Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Аскольд Иванчик.   Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н.э.

2.7.3. Проблема датировки скифского похода в Палестину

Отдельной проблемой является историческая основа легенд о скифских походах в Переднюю Азию, которые, очевидно, существовали не только у скифов, но и у местных народов. В литературе встречаются самые разные оценки достоверности античной традиции о «скифском владычестве» над Азией: часть исследователей готова принять ее достоверность, включая и хронологические данные, и восстанавливать на их основе раннюю мидийскую историю, другие же полностью отрицают ее историчность20. На мой взгляд, нет оснований отрицать историчность самих походов скифов в Переднюю Азию, события, лежащего в основе традиции, хотя это не означает, конечно, достоверности всех передаваемых ею событий.

Косвенные свидетельства в пользу реальности скифских походов содержатся в клинописных аккадских текстах. В самом деле, присутствие скифов на восточных границах Ассирии, в Манне и Мидии, фиксируется ассирийскими источниками начиная с начала 70-х гг. VII в. до н. э. Рассказы о походах в Азию были связаны в скифской среде с двумя персонажами: Сколопитом и Мадием, сыном Прототия. Вероятно, они были героями этих сказаний, существовавших в разных вариантах у представителей двух разных скифских групп. Сколопит, имя которого означает «Отец сколотов», полностью принадлежит фольклору и был, очевидно, одним из скифских эпических героев, однако Мадий — несомненно историческое лицо. Он упомянут также Страбоном (I, 3, 21), который пользовался в этом пассаже независимым от Геродота и хорошо осведомленным источником, по всей видимости восходящим к местной традиции малоазийских греков. Достоверность этого источника подтверждается тем, что ему было известно не только реальное имя царя киммерийцев во время их вторжений в Лидию и Ионию (Λύγδαμις, Dugdamme современных аккадских текстов), но и обстоятельства его гибели, описанной в ассирийских надписях (ср. выше, 1.1.5, 2.0.0). Страбон упоминает, кроме того, поражение, нанесенное Мадием трерам и, вероятно, киммерийцам — информация, также неизвестная Геродоту.

Историчность Мадия, сына Прототия засвидетельствована не только его упоминанием в двух независимых греческих источниках, сообщения которых частично подтверждаются клинописными текстами, но также и прямым указанием одного из этих текстов. Правда, сам Мадий в аккадских текстах не упоминается, зато в одном из них упомянут его отец, скифский царь Par-ta-tu-a, отождествление которого с Προτοθύης Геродота не вызывает сомнений. В одном из запросов Асархаддона к оракулу бога Шамаша (SAA IV, 20) ассирийский царь сообщает, что скифский царь Партатуа просит руки одной из дочерей Асархаддона. Асархаддон осведомляется, заключит ли Партатуа с ним союз и будет ли его соблюдать, если получит в жены ассирийскую царевну. На той же табличке имеется отчет о двух гаданиях, проведенных по этому запросу, причем результат первого двусмысленен, а второго благоприятен. Можно полагать поэтому, что Асархаддон получил положительный ответ на свой запрос, что, видимо, должно было повлиять на его решение. Запрос Асархаддона датируется около 672 г. до н. э. Если историческим персонажем был Партатуа / Прототий, то непонятно, почему его сын должен считаться фиктивной фигурой. Далее, сам факт того, что Геродоту было известно по меньшей мере имя Партатуа (и, очевидно, некоторые сведения о нем, которые он не счел нужным включать в свое изложение21) свидетельствует в пользу его неплохой осведомленности о скифском присутствии в Азии.

Однако те события, которые отразились в античной традиции как «господство скифов над Азией», включая разгром и подчинение Мидии, поход в Сирию и вплоть до границ Египта, а также разгром киммерийцев, очевидно, не известны аккадским текстам, для которых скифы остаются малозначительным периферийным народом. Уже это обстоятельство заставляет предположить, что соответствующие события относятся ко времени, для которого ассирийские тексты, содержащие историческую информацию, уже практически отсутствуют, т. е. начиная примерно с середины 30-х гг. VII в. до н. э.

Как уже указывалось, рассказы о владычестве скифов включены у античных авторов в общую схему истории и хронологии Передней Азии. Его датировка зависит у них от датировки правления Киаксара, с которым в традиции связано скифское вторжение. Видимо, общепринятым в настоящее время является мнение о том, что эти даты, как и другие передаваемые греческими авторами даты переднеазиатской истории VII и первой половины VI вв. до н. э., фиктивны и восходят к позднейшим хронографическим калькуляциям, построенным главным образом на подсчете по поколениям22. Таким образом, при попытках датировать скифские походы в Азии тщетно было бы опираться на датировку, даваемую им античной традицией, как это часто делается в литературе23. Обе известные даты — 28 лет Геродота и 8 лет Помпея Трога, очевидно, недостоверны, хотя и происходят из разных источников. Первая из них является результатом хронографических калькуляций античных авторов, вторая — видимо, восходит к скифскому эпосу. Однако, как отметил Э. А. Грантовский, справедливое недоверие к хронологическим данным античных авторов, в частности, Геродота, не должно автоматически вызывать недоверия к самому рассказу24, и во всяком случае сюжет повествования и датировка описанных в нем событий обычно происходят из разных источников.

При отсутствии клинописных источников и явной недостоверности античной традиции, решающее значение для датировки «скифского владычества» в Передней Азии приобретают библейские данные. Как уже говорилось, античной традиции известно вторжение скифов в Сирию и Палестину, в ходе которого они разрушили храм в Аскалоне и дошли до границ Египта. Эти сообщения еще в XVIII в. были сопоставлены с пророчествами Иеремии (1, 14 — 15; 4, 6 — 6, 30) и Софонии (2, 4—15) об угрозе с севера, которая была истолкована как указание на скифов25. Впоследствии такое толкование библейских текстов стало чрезвычайно широко распространенным, хотя возражения против него высказывались начиная примерно с того же времени26.

Предположение о том, что под северным врагом Иеремия подразумевал скифов, имеет под собой серьезные основания. Главным аргументом в его пользу является точная датировка ранних пророчеств, которая дается в двух пассажах книги Иеремии (1,2; 25, 3, ср. 3, 6; 36, 2). Здесь указывается, что он начал пророчествовать в 13-ый год правления Иосии (правил в 640/39 — 609 гг. до н. э.27), т. е. в 627/26 г. до н. э. Противники отождествления «северного врага» со скифами предполагают, что здесь, как и в поздних пророчествах Иеремии, имеются в виду вавилоняне. Однако в 627/26 г. до н. э. Вавилон, только что начавший борьбу за независимость и вовлеченный в войну с ассирийцами, еще не мог угрожать Палестине. Одна из вавилонских хроник, описывающая события 626 —623 гг. до н. э.28 сообщает о постоянных боевых действиях между Ассирией и Вавилоном, которые в течение всех этих лет велись с переменным успехом. «Северная угроза» в это время могла исходить только от скифов29. Свидетельство Иеремии подтверждается пророчествами Софонии, который также говорит об угрозе с севера. Правда, его пророчества датированы не так точно — они отнесены в целом к правлению Иосии (Soph. 1, 1), т. е. к 640 / 39 —609 гг. до н. э. Однако даже в последние годы правления Иосии, видимо, реальной угрозы для Палестины со стороны Вавилона или других северных держав еще не было — единственным реальным противником был Египет, в битве против которого Иосия и погиб (Reg. II, 23, 29). Таким образом, если признать аутентичность традиционной датировки ранних пророчеств Иеремии и книги Софонии, то вряд ли возможно предложить иное толкование «северной опасности» как угрозы Палестине со стороны скифов.

