Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама


Алла Александровна Тимофеева.   История предпринимательства в России: учебное пособие

5.1. Экономическая политика советского государства в первые годы советской власти (октябрь 1917 – конец 20-х гг.)

   Возрождающееся российское предпринимательство столкнулось с трудностями, причины которых необходимо понять и проанализировать, чтобы определить фазы развития предпринимательства, решить стоящие перед ним задачи. Для этого важно разобраться с тем, что представляла собой предпринимательская деятельность в советской России, СССР (если таковая была).

   Если считать предпринимательством только частное, основанное на личных интересах и рыночных отношениях дело, то говорить о советском социалистическом предпринимательстве едва ли возможно. Однако общеизвестно, что в России большую роль играл еще один вид предпринимательства – государственный, в котором не действовали рыночные отношения. Социалистическое предпринимательство стало, как это ни парадоксально, продолжением дореволюционного государственного, охватившего все хозяйство страны. В 20-х гг. прошлого века философ, историк и экономист Питирим Сорокин, эмигрировавший из страны, писал: «Большевикам ничего нового не пришлось вносить, кроме введения классового пайка да дальнейшей уравнительной централизации и коммунизации».[139]

   В советской истории предпринимательства явно выделяются три главные этапа: первые годы после Октябрьской революции, называемые периодом «военного коммунизма», время новой экономической политики (НЭП) и несколько десятилетий командно-административной экономики. Советское государство неоднократно делало попытки использования возможностей частного и кооперативного предпринимательства, а также государственного капитализма. В прямой форме – это новая экономическая политика (весна 1921–1928 гг.), в косвенной – дискуссии в периоды 1963–1965 гг. и 1985–1987 гг., когда в стране широко обсуждали необходимость и характер предстоящих экономических реформ.

   После октября 1917 г. в России органичное становление и развитие такого направления, как история предпринимательства, было на долгое время прервано. Хозяйственная деятельность рассматривалась исключительно с точки зрения реализации сугубо эгоистических материальных интересов буржуазии. Более того, сами понятия «предпринимательство» и «предприниматель» являлись синонимами бесспорно отрицательного, «чуждого» социализму явления и практически не использовались в официальном историко-экономическом лексиконе. В конечном итоге предпринимательская функция как важнейшая составляющая хозяйственной творческой деятельности человека выпала из поля зрения советских историков.[140]

   Однако изучение, как бы это странно ни звучало, существования предпринимательской деятельности в советской России может помочь нам в понимании тех процессов, которые происходят в нашем обществе сейчас, в особенности всем известного российского менталитета и отношения к зарабатыванию денег.

   Переломный в истории нашего Отечества 1917 год вынудил народ пережить две революции. За ними последовала опустошительная и гибельная для экономики страны гражданская война.

   Захватив власть, большевики немедленно приступили к реализации разработанной К. Марксом и Ф. Энгельсом и дополненной В. И. Лениным модели социализма, одной из «гвоздевых» доктрин которой (помимо диктатуры пролетариата) являлась отмена навсегда частной собственности как источника капиталистической эксплуатации.

   Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, гражданская война – все эти события самым неблагоприятным образом сказались на деловой активности и экономическом положении в целом. В послеоктябрьской России царила настоящая хозяйственная разруха, экономика характеризовалась крупными диспропорциями, расстроенными финансами, переполнением каналов обращения обесценивавшимися деньгами и т. д. Так, к началу первой мировой войны (1914 г.) в обращении находилось 17 000 млн бумажных рублей, причем наряду с золотом (обмен золота на бумажные деньги был запрещен сразу после начала войны). К концу восьмимесячной деятельности Временного правительства – 1 ноября 1917 г. – 18 917 млн, к 1 января 1918 г. – 27 313, а к 1 января 1919 г. – 61 265 млн рублей).

   Основной задачей первых месяцев советской власти являлось сосредоточение командных высот в экономике в руках органов диктатуры пролетариата и одновременно – создание социалистических органов управления. Политику этого периода В. И. Ленин называл «красногвардейской атакой на капитал», основанной на принуждении и насилии. Именно принуждение и насилие определили специфику рассматриваемого периода, хотя следует иметь в виду вынужденный характер этой линии, спровоцированной деятельностью буржуазии, которая потеряла политическую власть.

   В число основных мероприятий данного периода входили национализация банков и промышленности, проведение в жизнь Декрета о земле, введение монополии внешней торговли, организация рабочего контроля. Не откладывая дела в долгий ящик, новый режим уже в ноябре 1917 г. развернул тотальную экспроприацию средств производства, имущества и богатств эксплуататорских классов – дворян и предпринимателей. Затем последовала национализация торговли, транспорта, связи, банковских кредитных учреждений, ликвидация товарных и финансовых бирж.

