Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама


Анна Ермановская.   50 знаменитых загадок древнего мира

Одиссеи древних мореплавателей

   Ни одному морю не было предначертано такой величественной и благородной судьбы, как Средиземному. Оно заворожило двадцать народов, обитавших на диких землях, которые, придя на его очарованные берега, сложили к его стопам свое оружие и веру, подчинившись необъяснимой власти. Двадцать цивилизаций расцвели в сиянии моря и погибли, достигнув вершины могущества и великолепия. Море вплело их руины в свой гармоничный ландшафт солнечных бухт, бронзовых мысов и созданных волнами островов. В истории берегов этого моря есть страницы с ответом на любой вопрос, поставленный человеком: там размышляли над судьбами людей и философы, и жрецы, и поэты, и ученые, и завоеватели.



   Подавляющее большинство ученых утверждают, что именно это море с самой глубокой древности служило человеку своего рода полигоном для испытания все более усложнявшихся лодок и кораблей. Прибрежные воды Средиземноморья, кристально прозрачные и теплые, хранят в своих глубинах целое кладбище кораблей всех народов и цивилизаций, существовавших здесь на протяжении нескольких последних тысячелетий. Где и когда родилась впервые идея выстроить парусно-весельное судно? Может быть, в Месопотамии, на великих реках Тигр и Евфрат? Или в долине Нила? Но наибольших успехов в развитии мореплавания добились в III тысячелетии до н. э. создатели минойской цивилизации Крита, а во II тысячелетии – жители восточного побережья Средиземного моря. Последние изобрели и построили из прочного ливанского кедра первое морское судно с килем и шпангоутами. Как и у египетских кораблей, приземистых и устойчивых, у этих «пенителей моря» наряду с парусным вооружением были весла.

   Люди научились составлять карты, измерять глубины, определять координаты приморских городов и селений, точно вычислять по звездам пройденные расстояния, использовать силу ветров, приливов и морских течений. Но самое главное – человек научился строить прочные корабли для далеких походов. «Корабль, – говорится в морской энциклопедии, – вошел в историю искусств как ковчег, нагруженный надеждами и мечтами о будущем».

   Уже в I тысячелетии до н. э. у жителей Средиземноморья были суда, способные совершать дальние морские путешествия, а значит, была, хотя бы и чисто теоретическая, возможность трансокеанских плаваний к берегам Нового света. Благоприятствовали этому и природные факторы. Африка и Америка отделены друг от друга в самой широкой части 3500 милями водного пространства. Однако расстояние между городом Натал в Бразилии и Фритауном в Сьерра-Леоне (Африка) составляет всего 1600 миль. В этой же зоне, то есть в средней части Атлантики, с востока на запад дуют большую часть года постоянные ветры (северо-восточные пассаты), примерно в том же направлении пробивают себе путь и два мощных океанских течения – Канарское и Северное Пассатное. Средняя скорость их составляет от 15 до 30 миль в день. Из Экваториальной Африки океанские плавания к берегам Нового света облегчены попутным юго-восточным пассатом и Южным Пассатным течением.

   Таким образом, древние мореходы могли следовать в Америку несколькими маршрутами как из Европы, так и из Африки.

   Здесь-то и наступает самый сложный момент. Теоретическая возможность для трансатлантических плаваний безусловно существовала, но была ли она реализована на практике? Что знали древние об окружающем их беспредельном и таинственном мире? Какой бы народ мы ни взяли, говорится в морской энциклопедии, границы плаваний определялись знаниями и легендами его времени. В греко-римскую эпоху этой границей были Геракловы (Геркулесовы) столбы, выход из «моря тьмы» (Атлантического океана); в средние века – непреодолимый «черный котел» (на экваторе); в начале эпохи Возрождения – мыс Бурь (Доброй Надежды) и Магелланов пролив.

   Уже в XVIII–XIX вв. некоторые ученые упорно искали истоки американских цивилизаций в культурах Европы, Древнего Востока и Средиземноморья. Так родилась гипотеза о проникновении в Западное полушарие финикийских (карфагенских), а позднее – греческих и римских мореплавателей, основанная на свидетельствах современников о высоком мореходном искусстве этих народов, а также на туманных сообщениях древних авторов о далеких морских путешествиях на запад, за пределы Геркулесовых столбов.

   Финикияне действительно были довольно искусными и отважными мореходами. Доказательством этому служат их плавания вокруг Африки и, возможно, в Индию, о которых рассказывают письменные источники. Еще более поразительны их успехи в освоении прибрежных вод Атлантики. В 1749 г. на острове Корву (Азорские острова) был найден кувшин с карфагенскими монетами 330–320 гг. до н. э. – явное доказательство пребывания там карфагенских мореходов.