Поэтому противникам отождествления северных врагов со скифами приходится отвергать аутентичность первых стихов книги Иеремии или даже нескольких первых глав. Наиболее радикальную точку зрения высказал К. Торри, согласно мнению которого первые десять глав книги Иеремии представляют собой псевдэпиграф III в. дон. э., а под «северным врагом» подразумевается Александр Македонский30. Эта точка зрения подверглась справедливой критике и не получила никакой поддержки у специалистов31. Гораздо более распространенной была точка зрения, согласно которой традиционная дата начала пророчествования Иеремии не аутентична и восходит к позднему редактору. При этом предлагалось относить первые пророчества Иеремии к концу предпоследнего или началу последнего десятилетия VII в. дон. э., т. е. приближать их к его поздним пророчествам32. Однако до сих пор не было приведено серьезных аргументов в пользу этой гипотезы, которая требует важных изменений в тексте, причем не только в первой, но и 25-ой главе. Она основывается по сути лишь на существовании хронологического разрыва между ранними и поздними пророчествами Иеремии. Поскольку такой аргумент трудно признать достаточным, а никаких доказательств позднего происхождения датировки первых пророчеств Иеремии нет, то нет никаких оснований отказывать традиционному тексту в достоверности. К тому же, даже если эта датировка принадлежит позднему редактору, непонятно, почему ему из традиции не могла быть известна реальная дата начала пророческой деятельности Иеремии и зачем ему было датировать первые пророчества именно 13-ым годом Иосии, далеко отрывая их от более поздних пророчеств33.

Серьезным аргументом в пользу аутентичности традиционной датировки ранних пророчеств Иеремии является анализ описываемой им религиозной ситуации в Иудее. Пророк говорит о широком распространении идолопоклонства, поклонении «царице неба» и т. д. Эти описания более всего походят на ситуацию, существовавшую до религиозной реформы Иосии в 621 г. до н. э.34, которую Иеремия, как известно, активно поддержал, и совершенно невозможны в приложении к последующей части его царствования и даже к царствованию Иоакима35. То же можно сказать и о пророчествах Софонии, которые, следовательно, скорее всего следует относить к дореформенной части царствования Иосии.

Таким образом, нет оснований отрицать достоверность библейского свидетельства о том, что Иеремия начал свою пророческую деятельность в 13-ый год Иосии, т. е. в 627 /26 г. до н. э. Волновавшая его в это время «опасность с севера» вряд ли может быть истолкована иначе, как скифская опасность. По-видимому, ранние пророчества Иеремии были созданы до реального набега скифов на Палестину, а не post eventum, поскольку он говорит о гибели Иерусалима. Скифы, как известно, Иерусалим не разрушили, и для того, чтобы пророчество сбылось, пришлось ждать появления нового северного врага, вавилонян. Возможно, Иеремия даже считался какое-то время лжепророком, поскольку реальные последствия набега скифов были горазде менее разрушительными, чем он предсказывал. Не исключено, что именно дискредитацией Иеремии объясняется то, что после находки в Храме книги Второзакония Иосия обратился не к нему, а к гораздо менее значительной пророчице по имени Хулда (Ολδαν Септуагинты), о которой, кажется, более ничего не известно (Reg. II, 22, 14)36. Если это предположение верно, публикация «Второзакония» и начало реформ Иосии в 622/1 г. до н. э. могло бы дать terminus ante quem для ранних пророчеств Иеремии. Поскольку в этот момент уже было ясно, что пророчества не сбылись, та же дата может служить как terminus ante quem и для скифского набега. Это, разумеется, лишь догадка. Та же гипотеза может объяснить и долгий перерыв в профетической активности Иеремии, который вызывал столько недоумений и служил основным аргументом против традиционной датировки его призвания: Иеремия, вероятно, был обескуражен своей неудачей и вернулся к пророчествованию лишь после появления новой опасности с севера, вавилонян. Впрочем, возможно и то, что часть его пророчеств просто не была включена в собрание, известное как «Книга Иеремии», при его позднем редактировании.

Разумеется, ранние пророчества Иеремии не сохранились в своей первоначальной форме. Согласно 36-ой главе его книги, все ранние пророчества были записаны писцом Барухом, сыном Нирии37 в 604 г. до н. э. После того, как свиток позже был сожжен, Барух переписал пророчества еще раз. Вполне вероятно, что Иеремия внес некоторые изменения в свои ранние пророчества и отредактировал их в момент этой и более поздних записей. Тем не менее, их основные темы, как и достоверная дата, должны были сохраниться. Эти темы включали, кроме обличения идолопоклонства и призывов к религиозным реформам, начатым Иосией позже, в 622/ 1 г. до н. э., также постоянные упоминания о северной угрозе. Нет никаких оснований предполагать, что Иеремия сознательно фальсифицировал текст или приписал поздние пророчества более ранней дате. В то же время, следует подчеркнуть, что упоминания Вавилона как источника опасности, которые постоянно встречаются в поздних пророчествах, отсутствуют в ранних. Можно предполагать, что в начале своей пророческой деятельности Иеремия, говоря о северной угрозе, подразумевал скифов. Позже, когда скифская опасность миновала, он перестал упоминать их и, вероятно, временно перестал пророчествовать. Затем, после появления новой опасности с севера, на этот раз исходящей от Вавилона, он вернулся к ранним пророчествам. Трудно сказать, содержали ли эти пророчества первоначально прямые упоминания скифов (тот факт, что Иеремия знал это название, подтверждается упоминанием скифов в поздней части его книги: 51, 27). В этом случае такие упоминания должны были быть устранены при редактировании и текст сохранил лишь общие упоминания северной угрозы, что сделало возможным в новых условиях относить эти пророчества к Вавилону. Тем не менее, Иеремия не включил ни одного прямого упоминания Вавилона в ранние пророчества.

