребовала списки масонов от Гроссмейстера, графа Мусин-Пушкина-Брюс. Я, конечно, обещал. И подобно Мусин-Пушкину, чтобы сохранить кадры, в случае возможного преследования, я не всех членов перечислил». Будете ли Вы и теперь отрицать свое двурушничество перед органами советской власти?

ОТВЕТ: Я подтверждаю приведенную выдержку из моего дневника. Я действительно так поступил, когда по требованию ГПУ гор. Ленинграда дать списки масонов, то я их не всех указал, чтобы сохранить кадры для работы в более благоприятных условиях.

ВОПРОС (БЕЛЮСТИНУ): Что Вам известно о заданиях АСТРОМОВА участникам руководимой им масонской организации о проникновении в секретные сотрудники органов бывшего ОГПУ?

ОТВЕТ: (ответ представляется изложить БЕЛЮСТИНУ самолично, устно и письменно) Со слов С.В.ПОЛИСАДОВА еще в самом начале нашего знакомства, мне было известно, что он согласился на предложение органов бывшего ОГПУ и принял на себя обязательство быть секретным сотрудником этих органов.

С.В.ПОЛИСАДОВ сообщил мне, что согласился на это не только по собственному почину, но и по согласованию этого вопроса с Б.В.АСТРОМОВЫМ.

ПОЛИСАДОВ сказал мне, что считает целесообразным и полезным нахождение «своих людей» (т.е. вообще мистиков и масонов) среди секретных сотрудников бывшего ОГПУ, дабы быть в курсе текущих мистических дел и отводить направленные на сочленов подпольных мистических организаций удары путем сокрытия истинной деятельности таких лиц, т.е. деятельности, направленной против Советской власти.

Такие же соображения высказывал мне и АСТРОМОВ по этому вопросу в наше свидание с ним в Ленинграде в январе 1926 г.

По возвращении ПОЛИСАДОВА из ссылки (примерно, в 1931 или 1932 гг.) при моем свидании с ним в Москве мы вернулись к этой теме, причем в разговоре со мной ПОЛИСАДОВ сообщил, что он сидел в 1926 г. также и по «особой статье», по которой привлекаются секретные сотрудники, не сообщившие никаких сведений о преступной деятельности известных им лиц.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Обсуждался ли Вами и АСТРОМОВЫМ вопрос о необходимости проникновения в секретные сотрудники органов бывшего ОГПУ участников Вашей организации и Вас лично в целях облегчения подпольной деятельности Вашей организации?

ОТВЕТ: Да, обсуждался в положительном смысле для нашей организации. В один из своих приездов ко мне в Москву в конце 1924 г. АСТРОМОВ, располагая какими-то одному ему известными данными, поднял вопрос о том, что, возможно, я или он будем вызваны в органы ОГПУ, где нам могут предложить секретное сотрудничество.

АСТРОМОВ говорил тогда, что от такого предложения отказываться ни в коем случае не следует, а наоборот, необходимо всячески его использовать, чтобы став секретным сотрудником использовать это в интересах подпольной масонской организации.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания БЕЛЮСТИНА и ПОЛИСАДОВА?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю. Действительно, я с ПОЛИСАДОВЫМ в свой приезд в Москву в 1924 году у него на квартире вел разговор о том, что, возможно, я или он будем вызваны в органы ОГПУ, где нам могут предложить секретное сотрудничество. Тогда от такого предложения отказываться ни в коем случае не следует, т.к. тогда мы легче сможем доказать отсутствие у нас контрреволюционности.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): И Вы впоследствии действительно стали секретным сотрудником органов бывшего ОГПУ?

ОТВЕТ: Да, я стал секретным сотрудником органов бывшего ОГПУ.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Добившись секретного сотрудничества в органах бывшего ОГПУ, Вы, исходя из Вашего ответа, что таковое необходимо принимать, дабы тем самым честно информировать эти органы о всем их интересующем по делам Вашей организации, действительно честно выполняли принятые на себя обязанности?

ОТВЕТ: Относясь нелояльно к органам бывшего ОГПУ, а, следовательно, и к Советской власти, я, пойдя на секретное сотрудничество с органами бывшего ОГПУ, бессовестно их обманул, утаив целый ряд наиболее видных известных мне участников масонской организации в момент представления списка их, потребованного органами бывшего ОГПУ.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): В своих показаниях от 16 сентября 1940 г., говоря о своем двурушничестве, Вы показали, что АСТРОМОВ Вам предлагал найти способы предложить ОГПУ свои услуги по секретному сотрудничеству. Уточните, как это в действительности было.

ОТВЕТ: В последующие свои приезды в Москву в разговорах со мной АСТРОМОВ, развивая эту мысль, указывал мне, что необходимо найти способы предложить ОГПУ свои услуги по секретному сотрудничеству, ибо этого требуют интересы нашей организации. В случае вызова в органы так вести разговор, чтобы у следователя появилась инициатива на предложение быть их секретным сотрудником. Но если такового предложения от следователя не последует, то надо самому предложить свои услуги на секретное сотрудничество с органами ОГПУ.

ВОПРОС (АСТРОМОВУ): Вы подтверждаете показания ПОЛИСАДОВА?

ОТВЕТ: Возможно, что я вел такой разговор с ПОЛИСАДОВЫМ. Доверяю ему, т.к. у него голова лучше варит, чем у меня.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): Вы вызывались в органы бывшего ОГПУ?

ОТВЕТ: Да, вызывался 25 мая 1925 года, а также и 26 мая того же года. Тогда же я предложил свои услуги органам бывшего ОГПУ быть их секретным сотрудником, чтобы информировать о деятельности подпольного масонства, дал соответствующие обязательства и на этом закончился мой разговор в органах бывших ОГПУ.

ВОПРОС (ПОЛИСАДОВУ): О своем вызове в органы бывшего ОГПУ и о принятии Вами секретного сотрудничества с органами ОГПУ Вы АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО информировали?

ОТВЕТ: Информировал. Сразу после вызова меня в органы бывшего ОГПУ я написал АСТРОМОВУ обстоятельное письмо, в котором в несколько завуалированной форме изложил, что я в ОГПУ был, стал секретным сотрудником и что он, АСТРОМОВ, может готовить некоторые материалы по вопросу легализации масонства, о чем у меня с ним была договоренность раньше.

Также как только АСТРОМОВ приехал в Москву, я спросил у него, понял ли он меня, что я вызывался в ОГПУ и принял секретное сотрудничество, то он мне ответил, что это прекрасно.
Протокол записан с наших слов верно и нами полностью прочитан, что и удостоверяем своими подписями

Астромов
Вс. Белюстин
С.Полисадов

Очная ставка окончена в 4 часа 45 минут 11.01.1941 г.
Очную ставку проводили:

Нач[альник] 6 отделения 2 Отд[ела] ГУГБ НКВД
Ст[арший] лейтенант Государственной] безопасности Волков
Ст[арший] Оперуполномоченный] 6 отдел[ения] 2 Отд[ела] ГУГБ НКВД
Лейтенант Государственной] Безопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 399-419]

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 19.01.41 г.