   Сообщение об этом важнейшем открытии впервые появилось в 1761 г. в трактате шведского ученого И. Подолина. В ноябре 1749 г. после нескольких дней шторма морем была размыта часть фундамента одного разрушенного каменного строения на берегу острова Корву. Там был обнаружен глиняный сосуд, полный монет. Сосуд был принесен в монастырь, где монеты были розданы собравшимся жителям острова. Часть этих монет послали в Лиссабон; а оттуда позднее – к священнику Флоресу в Мадрид. Сколько было монет в сосуде и сколько послано в Лиссабон – неизвестно. В Мадрид попало 9 штук: 2 карфагенские золотые монеты, 5 карфагенских медных монет и 2 киренские монеты из того же металла. Священник Флорес был известным мадридским нумизматом. Он-то и рассказал в 1761 г. И. Подолину о находке и подарил ему эти монеты. В трактате Подолина приведены даже рисунки подаренных монет. То, что часть монет была карфагенского происхождения, а часть из Киренаики (Северная Африка), не вызывает сомнения. Они не являются особо редкими, за исключением двух золотых. Но удивительно то, в каком месте они были найдены.

   Известно, что Азорские острова были впервые открыты португальцами во времена Альфонса V (1432–1481). Маловероятно, что кто-либо закопал там эти монеты в более позднее время. Возможно, они попали туда с финикийских судов и, скорее всего, случайно. Корабли могло отнести туда бурей. Карфаген и некоторые другие города посылали свои корабли через Гибралтарский пролив.

   И, тем не менее, все же нашлись скептики, отрицавшие достоверность находки на острове Корву. Однако эти сомнения рассеялись после квалифицированного заключения профессора Бернхардта – нумизмата из Мюнхена, доказавшего, что «в то время (около 1760 г.) даже самый искусный мошенник не был бы в состоянии правильно подобрать такую прекрасную серию карфагенских монет, относящихся к столь ограниченному периоду (330–320 гг. до н. э.)». Подлинность находки на острове Корву доказала, что карфагеняне достигли Азорских островов в конце IV в. до н. э.

   Исключается также гипотеза, что сосуд с монетами попал на остров Корву вместе с остатками разрушенного и покинутого командой корабля. Морское течение идет от Азорских островов прямо в воды около Гибралтарского пролива, по которым регулярно плавали карфагеняне. Следовательно, дрейф обломков затонувшего корабля против течения исключается. Остается лишь предположить, что до острова добрался корабль с командой. Карфагенский корабль могло отнести от испанского берега в океан. Хорошо известны многие аналогичные случаи. В частности, в области пассатов и экваториальных течений наблюдались дрейфы кораблей и на значительно большие расстояния. Например, в 1731 г. к берегам острова Тринидад прибилось небольшое судно с командой из шести человек, перевозившее вино с острова Тенерифе на близлежащий остров Гомера. Около 1760 г. баржа с зерном, направлявшаяся с острова Лансароте к Тенерифе (группа Канарских островов), была вынесена штормом в открытый океан и спасена английским судном лишь на расстоянии двух дней пути от берегов Венесуэлы. Поэтому можно считать вполне вероятным предположение, что карфагенский корабль был заброшен штормом на остров Корву.

   Но вот дальше Азорских островов карфагеняне вряд ли заплывали. Хотя неоднократно делались попытки представить материальные доказательства ранних связей Старого и Нового света, для чего использовались многочисленные находки «финикийских» вещей на Американском континенте. Все эти сообщения в результате тщательной проверки оказывались, однако, совершенно несостоятельными. Например, в 1869 г. на берегу реки Онондоги (штат Нью-Йорк) была обнаружена в земле огромная каменная статуя с плохо сохранившейся финикийской надписью. Настоящую сенсацию вызвала и находка плиты с финикийскими письменами в штате Параиба (Бразилия) в 1874 г. Перевод текста гласил: «Мы – сыны Ханаана из Сидона, города царя. Торговые дела завели нас на этот далекий берег, в край гор. На 19-м году (правления) Хирама, нашего могущественного царя, мы принесли в жертву великим богам и богиням юношу. Мы отплыли из Эзион-Гебера в Красное море и отправились в путешествие на 10 судах. Два года все вместе мы плыли по морю вокруг земли Хам (Африка), но были разлучены рукой Ваала (штормом) – и уже не стало с нами наших товарищей. И так мы попали сюда, 12 мужчин и три женщины, на… берег, который покорился мне, адмиралу. Да благоприятствуют нам великие боги и богини!»