Похоже, что в самой еврейской традиции не сохранилось следов толкования «северной опасности» Иеремии как указания на скифов; не упоминает его и Иосиф Флавий. Однако раннехристианским авторам оно, видимо, было известно. В хронике Евсевия вторжение скифов «вплоть до Палестины» синхронизировано с началом пророческой деятельности Иеремии (Hier. 96b Helm), что, вне всякого сомнения, свидетельствует о том, что для него или его предшественника (скорее всего, Юлия Африкана, у которого в основном заимствована информация Евсевия об иудейской истории и греко-иудейские синхронизмы) между этими двумя событиями существовала связь. Их синхронизация означает, что раннехристианским хронографам, т. е. Евсевию или его источнику Юлию Африкану, была известна интерпретация «северной угрозы» как аллюзии на скифский набег в Палестину38. Эта интерпретация была достаточно авторитетной, чтобы заставить Евсевия отказаться от геродотовской хронологической традиции, которой он обычно следует при изложении событий истории Мидии, Лидии и других восточных стран. В самом деле, в соответствии с прямым указанием книги Иеремии, Евсевий относит начало его пророческой деятельности и, соответственно, синхронизированный с ним скифский набег, к 13-му году правления Иосии (1387 год Авраама = 630 г. до н. э.). В результате эти события оказываются датированным на пять лет раньше, чем начало правления Киаксара в Мидии. Напротив, Геродот, а вслед за ним практически вся античная традиция, относят появление скифов в Азии к правлению Киаксара.

Впрочем, у Евсевия, хотя и в неявной форме, присутствуют и следы распространенного в античной традиции представления о связи правления Киаксара с походом скифов. Как уже говорилось, Евсевий, руководствуясь хронологией иудейских царей, датирует скифское вторжение на 5 лет раньше начала правления Киаксара, отказываясь от традиции Геродота, который относит появление скифов в Азии к его правлению и говорит о том, что тот был вынужден снять осаду с Ниневии из-за их вторжения. В то же время Евсевий, следуя двум разным традициям, дает две датировки взятия Киаксаром Ниневии (историческая дата ее падения — 612 г. до н. э.). Согласно первой Киаксар взял Ниневию в 1395 (Иероним) или 1397 (армянский перевод) году Авраама (= 622/620 г. до н. э.), т. е. через 13-15 лет после скифского похода, согласно второй — в 1408/1409 г. Авраама (= 609/608 г. до н. э.), т. е. через 26 — 27 лет после него. Последняя датировка, несомненно, отражает геродотовскую традицию о 28-летнем господстве скифов в Азии. Вряд ли можно сомневаться, что в ее основе лежит датировка скифского вторжения, в свою очередь вычисленная на основе свидетельства книги Иеремии о начале его пророчествования в 13-й год Иосии. Что касается первой датировки взятия Ниневии Киаксаром, то ее происхождение иное. Она приходится на девятый год правления Киаксара. Вполне возможно, что здесь отразилась известная Помпею Трогу традиция о восьмилетием «владычестве» скифов в Азии, которое античная традиция связывала с правлением Киаксара. Ниневию Киаксару, очевидно, удалось взять после прекращения этого владычества, которое, таким образом, предшественник Евсевия относил к первому году его правления. Эта датировка разрушения Ниневии, следовательно, никак не связана с датой скифского вторжения в Палестину и происходит из иного источника, скорее всего не принимавшего в расчет события Священной истории.

Итак, 13-ый год Иосии, т. е. 627/26 г. до н. э., дает terminus post quem для скифского набега на Палестину, видимо, самого дальнего похода скифов в ходе их «владычества над Азией». Terminus ante quem этого события дает вавилонская хроника Набопаласара (т. н. Хроника Гэдда)39. Хроника покрывает события с 616 по 609 гг. до н. э. В описании событий 616 г. дон. э. (10-й год Набопаласара) упоминается о том, что в ходе боевых действий между Ассирией и Вавилоном на помощь первой пришли египетские войска (стк. 10). Египет продолжал активно участвовать в конфликте и в последующие годы. Это, очевидно, свидетельствует об отсутствии в то время какой-либо угрозы границам Египта и Палестине, через которую египетская армия должна была пройти для участия в войне в Месопотамии. Можно полагать, следовательно, что к 616 г. до н. э. скифская угроза уже миновала. Это подтверждается и ролью мидийцев в событиях, связанных с окончательным падением Ассирии. В той же хронике мидийцы упоминаются начиная с 615 (их царь Киаксар начиная 614) f. до н. э. как одна из главных сил в разворачивающихся событиях. Мидия во главе с Киаксаром была основным противником Ассирии и союзником Вавилона в начавшейся войне, которая привела ко взятию Ниневии и окончательному разгрому Ассирии. Это свидетельствует о том, что ко времени, описываемому хроникой, Киаксар и его страна уже избавились от «скифского владычества», в какой бы форме оно не осуществлялось, и действовали совершенно свободно. В то же время скифы ни в этой хронике, ни в хрониках, последовательно описывающих события последующих лет (до 595 г. до н. э.)40 не упоминаются. Имевшее достаточно широкое распространение предположение о том, что упоминаемые в хронике Ummän manda подразумевают скифов41, в настоящее время может считаться окончательно отвергнутым. Речь идет об архаизирующем термине высокого стиля, известном в аккадских текстах еще с III тыс. до н. э. и употреблявшемся в нововавилонской литературе для обозначения мидийцев42.

Таким образом, можно полагать, что скифские набеги, включая поход в Палестину до границ Египта, которые лежат в основе античной традиции о скифском владычестве над Азией, датируются временем между 626 и 616 гг. дон. э. Внутри этого десятилетия более вероятно его начало, о чем, правда, свидетельствуют лишь косвенные данные. Когда Иеремия начал пророчествовать, угроза скифского набега была вполне реальной, так что вряд ли набег на Палестину произошел много позже. Кроме того, «гибель с севера» упомянута в тех пророчествах, первоначальная версия которых, по всей видимости, относится к дореформенной части правления Иосии. То же касается и пророчеств Софонии. Возможно, что неучастие Иеремии в событиях, связанных с публикацией Второзакония, указывает на ту же дату. Далее, царем скифов в период их «господства над Азией» был Мадий, сын Прототия. Как уже упоминалось, его отец был царем или вождем действовавшей в Азии группы скифов уже около 672 г. до н. э. Промежуток времени между упоминанием Партатуа и скифским набегом в Палестину должен составлять, следовательно, от 46 до 56 лет. Поскольку нет причин, чтобы ставить под сомнение связь между этим набегом и Мадием, первая дата кажется предпочтительной из соображений соотношения возраста двух персонажей. Итак, можно относить скифский набег ко времени вскоре после 626 г. до н. э.

