Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Борис Александрович Гиленсон.   История античной литературы. Книга 1. Древняя Греция

3. «Антигона»

   Трилогию о царе Эдипе заключает трагедия «Антигона». Ее героиня – дочь несчастного царя, скончавшегося в Колоне. Личность сильная, героическая. Поставлена заключительная точка в горестной судьбе этой семьи.



   ПРЕДЫСТОРИЯ. Как и в «Царе Эдипе», в «Антигоне» выявляется своя предыстория, события, непосредственно не показанные на сцене. Но они играют важную роль в сюжете, являются его завязкой, определяют драматургический конфликт. После смерти Эдипа два его сына, Этеокл и Полиник, развязали междоусобную борьбу. Новый правитель Фив Креонт, тот самый, который в «Царе Эдипе» едва не стал жертвой подозрительности царя, теперь незаконно захватил престол и превратился в деспотического самодержца. Оба брата гибнут под стенами Фив. Одного из них, Этеокла, как патриота, защищавшего родную землю, Креонт велит похоронить с почестями. Полиника же, прибегшего к помощи аргосцев против родного города, Креонт запрещает предать земле, оставляет его тело на съедение зверям. Обнародовав подобный приказ, Креонт желает устрашить народ. Креонт, как и Эдип, – властолюбив. Но если

   Эдип стремился употребить свою власть в интересах сограждан, то Креонт – деспот, уверенный в своей непогрешимости.



   АНТИГОНА И ИСМЕНА. Непосредственно трагедия начинается с Пролога, играющего важную роль экспозиции, в котором действуют дочери Эдипа, сестры Антигона и Йемена. Решительная и волевая Антигона задает вопрос Йемене, знает ли та о приказе Креонта, готова ли она помочь ей выполнить долг, предать земле тело брата Полиника. Но Йемена робка, она страшится «закон нарушить и царя веленье». «Мы женщинами рождены, и нам с мужчинами не спорить», – отвечает Йемена. Убедившись, что Йемена не станет ей союзницей, Антигона восклицает:

 

Мне сладко умереть, исполнив долг,

Мила ему, я лягу рядом с милым,

Безвинно согрешив.

 

   Она выполняет высший долг перед богами, долг любви.

   Между тем, обнародовав свой приказ, Креонт объясняет гражданам его значение: Полиник повинен в том, что желал разорить родной край. Он враг государства.

 

О нем мы возвещаем всем: его

Не хоронить, и не рыдать над ним,

И хищным птицам там без погребенья,

И псам его оставить в знак позора.

Так я решил.

 

   Но подобное единоличное решение Креонта, какими бы «государственными» мотивами оно не диктовалось, – вызов традициям эллинов: тело умершего должно быть предано земле. Однако всесильному абсолютному деспоту, уверовавшему в свою непогрешимость, – это нипочем. ««Злые люди» не могут быть почтены богами», – настаивает Креонт, даже если его решение вызывает ропот в Фивах.

   И в противовес этой мрачной философии Софокл, верный своему принципу контраста, вкладывает в уста хора слова надежды:

 

Много есть чудес на свете,

Человек – их всех чудесней.

 

   АНТИГОНА И КРЕОНТ. Явившийся Страж сообщает, что была схвачена злоумышленница, совершавшая похоронные обряды над Полиником. Это – Антигона. Она приведена к Креонту, которого волнует одно: как она, женщина, дерзнула нарушить царский приказ.

   Здесь реализуется важнейший драматургический прием Софокла. Действие строится как конфликт полярных характеров, столкновение разных жизненных принципов.

   Антигона бесстрашно объясняет Креонту: «есть более высокий закон, «закон богов», неписаный, но прочный». И это, естественно, вызывает ярость самовлюбленного деспота: он предупреждает ее, что «слишком непреклонный нрав скорей всего сдается», что «бешеных коней уздой смиряют малой». Но для Антигоны Полиник не «нечестивец», как его называет Креонт, а брат. И на все угрозы Креонта отвечает: «Я рождена любить, не ненавидеть». Следует незамедлительная реакция царя: «Люби, коль хочешь, отправляясь к мертвым». К Антигоне присоединяется Йемена, готовая разделить с Антигоной ее участь. Теперь для Креонта очевидно, что из двух сестер одна «сейчас сошла с ума, другая же безумна от рожденья». Креонт, не колеблясь, готов предать казни Антигону, невесту его сына Гемона, ибо не желает для него «злой жены». И браку «конец положит Аид», т. е царство смерти. Антигона должна быть заживо замурована в склепе.