   В переходный период, длительность которого не определялась, предполагалось сохранение товарно-денежных отношений. Однако конкретные исторические условия 1917–1918 гг. в сочетании с революционным нетерпением масс рабочих и сопротивлением буржуазии «подстегнули» вызревание идей о возможности немедленного осуществления коммунистических принципов, создали иллюзию естественного перехода к социализму и коммунизму.

   «Красногвардейская атака на капитал» первых месяцев советской власти летом 1918 г. перешла в политику «военного коммунизма» – попытки «наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически».[141]

   «Военный коммунизм» – явление многостороннее, однако необходимо выделить определяющие его черты: 1) отмена любых видов частной собственности; 2) жесткая централизация управления народным хозяйством в сочетании с внеэкономическим принуждением; 3) уничтожение товарно-денежных отношений, торговли; 4) плановое распределение.

   В известном смысле эти мероприятия были мерой вынужденной:

   – деньги обесценились и не выполняли своих функций;

   – разрушалось крупное, сложное производство, которое не могло обойтись без постоянных экономических связей и для восстановления промышленности государству надо было взять ее в свои руки;

   – не действовала материальная заинтересованность, следовательно, ввели принудительный труд, который был логическим следствием отказа от товарно-денежных отношений.

   Все национализированные предприятия обязаны были сдавать продукцию своего производства на учет по соответствующим центрам, главным комитетам и отделам и получали от соответствующих центров, главных комитетов и отделов все необходимые материалы и сырье. Расчет за сданные и полученные таким образом продукты должен был производиться через бухгалтерские записи без участия денежных знаков. Для периода «военного коммунизма» были характерны натурализация заработной платы и бесплатное обеспечение населения продовольствием и другими продуктами и услугами, отчуждение доходов предприятий в распоряжение государства. В январе 1920 г. был закрыт, как выяснилось потом ненадолго, Госбанк. Наркоматом финансов были выработаны согласно Постановлению Малого СНК от 26 января 1921 г. проекты замены денежной единицы трудовой единицей («тредом»), предполагавшей учет затрат труда непосредственно в единицах рабочего времени на основе одного дня простого труда при нормальной его напряженности.

   В этих условиях предпринимательство оказалось чрезвычайно проблематичным делом и было обречено на переход в «теневой» режим функционирования вследствие закрепления за государством практически всех средств производства и рабочей силы. Тем не менее, в 1918–1919 гг. более половины хлеба приобреталось не по карточкам, а на отмененном «вольном» рынке, где в качестве обменной «валюты» функционировали наиболее ходовые товары.

   Для деятельности же учетно-распределительного аппарата характерны волокита, дезорганизация, мошенничество.

   В 1920 г., в частности, осталась нереализованной значительная часть таких крайне дефицитных товаров, как ткани, нитки, мыло, обувь (соответственно 40, 80, 35 и 35 % их объемов).

   В советском хозяйстве главной мерой «военного коммунизма» стала продовольственная разверстка.

   В обстановке жестокой борьбы против контрреволюции Декретом ВЦИК от 13 мая 1918 г. устанавливалась продовольственная диктатура. Каждый владелец хлеба, имевший излишек сверх количества, необходимого для посевов и личного потребления (согласно установленным нормам), обязан был в недельный срок заявить об этом для сдачи его государству по твердым ценам.

   В ходе введенной таким образом продразверстки для потребления городом изымалась фактически вся произведенная сельскохозяйственная продукция.

   Крестьянин никак не хотел проникнуться социалистическими идеалами и стремился торговать, обменивать продукты своего труда. В феврале 1919 г. вышло в свет «Положение о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию». По этому документу все виды единоличных хозяйств были объявлены изжившими себя и подлежали замене новыми социалистическими формами хозяйства: совхозами, колхозами, производственными коммунами. Но крестьяне такую установку партии встретили без энтузиазма. Несмотря на государственную поддержку совхозов и колхозов, в годы гражданской войны возникло всего несколько тысяч таких объединений.

   Кульминацией «военно-коммунистических» мероприятий были конец 1920 – начало 1921 гг., когда вышли декреты Совнаркома «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов», «О бесплатном отпуске населению предметов широкого потребления», «Об отмене платы за всякого рода топливо». Предлагались проекты отмены денег, однако кризисное состояние экономики свидетельствовало о неэффективности применяемых мер.

   Результатом государственного регулирования явилось не планомерное и пропорциональное развитие экономики страны, как это замышлялось, а полный хаос и анархия. Централизованные плановые задания выполнялись на 5–10 %. В 1920 г. по сравнению с 1917 годом добыча угля снизилась в 3 раза, выплавка стали – в 16 раз, производство сахара – в 10 раз.

