Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Э. О. Берзин.   Юго-Восточная Азия в XIII - XVI веках

Глава 1. Образование единого бирманского государства в XVI в.

После захвата Авы планами в 1527 г. и воцарения Тоханбвы (1527—1543) различие в уровнях феодального развития шанских окраин и бирманского центра проявилось в гораздо более резкой степени, чем в конце XIII в. Тоханбва и его окружение не стремились приспосабливаться к сложившейся в XIV—XV вв. государственной системе Авы. Города и деревни Верхней Бирмы стали для них лишь объектом бесконтрольного грабежа. Особую алчность шанских князей возбуждали богатые буддийские монастыри. Утверждения западных историков о том, что буддизм вплоть до XVI в. не проникал в шанские княжества и что Тоханбва был просто «дикарем» [115, с. 48], т. е. язычником-анимистом, вряд ли можно считать обоснованными. Буддизм, хотя бы и в примитивной, поверхностной форме не мог не проникнуть к шанам на протяжении их многовековых контактов с бирманцами. Но такие феодальные формы, как могущественные, практически независимые от центральной власти буддийские монастырские хозяйства, были, конечно, неизвестны в шанских княжествах и воспринимались шанскими феодалами, как чужеродное, паразитическое тело.

«Бирманские пагоды не имеют ничего общего с религией, — это просто сундуки с драгоценностями», — заявил Тоханбва [38, с. 83], и это послужило сигналом к тотальной экспроприации буддийского духовенства. Естественно, такая политика не могла не вызвать резко враждебного отношения буддийских монахов к Тоханбве. Монахи во многих местах стали лидерами сопротивления шанскому завоеванию, а это, в свою очередь, послужило основанием для жестоких репрессий со стороны шанских властей. Так, в 1540 г. Тоханбва, якобы с целью примирения, пригласил на пир 350 монахов Авы, Сагаинга и Пинсы, в том числе 30 наиболее видных настоятелей монастырей. На этом пиру все они были перебиты. После этого более тысячи буддийских монахов бежало в Таунгу, где к тому времени уже собралось значительное число бирманских беженцев (как светских и духовных феодалов, гак и просто крестьян, спасавшихся от шанского грабежа) [115, с. 48; 19, с. 66; 146, с. 107].

Удельное княжество Таунгу, наиболее мощная из составных частей Авского королевства, было единственной бирманской областью, избежавшей шанского завоевания. Правитель Таунгу Минджиньо (1486—1531), о котором говорилось выше, сразу после падения Авы в 1527 г. принял решительные меры, чтобы воспрепятствовать вторжению Тоханбвы в свои владения. Он выступил в поход и дотла разорил обширную полосу Центральной Бирмы, отделявшую Таунгу от областей, захваченных шанами. Поэтому Тоханбва не решился выступить против Минджиньо, а бирманские удельные князья Пиньи, Сагаинга, Чаусхе, Мейктилы со своими приверженцами бежали на территорию Таунгу, укрепив, таким образом, его военный потенциал [146, с. 125].

Поток бирманских беженцев в Таунгу не прекращался и при сыне Минджиньо Табиншветхи (1531 — 1550), вступившем на престол в 15-летнем возрасте. При нем окрепшее Таунгу получило реальную возможность стать центром нового объединения всей Бирмы. Уже на пятом году своего правления Табиншветхи вступает на путь широких завоеваний. Первый удар он, однако, решил нанести не против Верхней Бирмы, разоренная земля которой не сулила большой выгоды (к тому же воинственные шаны были в то время еще слишком серьезным противником), а против государства Пегу, где за 100 с лишним лет мирного развития накопились огромные богаcтва и в значительной степени утратился воинский опыт.