История скифского пребывания в Азии и его хронология тесно переплетаются с историей и хронологией мидийских царей и ранних Ахеменидов, и обычно эти проблемы рассматриваются в едином контексте. Предложенная здесь реконструкция событий, связанных с вторжением скифов в Азию, подразумевает и несколько отличные от обычных представления об этом круге вопросов. Кроме того, и последнее время появились две публикации, в которых предлагаются реконструкции всех эти событий, существенно отличающиеся как друг от друга, так и от предложенной здесь, что заставляет кратко рассмотреть эти проблемы. Первая из упомянутых публикаций принадлежит В. Паркеру43, вторая Э. А. Грантовскому44. Согласно мнению В. Паркера, события, описанные Геродотом в пассаже I, 103, 3, т. е. осада Киаксаром Ниневии и помешавшее ее взятию вторжение скифов, относятся к 653 г. до н. э. и связаны с восстанием Шамашшумукина. Действия скифов, поддержавших ассирийцев, объясняются тем, что их царь Мадий был сыном ассирийской царевны, дочери Асархаддона, на которой женился его отец Прототий (Partatua ассирийского текста SAA IV, 20), и, следовательно, союзником ассирийцев. Тем же 653 г. до н. э. В. Паркер датирует гибель Фраорта в войне против Ассирии и начало царствования Киаксара. Таким образом, В. Паркер пытается возродить имевшую широкое распространение начиная с 30-х гг. (Ф. Кениг, Дж. Кемерон и др.)45 точку зрения, согласно которой «владычество скифов» над Азией или, скорее Мидией, относится к 653/2 — 625/4 гг. до н. э.

Вся реконструкция В. Паркера покоится на чрезвычайно слабых основаниях. Участие скифов в событиях, связанных с восстанием Шамашшумукина, не подтверждается ни одним текстом, несмотря на то, что эти события освещены источниками достаточно хорошо. Более того, и участие мидийцев в этих событиях, служащее основанием для всей теории В. Паркера, весьма сомнительно. Термин Gutium, который он толкует как обозначение мидийцев, весьма многозначен и может обозначать любых «горных варваров», особенно восточных соседей Ассирии. Вполне возможно, что под ним подразумевается, например, Элам, поддержка которым Шамашшумукина надежно засвидетельствована. Таким образом, предположение В. Паркера является чистой гипотезой, не подтвержденной никакими прямыми свидетельствами. В ее пользу автор приводит лишь два косвенных аргумента. Первый — уже упомянутый выше текст о сватовстве скифского царя Партатуа к дочери Асархаддона46. Вполне вероятно, что этот брак состоялся и что скифы действительно стали союзниками Ассирии или во всяком случае оставались нейтральными по отношению к ней. Однако одного этого факта, к тому же лишь вероятного, а не достоверно установленного, разумеется, совершенно недостаточно для того, чтобы предполагать участие скифов на стороне Ассирии в событиях 653/2 г. до н. э. Ничуть не больше оснований и для предположений о том, что сын Партатуа / Прототия, знаменитый скифский царь Мадий был сыном именно ассирийской царевны: это, разумеется, не исключено, но не более того.

Впрочем, сам В. Паркер отмечает, что это первое косвенное свидетельство по существу ничего не дает и что его предположение об участии скифов в подавлении восстания Шамашшумукина и, в частности, о разгроме ими мидийцев, целиком зависит от даты этих событий, т. е. от совпадения исторической даты восстания и геродотовской датировки смены Фраорта Киаксаром на мидийском троне и осады мидийцами Ниневии47. Согласно его мнению, в геродотовской системе хронологии последние события приходятся на 653 г. дон. э., т. е. реально засвидетельствованный год восстания Шамашшумукина (в действительности начало восстания датируется маем 652 г. до н. э.).

Прежде всего, обращает на себя внимание то, что искомый 653 г. до н. э. у Геродота в действительности не засвидетельствован, а возникает в результате цепи достаточно сомнительных интерпретаций и умозаключений, отчасти представляющих собой насилие над текстом. Опорной датой здесь служит победа Кира над последним мидийским царем Астиагом. По Геродоту эту дату вычислить достаточно легко: взятие Афин персами датируется временем архонта Каллиада (VIII, 51, 1), т. е. 480 г. до н. э.; произошло это на пятый год после покорения Ксерксом Египта (VII, 20, 1), на который он напал на второй год после смерти Дария (VII, 7). Дарий царствовал 36 лет (VII, 4), т. е. по Геродоту в 522/1-486/5 гг., Камбис и лже-Смердис вместе — полных 8 лет (III, 66, 2; 67, 2), т. е. в 530/29—522/1 гг., а Кир — 29 лет (I, 214, 3), т. е. он стал царем в 559/58 г. до н. э. В целом геродо-товские даты правления Ахеменидов подтверждаются клинописными источниками, однако последняя составляет исключение. Согласно «Хронике Набонида» (II, 1 — 4), Кир взял в плен Астиага и захватил Экбатаны в шестой год правления Набонида, т. е. в 550/49 г. до н. э.48, на девять лет позже геродо-товой даты. Это расхождение обычно объясняют тем, что геродотова дата подразумевает начало правления Кира как зависимого от Астиага царя Персии, или, правильнее, Аншана (в частности, этот титул он носит в «Хронике Набонида»). Это объяснение, к которому присоединяется и В. Паркер, представляется вполне вероятным, но следует подчеркнуть, что речь идет об объяснении именно ошибки Геродота. Сам историк такого различия не проводил и для него вне всякого сомнения 29 лет правления Кира начинались с момента поражения Астиага и захвата Киром его царства, а отнюдь не за 9 лет до этого события. Ряд указаний Геродота однозначно свидетельствует о том, что, по его мнению, Кир не был царем, пусть и зависимым от мидийцев, до своей победы над Астиагом. Так, в I, 120 маги сообщают Астиагу, что предсказание о том, что его внук станет царем, уже сбылось: он был избран царем во время игры другими мальчиками, и, следовательно, вторично царем уже не станет. Далее, описывая подготовку Кира к восстанию, Геродот говорит, что тот объявил персам, будто Астиаг назначил его военачальником (στρατηγός) персов (I, 125, 2); оглашение этого ложного назначения было бы, разумеется, совершенно излишне, да и невозможно, если бы Кир уже был царем персов. Далее, рассказав о поражении Астиага, Геродот заключает, что такова была история воцарения Кира (I, 130, 3, ср. I, 129, где Астиаг упрекает Гарпага в том, что он позволил Киру стать царем). Таким образом, по мнению Геродота Кир стал царем, свергнув Астиага, и именно с этого момента, т. е. с 559/58 г. до н. э., следует отсчитывать длительность правления мидийских царей, если желать восстановить мидийскую хронологию Геродота. В. Паркер, однако, выбирает в качестве точки отсчета историческую дату поражения Астиага, очевидно, не известную Геродоту. На мой взгляд, такое обращение с текстом недопустимо и уже этого достаточно, чтобы свести на нет всю интерпретацию, опирающуюся на него.