   Ухудшилось материальное положение трудящихся. Рабочие переводились со снабжения по продовольственным карточкам к различным специальным, бронированным и другим пайкам. Наиболее типичным пайком, установленным Комиссией по рабочему снабжению, был основной месячный паек, состоявший из: 1) хлеба – 30 фунтов; 2) мяса, рыбы – 4, 3) жиров – / фунта; 4) сахара – /; 5) овощей – 20; 6) соли – 1; 7) мыла – У; 8) кофе – У фунта; 9) спичек – 2 коробки.

   В результате уничтожения реального товарно-денежного обмена, свободы торговли, предпринимательства десятки тонн дефицитных товаров портились и уничтожались, не дойдя до потребителя. В хозяйстве страны возникли неизбежные рассогласования. На Урале был случай, когда в одной губернии люди ели овес, а в другой – лошадей кормили пшеницей, поскольку местные губернские продкомы не имели права обменять друг у друга овес на пшеницу.

   Результатом неурожая и политики «военного коммунизма» стал голод в 1920 и 1921 гг. в большей части зернопроизводящих районов. Как тип хозяйствования «военный коммунизм» имел четко выраженную антирыночную антипредпринимательскую направленность и был антиподом капитализма с его рыночными товарно-денежными отношениями.

   С окончанием гражданской войны в конце 1920 г. на первый план выходят задачи восстановления народного хозяйства.

   В этих условиях возникла идея перехода к новой экономической политике.

   Слово «нэп» появилось не сразу, сначала возникло понятие «экономическая политика», «новые формы» и т. д. Однако очень скоро этот емкий по форме термин стал общеупотребительным: «Одним словом: новая, ненавистная народу. Однако если „новая“, то по сравнению с чем? Если с политикой „военного коммунизма“, то безусловно новая, хотя точнее было бы сказать – противоположная. Если же рассматривать нэп с точки зрения экономического содержания, то оказывалось: новая экономическая политика – это не что иное, как еще не забытая „старая“, т. е. дооктябрьская рыночная система хозяйствования. Скрепя сердце, подгоняемые кронштадтскими ветрами, с противоречивыми оговорками (то нэп – „всерьез и надолго“, то „временное отступление“) большевистские вожди повернули руль большевистского корабля вправо, в сторону российского экономического традиционализма. Так началось второе пришествие предпринимательства в хозяйственную жизнь страны».[142]

   Основное содержание нэпа заключалось в стимулировании товарно-денежных отношений, экономической предприимчивости, инициативы, материальной заинтересованности в результатах труда каждого предприятия и каждого труженика.

   С переходом к нэпу были сняты ограничения на частнопредпринимательскую деятельность. В июле 1921 г. законодательством было допущено существование простых товариществ, а 1 февраля 1922 г. был зарегистрирован устав первого акционерного общества «Кожсырье».

   Капиталистическое предпринимательство допускалось преимущественно в форме госкапитализма. Частные предприятия разрешались только с числом рабочих не более 20 человек. Все остальные формы предпринимательства относились к госкапитализму: смешанные акционерные общества с участием государственного и частного капитала, сдача хозяйственных объектов в аренду своим капиталистам и в концессии иностранному капиталу. Во всех этих случаях собственником средств производства оставалось государство. Частник, «нэпман», мог только временно получать свою прибыль, используя в этом случае государственную собственность. Так появились государственные и смешанные акционерные общества. К концу 1924 г. первых было 40, вторых -47, из них 12 – с участием иностранного капитала.

   Общее число акционерных компаний на первый взгляд было невелико. Но нужно иметь в виду, что постановлением Совета труда и обороны от 1 августа 1922 г. минимальная сумма уставного капитала акционерного общества была зафиксирована на достаточно высоком уровне – 100 тыс. золотых рублей. Предприимчивый человек мог объединиться с компаньонами, войти в товарищества другого вида или организовать собственную частную фирму.

   Важное экономическое значение частных акционерных обществ подтвердило обследование, проведенное Народным комиссариатом рабоче-крестьянской инспекции РСФСР в 1927 г. По данным ревизии, только уставный капитал 86 частных акционерных обществ, подвергнутых обследованию, составлял 12,6 млн рублей.

