2. Моральный кризис общества

   Исторический перелом, изменение социально-политической ситуации, новые жизненные реалии – все это сказалось на образе жизни римлян, их морали, нравственных приоритетах и отношениях между людьми.



   УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ. Рим становится средоточием острейших социальных контрастов. Сам облик города решительно менялся. Отовсюду, со всех концов империи в Рим спешил разнородный, в том числе криминальный, люд; среди них были спекулянты, авантюристы, преступники, укрывавшиеся от правосудия. Сам уклад столичной жизни плодил разнообразные пороки. Рим все больше превращался в мегаполис, в город рабов. Городское население пополнялось и за счет отпущенных на волю, среди которых оказывались и нищие, и сказочно разбогатевшие выскочки, обычно вульгарные и малообразованные. Подобный социально-психологический тип вольноотпущенника выведен в знаменитом эпизоде «Пир Тримальхиона» из романа Петрония «Сатирикон». Вообще же, вольноотпущенники составляли заметный социальный слой, до одной шестой части населения страны. Из их среды вышло немало известных писателей и историков. Это уже упоминавшиеся Ливий Андроник, Теренций, а также Федр, Эпиктет и др. Влиятельную прослойку составляли вольноотпущенники императора, в руках которых зачастую оказывались важные нити управления государством. Некоторые из них считались доверенными лицами принцепса, были в курсе дворцовой «кухни», интриг, тайных замыслов и даже амурных приключений патрона.

   В Риме неумолимо расширялась пропасть между богатыми и бедными. Укоренялся аморальный принцип рабовладельческого государства: паразитирующий патриций, живущий трудом подневольных рабов, почитался как почтеннейший член общества. Бедняк же, даже свободный крестьянин, производитель материальных ценностей, не только пребывал на низшей ступени социальной пирамиды, но был презираем и унижен. Малопочтенным считался удел тех, кому платят деньги не за умственный, а за физический труд.

   Общество состояло из трех главных сословий. Первое – магнаты, богачи. Далее средний класс: торговцы, состоятельные вольноотпущенники, владельцы небольших наделов, спекулянты, а также неожиданно выплывшие на поверхность нагловатые «нувориши», обычно из вольноотпущенников. И, наконец, нищенствующий плебс. Люмпенизация неумолимо прогрессировала. А она плодила разложение как экономическое, так и нравственное. Государство оберегало бедняков от голодной смерти с помощью подачек, стимулировавших лишь леность, паразитизм и разгул.



   «ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ». Этот печально памятный лозунг эпохи Империи имел пагубные последствия для нравственного климата в стране. Один из авторитетных ораторов, Марк Корнелий Фронтон, констатировал: «Римский народ волнуют всего две вещи: его пропитание и игры».

   Плебс «убивал» время в кабаках и лавчонках, где продавали излюбленную простонародьем, рабами, ремесленниками, мелким городским людом недорогую пищу: это были горох, бобы, сырая капуста, ячменная каша, свекла, отвареная баранья голова. В подобных заведениях было душно, смрадно, грязно.

   Но помимо «хлеба» бедняки нуждались и в «зрелищах». И в них не было недостатка. Во времена Республики и первый период Империи устраивались ежегодно семь народных праздников, именуемых играми (Римские, Плебейские, Цереры, Аполлона, Кибелы, Флоры и Триумфа Суллы); они занимали в совокупности 66 дней.

   В дальнейшем число праздников увеличилось и достигло уже 175 дней в году, то есть больше половины времени. Из них 64 предназначались для игр в цирке, а 101 – для театральных представлений. Иногда праздники были приурочены к определенному событию. Так, после завершения второй Дакийской войны император Траян организовал праздничные увеселения, длившиеся 123 дня: они начинались с восходом солнца и продолжались до поздней ночи.

   Легко представить, какое разлагающее действие вызывало это нескончаемое праздное времяпрепровождение.

   Игры в цирке состояли из забегов лошадей и кулачных боев. При императорах в цирке устраивались парады конницы и пехоты. Ремесло возницы считалось весьма прибыльным, победители состязаний удостаивались денежных призов и подарков. В предвкушении бегов, весьма популярных у римлян, город охватывало волнение. Люди спорили, спешили заключать пари. Иногда обращались к прорицателям и колдунам, надеясь выведать у них, какая из лошадей придет первой.