   КРЕОНТ И ГЕМОН. Новая сцена, как и предыдущие, строится по принципу контраста. Креонт противопоставлен сыну Гемону. Сын является к отцу, исполненный уважения, о чем не забывает напомнить родителю:

 

Отец, я – твой. Твои благие мысли

Меня ведут – я ж следую за ними,

Любого брака мне желанней ты,

Руководящий мною так прекрасно.

 

   Креонт не без удовольствия к этому прислушивается, лишь напомнив Гемону, что «женщине не должно уступать». Гемон любит Антигону, жаждет ее спасти. Но, зная отцовский нрав, понимает, сколь бесплодно взывать к его чувствам, уповать на его жалость. Как истинный эллин, он пробует апеллировать не к эмоциям, а к здравому смыслу Креонта. Высказывает мнение, что решение царя не поймут фиванцы, а самый приказ принесет ущерб государству. Но Креонт слишком уверовал в собственную мудрость, чтобы считаться с «чужим умом». Его принцип деспотического правления выражен в формуле: «государство – собственность царей». Это принцип деспотизма, а не демократии. Все попытки Гемона убедить, образумить отца наталкиваются на его гневное раздражение. Привыкший к единовластию, он уже не способен представить существование иной, чем у него, разумной точки зрения. Не имеют силы и прозрачные предупреждения Гемона: «Когда умрет, за ней умрет другой». Все разумные доводы Гемона разбиваются об упрямое убеждение Креонта, для которого сын – «раб женщины». Дальнейшая полемика с отцом не имеет смысла. Гемон, уходя, лишь бросает отцу: «Других друзей ищи для сумасбродства».



   АНТИГОНА ПЕРЕД ЛИЦОМ НЕБЫТИЯ. И ВОТ перед нами вновь Антигона. Молодая, полная сил, в преддверии брачного венца, она должна уйти из жизни. Ее прощальная песнь исполнена неподдельного трагизма:

 

Люди города родного!

Все смотрите: в путь последний

Ухожу, сиянье солнца

Вижу я в последний раз.

Сам Аид – всеусыпитель

Увлекает безвозвратно

На прибрежья Ахеронта

Незамужнюю меня.

 

   В то время как Креонт упивается вседозволенной властью, готовя Антигоне в пещере смерти свадебную церемонию, героиня поет скорбную песню:

 

О, склеп могильный, брачный терем мой

И вечный страж – подземное жилише!

Иду к своим, без счета Персефоной

В обитель мертвых принятых. Из них

Последняя и с наихудшей долей

Схожу в Аид, хоть жизни путь не кончен.

 

   Ее прощание с живыми, ее печаль, ее боль – не могут оставить нас равнодушными. Вот он – драматизм греческой трагедии! Антигона, суровая даже к себе самой, открывается нам как воплощение нежности, женственности. «Делить любовь удел мой, не вражду», – говорит Антигона.



   РАЗВЯЗКА. Но вот на сцене появляется уже знакомый нам но «Царю Эдипу» прорицатель Тиресий. Суд земной, суд Креонтов свершился. Но есть еще суд высший, небесный. Тиресий доносит до зрителя голос богов. От них не укрылись дела земные. Тиресий сообщает Креонту, что боги разгневаны его поведением и предрекают ужасные бедствия. С осторожностью слепой Тиресий пытается сделать то, что не удалось Гемону, – образумить Креонта:

 

Все люди заблуждаются порою,

Но кто в ошибку впал, не легкомыслен

И не нечестив, если он в беде.

Упорство оставляя, все исправит.

 

   Это, видимо, пробуждает у Креонта чувство самосохранения. Он понимает, что зашел слишком далеко, ведь «безумье – враг великий». Он отменяет свое решение и отправляется хоронить Полиника, а затем велит освободить Антигону. Наконец-то Креонт признается: «Надо жить, до смерти чтя от века установленный закон». Но слишком поздно! В финальных сценах – демонстрация всех страшных последствий неразумия Креонта.

   Явившийся вестник сообщает хору и жене Креонта Евридике, что Антигона повесилась на шарфе, стянувшем ее прекрасную шею. Рядом с ней, обхватив ее труп, рыдает Гемон. Увидев отца, Гемон обнажил меч, а когда Креонт в ужасе бежал, пронзил себя мечом, обрызгав кровыо «бледные ланиты девушки, тайны брака узнав чьей здесь – в Аидовом дому». Атмосферу ужаса дополняет фигура самого Креонта, несущего тело сына. Он горестно стенает, корит себя за неразумие. Но это еще не все испытания, его подкосившие. Не вынеся тягостных утрат, повесилась жена Креонта, мать Гемона Евридика. На наших глазах Креонт разительно меняется. Некогда могущественный, не знакомый с милосердием властитель превращается в жалкого старика, безжалостно себя осуждавшего.