   Специалистам удалось быстро распознать в текстах подделки.

   Но уже через год появилось сообщение об открытии в районе Параибы еще одной финикийской надписи, за подлинность которой ручался доктор В. Нетто – директор Национального музея в Рио – де – Жанейро. По сообщению Нетто, надпись гласила, что несколько человек спаслось во время гибели Карфагена в 146 г. до н. э. Они переправились через океан и 10 лет спустя после смерти некоторых своих товарищей и вождя оказались в крайне тяжелом положении из-за «невыносимой жары». Через несколько лет факсимиле этой надписи попало в руки одного из лучших знатоков финикийской письменности – профессора М. Литтмана (Тюбинген, Германия). Каково же было его удивление, когда он без особого труда установил, что перед ним новый, слегка измененный вариант первой, давно раскрытой фальшивки из Параибы.

   Время от времени в газетах и научно-популярных изданиях появляются сообщения о том, что где-то в Америке найдены финикийские надписи. Чрезмерно доверчивые журналисты спешат поразить мир очередной сенсацией: оказывается, что финикийцы, вероятнее всего карфагенские, первыми посетили Америку. При ближайшем рассмотрении эти надписи обычно оказывались очень примитивно сработанными подделками. Не стоит приписывать финикийцам того, что они не делали. Они внесли большой вклад в освоение морских путей Старого света. И этого вполне достаточно.

   В настоящее время можно утверждать, что в Атлантический океан финикийцы проникали недалеко за Гибралтарский пролив. Посещение восточных и центральных Канарских островов и группы островов Мадейра – это, видимо, единственное географическое открытие, которое с большой долей достоверности можно приписать финикийцам…

   Финикийская морская держава находилась еще в зените славы, когда на каменистых берегах Балканского полуострова выросли молодые греческие города-государства – полисы. Географическое положение Греции предопределило раннее появление там морского флота. Ни один город Греции не удален от моря более чем на 90 км. Большинство поселений расположено еще ближе к берегу. К тому же Греции принадлежало множество мелких островов, которые заселялись и снабжались тоже только по морю.

   Для того чтобы наладить регулярные связи между своими многочисленными владениями на суше и на море, грекам был необходим большой и сильный флот. И они его создали. Греческие триремы (парусно-гребные суда с тремя рядами весел) наголову разгромили в битве при Саламине (480 г. до н. э.) огромную эскадру персидского царя Ксеркса, состоявшую в основном из финикийских кораблей. Греки не только превзошли финикийцев в области судостроения, но и соперничали с ними в колонизации Средиземноморья и Причерноморья. Ими основаны такие города-колонии, как Тарент, Сиракузы, Марсель, Трапезунд, Херсонес Таврический и многие другие.

   Еще больший вклад внесли греческие мыслители, ученые и моряки в развитие науки об окружающем мире – географии. Пределы ойкумены значительно раздвинулись. Тогда же появились в античной литературе и первые смутные упоминания о сказочных островах, затерянных в голубых водах океана. Гесиод, живший в VIII в. до н. э., был первым, кто дал этим островам название Блаженные. Говоря о «божественной расе людей-героев», которые жили до нас на Земле, он сообщает, что часть из них погибла в ходе сражений, таких как осада Трои, но другим «отец Зевс предоставил на краю Земли место для жизни, вдали от людей и бессмертных богов. На этих «островах Блаженных», окруженных кипящим водоворотами Океаном, они живут без забот и печали. И плодородная земля трижды в год приносит им урожай плодов сладких, как мед». Эти острова, известные также как «острова Счастливых», «Геспериды» и «Елисейские поля», упоминаются в эпоху классической древности и Средневековья почти во всех трудах по географии.

   Много сведений о землях, лежащих к западу от Гибралтара, почерпнули греки от финикийских мореплавателей. В IV в. до н. э. неизвестный греческий автор писал в своем сочинении «О чудесных слухах»: «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый лесами и судоходными реками и изобилующий плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка. Но когда карфагеняне стали часто посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то правители Карфагена запретили под страхом смерти ездить к этому острову». Это было сделано для того, чтобы остановить отток населения из Карфагена и держать открытие новых земель в тайне. Какой же это кусок суши? Может быть, Америка? Диодор Сицилийский – историк, живший в I в. до н. э., – говорит на этот счет вполне определенно: «В середине океана, против Африки, лежит остров, выделяющийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней пути. Финикияне, обследовавшие… побережье по ту сторону Столбов и плывшие на парусах вдоль побережья Африки, были сильными ветрами отнесены далеко в океан. После многих дней блужданий они достигли, наконец, названного острова».