Мои связи по розенкрейцеровской и масонской организации к моменту ареста моего в апреле 1940 г. в Сталинабаде сводятся к следующему.

1. По линии моей бывшей розенкрейцеровской организации я поддерживал связь со следующими лицами: с ТОЛМАЧЕВОЙ Анной Леонидовной, БРУНОВОЙ-СИЗОВОЙ Евгенией Васильевной, СЕРГЕЕВОЙ Ольгой Григорьевной, ВЕРЕВИНЫМ Федором Петровичем, СИЗОВЫМ Михаилом Ивановичем, МЕЛЬНИЦЫНЫМ Николаем Александровичем, МОНИНЫМ Валентином Петровичем.

Со всеми этими лицами я поддерживал связь до моего отъезда из Москвы осенью 1938 г. лично, а после моего отъезда вел переписку с ТОЛМАЧЕВОЙ и СЕРГЕЕВОЙ и изредка обменивался письмами с ВЕРЕВИНЫМ, СИЗОВЫМ и МЕЛЬНИЦЫНЫМ.

2. По линии масонской организации я поддерживал письменную связь с АСТРОМОВЫМ (с 1935 г.), а также с ним же связывался через посредство Ф.П.ВЕРЕВИНА в 1936 г. С ПОЛИСАДОВЫМ С.В. прямой связи не имел с 1933 г. После моего выхода из тюрьмы мы виделись один или два раза до отъезда ПОЛИСАДОВА в Тулу.

3. По линии «Азиатских Братьев» поддерживал связь с БАХТОЙ Ираидой Генриховной (до января 1938 г.) и с АФШАР Марией Георгиевной (до марта 1938 г.), т.е. до ареста их обоих. Связь с ТЕГЕРОМ у меня прервалась в декабре 1935 г. В Сталинабаде по измаилитской линии я поддерживал связь с ХМЕЛЕВСКИМ Степаном Кнутовичем и через него с МАНСУРОВЫМ (до осени 1939 г.).

4. По линии подпольной мистическо-христианской организации я связался с ГУРЬЕВЫМ Николаем Ивановичем (Ленинград) и виделся с ним в Сталинабаде до декабря 1939 г., т.е. до момента его отъезда в Ленинград, потом обменивались письмами.

Вс. Белюстин

19.01.1941 г.
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 420; автограф]

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 24.01.41 г.

С Владимиром Алексеевичем ШМАКОВЫМ, инженером путей сообщения и автором «Книги Тота» и «Пневматология» я познакомился по собственному почину 6-го мая 1923 г. в Москве, зайдя к нему на квартиру, номер не помню, в доме (номер не помню) по Земляному валу.

До этого времени я знал ШМАКОВА только по его вышеуказанным вышедшим книгам: 1) «Книга Тота» в 1916 году и 2) «Пневматология» в 1922 г.

Философия этих мистических трудов заинтересовала меня еще с юношеских лет и мистическое направление их автора позволило мне определить его как розенкрейцера, что фактически и подтвердилось при нашем знакомстве.

Познакомившись с В.А.ШМАКОВЫМ, я быстро вошел в его мистическое окружение, т.е. в круг лиц, которые образовали вокруг него его периферию.

Этот круг состоял из следующих основных лиц: 1) Зинаида Сергеевна ШМАКОВА (рожденная МУСАТОВА, жена В. А. ШМАКОВА), 2) Владимир Иванович ЖДАНОВ, инженер и в прошлом ближайший друг ШМАКОВА, 3) Михаил Иванович СИЗОВ, антропософ и тамплиер, 4) БРЫЗГАЛОВ Николай Александрович (христианский мистик), 5) ЛАРИОНОВ Александр Илларионович (тайновед-эклектик), 6) БИРУКОВА Евгения Николаевна (бывшая тамплиерка), 7) АСИКРИТОВ Михаил Данилович (тайновед-эклектик), 8) ШАФРОВ Николай Михайлович (военный инженер-технолог, мистик), 9) ШАФРОВА Ксения Константиновна (жена Н.М.ШАФРОВА), 10) СИДОРОВ Алексей Алексеевич (профессор, мистик-эклектик, бывший тамплиер, розенкрейцер и масон).

Кроме вышеперечисленных лиц вокруг ШМАКОВА группировались различные московские мистики, которые то появлялись, то исчезали с горизонта ШМАКОВА.

К таковым можно отнести известного попа-мистика ФЛОРЕНСКОГО Павла Александровича, мартиниста и бывшего епископа СЕМИГАНОВСКОГО-ДИАЛЬТИ Антония Николаевича, филолога НЕДОВИЧА, инженера БАЙЕРА, бывшего издателя мистической литературы ТРОЯНОВСКОГО и других.

Будучи розенкрейцером-автодидактом, я считал ШМАКОВА своим мистическим руководителем. ШМАКОВ, в свою очередь, ознакомившись со мной, отдавал должное моим исследованиям в области мистики и считал меня по эрудиции равным себе, а по праву преемственности — первым после себя.

Таким образом, когда наметилось мое положение, ШМАКОВ предложил мне читать курс по арканологии (т.е. мистической философии), к которому я и приступил с весны 1923 года, и в круг моих первых слушателей вошли ближайшие друзья ШМАКОВА, т.е. члены его бывшего круга. Когда к осени 1924 г. наметился отъезд В.А.ШМАКОВА за границу, то к этому времени он сказал, что отныне он считает меня первым по розенкрейцерской линии. Его близкие друзья (т.е. ЖДАНОВ, СИЗОВ и другие) к тому времени уже признали мой мистический авторитет.

Отъезд В.А.ШМАКОВА за границу состоялся в следующей обстановке. В.А.ШМАКОВ, по его словам, еще до революции (со времени войны) был тесно и дружески связан с бывшим президентом бывшей Чехословакии — МАСАРИКОМ, которому он, ШМАКОВ, в бытность МАСАРИКА в России в годы войны, неоднократно оказывал различные дружеские услуги и заручился его дружбой.

По отъезде МАСАРИКА в Прагу, ШМАКОВ продолжал поддерживать с ним связь через бывшего посланника Чехословакии в Москве — ГИРСА, так что когда ШМАКОВ уезжал за границу в 1924 году, то визы и отправка денег все это оформлялась ШМАКОВЫМ через ГИРСА (по его словам).

Денежные средства ШМАКОВ получил от своего приятеля-грека АТАНАСИАДИСА в порядке личных с ним счетов, суть которых ШМАКОВ мне не поверял, но, если верить ЖДАНОВУ, то ШМАКОВ эти деньги просто присвоил обманным путем.

