|
Подавляющее большинство сохранившихся до нашего времени эфиопских картин, будь они в виде украшений к манускриптам, настенной росписи церквей или же в виде диптихов или триптихов, датируются не ранее чем XVII и XVIII веками. В течение этих двух столетий цари правили страной из Гондара, и под их покровительством в этом городе процветала школа искусства. Почерк этой школы и сейчас носит несомненно абиссинский характер, хотя сегодня можно отметить и появление новых черт, относящихся к стилю письма и самого сюжета. Было бы ошибкой описывать эти более поздние картины как «португальские». Какие бы сюжеты ни проникали сюда из Европы, они никогда не были чисто португальскими, да и в любом случае обязательно претерпевали изменения в соответствии с местными вкусами. И художественные традиции, установившиеся в этот период, остаются в силе до сих пор.
Именно в XVII столетии в эфиопское искусство были привнесены новые сюжеты, и очень скоро они проявились в творчестве местных художников. В годы, когда на жизнь страны влияла деятельность иезуитской миссии, появилось много различных книг, картин и гравюр, отображающих сюжеты Писания в совершенно новой для абиссинцев манере. Даже когда католическая доктрина была отвергнута и систематически подвергалась искоренению, а иезуитскую миссию насильно разогнали, некоторые художественные формы, представленные последней, оставались весьма популярными, даже расцвели, как выразился Моннерет, после того как родительское дерево завяло. Тут мы должны упомянуть несколько хорошо изученных примеров.
Моннерет де Виллард доказал, что тип Мадонны с Младенцем, почти повсеместно принятый в Абиссинии в начале XVII столетия, имеет в своей основе известную Мадонну «Святого Луки» из Санта Мария Маджоре в Риме. Эта картина представляет собой итало-византийскую Одигитрию XIII столетия, на которой Святая Дева изображена держащей Младенца левой рукой (совсем не так, как большинство вариантов этого сюжета, принятых в Абиссинии). Абиссинские варианты этого сюжета со Святой Девой, хотя и не способные передать всю духовную насыщенность картины, повторяют каждый жест как Мадонны, так и Младенца, в особенности положение рук. Эта картина стала широко известна благодаря распространяющим ее иезуитам. Тем не менее представляется вероятным, что в то время были известны и более поздние варианты итальянской Мадонны или же эти картины обладали дополнительными чертами, которых не было у оригинала. Так, на многих абиссинских вариантах XVII столетия позади Святой Девы изображены ангелы, придерживающие своими руками бахромчатый занавес, совсем как у некоторых мадонн Дуччио XIV века.
Подобный же случай изучил Черулли в связи с сюжетом «Ессе Homo», или Христос в терновом венце. Версия этого сюжета стала широко распространенной в Абиссинии в XVII столетии и появлялась вновь и вновь в различных художественных произведениях (рис. 48). Прототипом его послужила единственная картина позднеготического происхождения, написанная португальским художником и испытавшая влияние фламандской школы, достигшая Гондара в XVII столетии. (Картина, о которой идет речь, была взята из Магдалы в 1868 году экспедицией Напье и сейчас находится в Англии.)
Недавно Лерой (следуя предположению Бушталя) показал, что целое семейство иллюстраций Евангелия, произведенных в Гондаре в конце того же столетия, были скопированы с германских гравюр, выполненных в традиции Дюрера. Эти сюжеты, вновь выгравированные Темпестой, использовались в качестве иллюстраций к арабским Евангелиям, опубликованным в Риме в 1591 году. Эта книга также достигла Гондара, и некоторые библейские сюжеты были скопированы с нее местными художниками, оставившими нетронутыми исконные композиции, но радикально поменявшими их стиль.