   Таким образом, речь идет о землях, расположенных в непосредственной близости от африканских берегов. Что здесь имелось в виду? Мадейра? Острова Канарской группы? Азоры? Не это главное. Важно другое: острова, лежащие на расстоянии «нескольких дней пути» от Африки, никак нельзя связывать с какими-либо землями по ту сторону Атлантики, будь то Антильский, Багамский или Бермудский архипелаги.

   Правда, некоторые исследователи, ссылаясь на то, что на найденных финикийцами и известных грекам островах в океане были «горы» и «судоходные реки», пытаются доказать, будто в этих сообщениях речь идет о крупнейших островах Вест-Индии – Кубе, Гаити, Ямайке и др. Но есть все основания считать, что в данном случае речь идет всего лишь о Мадейре.

   Конечно, эллинская цивилизация была прежде всего цивилизацией средиземноморской. Но вместе с тем греки довольно рано начинают плавать и по Атлантическому океану. Первое путешествие такого рода, судя по сообщению Геродота, совершил самосец Колей около 640 г. до н. э., когда его корабль бурей вынесло в океан и он попал в город Тартесс, расположенный на Атлантическом побережье Испании в устье реки Гвадалквивир (древний Бетис). В VI в. до н. э. Эвтимен из Массилии (Марселя) исследовал Атлантическое побережье Северной Африки.

   Дальше всех на север прошел в IV в. до н. э. грек Пифей из Массилии, побывавший «в странах олова и янтаря» и «у пределов видимых земли» – близ острова Туле. Вот что сообщает об этом историк Диодор Сицилийский: «Жители Британии, обитающие около мыса Белерион (совр. Лендс-Энд), весьма гостеприимны и, занимаясь торговлей с иноземными купцами, стали более цивилизованными. Они добывают олово, искусно выплавляя его из руды. Из олова они изготовляют слитки в виде кубиков и переправляют их на близлежащий остров Иктис (Сент-Майклс-Маунт, Корнуэлл)… Там олово скупают у жителей купцы и переправляют его в Галлию…» Обогнув Англию, Пифей отправился к берегам Скандинавии. Оттуда он привез рассказы о таинственной Ультима-Туле – неведомой земле где-то на западе, в океане: «Самой далекой из всех известных земель является Туле, где во время солнцеворота, когда солнце проходит знак Рака… нет ночей, но очень мало дневного света в зимнее время. Некоторые думают, что это продолжается без перерыва шесть месяцев подряд… Некоторые упоминают еще другие острова (севернее Британии): Скандию, Думну, Берги – и величайший из всех Беррике, с которого обычно плавают на Туле. На расстоянии одного дня морского пути от Туле находится якобы застывшее море, называемое некоторыми Кронийским». Между тем путешествие Пифея было явлением настолько исключительным, что позднейшие греческие авторы попросту отказывались верить в правдивость его отчета и в течение многих веков необоснованно называли величайшего ученого древности лжецом.

   В настоящее время можно считать, что Пифей полностью реабилитирован, и приходится только сожалеть, что наши сведения о жизни и исследованиях этого великого человека столь ничтожны. За весь древний период Пифей был единственным жителем Средиземноморья, проникшим далеко за 60° северной широты. Мы можем только предполагать, что свое эпохальное путешествие он совершил на средства и по поручению состоятельных купцов родного города, жаждавших получить надежные сведения о далеких северных землях, богатых оловом и янтарем. Пифей первым установил, что Британия – остров, который можно объехать за 40 дней. Почти неделю отважный грек плыл в открытом море к загадочной земле Туле. Еще Ф. Нансен убедительно доказал, что Туле – это Норвегия в районе Тронхеймс-фьорда. Ведь до XI в. и даже позже Скандинавию считали островом.

   Однако о плаваниях к берегам Нового света в античных текстах нет ни единого слова. Уцелевшие до наших дней античные рукописи не дают никаких оснований считать, что финикийцы и греки сумели хотя бы раз добраться до берегов Нового света и благополучно вернуться назад.

   Правда, современные знания об античной культуре – лишь ничтожная часть того, что когда-то существовало. Многие выдающиеся достижения древних философов, путешественников и ученых были безвозвратно утрачены на протяжении последующих веков. Бесценные рукописи, хранители знаний, безжалостно сжигались религиозными фанатиками, втаптывались в грязь копытами варварской конницы, гибли от наводнений и пожаров. Кто знает, возможно, там были сведения и о далеких морских походах в западную часть Атлантики?

   Не лишним было бы сказать об эллинских кораблях и эллинском мореплавании.