В августе 1924 г. В.А.ШМАКОВ с семьей выехал в Германию, а оттуда в Прагу, где оформил свое чехословацкое подданство по представлению президента МАСАРИКА, как я мог догадаться. Эти сведения о В.А.ШМАКОВЕ я лично узнал, однако, позднее, когда получил от него в конце 1924 года последовательно два письма с пути в Южную Америку, куда окончательно решил отправиться ШМАКОВ.

Он писал мне, что едет в Аргентину, в Буэнос-Айрес, осуществляя свое давнишнее желание попасть в Южную Америку. Тогда же ШМАКОВ сообщил мне о принятии чехословацкого подданства.
Более писем от ШМАКОВА я не получал, кроме поздравительной открытки к Новому (1925) году от его жены.

От В.И.ЖДАНОВА я слышал, что ШМАКОВ писал ему еще один или два раза о своем устройстве в Аргентине по инженерной специальности, и на этом сведения о семье ШМАКОВЫХ прекратились, пока наконец, насколько помню в конце 1930 года, В.И.ЖДАНОВЫМ было получено письмо от жены ШМАКОВА, извещавшее его, что В.А.ШМАКОВ умер от удара в октябре 1929 года в Аргентине.

Насколько знаю, В.И.ЖДАНОВ дальнейших сведений от жены ШМАКОВА не имел, но стороной будто бы слышал, что жена ШМАКОВА якобы позднее уехала в Париж.

Насколько помню, сведения эти В.И.ЖДАНОВ имел от сестры ШМАКОВОЙ, которая тогда жила в Москве и которую он случайно встретил. Я лично дальнейших сведений ни о ШМАКОВЕ, ни о семье его не имел.

Вс. Белюстин
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 421-424; автограф]

ПРОТОКОЛ
(об окончании следствия)

1941 года, февраля 21 дня. Я, следователь следственной части НКВД СССР, Лейтенант Государственной Безопасности — БОГОМОЛОВ, рассмотрел следственное дело № 1177 по обвинению БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича в преступлениях, предусмотренных ст. 58 п.6,10 и 11 УК РСФСР,

признав предварительное следствие по делу законченным, а добытые данные достаточными для предания суду, руководствуясь ст. 206 УПК, объявил об этом обвиняемому, предъявил для ознакомления все производство по делу и спросил, желает ли обвиняемый чем-либо дополнить следствие.

Обвиняемый БЕЛЮСТИН В.В., ознакомившись с материалами следственного дела, заявил, что:

1) В бытность мою в Лицее (т.е. до 1918 г.) в никакой масонской или мистической организации не состоял и о существовании при бывшем Царском Дворе масонской организации «Орионийское посвящение» никогда не слышал. «Орионийское посвящение» есть мой термин, введенный мною в бывший капитул розенкрейцеров в 1923 г.

2) Связь моя В.А.ШМАКОВЫМ началась в мае 1923 г. МУСАТОВА Н.С. я лично совершенно не знал, но со слов ШМАКОВА и ЖДАНОВА слышал, что он якобы уехал в Индию в 1913 г., т.е. еще до начала войны.

3) О моей контрреволюционной деятельности в плане идеологической борьбы с Советской властью под флагом мистики я показывал следствию еще в 1933 году и этого не скрывал. Арестованные вместе со мною в 1933 году члены бывшего Ордена Розенкрейцеров меня не покрывали, а связи мои по линии английской разведки с АСТРОМОВЫМ никто из них не знал.

4) Я не создавал никакой связи с английскими масонскими организациями в 1930 г. и вообще непосредственно никакой связи не создавал, поскольку связался с АСТРОМОВЫМ в 1926 г. и знал от него, что он связан с ЛОМБАРТОМ. С МУСАТОВЫМ я ни в какой связи, прямо или косвенно, не входил, а только слышал о нем от ШМАКОВА.

5) О деле «Мракобесов» слышу впервые, ничего о нем не знаю и не знал, и в таковой организации не состоял.

6) Свои связи с бывшими членами Ордена Розенкрейцеров после выхода моего на свободу в 1933 г. я никогда не скрывал перед руководством органов, и общение с моими друзьями мне было разрешено органами; собраний я не проводил и новых мистических материалов не создавал.

7) Гр. БЕРИНГ (которую я видел один раз в 1933 г.) никогда в Ордене Розенкрейцеров с моего ведома не состояла, а была знакомой ТРУЩЕВЫХ на мистической почве. Ее формулировку считаю примитивно-безграмотной.

Гражданку АКУЛОВУ Нину Григорьевну (если о ней идет речь)¹⁸ никогда как мистика не знал и членом Ордена Розенкрейцеров она не была. На монархической платформе Орден никогда не стоял.

8) В моих показаниях я никогда не говорил, что признаю себя шпионом-резидентом и устно оговорил неправильность этой формулировки следователю гр. ОСОВИКУ при предъявлении мне обвинения. Своей шпионской связи с АСТРОМОВЫМ не отрицаю, переданные ему сведения я точно сформулировал как экономические и политические, но не говорил об оборонной промышленности, потому что таковых не имел.

Вс. Белюстин

21.02.1941 г.
Ст. лейтенант Государственной] безопасности Н.А.Богомолов
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 428 — 428об; автограф]

Главному Военному Прокурору
обвиняемого БЕЛЮСТИНА Вс. Вяч.

ЗАЯВЛЕНИЕ

6-го марта с/г мне было объявлено, что дело мое по обвинению меня по ст. 58, п. 6,10,11 направлено в Военную Коллегию Верховного Суда.

Настоящим заявляю, что признаю себя виновным по п.п. 10 и 11 ст. 58 по антисоветской деятельности моей до 1933 г., что было показано мною на следствии в 1933 году, после чего я был освобожден.

Последующая деятельность моя была известна органам НКВД все годы вплоть до 12 апреля 1940 г., когда я был задержан в г. Сталинабаде и препровожден в Москву, где и был арестован.

Виновность свою по п. 6 ст. 58 по обвинению меня в шпионаже категорически отрицаю и ото всех показаний моих, данных на следствии по п. 6 и в связи с п. 6 целиком и полностью отказываюсь.

Заявляю, что эти показания мои были даны в состоянии полной моральной депрессии в начале следствия под моральным, психическим давлением и под угрозой прямого физического насилия.

Не считая возможным подвергать себя репрессиям за несовершенное преступление, я дал следствию те показания, которых от меня требовали, но перед лицом Верховного Суда, конечно, не могу скрывать истину.

Я — не шпион иностранной (и в частности — английской) разведки, никогда таковым не был (даже в Крыму в 1920 г.!), и таковым не являюсь.

Никаких сведений никогда ни от кого не получал и никому не передавал по какой бы то ни было шпионской линии, никого не вербовал и не был завербован.