   Завершает трагедию песня хора. Она о том, что боги не оставляют нечестия не отомщенными. Высшая справедливость торжествует.

 

Мудрость – высшее благо для нас,

И гневить божество не дозволено.

Гордецов горделивая речь

Отомщает им грозным ударом.

 

   И.С. ТУРГЕНЕВ О ТРАГЕДИИ. Ситуация, раскрываемая в трагедии, – глубоко драматична и сложна. Поэт Я П. Полонский приводит в своих мемуарах мнение об этой трагедии И.С. Тургенева: «Развивая теорию трагического. Иван Сергеевич привел в пример Антигону Софокла: «Вот это трагическая героиня! Она права потому, что весь народ, точно так же. как и она, считает святым то дело, которое она совершила (погребение убитого брата). А в то же время тот же народ Креонта. которому вручил он власть, считает правым, если тот требует точного исполнения своих законов. Значит, Креонт прав, когда казнит Антигону, нарушившую закон. Эта коллизия двух идей, двух прав, двух равно законных побуждений и есть то, что мы называем трагическим». Действия Креонта диктуются ненавистью к Полинику. Сам же он выведен в драме «отчасти ради Антигоны, чтобы показать ее благородную натуру и правоту ее дела».

   ГЕРОИЧЕСКИЙ ПАФОС. Но, конечно, для нас бесспорна правота Антигоны. Ее подвиг, ее живой свет словно бы озаряет нас в финале трагедии. Вот как комментирует заключительные сцены трагедии Андрэ Боннар, автор трилогии «Греческая цивилизация»: «Именно в момент, когда весь мир, простертый перед нами, – лишь кровь и слезы, в момент, когда круг человеческих фигур, среди которых поэт заставил нас жить, превратился в круг пораженных призраков, в момент, когда мы еще не забыли об Антигоне, повесившейся на своем шарфе в пещере, – именно в этот момент нагромождения ужаса нас заливает непостижимое ликование. Антигона внутри нас, живая и сияющая. Антигона – ослепительная и жгучая истина.

   В то же время Креонт зажигает наше сердце как бы вторым божественным светом. Креонт, пораженный богами, но которого нам не позволено ударить. Распростертое возле колено-преклонного отца тело Гемона, словно протянувшееся между Креонтом и нами озеро нежности и сочувствия, защищает его от наших ударов».



   ОБРАЗ АНТИГОНЫ В ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА. Как отмечалось, древнегреческие мифы вбирали в себя глубокий философский, общечеловеческий смысл. Они находили воплощение и в греческой драме классического периода, и в литературных произведениях других исторических эпох. И всякий раз наполнялись новым содержанием. Особенно актуальными стали переработки великих трагедий в искусстве XX века. А среди наиболее популярных образов была софокловская Антигона.

   Так было, в частности, в литературе французского Сопротивления. После поражения Франции в 1940 г. на целых четыре года страна оказалась под пятой нацистов. Если некоторые французы примирились с фашистской тиранией, то другие включились, рискуя жизнью, в подпольную антифашистскую деятельность в движении Сопротивления. Идеи борьбы с коричневой чумой звучали в литературе, театре. Но в условиях оккупационного режима они не могли высказываться прямо, открыто и находили свое выражение в иносказательной форме.

   В 1942 г. французский драматург Жан Ануй написал на сюжет Софокла одноактную драму «Антигона». Она была поставлена в оккупированном нацистами Париже. Герои были одеты в цивильные костюмы, напоминали современных людей. Главная героиня, «маленькая худышка» Антигона, бросала вызов Креонту и его приспешникам, в которых недвусмысленно просматривались нацистские палачи, выполнявшие «грязную работу». Антигона требовала для себя публичной казни, дабы продемонстрировать, что готова принять смерть, но не те благодеяния, которые сулил ей Креонт. Она отклоняла любую возможность примирения с тираном. Жертвуя жизнью, она стремилась обнажить бесчеловечную сущность креонтовского режима, т. е. фашизма. Гак и восприняли зрители пьесу, премьера которой с огромным успехом прошла в феврале 1944 г. в оккупированном Париже. В пьесе Ануя Антигона воспринималась как символ несломленной человечности, достоинства и чести.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Николо Макиавелли.
Искусство побеждать противника. Изречения и афоризмы Н. Макиавелли

Игорь Мусский.
100 великих диктаторов

Борис Александрович Гиленсон.
История античной литературы. Книга 2. Древний Рим

Александр Колпакиди.
Спецназ ГРУ: самая полная энциклопедия

Надежда Ионина.
100 великих картин
e-mail: historylib@yandex.ru