   Видимо, первое дошедшее до нас описание типичного греческого судна принадлежит бессмертному Гомеру, когда он ведет рассказ о приключениях Одиссея.

 

«К морю и к ждавшему их кораблю подошедши, они там

Спутников густокудрявых нашли у песчаного брега…

Взявши запасы, они их на прочно устроенном судне

Склали, как то повелел им возлюбленный сын Одиссеев.

Скоро и сам он вступил на корабль за богиней Афиной;

Подле кормы корабельной она поместилась; с ней рядом

Сел Телемах, и гребцы, отвязавши поспешно канаты,

Также взошли на корабль и сели на лавках у весел.

Тут светлоокая Зевсова дочь даровала им ветер попутный,

Свежий повеял зефир, ошумляющий темное море.

Бодрых гребцов возбуждая, велел Телемах им скорее

Снасти устроить; ему повинуясь, сосновую мачту

Подняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,

В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;

Белый потом привязали ремнями плетеными парус;

Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волны

Звучно под килем потекшего в них корабля зашумели;

Он же бежал по волнам, разгребая себе в них дорогу…».

 

(Перевод В. А. Жуковского)
   Судя по всему, знаменитый «Арго» и безымянные корабли гомеровских героев были лишь первыми ласточками грядущего господства эллинов в Средиземноморье. К середине VIII в. до н. э. греки располагали уже, по-видимому, немалыми торговым и военным флотами, без которых невозможной была бы вся их колонизаторская политика, распространившаяся от Марселя до северного побережья Черного моря. Уже тогда существовало несколько основных типов кораблей: наименьшим из упомянутых в источниках было 20-весельное судно, использовавшееся как для разведочных экспедиций, так и в качестве транспортного средства. Для военных целей строились более крупные корабли с 50 и даже со 100 парами весел. Все они, независимо от размеров, были длинными и узкими, с очень низкими бортами. Их вес был не особенно велик, поскольку экипаж, как это описано в «Одиссее», мог на руках переносить свое судно с места на место. Корпус красился в черный цвет. На изготовление обшивки и основных деталей корпуса корабля шли дуб, сосна, ель. Мачты и весла делались обычно из пихты. Весла крепились в специальных кожаных петлях, приделанных к гвоздю или шпильке. Единственный квадратный парус крепился к съемной мачте. Якоря изготовляли из тяжелых камней. Воду, масло и вино, а также некоторые виды пищи хранили в глиняных амфорах и в мешках из кожи (мехах). В VIII–VII вв. до н. э. на носу эллинского корабля стали устанавливать таран – тяжелое бревно с металлическим наконечником. Это произвело подлинную революцию в ведении войн на море.

   Торговые корабли отличались от военных тем, что были более тяжелыми и вместительными. Сначала они были весельными, но с увеличением размеров и грузоподъемности таких судов на них поставили паруса. В греческом флоте были специальные крупные транспорты – триремы (т. е. с тремя рядами весел) для перевозки лошадей, называвшиеся гиппогогосами и гиппегосами. В документах IV в. до н. э. упоминаются суда такого типа с 60 гребцами, перевозившие до 30 лошадей.

   В 146 г. до н. э. рухнули стены неприступного прежде Карфагена и единственным властелином всего Средиземноморья стал Рим. Средиземное море на протяжении целых столетий называли Римским. Гигантские потоки грузов текли на Апеннинский полуостров из Северной Африки, Передней Азии и Причерноморья. Легионы Цезаря с помощью флота захватили Галлию и высадились в Британии. Римские суда бороздили просторы Атлантики и в районе западноафриканского побережья, и к северу от Гибралтара.

   К рубежу нашей эры римляне добились поразительных успехов в искусстве кораблестроения, воспользовавшись достижениями своих именитых предшественников – минойцев, египтян, финикийцев, греков и карфагенян. Рим имел гигантский торговый флот. В среднем торговый корабль вмешал до 340 т груза. Корабли, предназначенные для перевозки зерна, вмещали до 1200 тонн.

   В 40 году н. э., когда Калигула решил вывезти из Египта каменный обелиск, который сейчас стоит в цирке Нерона в Риме, он построил для этого судно грузоподъемностью 1300 т и достаточно длинное, чтобы транспортировать монумент длиной 39 м. В 64 году иудейский историк Иосиф Флавий отплыл из Александрии в Рим на корабле, вмещавшем 600 пассажиров. Греческий автор Лукиан описывает римское судно для перевозки зерна, выброшенное штормом на берег близ Афин. Этот корабль имел 54 м в длину и борта высотой более 13 метров.