   ГЛАДИАТОРЫ: «НАРОДНЫЙ ПРАЗДНИК СМЕРТИ». Самым популярным развлечением как плебса, так и богачей, стали гладиаторские бои, пробуждавшие самые низменные, кровожадные эмоции. Еще Юлий Цезарь организовывал массовые, поражающие своим размахом зрелища.

   В 46 г. до н. э. он отметил невероятной по пышности церемонией свои победы: финалом церемонии стала травля диких животных и их безжалостное истребление. Кроме того, была организована битва гладиаторов, в которой было «задействовано» 500 пеших воинов, 30 всадников, 20 слонов. Позднее, в память своей дочери Юлии, Цезарь организовал для плебса угощение на 22 тыс. столов; пиршество закончилось схватками гладиаторов и «морским» сражением.

   В дальнейшем императоры, словно соревнуясь друг с другом, стремились увеличить число участников подобных побоищ. При императоре Траяне, в 106 г. до н. э., во время увеселений выступало 10 тыс. гладиаторов. Для проведения гладиаторских боев устраивали специальные арены, поражающие своими размерами. Одним из подобных сооружений был знаменитый римский Колизей, возведенный в 70–80-х гг. н. э. при императорах из династии Флавиев. Его монументальность символизировала мощь Империи. В Колизее разыгрывались ристалища гладиаторов.

   Как правило, представление открывалось притворным боем. Это была прелюдия к настоящим поединкам. Если кто-то в подобном поединке падал под ударами соперника, то руководитель игр предлагал публике решить его судьбу. Поверженный гладиатор поднимал палец, прося пощады. Если зрители махали платками, ему даровали жизнь. Если показывали большой палец, опушенный книзу, это означало смерть.

   Содрогание у цивилизованного человека могли вызвать страшные сцены, которые разыгрывались на арене. Случалось, что дикие звери выступали в роли палачей, на растерзание которым отдавалась жертва. Звери вырывали у несчастного из тела куски мяса. Иногда кровавые зрелища обставлялись как театрализованные действа. Устраивались публичные казни: осужденным предлагалось основательно выучить свою роль. Мужчина в роли Аттиса подвергался на сцене кастрации, а другой, изображавший Муция Сцеволу, легендарного бесстрашного римского героя, держал руку над пламенем, пока она не обугливалась. Один преступник, как когда-то известный разбойник Лавреола, был распят на кресте и отдан на растерзание диким зверям. Философ Сенека так характеризовал подобные зрелища: «…Происходило человекоубийство во всей своей жестокости… Утром людей отдают на растерзание львам и медведям, а в полдень – самим зрителям… Что же, чтоб приятно провести время, пусть убьют еще нескольких. Римляне, неужели вы не чувствуете, что зло падает на голову тех, кто его наблюдает?»

   Ярким выражением протеста гладиаторов стало знаменитое восстание Спартака, одной из героических фигур античной истории.



   «СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ» БОГАЧЕЙ. Но развлечения бедняков не шли ни в какое сравнение с жизнью римских патрициев, утопавших в роскоши. Светская жизнь в столице обычно начиналась с раннего утра, когда у домов влиятельных богачей, занимавших важные государственные должности, собиралась толпа довольно пестрого люда. Все они искали поддержки, надеялись на подачки, на решение своих проблем, просто уповали на бесплатное угощение. Праздность, безделье стали важнейшей приметой жизни столичной знати.

   Известный врач Гален, заметная фигура при императоре Коммоде, так описывает день римлянина:

   «Ранним утром каждый делает визиты, потом многие идут на форум послушать судебные прения; еще большая толпа направляется полюбоваться бегом колесниц и пантомимами; многие проводят время в банях за игрой в кости, за пьянством или среди других удовольствий, пока не окажутся вечером на пиру, где развлекаются не музыкой и не серьезными удовольствиями, а предаются оргиям и разврату, засиживаясь часто до следующего дня».