   В то же время командные высоты и решающие отрасли хозяйства (крупная промышленность, земля, банки, транспорт, внешняя торговля) оставались в руках государства. Это позволяло государству контролировать рост капиталистических элементов и влиять на них. Одной из новых форм хозяйственных отношений стала аренда. В аренду сдавались мелкие и средние предприятия, производящие в основном потребительские товары. Арендодателями выступали Высший совет народного хозяйства, местные органы (районные и губернские). Всего в аренду было сдано 4860 предприятий, однако с 1924–1925 гг. сдача государственных предприятий в аренду начала сокращаться и была прекращена в 1928 г.

   Аренда промышленности в целом дала положительные результаты: было восстановлено несколько тысяч мелких предприятий, что способствовало развитию рынка товаров и укреплению экономических связей между городом и деревней; были созданы дополнительные рабочие места; арендная плата увеличила материально-финансовые ресурсы государства.

   Отраслями промышленности, в которых насчитывалось наибольшее число сданных в аренду предприятий, являлись пищевая и кожевенная. На 1 сентября 1922 г. в аренду было сдано 3800 заведений, на которых работало в общей сложности 680 тыс. рабочих. Половина из них арендовалась частными лицами. Частные предприятия обеспечивали в это время примерно 1/5 промышленного производства России.

   Другой интересной капиталистической формой в первой половине 20-х гг. являлись концессии, занимавшие важное место в отношениях советской власти с иностранным капиталом.

   Государство представляло предприятия или территорию для разработки ее природных ресурсов и осуществляло контроль за их использованием, не вмешиваясь в хозяйственные и административные дела. Концессии облагались теми же налогами, что и государственные предприятия. Часть полученной прибыли (в виде продукции) отдавалась в качестве платы государству, а другая часть ее могла быть реализована за границей.

   Но эта практика не получила большого распространения из-за негативной позиции деловых кругов Запада.

   Страны – бывшие кредиторы России – настаивали на признании советской стороной военных долгов и возвращения ею иностранцам принадлежавшей им национализированной собственности вне связи с решением вопроса о кредитах. В результате достичь общего решения проблемы не удалось, и в дальнейшая ее обсуждение велось путем двусторонних переговоров. Переговоры затрудняли, помимо чрезвычайной сложности обсуждаемой проблемы, многие привходящие факторы: взаимное недоверие договаривающихся сторон, воздействие на них сил, выступавших против достижения соглашения, и др. Советская Россия была просто не в состоянии выплачивать долги, не получив кредитов. Однако финансовое положение бывших кредиторов России – Великобритании и особенно Франции было сложным. К тому же сама постановка вопроса об экономической поддержке большевиков вызывала бурное негодование не только в кругах российской эмиграции, но и на страницах влиятельных газет этих стран. Перспективы получения концессий в советской России в возмещение утраченной там собственности выглядели мало обнадеживающе, особенно с учетом той ожесточенной борьбы, которая велась в политическом руководстве страны по вопросу об иностранных концессиях. В результате переговоры оказались безрезультатными. Лишь спустя полстолетия в июле 1986 г. состоялось соглашение об удовлетворении взаимных претензий между Великобританией и Россией. Недавно в газетах промелькнуло сообщение о том, что аналогичная договоренность ожидается и с Францией.

   В 20-е гг. прошлого века капиталистические страны, желавшие торговать с Россией, инвестировать капитал, побоялись сотрудничать с ней. Так Россия лишилась в значительной мере источников внешнего финансирования.

   Тенденция приватизации ярко проявилась в сфере торговли.

   Если государство в 20-е годы сохраняло господствующие позиции в сфере оптовой торговли (на его долю приходилось 70–80 % оборота), то уже в области оптово-розничной торговли частному капиталу принадлежало не менее половины объема купли-продажи. В розничной же торговле частный капитал контролировал в 1923 г. 83,4 % общего объема деятельности. В это время происходит возрождение значения ярмарок: по оценкам участников Нижегородской ярмарки, товарооборот на ней в 1923 г. достиг 75 % уровня 1917 г. и 50 % – 1913 г., но прежнего масштаба ярмарочная торговля достичь не успела. В условиях разрушенных торговых связей государство инициировало возрождение бирж, призванных сыграть роль центров организованной торговли, стимулируя торговый оборот и способствуя его дисциплинированию путем установления разновесных сил. Сперва были восстановлены товарные биржи, получившие наибольшее развитие. За три года деятельности в годы нэпа биржи сумели охватить около 50 % оптового оборота, в том числе по товарам широкого потребления 90 % (Пример для сравнения: современные биржи трехлетие своего функционирования в сентябре 1993 г. «ознаменовали» доведением своего оборота до 5 %.). В то же время ведущая роль в биржевой торговле принадлежала не частному предпринимателю, а государству, которое неукоснительно сохраняло ключевые позиции в оптовой торговле, неуклонно вытесняя частника из оптового товарооборота.