   Римляне строили свои суда из сосны, ели и кедра. Паруса изготовляли из льняной ткани, тростника и даже из кожи. Высоко поднятый форштевень украшали по верхнему краю резной головой гуся или лебедя. Часто днище покрывали медным листом для защиты дерева от коррозии и для придания ему особой прочности. Оснащенный квадратным финикийским парусом, корабль мог при попутном ветре развить скорость до 5–6 узлов в час. Но для маневрирования, а также для плаваний в безветренную погоду почти на каждом корабле было по несколько рядов весел. Компаса античные мореходы не знали. Они ориентировались днем по характерным особенностям прибрежного рельефа, а ночью – по звездам.

   Вплоть до недавнего времени считалось, что римляне были плохими мореплавателями. Все их интересы ограничивались окруженным римскими владениями Средиземным морем. После победы сухопутного Рима над властелином морей Карфагеном во II в. до н. э. в изучении океана будто бы наступил застой. Несмотря на то, что окончательный захват Испании римлянами в 206 г. до н. э. положил конец карфагенской блокаде Гибралтарского пролива, длившейся 300 лет, на протяжении последующих 60 лет завоевателям не приходило в голову извлечь из этого пользу для судоходства и торговли. Интерес римлян к географии, если ее нельзя было использовать в политических целях, был всегда весьма умеренным. А неспокойный океан, с его неприятными приливами и отливами, неизменно внушал известный страх римлянам, привыкшим предпринимать плавания только для утверждения своего политического господства.

   И все же римский след в географии и мореплавании никак не назовешь слабым или ничтожным. Для подтверждения этого вывода достаточно привести краткий перечень наиболее выдающихся походов римских флотов и разведочных экспедиций в Атлантический океан. Первый из таких походов относится к 145 г. до н. э. «Когда Сципион Эмилиан, – пишет римский историк Плиний, – стоял в Африке во главе войска, автор анналов Полибий получил от него флот для того, чтобы, проплыв вокруг, исследовать эту часть света».

   Нет никаких сомнений в том, что к середине II в. до н. э. римляне знали об Атлантическом побережье Африки гораздо меньше, чем финикийцы, греки и карфагеняне за несколько столетий до них. Только когда Сципион нанес смертельный удар главному сопернику Рима – Карфагену, римляне заинтересовались странами, с которыми их враг вел торговлю. Греческий историк Полибий, близкий друг Сципиона, осуществил исследовательскую экспедицию вдоль северо-западного побережья Африки, получив корабли и снаряжение от римского полководца.

   Единственное сообщение об этом необычном плавании записано Плинием коротко и довольно туманно. В нем приведены названия многих мест и племен в Африке, но нет никаких подробностей о маршруте экспедиции и ее результатах. Мы не знаем, как далеко прошли на юг корабли Полибия. Возможно, конечный пункт путешествия находился близ устья реки Сенегал или даже у мыса Зеленого. Экспедиция, безусловно, была выдающимся событием. Чуть ли не до 1443 г. н. э. ни один корабль цивилизованных народов не заходил так далеко на юг.

   Из других античных источников известно, что в 95 г. до н. э. римский наместник в Испании Лициний Красс совершил морской поход в Атлантику для посещения «Оловянных островов», находившихся, судя по описанию, совсем рядом с побережьем Иберийского полуострова. Более грандиозным морским предприятием оказалась высадка войск Юлия Цезаря в Британии в 55–54 гг. до н. э., потребовавшая предельной мобилизации всех сил римского флота. Но плохое знание римлянами местных условий привело к тому, что даже форсирование неширокого пролива Ла-Манш, отделявшего покоренную Галлию от еще не покоренной страны бриттов, превратилось в серьезное предприятие. «В ту же ночь, – вспоминает Цезарь, – случилось полнолуние, а этот день обыкновенно вызывает в Океане сильнейшие приливы, что нашим не было известно. Таким образом, единовременно и военные корабли, на которых я организовал переправу войска и теперь приказал вытащить их на берег, заливало волнами, и стоявшие на якоре грузовые бросало в разные стороны бурей, так что у нас не было возможности ни управлять ими, ни подавать, где нужно, помощь. Значительное число кораблей разбилось…». Часть судов унесло ветром в открытое море, и далеко не все они смогли вернуться впоследствии к европейским берегам.

   Шесть десятилетий спустя римляне, уже прочно освоив каботажные океанские плавания вдоль своих владений от Гибралтара до Британии, рискнули проникнуть и дальше на север – к побережью Скандинавии. «От Гадеса и Геркулесовых столбов, вдоль берегов Испании и Галлии, – пишет Плиний, – совершаются плавания по всему Западу. Во время правления божественного Августа обошли большую часть Северного океана. Тогда флот, обогнув Германию, достиг Кимврского мыса (м. Скаген), и оттуда увидели или услышали о скифской стране и чрезмерно влажных и обледеневших пространствах. Но мало правдоподобно, чтобы моря замерзали там, где в избытке влага… В морском заливе Кодан множество островов, среди которых самым известным является Скатинавия, размеры которой еще неведомы».