Э. А. Грантовский уделяет особое внимание хронологии первых Ахеменидов и проблеме образования персидского государства. Говоря об этом, он присоединяется к традиционной точке зрения, согласно которой оно было основано Ахеменом в конце VIII-начале VII в. дон. э. (или даже уже существовало к тому времени), затем царем персов был Чишпиш, правивший примерно в 675 — 645 гг. до н. э. В это время персы находились в зависимости от Элама, а около 640 г. до н. э. сын Чишпиша Кир I, дед Кира II Великого, признал сюзеренитет разгромившей Элам Ассирии и отправил ассирийцам дань49. Эта реконструкция отнюдь не бесспорна, и в последнее время против нее выдвигались серьезные аргументы. Прежде всего, идентификация упомянутого в ассирийских текстах Кира «царя Парсумаша» с Киром I, дедом Кира Великого, на которой в значительной степени основывается вся реконструкция, по-видимому, должна быть отвергнута. Против нее свидетельствует тот факт, что ранние Ахемениды вплоть до Кира Великого включительно носили титул «царь Аншана», а не «царь Парсумаша»; Кир Великий был, видимо, первым, кто принял титул «царь Персии». Более того, нам известна печать самого Кира I, с надписью на эламском языке «Кир, Аншанит, сын Чишпиша». Разница в титулах дополняется хронологической трудностью: печать Кира I датируется по аналогиям рубежом VII—VI вв. до н. э. Кроме того, отождествление «Кира, царя Парсумаша» с Киром I подразумевает неправдоподобно длительное правление двух предшественников Кира Великого: минимум 85 лет на двух царей. В самом деле, Кир, «царь Парсумаша», уже был царем около 645 г. до н. э., поскольку признание им своей зависимости от Ассирии непосредственно последовало за разгромом Ашшурбанипалом прежнего сюзерена Кира, Элама, в 646 г. до н. э.; более того, у него уже был сын-наследник, которого он отправил в заложники в Ассирию, что видимо, свидетельствует о том, что тот не был маленьким ребенком. Кроме того, этот старший сын царя носил имя Арукку, совершенно неизвестное в роду Ахеменидов. По этим причинам при реконструкции ранней персидской истории, видимо, следует исходить из того, что Кир, бывший царем Парсумаша около 645 г. до н. э. и Кир I, сын Чишпиша, носивший титул «царь Аншана» — не более, чем тезки. Признание этого факта заставляет отказаться от «длинной» хронологии ранних Ахеменидов, а следовательно и от реконструируемых на ее основе обстоятельств возникновения персидского государства. Судя по ряду данных, персидское государство было основано вскоре после 646 г. до н. э., в условиях политического вакуума, возникшего после разгрома Элама (или еще позже, после окончательной гибели Элама). Один из мелких царьков, находившихся под властью Элама, по имени Ахемен, или его сын Чишпиш, завладел одним из важных эламских центров Аншаном и присвоил себе титул «великого царя» и «царя Аншана». Таким образом, правление первых Ахеменидов, Ахемена и Чишпиша, следует относить ко второй половине VII, а то и к началу VI в. до н. э., причем были они, вероятнее всего, царями не всей Персии, а лишь Аншана и его области50.

Возвращаясь к работе В. Паркера, отмечу, что следующий пункт его рассуждения вызывает не меньше возражений, чем рассмотренный выше. Согласно указанию Геродота, Астиаг царствовал 35 лет (I, 130, 1), а Киаксар — 40 лет вместе с временем владычества скифов (I, 106, 3), составлявшим 28 лет. Вместе это дает 75 лет, т. е. правление Киаксара должно начинаться, согласно Геродоту, в 634/33 г. до н. э. Не удовлетворившись этим прямым указанием, В. Паркер предполагает, что в источнике Геродота (о котором нам ничего неизвестно) время скифской гегемонии не включалось в 40 лет правления Киаксара, а прибавлялось к ним, т. е. что Киаксар правил не 40, а 68 лет. Это предположение, по мнению В. Паркера, подтверждается некоторыми хронологическим совпадениями.

Первое из них касается Дейока. В хронологии гипотетического источника Геродота его 53-летнее правление (Hdt. I, 102, 1) приходится на 728 — 675 гг. до н. э. (в геродотовской хронологии 709/8 —656/5 гг. до н. э.). В. Паркер отождествляет геродотовского Дейока с «мидийским вождем» по имени Daiukku, упомянутым в одной из надписей Саргона II, и замечает, что в рамках новой хронологии, в отличие от геродотовской, два персонажа оказываются современниками. Однако этот аргумент совершенно неприемлем. Прежде всего, отождествление геродотовского Дейока с Дайукку ассирийского текста, достаточно распространенное в старой литературе, не может быть принято по ряду причин, как показал еще Э. А. Грантовский, несмотря на то, что аккадское Da-a-a-uk-ku и греческое Δηϊόκης передают, без сомнения, одно и то же иранское имя51. Прежде всего, Дайукку был одним из мелких правителей, но не Мидии, а Манны52, и уже поэтому не может иметь никакого отношения к мидийскому царскому роду. Более того, он упоминается под 715 г. дон. э. в связи с тем, что был захвачен ассирийцами и вместе с семьей выслан в Сирию, так что вряд ли мог стать основоположником какой-либо династии. Опубликованные позже источники подтвердили правильность интерпретации Э. А. Грантовского: в них упоминается еще несколько лиц, носивших то же имя, причем ни один из них не может быть отождествлен ни с основателем мидийского царства, ни с маннейским правителем53. Распространенность этого имени в ираноязычной среде и существование множества омонимов заставляют подходить с осторожностью к любому отождествлению геродотовского правителя. Однако даже если все же согласиться с предполагаемой В. Паркером идентификацией, никакого хронологического совпадения все равно не получается: правление Дайукку кончилось в 715, а отнюдь не в 675 г. до н. э.

Отказываясь идентифицировать маннея Дайукку с Дейоком античной традиции, Э. А. Грантовский, тем не менее, считает последнего не только реальным историческим лицом, но и «действительным основателем мидийского царства, созданного после свержения мидийцами ассирийского господства (ок. 672/71 г. до н. э.)»54. На мой взгляд для такого вывода нет достаточных оснований. Он не подтверждается современными событиям клинописными источниками: мидийский вождь с таким именем не известен ни в списке иранских царьков, подписавших в 672 г. до н. э. вассальный договор с Ассирией55, ни в текстах, связанных с мидийским восстанием, видимо, приведшим Мидию к независимости от Ассирии, ни в каких-либо других текстах, которые можно было бы связать с возникновением мидийского царства. Мидийское восстание к тому же, насколько известно, возглавлялось совсем иными лицами: Каштарити, правителем Кар-Кашши и Дусани, правителем Сапарды. Если полагать, что именно это восстание привело к образованию мидийского царства, то непонятно, почему новое царство возглавили не его победоносные вожди, а некий нигде не упоминаемый Дейок.