   Постановлением правительства от 20 октября 1922 г. для совершения операций с ценными бумагами были образованы фондовые биржи. Часто они являлись фондовыми отделами при некоторых товарных биржах (в Москве, Петрограде, Харькове, Киеве и других городах).

   На 1 октября 1926 г. в стране функционировало 114 бирж. Их членами были 8514 торгово-промышленных предприятий и частных лиц, 67 % приходилось на государственные и кооперативные организации, 33 % – на частных предпринимателей.

   Биржи стали важными центрами коммерческой инициативы, хотя их операции в основном были связаны с движением реального капитала, и организация свободных торгов только начиналась.

   Формировалась сеть госторгов (ГУМ, Мосторг и др.), государственных и смешанных торговых обществ («Хлебопродукт», «Кожсырье» и т. д.).

   Большую роль на рынке играла потребительская кооперация. Она была отделена от системы Наркомата продовольствия и превратилась в широко разветвленную систему, охватившую всю страну. Таким образом, во внутренней торговле участвовали и государственные, и кооперативные, и частные предприятия. Они дополняли друг друга, а конкуренция, возникавшая между ними, еще более стимулировала рост товарооборота. К 1924 г. она уже достаточно хорошо обслуживала хозяйственные связи в экономике.

   Определенную роль в быстром восстановлении промышленности сыграл перевод предприятий на хозрасчет, основными принципами которого провозглашались оперативная самостоятельность и самоокупаемость. Государственные предприятия стали сниматься с бюджетного обеспечения, свертывались дотации, закрывалось неэффективное производство. В июле 1921 г. развернулось трестирование государственной промышленности – концентрация производства на лучших предприятиях. Тресты рассматривались как «государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утвержденному для каждого из них уставу и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли». К середине следующего 1922 г. функционировало 472 треста, охватывавших от 50 до 95 % предприятий (чуть более 4 тыс. предприятий с 902 тыс. рабочих). В том же 1922 г., а также 1923 г. происходило объединение трестов в синдикаты, возникло около

   20 синдикатов, в первую очередь в отраслях группы «Б». Их деятельность сводилась к обеспечению своих трестов-пайщиков оборудованием, сырьем и материалами и реализации произведенной ими продукции. Среди наиболее крупных – Нефтесиндикат, Всероссийский текстильный, Кожевенный, Соляной, Табачный, Спичечный синдикаты.

   Перестройка управления промышленностью в годы нэпа в целом свелась к ее централизации. Это, в свою очередь, привело к необходимости усиления планового регулирующего начала. С этой целью в начале восстановительного периода был создан Государственный плановый комитет (Госплан). При губернских и областных исполкомах создавались плановые комиссии, а в хозяйственных наркоматах и ведомствах – специальные плановые органы. К 1925 г. промышленность дала 75,5 % довоенной продукции. Это был большой успех. Громадную роль в нем сыграло энергетическое строительство на основе плана ГОЭЛРО: восстановлены старые электростанции и воздвигнуты новые – Каширская, Шатурская, Кизеловская, Нижегородская и др. Выработка электроэнергии увеличилась в шесть раз.

   Достижения в восстановлении промышленного производства в годы нэпа, как и в других сферах экономики, были обеспечены, в первую очередь, стремительным возрождением аграрного сектора, основу которого составляли единоличное крестьянское хозяйство и сельскохозяйственная кооперация. Тысячекратно охаянная в дооктябрьские годы как источник обуржуазивания крестьянства, кооперация, поставленная на службу нэпу, быстро наладила деятельность по обеспечению крестьян кредитами, семенами, машинами и т. д., а также сбыт сельхозпродуктов и культурно-просветительскую работу в деревне.

   Развитие рыночных отношений разбудило предпринимательскую жилку в крестьянстве, составлявшем основную массу населения. Активно создавались все виды кооперации, в том числе и тозы – товарищества по совместной обработке земли.

   В 1925 г. в сельской местности имелось 55 тыс. кооперативов, объединявших 7 млн пайщиков, а к 1929 г. в разные виды кооперативов входило уже свыше 28 млн пайщиков.

   Такие отрасли, как хлопководство, льноводство, выращивание сахарной свеклы почти полностью функционировали на началах кооперативной организации сбыта, снабжения, хозяйствования. В районах молочного скотоводства кооперацией было охвачено до 90 % крестьянских хозяйств.

   Через кооперацию государственные заготовительные органы закупали до 80 % зерна, весь урожай хлопка, льняных волокон, почти всю сахарную свеклу.

   В годы нэпа широко развернулась система контракции как форма встречной торговли промышленными товарами. До 70 % ткани, все сельхозмашины, преобладающая часть инвентаря, молодняк породистого скота и другие товары поступали по договорам контракции через кооперацию.