Все эти примеры показывают, что даже в XVII столетии Абиссиния все еще страдала от недостатка художественных моделей и была готова с энтузиазмом подхватить новые идеи (если они приходились по нраву местному вкусу). Художники, хотя и трансформировали сюжеты стилистически (что, без сомнения, являлось бессознательным процессом), копировали свои модели с явно не столь уж необходимым почтением, не смея изменить их основные черты. Именно поэтому такое художественное явление, как местная цветовая гамма, до разочарования редко в абиссинских иллюстрациях. В XVIII столетии появилось больше свободы в творчестве, и некоторые картины, наконец, иллюстрируют-таки жизнь собственной страны: например, два варианта Бегства из Египта, представленные в конце этой книги.
Живопись гондарской школы вне зависимости от материала и красок с первого взгляда отличается от школ более ранних столетий. Контакты с внешним миром повлекли за собой более широкий спектр сюжетов, большее разнообразие в экспрессии, позах и композициях, новую гибкость линии и меньшее ограничение в использовании цветов. Также представляется возможность разграничить раннюю и позднюю гондарскую манеру. Первая в основном базируется на контурном рисунке, во второй фигуры изображаются до некоторой степени «округленными», в то время как сами картины (с присутствующим ярким фоном) часто окаймляются декоративными бордюрами. Эти разнообразные улучшения породили яркий и популярный стиль живописи, хотя и большинство ценителей эфиопского искусства в значительно большей степени предпочитают строгие, но сильные по художественному воздействию произведения более ранних времен.
В то время как эти поздние картины демонстрируют непосредственное влияние Запада, другие, по-видимому, выдают побочный эффект европейского присутствия в Эфиопии. Тогда иезуиты базировались в Гоа, индийском порту, откуда ранние португальские мореплаватели начали исследование района Красного моря. Представляется весьма возможным, что через Гоа народное искусство (или католическое народное искусство) Индии повлияло на некоторые эфиопские скриптории. Моннерет де Виллард впервые высказал эту версию по отношению к серии рисунков, представляющих собой поздние копии Чудес Девы Марии (например, манускрипт леди Мекс, изданный Баджем). Чудеса – часть абиссинского фольклора, и, так как они никогда не были до этого проиллюстрированы, картины представляют особенный интерес. Они имеют необычный «повествовательный» стиль, некоторые сцены беспорядочно смешиваются на единственной иллюстрации, а кое-какие распространенные позы имеют, предположительно, азиатское происхождение.
Хотя новые отступления и характеризуют книжное искусство XVII и XVIII столетий, не следует забывать, что силы традиций все еще живы и, возможно, не менее сильны. И в самом деле, некоторые поздние манускрипты до сих пор еще содержат в себе иллюстрации невероятно архаического характера. Достойным внимания примером является экспонат в Британском музее – большой, почти квадратный том, состоящий из Восьмикнижия, Евангелия и Сенодоса, написанных в конце XVII столетия. Здесь мы находим, например, Преображение и Вознесение чисто византийского типа (взятого конечно же из местных Евангелий, проиллюстрированных за два или три столетия до него), в то время как имеются два варианта Распятия, одно – традиционного восточного и другое – привнесенного западного типа. Интересные примеры архаической стилизации можно увидеть в других манускриптах того времени, а также в скрученных полосках пергамента, найденных Беатрис Плайн в Ласте.
Теперь перейдем к живописной декорации церквей. Мы находим здесь тот же гондарский стиль, знакомый по иллюстрациям манускриптов, хотя и существует несколько цельных композиций, проливающих свет на основной замысел художника. Недавнее исследование, проведенное Штауде, как раз имело дело с подобными композициями. Одна из них принадлежит церкви Абба-Антониос, близ Гондара: подлинные росписи, вывезенные в Париж в 1933 году Марселем Гриолем, сейчас находятся в экспозиции в Музее человека. Другую композицию до сих пор можно увидеть в очаровательной церкви Дэбрэ-Сина, на берегу озера Тана близ Горгоры – круглая церковь с крутой конической соломенной крышей. В обоих случаях квадратное святилище возвышается в центре окружающих его стен, и внешняя часть святилища также полностью покрыта росписями, раскрашенными на холсте, приклеенном к стенам. Невдалеке от Гондара – Дэбрэ-Берхан-Селассие – популярное место для посещения из-за ее привлекательных, но много раз уже отреставрированных стенных росписей того же периода (от позднего XVII до раннего XVIII столетия). Здесь, однако, они по неизбежности расположены иначе: неф (как и во всех церквях) прямоугольный и его четыре внутренние стены расписаны сверху донизу. Эта церковь также имеет в высшей степени декорированный потолок с многочисленными крылатыми головами херувимов – идея взятая, вне всякого сомнения, из Западной Европы.