Наконец, в нашем распоряжении имеется прямое указание на то, что в самой Мидии основателем царской династии считался вовсе не Дейок, а Киаксар. Бехистунская надпись Дария сообщает о восстаниях, поднятых против него в начале правления. Одним из мятежников был мидиец по имени Фравартиш, который провозгласил себя царем Мидии, объявив, что он «Хшатрита (Xšaθrita) из рода Киаксара (Huvaxšθra)» (DB II, 15). Другой мятежник, сагартиец Чисатахма провозгласил себя (видимо, под собственным именем) «царем Сагартии из рода Киаксара» (II, 81). Оба, очевидно, пытались обрести легитимность путем включения себя в род, еще недавно правивший мидийской державой. Таким образом, в Иране мидийским царским родом считался не «род Дейока», а «род Киаксара».

Сам рассказ античных авторов о Дейоке, как уже многократно отмечалось в литературе, весьма близок общеиранским мифам, часто излагавшимся в эпической форме, о первочеловеке и первоцаре56. Отмеченное Э. А. Грантовским сходство между устроением державы Дейока «по справедливости» и идеями зороастрийского толка, на мой взгляд носит слишком общий характер. В любом случае, если признать, что легенда о Дейоке отражает иранскую идеологию (что вполне вероятно само по себе) это отнюдь не свидетельствует о ее историчности, а лишь о происхождении из иранской среды.

Мне представляется, что правы те исследователи, которые реальным основателем Мидийской державы считают именно Киаксара, упоминаемого не только в произведениях античных авторов, но и в клинописных текстах. С этим предположением согласуется не только тот факт, что мидийская царская династия считалась «родом Киаксара», но и то, что большая часть завоеваний и подвигов в традиции, восходящей по меньшей мере отчасти к мидийским и персидским преданиям, связана как раз с его именем. Фраорт/Фравартиш, вполне возможно, был реальным мидийским царем (или одним из мелких мидийских царьков), однако его связь с «родом Киаксара» и им самим остается проблематичной. Косвенным аргументом в пользу того, что Фраорт не принадлежал к той же семье, что Киаксар, и что его имя не считалось в Мидии царским, может служить поведение самозванца Фравартиша, упомянутого в Бехистунской надписи Дария I. Объявляя себя мидийским царем из династии Киаксара, он считает необходимым сменить свое имя на Xšaθrita. Наиболее убедительным объяснением этого мне кажется то, что второе имя считалось более престижным, чем первое, и в отличие от него, было династийным в мидийском царском доме Киаксара.

Ничто не мешает считать, что объединение всех известных мидийских царей в единую династию — дело рук греческих авторов, которые стремились таким образом придать большую стройность отрывочным сведениям о древнейшей истории Мидии, которыми они располагали. Возможно, создание единой «дейокидской» династии понадобилось им, среди прочего, и для того, чтобы династия Мермнадов, правившая «нижней Азией», получила симметричное соответствие в «верхней Азии». Таким образом была создана фиктивная династия, в которую были объединены два реальных представителя мидийского царского рода (Киаксар и его сын Астиаг), а также Фраорт, по-видимому, один из наиболее удачливых и известных мидийских царьков докиаксаровой эпохи. К ним был присоединен Дейок, который представлял собой один из вариантов хорошо известного в разных иранских традициях образа первоцаря и создателя общественного устройства. Вряд ли последний персонаж был реальным правителем — скорее здесь должна идти речь об «историзации» в греческой литературе «культурного героя» иранской легендарной традиции.

Возвращаясь к реконструкции В. Паркера, следует сказать, что предполагаемое им второе хронологическое «совпадение» не более убедительно, чем первое. В реконструируемой В. Паркером хронологии правление Фраорта должно начинаться в 675 г. до н. э. В. Паркер принимает распространенное отождествление Фраорта и Каштарити, поднявшего восстание против ассирийцев между 671 и 669 гг. до н. э.57 Однако это отождествление в высшей степени спорно и является слишком шатким основанием для каких-либо дальнейших построений58. По существу, данная идентификация основана лишь на том уже упоминавшемся факте, что в Бехистунской надписи самозванец по имени Фравартиш объявляет себя царем Xšaθrita из династии Киаксара. Совершенно очевидно, однако, что тот факт, что некий самозванец, носивший имя Фравартиш, объявляет себя царем под именем Хшатрита, никак не может доказывать идентичности между жившим за двести лет до того градоначальником по имени Каштарити/Хшатрита и Фраортом античной традиции. Сторонникам этого отождествления приходится предполагать некую трудно объяснимую путаницу у Геродота или его источника. В любом случае, и это постулируемое В. Паркером хронологическое совпадение оказывается весьма приблизительным.

Таким образом, оба косвенных аргумента В. Паркера в пользу предположения о том, что Геродот исказил свой источник, оказываются неудовлетворительными. Других аргументов в пользу этого предположения В. Паркер не приводит. Итак, для того, чтобы получить желаемое совпадение между реальной датой восстания Шамашшумукина и годом начала правления Киаксара в геродотовской хронологии, В. Паркеру приходится прибегать к двум весьма рискованным и очень слабо обоснованным предположениям, требующим изменения текста Геродота (или предположения об искажении им своих источников). Соответственно, убедительность дальнейших построений, которые основываются на этом совпадении, сводится к нулю.

Но и это еще не все. Из хода рассуждения В. Паркера, привлекающего в основном аргументацию хронологического характера, кажется естественным заключить, что он признает историчность геродотовских дат правления мидийских царей. Однако после того, как это рассуждение завершается, следует парадоксальное утверждение: «Die chronologische Richtigkeit dieser Angaben bürgt jedoch nicht für deren historische Richtigkeit». Более того, выясняется, что В. Паркер считает (справедливо, на мой взгляд), что мидийская хронология Геродота является конструкцией греческих историков и не отражает реальности59. Возникает явное внутреннее противоречие: как можно, основываясь на фиктивных данных о хронологии, определить правильную датировку какого-нибудь события ? Автор и сам сознает этот парадокс, замечая «die angegebenen Längen der Regierungszeiten sind konstruiert, führen dennoch zu richtigen Daten mehrerer Ereignisse» (непонятно, правда, почему событий «несколько»). Под «правильными» при этом подразумеваются не даты, засвидетельствованные независимыми надежными источниками, а те, которые соответствуют гипотезе автора. Эту парадоксальную ситуацию В. Паркер объясняет тем, что информация Геродота восходит к мидийскому источнику, хорошо осведомленному о древней истории Мидии, хотя и преувеличивавшему ее роль и, в частности, превратившему в царей мелких мидийских князей Дейока и Фраорта / Каштарити. Однако чтобы это объяснение имело вес, следует предположить, что гипотетический мидийский источник давал не только верную в целом последовательность событий, но и верные абсолютные датировки этих событий, в частности верно датировал предполагаемую осаду Киаксаром Ниневии и скифское вторжение. Это имплицитное предположение, однако, абсолютно невероятно и противоречит всему, что мы знаем об античной хронологии VII в. до н. э. Более того, мидийскому источнику, по мнению самого В. Паркера, не были известны не только продолжительности правления царей, которые пришлось впоследствии вычислять, но даже и полный список мидийских правителей. В таком случае совершенно непонятно, от чего этот источник, не имевший возможности даже использовать датировки по году правления царей, мог отсчитывать свои абсолютные даты — не от Рождества же Христова. Совершенно ясно, что мидийский источник, к которому в конце концов восходит рассказ Геродота, не мог содержать никаких датировок, кроме, может быть, обычных в устных источниках ссылок на число поколений, прошедших между теми или иными событиями.