   Возродилась и кооперативная обрабатывающая промышленность: маслодельные, сыродельные, табачные, сахарные, консервные предприятия. Их продукция поставлялась не только в госторговлю, но и на внешний рынок.

   Государство не позволило возродить инвестиционные и коммерческие банки, однако было разрешено образование кредитных товариществ, взявших на себя значительную часть кредитного оборота кооперации.

   Жизнь показала, что главным фактором оживления экономики страны может быть лишь денежное обращение. Поэтому сначала в 1923 г. был введен единый сельскохозяйственный налог, взимавшийся в смешанной форме – деньгами и натурой по выбору крестьянина, а позже в 1924 г. начала доминировать его денежная форма. Причем бедняки отчисляли 1,2 % своих доходов, середняки – 3,5 %, а кулаки – 5,6 %.

   Изменялась и система землепользования. Постановление ВЦИК от

   21 марта 1921 г. и Земельный кодекс 1922 г. запрещали земельные переделы менее чем в девятилетний срок. Допускались также аренда земли и применение наемного труда. Помощь сельскому хозяйству со стороны государства предполагала также его кредитование. Большая часть средств направлялась в порядке помощи бедноте и среднему крестьянству. Для ликвидации голода и его последствий был введен общегражданский налог в пользу жителей районов, охваченных бедствием, организовывались общественное питание и закупка хлеба за границей. Особая роль отводилась технической и научной помощи. С этой целью в 1925 г. был открыт Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур (Академия сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина). Для пропаганды передовых методов (агрономических, животноводческих) в Москве с 1923 г. проходили сельскохозяйственные выставки.

   В итоге изменяется социальная структура деревни. Сокращается удельный вес бесполевых и малополевых, а также бескоровных и безлошадных хозяйств. За счет этого растет удельный вес средних слоев. Центральной фигурой в деревне становится середняк. Массовая пролетаризация сменилась нивелировкой крайних полюсов, подъемом малоимущих слоев, пополняющих середняцкое ядро.

   Таким образом, социально-экономическая структура сельскохозяйственного населения страны в 1925 г. выглядела следующим образом: батрацко-бедняцкие хозяйства составляли примерно 28 %, середняцкие -68 %, кулацкие – 5 %.

   В 20-е годы возникают первые колхозы (коллективные хозяйства) – кооперативные хозяйства добровольно объединившихся крестьян для совместного ведения крупного сельскохозяйственного производства на основе общественных средств производства и коллективного труда.

   В 1925 г. в стране уже насчитывалось около 22 тыс. колхозных хозяйств.

   Продолжали действовать совхозы (советские хозяйства) – крупные государственные предприятия, созданные еще в 1918 г. на конфискованной помещичьей земле для улучшения снабжения продуктами питания рабочих и служащих. Однако в это время их удельный вес был невелик. К 1925 г. существовало только 3382 совхоза.

   К концу 1925 г. наблюдался резкий скачок в сельскохозяйственном производстве: превзошла довоенный уровень урожайность зерновых: 1913 г. – 7 ц/га, 1925 г. – 7,6 ц/га, увеличились валовые сборы зерна: 1913 г. – 65 млн т., 1926 г. – 77 млн т.[143]

   Были предприняты меры по созданию устойчивой денежной системы и стабилизации рубля. К ним относились: формирование советской кредитной системы, ликвидация дефицита государственного бюджета, проведение денежной реформы. С этой целью распоряжением правительства 16 ноября 1921 г. были открыты Государственный банк РСФСР и специализированные банки. Банковское кредитование на этом этапе становится не безвозмездным финансированием, а сугубо коммерческой сделкой между банками и клиентами, за нарушение условий которой надо было отвечать по закону.

   Жесткой становится не только кредитная, но и налоговая политика. Так, например, 70 % всех прибылей промышленных предприятий отчислялось в казну. Сельхозналог составлял 5 %, уменьшаясь или увеличиваясь в зависимости от качества земли, количества скота и пр.

   Подоходный налог состоял из основного и прогрессивного. Основной платили все граждане, кроме чернорабочих, поденщиков, государственных пенсионеров, а также рабочих и служащих с зарплатой менее 75 руб. в месяц. Прогрессивный налог платил только тот, кто получал дополнительную прибыль (нэпманы, частнопрактикующие адвокаты, врачи и т. п.). К тому же существовали еще и косвенные налоги: на соль, спички и пр.