   Одной из излюбленных форм времяпрепровождения богачей было посещение бань. Общественные бани в Риме появились еще в III в. до н. э.; это были внушительные сооружения, которые назывались обычно в честь императора. Так, были термы Нерона, Тита, Траяна и других. Были и бани, принадлежавшие частным лицам. Бани служили не только для омовения, но и для всяческих развлечений. Там продавались вино, сладости, парфюмерные изделия. Иногда в банях собиралось одновременно до 3–4 тыс. человек.

   Женщины высшего общества также были охотницами до бань. Для них выделялись отдельные помещения и бассейны для купания. Сюжеты, связанные с фривольными ситуациями, возникавшими в банях, присутствуют в эпиграммах Марциала и сатирах Ювенала. Стремясь облагородить нравы, некоторые императоры, например Адриан, запрещали совместное омовение. Но подобный указ нарушался. В конце концов император Гелиогабал издал указ, разрешающий женщинам входить в мужскую баню в любое время.

   КРИЗИС СЕМЬИ. Происходило неумолимое падение нравов. Светские дамы соперничали друг с другом по части любовных приключений, стараясь не отставать от своих мужей. Семейные скандалы никого не интересовали, если не приобретали слишком уж вызывающего характера. А ведь в недалеком прошлом супружеские измены сурово карались, а римские женщины представали в исторических эпизодах и легендах как образцы благочестия, целомудрия, патриотизма и преданности семейному очагу.

   Все это было в прошлом. Ежегодно в апреле начинался сезон купаний, патриции с женами спешили на воды. Это развлечение гарантировало счастливые возможности для всякого рода любовных авантюр во время плавания на гондолах, завтраков и пикников на природе. Сама атмосфера в Риме была насыщена приторным духом порока.

   Если крепость семьи, ячейки общества, – свидетельство нравственного здоровья государства, то расшатывание семейных уз – отражение общественного неблагополучия. «Восемь мужей в пять лет, – негодует сатирик Ювенал, – вот самая подходящая эпитафия на могилу римской матроны!» «Какую женщину может унизить развод, с тех пор как известные и знатные матроны считают года уже не по консулам, а по числу своих мужей? – свидетельствует философ Сенека. – Они разводятся, чтобы вступить в новый брак, и снова выходят замуж, чтобы опять развестись».

   Случались почти анекдотические ситуации. Известный оратор Гортензий был горячим поклонником видного римского политического деятеля Катона младшего. Чтобы закрепить их дружбу. Гортензий вознамерился породниться с Катоном, женившись на его дочери Порции. Но та была замужем за неким Бибулом и имела от него двух детей. Гортензий всерьез просил Бибула «отдать» ему Порцию на время с обязательством вернуть ее, как только она родит ему ребенка. Получив отказ, Гортензий предложил уже Катону одолжить ему жену Марцию, которая была беременна. Катон согласился, составил на всякий случай брачный контракт. Гортензий состоял с Марцией долгие годы в браке и завещал ей внушительное состояние. Как только завершился срок траура Марции по Гортензию, Катон вторично женился на своей бывшей супруге.

   НРАВЫ ПАЛАТИНСКОГО ХОЛМА. Гнездом аморальности был императорский дворец, украшение Палатинского холма. Самый дурной пример по части поведения подавали императоры. Особенно «отличались» в этом смысле Калигула и Нерон.

   Не случайно колоритные и зловещие фигуры этих властителей, а главное, нравственные проблемы, связанные с их правлением, нашли широкое отражение в литературе и искусстве. Показательна в этом смысле пьеса «Калигула» (1945) выдающегося французского писателя лауреата Нобелевской премии Альбера Камю (1913–1960). Драматург в духе философии экзистенциализма показывает, как безграничная свобода и вседозволенность ведет к перерождению личности Калигулы, который превращается в тирана и палача, губителя своих сограждан.

   Не отставали от мужей и такие императорские жены, как Мессалина, Агриппина, Сабина Поппея, которые были «задействованы» в дворцовых интригах и заговорах и не гнушались при этом никакими средствами. Мессалина, третья жена императора Клавдия, настолько не знала удержу в своих порочных склонностях, что ее имя приобрело нарицательный смысл. Последняя, четвертая жена Клавдия, Агриппина, женщина коварная, властолюбивая и хитрая, чтобы расчистить дорогу к трону для своего сына Нерона, инициировала отравление мужа. Впоследствии она была убита по приказанию сына, ради которого пошла на преступление.