Все, изложенное мною в этом отношении, есть вымысел и ложь, под страхом репрессии я оговорил себя, а также гр.гр. АСТРОМОВА, БАХТА, АФШАР и КИРДЕЦОВА, которых никогда как шпионов не знал, и других, упоминаемых мною лиц.

Повторяю, что деятельность моя в период с 1933 по 1940 год была полностью известна органам, и до весны 1940 года я репрессиям не подвергался.

Прошу Вас, гражданин Главный Военный Прокурор, приобщить настоящее мое заявление к моему делу и снять о меня обвинения по п. 6 ст. 58 в шпионаже, как совершенно не соответствующие действительности.

Основания, послужившие для ареста моего весной 1940 года, опровергнуты мною при подписании ст. 206 об окончании следствия.

Вс. Белюстин

11 марта 1941 г.
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 3-3об; машинописная копия]

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по обвинению БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича
в преступлениях, предусмотренных
ст. ст. 58 пп. 6,10,11 УК РСФСР

9 апреля 1940 года 2-м отделом ГУТБ НКВД СССР был арестован БЕЛЮСТИН В.В. на основании материалов, изобличавших его в антисоветской шпионской деятельности.

Следствием по делу и признанием обвиняемого установлено, что БЕЛЮСТИН В.В. в 1919 г., будучи в Крыму, являлся агентом деникинского осведомительного агенства (ОСВАГ), а в 1920 г. установил шпионскую связь с английской разведкой.

В 1926 г. по заданию АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. связался по шпионской работе с КИРДЕЦОВЫМ Г. Л. (осужден), которому впоследствии и передал шпионские сведения о химической промышленности СССР, полученные им от своего единомышленника ШАФРОВА Н.М. (осужден).

В 1936 г. БЕЛЮСТИН В.В. передал лично АСТРОМОВУ-КИРИЧЕНКО Б.В. — для английских разведывательных органов шпионские сведения по авиации, транспорту и промышленности (л. д. 5З-56, 61, 134, 148-153, 158-168, 284-287, 292, 293, 296¬299, 301, 308, 347, 363-365, 386-387).

БЕЛЮСТИН В.В. с 1924 г. до момента ареста в 1940 году являлся руководителем подпольной антисоветской мистической организации «розенкрейцеров», поддерживая антисоветскую связь с мистиками ТЕГЕРОМ Е.К. и БАХТОЙ (осуждены) и масоном АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО Б.В. (арестован).

В целях активизации и объединения работы контрреволюционных масонских и мистических подпольных организаций в СССР, БЕЛЮСТИН в 1926 г. составил и подписал соответствующее соглашение с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО как главой масонской «Великой ложи Астрея» (л. д. 108-118, 137-140, 179-180, 200, 207, 280-284, 346-347, 349-350, 353, 355-359, 363-364, 380-381, 402, 404, 408).

В 1939 г. БЕЛЮСТИН В.В. в целях дезинформации органов государственной безопасности проник в секретные сотрудники ОГПУ и скрыл известную ему контрреволюционную работу мистиков и масонов.

В 1938 г. БЕЛЮСТИН В.В. по заданию АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. выехал в г. Сталинабад с целью создания мистических антисоветских организаций «азиатских братьев» в установлении связи с контрреволюционной организацией (л. 431) измаилитов (л. д. 61-62, 288, 297, 307, 362-364, 366, 368).

На основании вышеизложенного, —

ОБВИНЯЕТСЯ:

БЕЛЮСТИН Всеволод Вячеславович 1899 г. рождения, уроженец гор. Ленинграда, из дворян, сын царского сенатора, беспартийный, гражданин СССР, в 1933 г. арестовывался органами ОГПУ как участник контрреволюционной масонской организации; до ареста в 1940 г. работал преподавателем английского языка в Сталинабадском педагогическом институте.

В том, что:

В 1919 году в Крыму сотрудничал с деникинским осведомительным агентством.

С 1920 года до момента своего ареста в 1940 году являлся агентом английских разведывательных органов, по заданию которых проводил шпионскую работу на территории СССР; передал английской разведке ряд шпионских сведений по авиации, транспорту и химической промышленности.

В 1926 году от имени организованной им подпольной мистической организации «розенкрейцеров» заключил конкордат о совместной борьбе с Советской властью с руководителем масонской «Великой ложи Астрея» АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО.

В целях дезинформации органов Государственной безопасности проник в секретные сотрудники ОГПУ и скрыл известную ему контрреволюционную работу мистиков и масонов, т.е. в преступлениях, предусмотренных статьями 58 п. 6, 10, 11 УК РСФСР.

На основании ст. 208 УПК РСФСР дело по обвинению БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича подлежит передаче Прокурору Союза ССР для направления по подсудности.

Составлено в гор. Москве 22 февраля 1941 г.

Ст[арший] опер[ативный] уполномоченный] 6 отд[еления] 2 отдела ГУГБ
НКВД Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов
«Согласен» зам[еститель] нач[альника] 6 отд[еления] 2 отдела ГУГБ
Лейтенант Государственной] безопасности Зубов

СПРАВКА: обвиняемый БЕЛЮСТИН В.В. арестован 19 апреля 1940 г. и содержится во внутренней тюрьме ГУГБ НКВД

Ст[арший] опер[ативный] уполном[оченный] 6 отд[еления] 2 отдела ГУГБ НКВД Лейтенант Госбезопасности Н.А.Богомолов

«Утверждаю» нач[альник] 2 отдела ГУГБ НКВД Комиссар Госбезопасности 3-го ранга Федотов
05.02.1941 г.

Обвинительное заключение утверждаю. Дело представить на рассмотрение Во¬енной коллегии Верхсуда.

Зам[еститель] Глав[ного] Воен[ного] Прокурора Афанасьев

28.02.41 г.

Москва
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 429-432]

Сов. секретно

ПРОТОКОЛ № 175
Подготовительного заседания
Военной Коллегии Верховного Суда
Союза ССР

11 марта 1941 года
Москва

Председатель — Диввоенюрист тов. ОРЛОВ
Члены: Диввоенюрист тов. РОМАНЫЧЕВ
военный юрист 1 ранга тов. БУКАНОВ
Секретарь — военный юрист МАЗУРОВ
Участвует воен[ный] прокурор ГВП — ХАРНАШОВ

Слушали: дело № 00183, поступившее в Военную Коллегию 6-го марта 1941 года с обвинительным заключением, утвержденным Зам[естителем] Главного военного прокурора КА диввоенюристом тов. АФАНАСЬЕВЫМ о предании суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича по ст.ст. 58-6, 58-10 и 58-11 УК РСФСР. Докладчик тов. ХАРНАШОВ, содокладчик тов. БУКАНОВ

Экз. № 1 — суд/пр. Экз. № 2 — дело.

Определили: С обвинительным заключением согласиться и дело принять к своему производству.