   Однако самым выдающимся достижением новой экономической политики явилась денежная реформа 1922–1924 гг., которая проводилась под началом талантливого наркома финансов Г. Я. Сокольникова. При этом Нарком опирался на помощь высококлассных «спецов» своего ведомства, имевших громадный опыт работы в финансовых учреждениях царской России (Л. Н. Юровский, И. Н. Леонтьев, А. Л. Дезен, С. С. Меклер и др.).

   Стабилизации национальной валюты способствовали две деноминации денежных знаков. Первая проводилась в 1922 г. Были выпущены так называемые совзнаки. Один новый рубль равнялся 10 тыс. прежних рублей. Вторая была проведена и 1921 г. Один рубль этого образца равнялся 1 млн прежних рублей.

   Тем не менее общий курс новых денег постоянно падал, так как исторически единственным эквивалентом стоимости в стране, которому доверяло население, выступало золото. В конце 1922 г. Госбанк начинает выпуск нового денежного знака – советского червонца, обмениваемого на золото и приравненного к старой десятирублевой золотой монете. Червонец обеспечивался Госбанком на 25 % драгоценными металлами и иностранной валютой и на 75 % – векселями, дефицитными товарами и т. п. Так, с конца 1922 г. по март 1924 г. в обращении одновременно находились устойчивый червонец и падающий совзнак, при этом один червонец равнялся 60 тыс. совзнакам, что отрицательно сказывалось на хозяйственной жизни страны. Съезд Советов СССР в феврале 1924 г. вынес постановление о завершении денежной реформы и выпуске казначейских билетов номиналом 1, 3, 5 руб., а также медной и серебряной разменной монеты. Теперь один червонец равнялся 10 руб. в казначейских билетах. Выпуск денег старого образца был прекращен, а находившиеся в обращении знаки выкуплены у населения Госбанком (по курсу 1 рубль золотом – 50 тыс. руб. образца 1923 г.).

   На основе твердой валюты стала возможна полная ликвидация дефицита в бюджете, который начинает выполнять роль единого государственного плана, а большинство статей расходов бюджета идет на восстановление и развитие экономики.

   Частное предпринимательство в годы нэпа слабо обозначило себя в ключевой сфере экономики – финансовой. К концу 1923 г. было образовано лишь два частных коммерческих банка и около 40 обществ взаимного кредита, общая сумма баланса которых в общем балансе не превышала 3 %. Воссозданный 16 ноября 1921 г. Госбанк в отличие от Госбанка «старой» России не только не способствовал учреждению частных банков, но, наоборот, подавлял многочисленные инициативы данного рода.

   1925-й год стал переломным в истории нашей страны. Одновременно с дальнейшим развертыванием товарно-денежных отношений начали нарастать тенденции усиления роли государственного аппарата. Это, прежде всего, связано с решением XIV съезда ВКП (б) о курсе на индустриализацию, основная задача которой состояла в превращении страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую их. В качестве основных источников индустриализации предполагались: доходы от национализированной промышленности, транспорта, торговли; налоговая система; внутренние займы, доходы от экспорта сельскохозяйственной продукции; внутрипромышленное перераспределение средств в пользу отраслей группы «А».

   В это время происходит пересмотр взглядов на само существо нэпа. Ленинская трактовка нэпа как способа строительства социализма уступала установке на то, что нэп – временное отступление, а успехи восстановительного периода казались убедительным тому подтверждением. Поэтому реализация курса индустриализации была связана со свертыванием рыночных принципов и наступлением на частный капитал, а также с усилением административных тенденций в управлении.

   Этот период был не триумфом частного предпринимательства, а боязливой попыткой Советской власти решить свои проблемы за счет частников. При этом государство всячески ограничивало частников через политику цен и налогов, не пускало их в ведущие отрасли промышленности, а партийная пропаганда постоянно напоминала, что частнику в новом обществе места не будет. Разгульное поведение нэпманов, кутежи, бьющая в глаза роскошь подтверждала мысль о том, что они чувствовали неустойчивость и недолговечность своего процветания.

   В 1928 г. доля частного капитала в промышленности была всего около 18 %, а в торговле – около 24 %. К 1928 г. страна так и не достигла уровня 1913 г. в производстве основных видов питания.

   Немаловажно и то, что в последние годы нэпа настолько расцвела коррупция среди государственных служащих, что надо было предпринимать какие-то меры. В стране, где всегда было сильно государство и чиновничество, бюрократия в те годы получила новый импульс развития, так как именно она давала разрешения и льготы частнику, распределяла государственный «пирог». Реальная жизнь все дальше уходила от социалистической идеи. На этом фоне многие партийные деятели высказались за перелом в политике, за возврат к чистоте марксистско-ленинского учения.