Однако паракдоксы на этом не кончаются. Оказывается, В. Паркер признает (справедливо) неисторичность описанной Геродотом осады Ниневии Киаксаром, которая, по его мнению, была из патриотических соображений придумана автором мидийского источника. Но если так, то становится непонятно, о чем вообще идет речь и как можно пытаться найти историческую дату для события, никогда не имевшего места.

Учитывая все сказанное, гипотеза об активном участии скифов в событиях, связанных с восстанием Шамашшумукина, об их нападении на Мидию в 653 г. до н. э. и о том, что именно эти события отразились в античной традиции как «скифское владычество» над Азией, представляется мне совершенно необоснованной. Добавлю еще, что при такой датировке совершенно не остается места для скифских походов в Палестину, составляющих немаловажную часть античной традиции о скифском владычестве.



20 См. например Millard 1979, 119-120; Sulimirski, Taylor 1991, 565-567 (позитивная оценка достоверности традиции); Brown 1988, 82; Na'aman 1991, 36-37; Медведская 2000, 221-229 (негативная оценка). Ср. историю исследования и библиографию Грантовский 1994, 25-37.

21 Этот факт противоречит гипотезе И. Н. Медведской (2000, 221-229), согласно которой Геродот сознательно преуменьшил роль киммерийцев в передневосточной истории, одновременно создав из ничего историю вторжений скифов, роль которых он был склонен преувеличивать. Если бы это было так, вряд ли бы он опустил сведения о таком заметном персонаже, как Прототий, бывшем, вероятно, зятем ассирийского царя. Геродот, очевидно, знал о скифских вторжениях (как и о киммерийских) больше, чем счел необходимым включать в свое сочинение.

22 См. например Jacoby 1902; Рrаккеn 1943; Burn 1949, 70-73; Strasburger 1956, 143 ff; Mitchel 1956; Kaletsch 1958, 1-47; Miller 1965, 109-128; Drews 1967, 1-10; Boer 1967, 30-60; Drews 1973; Mosshammer 1979; Parker 1993, 386-417.

23 Историю вопроса см. Грантовский 1994, 25-37. В последнее время ср. еще одну попытку спасти геродотовскую хронологию истории Мидии, включая и скифское «междуцарствие»: Brown 1988, 71-86.

24 Грантовский 1994, 37.

25 Venema 1765, 142-143; Cramer 1777, 22-23 и др.

26 Об истории исследования см. подробно: Rowley 1962, 199-234. Возражения подробно аргументированы: Wilke 1913, 222 ff; Condamin 1936, 61-66. Ср. также Liwak 1987, 136-147, 218-223.

27 Tadmor 1978, 186-191, ср. Finegan 1964, 199-202. Даты правления Иосии у Евсевия завышены на семь лет.

28 Grayson 1975, 17-18, 87-90 (Хроника 2).

29 Ср. Piotrowicz 1929, 491; Rowley 1962, 213-214.

30 Torrey 1937, 193-216.

31 Ср. Hyatt 1940, 499-513.

32 См. обзор литературы: Rowley 1962, 201-203.

33 Об этой датировке см. специально Liwak 1987, 64-69, 75-78, с литературой. Ср. также аргументы в пользу традиционной датировки Thiel 1973, 57-61.

34 О религиозной ситуации в Иудее в эпоху Иосии и в предшествующий период см. Halpern 1987, 97-103; Halpem 1993, 115-154. О датировке начала реформ Иосии см. Na'aman 1991, 38, с литературой.

35 Ср. Rowley 1962, 215-217.

36 О неисполнившихся пророчествах Иеремии и пассажах из его книги, в которых говорится о его дискредитации в связи с этими пророчествами, см. Rowley 1962-1963, 220-224.

37 До нашего времени сохранились буллы с печатями, принадлежавшими этому писцу. Они несут надписи הספר I ריהו לבכיהו ו בן — «(Печать) Берехьяху, сына Нерияху, писца». См. Avigad 1986, 28-29, № 9; Shanks 1987, 58-61; Shanks 1996, 36-37.

38 По-видимому ошибочно мнение Э. А. Грантовского, считавшего, что сообщение Евсевия отражает независимую от пророчеств Иеремии традицию, со ссылкой на некие «сведения, не представленные в дошедших библейских книгах» (Грантовский 1998, 181). Синхронизация Евсевием начала пророческой деятельности Иеремии со скифским набегом и с 13-ым годом правления Иосии, на мой взгляд, свидетельствует о том, что он здесь зависит именно от Иеремии. Данный пассаж ценен не тем, что представляет независимую от Иеремии традицию, а тем, что свидетельствует о существовании интерпретации «гибели с севера» Иеремии как скифов уже в позднеантичную эпоху.

39 Gadd 1923; Grayson 1975, 18-19, 90-96 («Хроника 3»).

40 «Хроника 4» (608-606 гг. до н. э.); «Хроника 5» (605-595 гг. до н. э.): Grayson 1975, 19-20, 97-102.