Обвиняемого БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича предать суду Военной Коллегии Верхсуда Союза ССР по ст. 58-6, 58-10, 58-11 УК РСФСР.

Дело назначить к слушанию в закрытом судебном заседании без участия обвинения, защиты и без вызова свидетелей.

Меру пресечения обвиняемому БЕЛЮСТИНУ В.В. оставить прежнюю - содержание под стражей.

П/п председатель — ОРЛОВ
Верно — секретарь МАЗУРОВ
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 436]

Совершенно секретно
Отп[ечатано] 3 экз.

ПРОТОКОЛ
закрытого судебного заседания
Военной Коллегии
Верховного Суда Союза ССР

22-го апреля 1941 г. г. Москва

Председательствующий — военный юрист 1 ранга тов. БУКАНОВ
Члены: бригвоенюрист — тов. КЛИМИН
и военный юрист 1 ранга — тов. ЧЕПЦОВ
Секретарь — мл[адший] военный юрист — тов. МАЗУРОВ

11 часов 05 минут Председательствующий объявил судебное заседание открытым и что подлежит рассмотрению дело по обвинению БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича — в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-6, ч.1, 58-10, ч.1 и 58-11 УК РСФСР. Секретарь доложил, что подсудимый, содержавшийся до суда под стражей, находится в зале судебного заседания.

Председательствующий в порядке ст. 264 УПК удостоверился в самоличности подсудимого, который назвал себя:

БЕЛЮСТИНЫМ Всеволодом Вячеславовичем, 1899 года рождения, уроженцем города Ленинграда, из дворян, сыном царского сенатора, беспартийным, в 1933 году арестовывался ОГПУ за организацию к/р. масонских организаций, работавшим до ареста преподавателем английского языка Сталинабадского пединститута, Арестован по настоящему делу 19.04.40 г.

На вопрос председательствующего — получена ли подсудимым копия обвинительного заключения, ознакомлен ли он с материалами предварительного следствия — последний ответил утвердительно.

Председательствующий, разъяснив права подсудимого во время судебного следствия в соответствии со ст. ст. 277 и 278 УПК, опросил подсудимого — какие он имеет ходатайства перед началом судебного следствия.

Ходатайств подсудимый никаких не заявил, но просит принять во внимание заявление, написанное им на имя Главного военного прокурора Красной Армии, где он отказался от своих показаний в части признания себя виновным в шпионской деятельности. Объявлен состав суда, отвода не заявлено.

Судебное следствие:

Председательствующий, огласив обвинительное заключение, разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил, понятны ли они ему.

Подсудимый ответил утвердительно.

Председательствующий: Признаете себя виновным?

Подсудимый: Я признаю себя виновным в том, что я в 1926 году подписал с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО конкордат об идейном объединении сил мистической подпольной организации «розенкрейцеров», руководителем которой являлся я, с масонской подпольной организацией «Великая ложа Астрея», главой которой был АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО.

Остальные пункты обвинения я категорически отрицаю, т.к. на предварительном следствии я допустил вынужденный следователем самооговор.

Председательствующий — зачитывает показания подсудимого, данные им на предварительном следствии (листы дела 18-23) о биографических данных, о составе мистической подпольной организации, о том, что мистическая организация — контрреволюционная организация: «К Советской власти отношение у них озлобленное, антисоветские выпады этих лиц часто прорывались... » Подтверждаете данные показания?

Подсудимый: Совершенно точно. Я этого не отрицаю, это обвинение я признал при аресте в 1933 году.

Председательствующий зачитывает показания подсудимого (лист дела 28) о связи с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО. АСТРОМОВ-КИРИЧЕНКО являлся руководителем «Великой ложи Астрея»?

Подсудимый: Совершенно точно.

Председательствующий: Значит, Вы признаете, что обе организации, мистическая и масонская, являются контрреволюционными организациями?

Подсудимый: Мистические, а равно также и масонские идеи, поскольку они диаметрально противоположны марксизму и историческому материализму, я считаю их антисоветскими.

Председательствующий: ТОЛМАЧЕВУ-ВИППЕР Вы знали?

Подсудимый: Это мой друг по мистической работе. Брат у ней проживает за границей, с которым, как мне было известно, она поддерживала связь.

Председательствующий: Какие цели преследовало Ваше единство с АСТРОМОВЫМ и вообще при подписании конкордата какие у вас были разговоры?

Подсудимый: Разговор был о плане работы организаций, но я не оспариваю, что разговоры были и антисоветского характера.

Председательствующий: Что Вы клали в основу при заключении соглашения с АСТРОМОВЫМ?

Подсудимый: Единство мистических идей.

Председательствующий: 30.IV.40 г. на предварительном следствии Вы дали совершенно иные показания (читает лист дела 49): «Помимо чисто идеологической борьбы мистики и масоны ведут подрывную деятельность против советского государства также и тем, что многие из них, будучи связаны с заграницей, являются шпионами иностранных разведок».

Подсудимый: Это результат противозаконного ведения следствия.

Председательствующий: ПОЛИСАДОВ — кто такой?

Подсудимый: ПОЛИСАДОВ был наместником АСТРОМОВА в Москве.

Председательствующий: На листе дела 50 Вы дали развернутые конкретные показания о шпионской деятельности мистиков и масонов, называя целый ряд лиц, связанных с иностранной разведкой (читает).

Подсудимый: Это совершенно не соответствует действительности. Данные показания в результата упорного настояния следователя обвинить меня в шпионаже мною вымышлены.

Председательствующий: Кто с французской разведкой был связан (лист дела 54).

Подсудимый: Это мое предположение в отношении ТРИВОС.

Председательствующий (читает показания подсудимого, листы дела 56-57): «После разговора по линии масонов и мистиков АСТРОМОВ мне заявил, что он имеет связь с англо-американскими и итальянскими масонами, что он эту связь с заграничными братьями поддерживает путем переписки через итальянское и американское и английское консульства в Ленинграде». Это правильно записано?

Подсудимый: Правильно, АСТРОМОВ мне это говорил.

Председательствующий: В момент ссылки АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО связь с ним поддерживали?

Подсудимый: В 1932 году я от него получил открытку.

Председательствующий зачитывает показания подсудимого, листы дела 60-61 о связях с АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО и о шпионской деятельности:

«В 1937 году АСТРОМОВ прислал мне письмо директивного порядка, в котором говорилось, что должен выехать в Сталинабад, организовать там шпионскую сетку, найти каналы связи через Афганистан с английскими разведорганами». Ваши показания?

Подсудимый: В части встреч с АСТРОМОВЫМ записано правильно, а в части шпионажа — ложь.

Председательствующий: На листе дела 136 более конкретно Вы говорите (читает). АСТРОМОВА Вы называете своим вербовщиком по шпионской работе.

Подсудимый: Эти показания мною вымышлены. Об этом я писал Главному военному прокурору Красной Армии.