   Речь идет о плавании римского флота от устья Рейна в северном направлении до мыса Скаген (Дания) и еще дальше – до какой-то точки на южном побережье Скандинавии в проливе Скагеррак. О причинах, побудивших римлян к такому дальнему и рискованному плаванию у опасного западного побережья Ютландии, ничего не сообщается. О том, что Скандинавия не остров, видимо, не знали до XI или даже до XIII века.

   Следует упомянуть здесь и о плавании римской эскадры на север Атлантики, за Оркнейские острова в 84 г. н. э. Римский историк Корнелий Тацит писал, что «римский флот, объехавший тогда этот берег самого крайнего моря, удостоверил, что Британия есть остров, и вместе с тем открыл и покорил неизвестные до того острова, называющиеся Оркадами. Была усмотрена издали и Туле, но приказ был ехать лишь до этих мест, да и зима приближалась.

   Море же там, говорят, малоподвижно и тяжело для гребцов; оно даже и ветрами не поднимается значительно». Этот военно-морской поход с некоторыми исследовательскими целями был предпринят на север Британии римским наместником Юлием Агриколой. Туле римляне, конечно, не видели. То, что они называли Туле, был, по-видимому, маленький островок Файр, лежащий на полпути между Оркнейскими и Шетландскими островами.

   Само по себе плавание римского флота вокруг Британии в 84 г. н. э. и все географические достижения Агриколы были, в сущности, лишь частичным повторением подвига грека Пифея в IV в. до н. э. Если бы Пифею так долго не оказывали обидного недоверия, то не понадобилось бы и специальной экспедиции римского флота вокруг северной оконечности Британии. Она ведь только подтвердила те данные, которые за 400 лет до этого, но в гораздо большем объеме и с большей точностью сообщил отважный грек из Массилии. Правда, важно другое: с 84 г. н. э. островная природа Британии уже никогда более не оспаривалась.

   Таким образом, не подлежит сомнению, что уже с I в. до н. э. римские корабли бороздили прибрежные воды Атлантики – от Гибралтара до северной оконечности Англии – достаточно часто. А это предполагает, в свою очередь, куда большее знакомство римлян с океаном, нежели признавали до недавнего времени специалисты по истории географии. Более того, по всей вероятности, некоторые из этих кораблей (военных или торговых) при неблагоприятном стечении обстоятельств уносились бурями и морскими течениями далеко на запад, в просторы океана и, возможно, попадали на острова Антильского и Багамского архипелагов или восточного побережья Американского континента. Это предположение, кстати, не раз высказывали в печати многие серьезные ученые.

   «…В античное время в Атлантическом океане, – писал известный советский этнограф Ю. В. Кнорозов, – плавали тартесские, финикийские, этрусские, греческие и римские корабли. Несомненно, довольно часто ураганные ветры уносили их в открытый океан. Прибрежные жители Мезоамерики, вероятно, много раз имели возможность видеть обломки этих кораблей, кое-какие вещи и утопленников, а иногда, может быть, даже и живых моряков».

   О большой вероятности таких вынужденных трансатлантических плаваний свидетельствуют и факты обратного порядка: документально зафиксированы случаи пересечения Атлантики жителями Нового света в доколумбову эпоху. И таких случаев известно сейчас по меньшей мере три. «В 62 г. до н. э. к побережью Германии причалила лодка с двумя людьми неизвестной расы. Они были взяты в плен, и вождь свевов (по Плинию) или бойев (по Помпонию Меле) прислал их в дар римскому проконсулу Галлии Метеллу Целеру. Античные авторы считали их жителями Индии, проехавшими с востока на запад по океану, окружающему землю. Пленники были, по-видимому, рыбаками и питались в дороге рыбой, заменяя воду рыбьим соком. При императоре Фридрихе Барбароссе в 1162 г. на побережье Германии попала лодка с неизвестными людьми. Хронист Гальвано считал их жителями легендарного острова Баккалаос. В 1508 г. французский корабль встретил недалеко от Англии лодку с семью людьми небольшого роста, с кожей бронзового цвета. Из них шесть умерло, в живых остался юноша, говоривший на незнакомом языке. Он был доставлен к королю Людовику XII, бывшему тогда в Мэне».