41 Gadd 1923, 12-13; Malamat 1950-1951, 155-156; Oates 1991, 180 и др.

42 Thureau-Dangin 1925, 27-29; Piotrowicz 1929, 495-498; Zawadzki 1988, 64-131. Ср. Грантовский 1994, 26-27.

43 Parker 1995, 19-27.

44 Грантовский 1994; Грантовский 1998, 123-188. Говоря об мой книге, принадлежащей перу одного из крупнейших иранистов нашего времени, следует иметь в виду некоторые обстоятельства. Сам Э. А. Грантовский эту работу не считал завершенной и в таком виде для публикации ее не предназначал. Над различными ее частями он работал в разное время и с разной степенью интенсивности. Тяжелая болезнь и безвременная кончина помешали Э. А. Грантовскому завершить работу над книгой, и эта трагическая незавершенность ощущается в представленном читателю труде. Некоторые его части написаны в высшей степени конспективно и предложенные автором интерпретации иногда излагаются по существу в форме тезисов, не сопровождающихся развернутой аргументацией (например, с. 60-62). Далеко не полна и библиография. В большинстве случаев Э. А. Грантовский использует лишь издания, опубликованные до середины 70-х годов, в некоторых частях книги — до начала или середины 80-х годов; литература, опубликованная в конце 80-х и в 90-е годы упоминается лишь в исключительных случаях. Это создает искаженное представление о современном состоянии исследований по конкретным проблемам. Так, например, и главе, посвященной Геродоту (с. 189-296), в частности проблеме источников и достоверности его труда, практически полностью игнорируется литература последних трех десятилетий, в которой именно эти проблемы особенно акгивно дебатировались. В результате то, что Э. А. Грантовский пишет о «преобладающей в современной европейской науке оценке» или о господствующих мнениях «современных исследователей» в ряде случаев не отражает действительной ситуации. Именно так обстоит дело с мнением о том, что в современной науке господствует оценка Геродота как подлинного «отца истории», создателя строгих исторических методов, добросовестно передающего известную ему информацию и не придумывающего фактов (с. 189-190, 197 и др.): в действительности господствующей в литературе последних трех десятилетий, особенно после появления влиятельной книги Ф. Αртога (Hartog 1981), является как раз противоположная оценка геродотова труда. В ряде случаев Э. А. Грантовский слишком много места уделяет полемике против гипотез, имевших определенное распространение до 60-х гг. XX в., но с тех пор всеми отвергнутых и имеюших в настоящее время лишь историографический интерес. Нет сомнения, что, если бы Э. А. Грантовскому довелось завершить работу над рукописью, все эти недостатки были бы устранены, однако судьба распорядилась иначе. Тем большая ответственность легла на редактора, готовившего рукопись к печати (основную работу по ее подготовке взял на себя С. В. Кулланда). Как обычно в подобных случаях, перед ним встал вопрос о принципах издания: публиковать ли рукопись в том незавершенном виде, в каком она была, со всеми недостатками и недоработками, или попытаться их устранить, приведя в соответствие с современным состоянием науки, т. е. попытаться сделать то, что не успел сделать Э. А. Грантовский. Свои преимущества и недостатки есть у обоих решений. В данном случае редактор выбрал первое из них — на мой взгляд напрасно: сам Э. А. Грантовский никогда не торопился, не публиковал не вполне законченные исследования, тщательно прорабатывал все детали, благодаря чему его работы пользуются большим авторитетом и отличаются научной долговечностью. Разумеется, если бы редактор избрал второе решение, это потребовало бы несравненно больших усилий и гораздо больших затрат времени, но мне представляется, что результат в большей мере соответствовал бы тому отношению к работе, которое отличало Э. А. Грантовского, и духу его творческого наследия. Однако публикация книги и в нынешнем виде, несомненно, является важным событием в иранистике и антиковедении, мимо которого невозможно пройти.

45 См. об этой теории Грантовский 1994, 28-30.

46 SAA IV, 20. См. об этом тексте Ivantchik 1993, 93-94, 205-209; Иванчик 1996, 97-99, 212-216.

47 Parker 1995, 20.

48 Grayson 1975, 106 («Хроника 7»).

49 Грантовский 1998, 137-138.

50 Из последней литературы, посвященной этой проблеме, см. Miroschedji 1985, 265-306; Briant 1996, 27-28; Stronach 1997, 35-53; Stronach 1997a, 351-363; Vallat 1996, 385-396; Vallat 1997, 423-432; Rollinger 1999, 115-139. Авторы расходятся во многих деталях, но согласны в невозможности отождествления Кира, царя Парсумаша, с Киром I, и датируют основание царства Ахемена от конца 40-х годов VII в. до начала VI в. до н. э. Последнюю публикацию печати Кира I, царя Аншана, см. Garrison, Root 1996, 9-10.

51 См. Грантовский 1970, 249-251, здесь же ссылки на авторов, принимавших это отождествление, начиная с Дж. Смита. Против см., например, Helm 1981, 86-89; Brown 1988, 75-76 (без ссылок на Э. А. Грантовского, анализ которого связанной с Дайукку проблемы остается, однако, наиболее глубоким и полным).

52 Э. А. Грантовский полагал, что он был правителем области Миси, поскольку ее правитель в это время неизвестен, а правителями трех других маннейских областей, Уишдиша, Зикирту и Андии были соответственно Багдатти, Митатти и Телусина (Грантовский 1970, 250-251; Грантовский 1998, 174). При этом он упустил из виду то, что Багдатти более не был правителем Уишдиша в 715 г. дон. э.: он был казнен Capгoном II в предыдущем году. Таким образом, Дайукку, упоминаемый лищь в связи с событиями 715 г. дон. э., вполне мог быть правителем Уищдиша, сменившим казненного Багдатти. Ср. Brown 1988, 75-76, который считает эту идентификацию единственно возможной, упуская из виду предложенную Э. А. Грантовским. К сожалению, Грантовский и Браун не знали работ друг друга.

53 Носитель того же имени был правителем Сапарды в 716 г. до н.э.: Levine 1972, 40, 1. 47, ср. Грантовский 1998, 175. Кроме того, это имя в разных транскрипциях многократно упоминается в персепольских табличках: Mayrhofer 1973, 146, 149, 150: Da-a-hi-ú-uk-ka, Da-a-hi-uk-ka (эта транскрипция подтверждает объяснение данного имени как передачи иранского *Dahyuka-), Da-a-u-ka, Da-a-uk-ka, Da-a-ú-uk-ka, Da-a-ya-uk-ka, Da-a-ya-u-ka (последние две транскрипции соответствуют другой возможной форме того же имени, *Dahyāuka-) и др. См. об этом имени Schmitt 1973, 137-147.

54 Грантовский 1998, 139-141, 175-176.

55 Публикацию см. SAA II.

56 Christensen 1936, 112-113.

57 Prasek 1906, 140; Konig 1934, 29; Cameron 1936, 177-178; Ghirshman 1951, 82; Дьяконов 1956, 275-276; Дандамаев, Луконин 1980, 77; Дьяконов 1994, ПО.

58 Убедительные аргументы против него см. Labat 1961, 1-12, ср. Helm 1981, 85-90; Brown 1988, 77-78; Ivantchik 1993, 80-83; Грантовский 1994, 39-40; Иванчик 1996, 84-87; Грантовский 1998, 148-152, 177.

59 Ср. выше; см. об этом Ivantchik 1993, 107-112; Иванчик 1996, 113-119.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Игорь Коломийцев.
Тайны Великой Скифии

Василий Бартольд.
Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии

Аскольд Иванчик.
Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н.э.

Евгений Черненко.
Скифские лучники

коллектив авторов.
Тамерлан. Эпоха. Личность. Деяния
e-mail: historylib@yandex.ru