Председательствующий: Вы же в одинаковых условиях следственного режима находились с АСТРОМОВЫМ на очной ставке. Однако АСТРОМОВ отказывался от предъявленных ему обвинений, а Вы его изобличали, так что Ваша ссылка на противозаконное ведение следствия ничем не подкреплена.

Подсудимый: Совершенно точно, гражданин председатель. Поскольку я дал пер-воначально выдуманные показания, от них отступать я не мог, но они, повторяю, не соответствуют истине.

Председательствующий: На очной ставке с ПОЛИСАДОВЫМ и одновременно с АСТРОМОВЫМ Вы также подтвердили свои показания в шпионской деятельности.

Подсудимый: Я оговорил себя и других. За оговор я несу ответственность.

Председательствующий: После освобождения Вас в 1933 году из-под стражи, какую проводили работу в организации?

Подсудимый: Я работал с ведома и по заданию органов НКВД.

Председательствующий: Будучи секретным работником, Вы дезинформировали органы НКВД.

Подсудимый: Это неправдоподобно. Я работал честно, и что мне было известно, я доносил в органы НКВД.

Член суда ЧЕПЦОВ: Мистическая организация, руководимая Вами, какой предвидела строй в нашей стране?

Подсудимый: Мистическая философия — это утопическая наука, она разрабатывала мистические идеи.

Председательствующий: Для чего?

Подсудимый: Безусловно, для борьбы с Советской властью.

Председательствующий: Вы подтверждаете показания, данные Вами на предварительном следствии? (читает листы дела 282-283 в отношении содержания конкордата): «1) Оба Ордена вступают в дружественный конкордат между собой и обязуются взаимно, в нижеследующем: а) вести совместную работу в деле пропаганды масонских и розенкрейцеровских идей, направленных против существующего советского строя и в частности против идей марксизма и исторического материализма, как враждебных идеям мистическим; б) совместно работать над расширением периферии обеих организаций, т.е. возможно шире развернуть кадры и охватить возможно более широкое поле а/с и к/р деятельности, т.е. в деле пропаганды тех же антисоветских идей». Далее этот конкордат предусматривает взаимную помощь сторон и налаживание связей с западноевропейскими антисоветскими масонскими организациями.

Подсудимый: Совершенно точно, идейное содержание нашего соглашения было такое.

Член суда ЧЕПЦОВ: Когда Вы начали заниматься мистическими делами?

Подсудимый: С 1916 года.

Член суда ЧЕПЦОВ: У Вас, что, есть мистическая литература, которой бы Вы руководствовались в своей практической работе?

Подсудимый: Да, мы пользовались старой дореволюционной литературой, а затем я сам работал над философией по мистической истории.

На вопрос Председательствующего, чем подсудимый может дополнить судебное следствие, последний ответил, что дополнить ему судебное следствие нечем.

Председательствующий в порядке статьи 303-й УПК объявил судебное следствие законченным и представил последнее слово подсудимому, который заявил:

«Я как на предварительном, так и на судебном следствии, признавал себя виновным в том, что проводил агитационную и организационную работу по мистической линии. Разумеется, были разговоры и антисоветского характера.

Прошу учесть суд мою искренность. В Белой Армии я никогда не служил и шпионажем не занимался».

12 часов 00 минут. Суд удалился на совещание.

При возвращении в зал судебного заседания Председательствующий в 12 ч. 30 м. огласил приговор.

Меру пресечения осужденному суд определил: подтвердить прежнюю — содержание под стражей.

В 12 часов 40 минут Председательствующий объявил судебное заседание закрытым.

Председательствующий — военный юрист 1 ранга В.Буканов
Секретарь — младший военный юрист Мазуров
25.04.41 г.
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 437-443]

Копия Совершенно секретно

Экз. №

ПРИГОВОР

Именем Союза Советских Социалистических Республик
Военная Коллегия Верховного Суда СССР
в составе

Председательствующего военного юриста 1 ранга товарища БУКАНОВА
членов — бригвоенюриста товарища КЛИМИНА
военного юриста 1 ранга товарища ЧЕПЦОВА
при секретаре младшем военном юристе товарище МАЗУРОВЕ

В закрытом судебном заседании в гор. Москве 22-го апреля 1941 года рассмотрела дело по обвинению БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича 1899 года рождения, уроженца гор. Ленинграда, из дворян, сына царского сенатора, беспартийного, до ареста работавшего преподавателем английского языка в Сталинабадском педагогическом институте, в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-6 ч.1, 58-10 ч.1 и 58-11 УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что БЕЛЮСТИН, будучи настроен против существующего советского строя, в 1923 году организовал а/с подпольную мистическую организацию «розенкрейцеры» и в 1926 году заключил соглашение (конкордат) с руководителем а/с масонской организации «Великой ложи Астрея» АСТРОМОВЫМ-КИРИЧЕНКО, поставив задачей вести борьбу против советского строя, против идей марксизма и исторического материализма и вербовку новых кадров с целью охвата более широкого поля в своей антисоветской и к/р деятельности.

Таким образом, БЕЛЮСТИН совершил преступление, подпадающее под при¬знаки ст. ст. 58-10 ч.1 и 58-11 УК РСФСР,

в части же предъявленного обвинения по ст. 58-6 ч. 1, то это обвинение на судебном заседании подтверждения не нашло.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК, Военная Коллегия Верхсуда СССР —

ПРИГОВОРИЛА

БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на ДЕСЯТЬ лет с поражением в избирательных правах на ПЯТЬ лет.

Его же по статье 58-6 ч. 1 УК — ОПРАВДАТЬ.

Срок наказания БЕЛЮСТИНУ исчислять с 19 апреля 1940 года.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Подлинный за надлежащими подписями

Верно: Секретарь Военной Коллегии Верхсуда СССР
младший военный юрист Мазуров

Отп. 7 экз.
№ 1 - в Нар. ВК
№ 2 - вс/пВК
№ 3 - в дело
№ 4 - в ГВП
№ 5 — Нач. тюрьмы
№6-7 — 2 Отд. НКГБ СССР
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 1, л. 444-445]

МАТЕРИАЛЫ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ПРОВЕРКИ ПО ДЕЛУ БЕЛЮСТИНА В.В.
по запросу Главной военной прокуратуры 22.11.1956 г. на основании заявления Н.Б.САЛЬКО, в котором указывается предположительная дата смерти В.В.Белюстина — 1943 г. и заявления БЕЛЮСТИНА от 1941 г.

СПРАВКА

Проверкой материалов арх. дела № 152821 установлено, что БЕЛЮСТИН В.В. с июня 1933 г. до марта 1941 г. был секретным сотрудником органов Государственной безопасности и вел работу по разоблачению лиц, участвовавших в масонских организациях. По работе с органами ГБ БЕЛЮСТИН В.В. характеризовался положительно. В частности, имеются документы, из которых видно, что БЕЛЮСТИН В.В. при выполнении отдельных поручений всегда был точен, аккуратен и исполнителен, что он «создавал впечатление искреннего работника...»