   Взяв курс на форсированную индустриализацию, потребовавшую гигантских капиталовложений, руководство страны наметило восполнить дефицит необходимых средств за счет «разжиревшего» крестьянства, основную массу которого составляли так называемые середняки.[144]

   Началось тотальное наступление на сельских предпринимателей. Во-первых, И. В. Сталин дал указание применять по отношению к крестьянам, задерживающим продажу хлеба государству, статьи Уголовного кодекса о спекуляции. Но если учесть, что в 1926–1927 гг. были существенно снижены закупочные цены на хлеб и повышены цены на сельскохозяйственные машины, а также увеличены налоги на зажиточных крестьян, то нетрудно понять, почему начали возникать затруднения с заготовками хлеба.

   Во-вторых, было запрещено возвращать земельные наделы и имущество крестьянам, пожелавшим выйти из колхоза.

   В-третьих, в мае 1929 г. было опубликовано постановление СНК СССР о признаках кулацкого хозяйства. Теперь к кулацким хозяйствам могли быть отнесены не только те, которые применяли наемный труд, но и хозяйства, имеющие машины с механическим двигателем, крупорушки, мельницы, шерстобитки, а также хозяйства, постоянно или временно сдававшие внаем помещения и машины, занимавшиеся торговлей, посреднической деятельностью. В результате подавляющее большинство крестьян в одночасье перекочевало из разряда мелких и средних в разряд кулаков со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кулаки были объявлены классовыми врагами, подвергнуты репрессиям. Их хозяйства были разорены, имущество конфисковано.

   Как любая развивающаяся система, нэп породил комплекс проблем, которые требовали осторожного, умелого, терпеливого разрешения. Однако вместо этого Сталин и его окружение искусственно обостряли их с тем, чтобы списать свои просчеты на нэп, представить его в неприглядном виде. Одна из таких жгучих проблем – дисбаланс цен (печально знаменитые «ножницы») между товарами промышленного и сельскохозяйственного производства, когда, к примеру, изготовленный на фабрике мешок стоил дороже содержащейся в нем муки.

   Одновременно начал назревать товарный голод на потребительском рынке. Среди причин такого положения можно выделить следующие:

   1) государственные заготовительные цены не могли удовлетворить крестьянство, и оно предпочитало реализовывать продукцию частным заготовителям или выжидать более выгодной конъюнктуры. Следствием этого стал срыв хлебозаготовок и невыполнение экспортных обязательств. Недостаток доходов от экспорта вынудил сократить планы промышленного производства и капитального строительства;

   2) привлечение на строительство большого количества рабочих (преимущественно из деревни) увеличило платежеспособный спрос, не покрываемый товарной массой; кроме того, в 1927 г. было проведено снижение цен на 10 %, одновременно возросла номинальная заработная плата рабочих;

   3) с 1926 г. начала проводиться активная политика вытеснения частного капитала; повышены тарифы на перевозки частных грузов; прекращено государственное кредитование частных предприятий; началась ликвидация обществ взаимного кредита; кроме промыслового и прогрессивного подоходного налога был введен (1927 г.) налог на сверхприбыль; запрещалась сдача в аренду отдельным лицам госпредприятий и прерывались заключенные договоры, сокращалось число иностранных концессий. Это привело к быстрому сокращению частного сектора прежде всего в торговле, а поддержать нормальный товарооборот государственная торговля не смогла из-за неразвитости своей сети. То же самое следует сказать и о государственных заготовительных органах.

   К 1930 г. было ликвидировано большинство концессий. К февралю 1930 г. были упразднены товарные биржи и ярмарки. Прекращалась деятельность частных и смешанных акционерных обществ, обществ взаимного кредита и т. д.

   Переход в 1929 г. на карточную систему снабжения нанес последний удар по частной торговле. К осени 1931 г. была ликвидирована и частная промышленность.

   И наконец, мероприятия в рамках нэпа фактически «блокировались» явно «антикапиталистическим» законодательством. Отдельные же решения, благоприятствовавшие некоторому развитию предпринимательства, проводились в жизнь непоследовательно или вовсе не были реализованы, особенно в той части, которая была в компетенции местных властей.

   В конце декабря 1929 г. на совещании аграрников-марксистов Сталин пообещал: «Мы отбросим нэп к черту!» Однако сделано это было значительно раньше.

   С конца 20-х гг. власти полностью отказались от рыночных отношений и перешли к тотальным административно-командным методам воздействия на экономику.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Анна Сардарян.
100 великих историй любви

Сабатино Москати.
Древние семитские цивилизации

Дмитрий Зубов.
Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941

Евгений Кубякин, Олег Кубякин.
Демонтаж

Игорь Мусский.
100 великих диктаторов
e-mail: historylib@yandex.ru