Для того чтобы увидеть разукрашенные стены церкви типа Дэбрэ-Сина, необходимо обойти кругом крытую внутреннюю галерею монастыря, которая окружает святая святых, в направлении по часовой стрелке, начиная с восточной стены. Типичная тема, представленная здесь, – прелюдия к пришествию Христа. Картины изображают патриархов, пророков и события Ветхого Завета, служившие предзнаменованием событий Нового Завета. Здесь, например, изображен Исаак, приносимый в жертву Авраамом, предзнаменующий жертву Христа. Здесь и Даниил среди львов, и Иона во чреве кита – оба эти сюжета взяты, чтобы символизировать воскрешение Христа. На прилегающей южной стене изображены Посещение Елизаветы, Рождество, Избиение младенцев и Бегство в Египет – то есть Первое пришествие Христа. Рядом изображено также Второе пришествие – Страшный суд, завершающийся сценой закованного в преисподней дьявола. На этой же стене находятся фигуры апостолов (вместе со святым Павлом) и девять святых, представленных здесь как апостолы Эфиопии.
Западная стена – самая важная из всех, поскольку она смотрит на дверь церкви и на ней проиллюстрировано несколько основных доктрин. Над входом в святилище изображен Христос, возлагающий венец на Святую Деву Марию на небесах, – сцена, цель которой показать Завет Милосердия с Богом Отцом над ним. Мадонна с Младенцем и Распятие уравновешивают друг друга по правую и левую стороны врат святилища, как во многих диптихах. Ниже к земле мы находим местных святых – Текле-Хайманот, Абуна Габра Манфаса Киддуса и других, а также святого Георгия, царя святых и настолько любимого покровителя, что ему тоже отведено очень почетное место. Далее по кругу вправо идет северная стена, посвященная большей частью мученикам за веру, включая Стефана Первомученика, святых Петра и Павла. Имеется также декоративный ряд святых воинов-всадников на лошадях разного цвета, закалывающих копьями различных тварей или полулюдей, каждый из которых является воплощением какого-то греха или зла.
Эти прекрасные циклы картин, сравниваемые Штауде с «симфонией в четырех частях», предназначались одновременно для украшения и поучения: и, вне всякого сомнения, они для этого полностью подходили. Они представляют искусство Гондара с самой лучшей стороны. Благодаря труду странствующих художников искусство этой школы распространилось на всю страну, породив если и не много шедевров, то множество привлекательных картин.
Начиная с конца XIX столетия эфиопские художники-ремесленники переключились на писание картин на пергаменте или холсте для частных лиц. Появились и нерелигиозные сюжеты, картины стали отображать целыми сериями батальные сцены, сцены суда, празднеств и народных гуляний, а также извечно популярную легенду о царе Соломоне и царице Савской, содержащую от 24 до 96 эпизодов. Хотя их и с трудом можно назвать произведениями искусства, тем не менее иногда они представляют некоторый исторический и социологический интерес, к тому же они безусловно эффектны как декоративный элемент. Такова уж сила традиции этой древней земли, что даже самые грубые из этих картин, продаваемые на улицах Аддис-Абебы и Асмэры, сохраняют в себе какие-то черты старой Эфиопии.
|