Из материалов названного архивного дела видно, что БЕЛЮСТИН прекратил сотрудничество с органами ГБ в связи с его арестом в 1940 г.

В материалах дела имеется указание на то, что БЕЛЮСТИН был арестован как участник шпионской и к.р. организации мистиков.

Основание; Архивное дело № 152821, хранится в УАО КГБ при СМ СССР.

Ст[арший] следователь 2 отдела Следственного] Упр[авления] КГБ при СМ СССР

Подполковник А.Петренко

07 марта 1957 г.
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 19-20]

СПРАВКА

Проверкой по соответствующим архивам и учетам КГБ при СМ СССР установлено, что оперативных материалов, послуживших основанием к аресту и обвинению БЕЛЮСТИНА В.В. в шпионской деятельности против СССР не обнаружено.

18.03.1957 г. А.Петренко
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 21]

Сов. секретно.
СПРАВКА
по материалам арх. дела № 152821,
БЕЛЮСТИН В.В., 1899 г.

Из материалов дела видно, что БЕЛЮСТИН В.В. являлся секретным сотрудником органов ОГПУ-НКВД с 5 июня 1933 г. по день ареста.

В автобиографии от 10.03.1939 г., переданной в органы НКВД, БЕЛЮСТИН В.В. указал:

«...В апреле 1933 года я был арестован органами ОГПУ за проводимую мною в Москве активную работу по мистической линии в плоскости мистико-философской идеологии. Никогда не являясь врагом Советской власти, я незамедлительно признал свое деяние. Я добровольно принял сделанное мне 5 июня 1933 г. ОГПУ предложение и взял вытекающие отсюда обязательства, которые неизменно выполнял и выполняю и в настоящее время. В июне 1933 года я вышел на свободу, и вся последующая моя работа протекала в полном согласовании с руководством соответствующего отдела... »

В своем отношении № 243786 от 21 ноября 1938 года ГУГБ НКВД СССР указывало, что БЕЛЮСТИН В.В. являлся квалифицированным секретным сотрудником, работавшим по разоблачению мистических антисоветских организаций.

В справке на БЕЛЮСТИНА В.В., составленной УГБ НКВД Таджикской ССР 13-го апреля 1940 г., указано, что он как секретный сотрудник «точен, аккуратен и исполнителен», хотя в работе ему не доверяли в виду его прежней деятельности и связанной с ней судимости в 1933 г.

Никаких компрометирующих данных в данной справке на БЕЛЮСТИНА не имеется.

В деле имеется две справки — копии Центрального Архивного Управления Крымской АССР, заверенные гербовыми печатями, в которых говорится:

«ЦАУ сообщает, что в фонде «Ялтинского Уездного Революционного Комитета» в деле № 209 в списке сотрудников, л.д. за декабрь. 1920 г. значится: делопроизводитель БЕЛЮСТИН Всеволод Вячеславович, год рождения 1898, 28-го августа. Имеет на своем иждивении мать. Адрес: Аутская ул. д. 11».

Примечание: то же самое и в списках за 1921 г., 3-го января (исх. № 220/с от 22.11.1938 г.)

«Вследствие отношения от 21 сентября с/г за № 15/6260, Ялтинский Уисполком сообщает, что к откомандированию тов. БЕЛЮСТИНА В.В. в распоряжение Облпродкрыма для занятия должности секретаря Техзага, со стороны Ялтинского Уисполкома препятствий не встречается.

(РСФСР, Красноармейский Уездный Рев[олюционный] Исп[олнительный] Комитет, окт. м-ц, 5, 1921 № 2794 гор. Красноармейск (Ялта), исп. № 220/с от 22/Х1-38).

Других сведений нет.
[ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 52-54]

В результате произведенных проверок было установлено, что «Белюстин Всеволод Вячеславович отбывая наказание умер» [ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 448об], а посему «23.11.57 г. Военная Коллегия Верховного Суда СССР <...>определила: Приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 22 апреля 1941 года в отношении БЕЛЮСТИНА Всеволода Вячеславовича по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело о нем на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР производством прекратить» [ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 449об], о чем и было сообщено его вдове. Поскольку в сохранившихся документах дела точная дата, место и обстоятельства смерти В.В.Белюстина нигде не обозначены, исследователю остается довольствоваться 1943 годом, который указан в заявлении его вдовы от 01.09.1956 г. [ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 4].