   Между тем сравнительно недавно появились вполне реальные доказательства того, что римляне не только бывали на островах, затерянных в просторах Атлантики, но и достигали (скорее всего, случайно) берегов Мексики в районе Веракруса.

   Как это случилось? При каких обстоятельствах?

   Во II в. до н. э., после гибели Карфагена, Рим стал единственным и абсолютным властелином всего Средиземноморья. Именно к этому времени и появляются в трудах римских историков туманные сообщения об островах, затерянных в океане, западнее Геркулесовых столбов. Правда, римляне могли узнать о них из каких-либо греческих или финикийских источников. Поэтому важно установить, ходили ли римские корабли хотя бы до ближайших к Африке островов – Мадейры, Канарских и т. д.

   Посещение восточных и центральных Канарских островов, группы островов Мадейра и, видимо, Азорских (о. Корву) финикийскими мореходами кажется вполне достоверным. Примечателен и такой факт. До сих пор не раскрыты секреты приготовления знаменитой пурпурной краски финикийцев, торговля которой приносила им баснословные прибыли. Между тем именно на Канарских островах растет лишайник «орсель», содержащий в себе высококачественный краситель. Древние народы Средиземноморья, видимо, хорошо знали о богатствах островов, затерянных в океане, и время от времени совершали туда походы. Незадолго до н. э. мавретанский царь Юба II, находившийся в вассальной зависимости от Рима, побывал на Канарских островах и построил там собственную пурпурокрасильню. Он не нашел там никаких жителей, но видел руины древних каменных построек, скорее всего карфагенских. Можно предположить, что Азорские острова были, по всей вероятности, известны и римским мореплавателям и иногда посещались ими, но, видимо, чаще всего это происходило при случайных или вынужденных обстоятельствах.

   В 1933 г. мексиканский археолог X. Гарсия Пайон производил раскопки древнего индейского поселения Калиштлахуака в долине Толука (Мексика). Здесь, под тремя не потревоженными слоями глинобитных полов одного из исследуемых зданий, удалось обнаружить несколько погребений ацтекского времени (XIII–XV вв.). Там были найдены глиняные расписные кувшины и чаши, украшения из раковин и горного хрусталя, золотые пластины, фигурка оцелота и т. д. Среди всей этой роскоши внимание археолога привлек один необычный предмет: из угла гробницы на него глядели широко раскрытые глаза какого-то бородатого существа в шутовской конической шапочке. Это была голова небольшой терракотовой статуэтки, диаметром 2,5 см. Весь ее облик резко отличался от древних скульптур индейцев. «В течение многих лет, – вспоминает Пайон, – головка хранилась у меня, и я иногда показывал ее знакомым как некий курьез». И только в 1959 г. о находке случайно узнали европейские ученые. Они и помогли установить, что терракотовая головка из Калиштлахуаки относится к хорошо известному типу римских статуэток II века. Но как же столь ранняя вещь оказалась в довольно позднем погребении? Видимо, еще в древности индейцы обратили внимание на необычный предмет. Не исключено, что первые его владельцы знали кое-что и относительно обстоятельств появления статуэтки на берегах Мексики. Во всяком случае, ясно одно: римскую головку как особо почитаемую реликвию бережно передавали из поколения в поколение, пока она не очутилась в конце концов в гробнице грозного индейского вождя.

   Открытие в Калиштлахуаке знаменательно тем, что впервые в Центральной Америке было найдено привозное изделие доколумбовой эпохи. Это открытие придает большую достоверность и другим сообщениям о случайных находках античных вещей в различных районах Мексики: головки эллинистической статуэтки из Керетаро, терракотового изображения Венеры из области Хуастека и римской фигурки из Северной Мексики (хранится сейчас в музее Чикаго, США). Скупые, но достоверные факты позволяют утверждать, что, по крайней мере, один раз предмет римского производства II в. н. э. пересек (разумеется, на судне с живым или мертвым экипажем) просторы Атлантики и очутился на берегах Нового света, в Мексике.

   Но вот загадка: на фресках Помпеи и Геркуланума обнаружены американские по происхождению культурные растения: аннона, ананас и др. Откуда римляне в I веке н. э. знали эти растения? Аннона не вызывает никаких сомнений (настолько отчетливо изображение); ананас немного неясен, но все же это он. Есть отличная фреска, изображающая лимон. Римляне могли его знать только из Индии…

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Геогрий Чернявский.
Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917

Тамара Т. Райс.
Византия. Быт, религия, культура

Игорь Муромов.
100 великих кораблекрушений

Юлия Белочкина.
Данило Галицкий

Игорь Мусский.
100 великих зарубежных фильмов
e-mail: historylib@yandex.ru