¹ Так в документе. Надо: манихеистов.
² Леонхард Никоалй Николаевич (наст. фамилия - Фильков), род. 19.08.1886 г. (по др. сведениям - 1881 г.) в г. Рига. На самом деле - незаконнорожденный, отца н знает, мать - Филькова Евгения Феоровна, урожд. Фрайман, отчи - Фильков Николай Алексеевич; латвийский паспорт на имя «Леонхарда» купил в 1920 г. в Крыму. В 1905 г. окончил в Москве гимназию, в 1913 г. — окончил юридический ф-т Московского ун-та, до 1918 г. служил контролером-бухгалтером в Государственном банке; в 1918 г. с женой, Марией Николаевной, урожд. Бреннер, уехал в Одессу, оттуда один — в Ялту; в Москву вернулся в 1921 г., где работал зав. иностранной библиотекой им. Кропоткина, председателем Художественного совета драмстудии им. Актера Волкова, преподавателем Студии, затем переводчиком с английского языка Московского НИИс/х; в 1934-1935 гг. работал жанровым певцом-солистом Гос. Малого театра и Мосэстра- ды, преподавал русский язык сотрудникам посольства США. Н.Н.Леонхард входил в окружение актрисы Е.С.Ильинской (одна из жен Б.М.Зубакина) и бывал на квартире В.В.Белюстина, с которым он был знаком еще с 1920 г. по Ялте. Адрес — Малый Кисельный пер. 5, кв. 5. Арестован 29.04.37 г. по обвинению в троцкизме и антисоветских настроениях, причем главным (единственным) свидетелем обвинения был В.В.Белюстин (л.д. 14-16об). Постановлением ОСО при НКВД СССР от 31.05.37 г. приговорен к заключению в ИТЛ на 5 лет. По отбытия срока освобожден 18.05.44 г. из инвалидной команды «Адак» Воркутлага (Коми АССР). С 26.07.44 по 15.11.45 г. работал в г. Воркута в должности секретаря, делопроизводителя и инженера; с 01.02.46 по 27.10.48 г. — преподаватель английского языка в пос. Петушки Владимирской обл. Арестован 09.11.48 г. , постановлением ОСО при МГБ СССР от 25.05.49 г. сослан на поселение в Красноярск. 14.07.54 г. освобожден со снятием судимости. После освобождения жил в Доме инвалидов (Интернате № 11) в с. Фенино Балашихинского р-на Московской области. Дата смерти неизвестна. [ЦА ФСБ РФ, Р-36269 (преж. 11778, 255670, Н-11864) в 2-х тт.].
³ Сандель Азалия Эдуардовна, род. в 1899 г. в г. Баку, армянка, из крестьян, б/п; до ареста прож. в Москве, Спиридоньевский пер. 17, кв. 2. Арестована ОГПУ 06.07.27 г. по подозрению в передаче сведений шпионского характера представителю английской миссии в Москве Ходсону. В процессе следствия Сандель была допрошена один раз, 07.07.27 г., виновной себя не признала. 11.07.27 г. дело было прекращено. [Из обзорной справки по архивно-следственному делу № 502091. ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 51].
⁴ Хмелевский Стефан Кнутовича, род. в 1884 г. в г. Одесса, поляк, гр. СССР, из мещан, служащий, б/п, образование медицинское среднее. Арестован УКГБ Таджикской ССР 29.03.1938 г. в г. Сталинабаде по подозрению в шпионской деятельности. Основание — сведения о том, что он работал в царской разведке Памирского отряда (1902-1911 гг.). На допросе в июне 1938 г. сознался в работе в царской разведке с 1902 по 1911 г. и признал, что в 1908 г. был завербован английской разведкой, с которой был связан до 1934 г. Впоследствии от своих показаний отказался, назвав их вымыслом и оговором. Постановлением начальника 5 отделения 4 отдела УГБ НКВД Таджикской ССР от 07.12.38 г. дело прекращено за недоказанностью и Хмелевский из под стражи освобожден. [Из обзорной справки по архивно-следственному делу № 92269. ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 57].
⁵ Здесь определенная путаница: А.И.Венедиктов был мужем Надежды Ивановны Вене- диктовой, урожд. Сизовой, сестры М.И.Сизова и Магдалины Ивановны Сизовой, которая раньше была женой Е.К.Тегера. К тому времени, когда В.В.Белюстин давал свои показания, женой М.И.Сизова была не Евгения Васильевна Сизова, урожд. Помельцова, о которой машинально вспомнил Белюстин, а Наталья Николаевна Лачинова: с ней и с ее сестрой, Екатериной Николаевной Лачиновой, М.И.Сизов в 1939 г. уехал в Сочи, потому что им негде было жить в Москве.
⁶ Переверзев Борис Владимирович.
⁷ Жемчужникова Мария Николаевна.
⁸ Киселев Николай Петрович.
⁹ Столяров Михаил Павлович.
¹⁰ Брендстед Михаил Михайлович.
¹¹ В материалах проверки архивно-следственного отдела В.В.Белюстина находится справка, составленная 02.02.57 г. по материалам ЦГОА СССР, содержащая сведения французской полиции и контрразведки за 1935 г. о неком Брюхатове-Ростовском (без имени), русском, который проживал в Бухаресте, имел британский паспорт, был агентом "Интеллидженс сервис", и, возможно, гестапо. Летом 1935 г. он приезжал в Париж, где встречался с неким Рыковским Владимиром. В Вене Брюхатов-Ростовский имел группу агентов, в числе которой были: 1) Лаго Борю (он же Колпаков), русский, белоэмигрант, агент "Интеллидженс сервис", гестапо и ГПУ, и 2) Эристов Дмитрий, советский агент. Группа агентов Брюхатова-Ростовского имела в Вене "почтовый ящик" по адресу Иоахимхаусштрассе (Ягерхаусштрассе) 48, где проживал архитектор Колейн. Основание: ЦГОА СССР, III отдел ф. 1, оп.1, д. 104, л. 193-195; ф. 7, оп. 3, д. 344, л. 81.[т.2, л.64].
¹² Васильев Сергей Дмитриевич.
¹³ Кирдецов Грирорий Львович, род. в 1888 г. в г. Луга Ленинградской обл., из мещан; русский, гр. СССР; писатель, журналист, профессор истории; с 1904 по 916 гг. член Итальянской Социалистической партии, один из редакторов ЦО ИСП газеты "Аванти"; с 1923 по 1925 гг. работал в полпредствах СССР в Германии и Италии в должности начальника отдела печати; с 1925 по 1931 гг. - в аппарате НКИД в Москве в качестве редактора журнала НКИД "Международная жизнь"; с 1932 по 1935 гг. - контрольный редактор и ст. научный сотрудник Большой Советской Энциклопедии. 28.03.36 г. ОСО при НКВД СССР приговорен к ссылке на 5 лет в с. Туруханском Красноярского края. 07.02.38 г. арестован Туруханским РО НКВД Красноярского края как организатор и руководитель к/р повстанческо-террористической организации в Туруханском р-не. 05.03.39 г. Кирдецов этапирован из Красноярска в Москву в НКВД. В Москве от всех прежних показаний отказался, заявив, что они вымышлены. Постановлением ОСО при НКВД СССР 19.02.40 г. Кирдецов приговорен к 8 годам ИТЛ «за участие в а/с право-троцкистской организации». В 1939 г. подал заявление о применении к нему незаконных методов следствия (см. Приложение 2). [Из обзорной справки по архивно-следственному делу № 795160. ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 27-28].
¹⁴ Шафров Николай Михайлович (1888-1930), русский, гр. СССР, до ареста — помощник директора завода № 12 по производственно-технической части. Арестован 19.01.1930 г. ОГПУ за принадлежность к к.-р. вредительской организации (без указания, какой именно). На следствии показал, что членом к.-р организации состоит с 1920 г. и вовлечен в ее состав Михайловым В.С. Постановлением ОСО ОГПУ от 18.06.30 г. в числе других 11 человек приговорен по ст. 58/6, 58/7 и 58/11 к расстрелу. [Из обзорной справки по архивно-следственному делу № 506974. ЦА ФСБ РФ, Р-23618, т. 2, л. 59].
¹⁵ Недович Дмитрий Саввич.
¹⁶ По-видимому, речь идет о Юрии Константиновиче Терапиано (1892 - 1980), поэте, эмигранте, принимавшем деятельное участие в зарубежном масонстве и, к тому же, родившемся в Керчи.
¹⁷ Отсюда начинается запись, датированная 30.11.40 г.
¹⁸ По-видимому, речь идет об Акуловой Людмиле Константиновне, познакомившейся на квартире В.П.Беринг с К.М. и К.П. Трущевыми и арестованной в 1933 г. по делу «Ордена московских розенкрейцеров» (см. ЦА ФСБ РФ, Р-35656).

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3618

загрузка...

Другие книги по данной тематике

Энтони Саттон.
Орден «Череп и кости»: документы, история, идеология, международная политика

Джон Колеман.
Комитет трехсот

e-mail: historylib@yandex.ru

разделы

Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Случайные книги

Полезное

Реклама

ДОКУМЕНТЫ АРХИВНО-СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА В.В.БЕЛЮСТИНА 1940 г.