В 1535 г. Табиншветхи без особого труда завоевал области Бассейн и Мьяугмья в западной части дельты Иравади, затем двинулся на столицу монского государства — Пегу. Мощные укрепления Пегу, однако, оказались непосильным препятствием для армии Табиншветхи, почти не обладавшей огнестрельным оружием. В гарнизон Пегу входило большое число португальских наемников — артиллеристов и мушкетеров. Началась осада, затянувшаяся на четыре года. В этой кампании впервые выдвинулся один из наиболее известных полководцев Бирмы Байиннаун, молочный брат и муж сестры Табиншветхи. Он сорвал попытку деблокировать Пегу, разгромив монскую флотилию, в состав которой входил португальский корабль с наемниками. Важную роль в исходе событий сыграла военная хитрость, примененная Табиншветхи. При помощи подложного письма он скомпрометировал двух наиболее выдающихся монских генералов, которые незадолго до этого приезжали к нему парламентерами. Такаюпи поверил в то, что они предатели и казнил их. Обезглавленный монский гарнизон утратил волю к сопротивлению, и в 1539 г. Пегу пало. Король Такаюпи бежал под защиту своего союзника, удельного князя Пром а [38, с. 90; 56, с. 182; 146, с. 154].

Преследуя монского короля, бирманцы в том же 1539 г. двинулись на Пром. Но Такаюпи и сеньор Прома призвали на помощь шанов. В ходе боев Байиннаун нанес серьезное поражение превосходящим силам Тоханбвы к северу от города, но шанам все же удалось деблокировать Пром. Табиншветхи отступил в Пегу. Здесь благодаря умелой политике (раздача риса голодающим и одежды бедным, утверждение монских феодалов в правах на их прежние феоды) он сумел привлечь к себе значительную часть монского населения. А после известия о внезапной смерти Такаюпи в Проме (1539 г.) число монов, пожелавших служить в войсках Табиншветхи, увеличилось еще более [38, с. 90; 146, с. 154].

Огромные сокровища, захваченные в Пегу, позволили Табиншветхи в 1540 г. самому нанять большой по тому времени отряд португальцев (700 человек во главе с известным авантюристом Жуаном Кайеро), что значительно повысило огневую мощь бирманской армии. Несколько позже Табиншветхи нанял еще один отряд португальцев под командой Диого Соарес де Мелло [115, с. 58]. Усилив, таким образом, свою армию, Табиншветхи осадил крупнейший центр монского государства Мартабан. После нескольких месяцев осады в городе начался голод. Жители съели даже слонов [126, с. 43]. Правитель Мартабана пытался подкупить Жуана Кайеро, чтобы он со своими португальцами перешел на его сторону. Он обещал стать вассалом португальского короля и отдать тому половину своих сокровищ, если ему разрешат нанять 2 тыс. португальских солдат. Кайеро мало интересовали дела португальской короны. Он согласился тайно вывезти мартабанского князя из города в обмен на его сокровища. Но эта сделка была сорвана другими португальскими офицерами, опасавшимися мести бирманцев [115, с. 58; 146, с. 156]. Мартабанскому князю все же удалось получить португальскую военную помощь (семь военных кораблей, не считая подкрепления к гарнизону). Тогда перешедший на сторону Табиншветхи монский генерал Смим Пайю, имевший опыт морских операций, построил множество брандеров и направил их против португальской эскадры. Четыре португальских корабля сгорели, оставшиеся три ушли в море, бросив Мартабан на произвол судьбы. Тогда к стенам Мартабана подошли плоты с высокими платформами для пушек. Началась бомбардировка города. Затем последовал штурм, и Мартабан пал (1541 г.) [56, с. 182; 146, с. 156].

В Пегу Табиншветхи подчеркивал свою мягкость, а в Мартабане учинил жестокую расправу. Яркую картину этих событий рисует очевидец, известный португальский путешественник Фернан Мендес Пинто. После этого Моулмейн и другие монские города, еще не занятые бирманцами, поспешили признать Табиншветхи. Сам он в том же 1541 г. короновался в Пегу по монскому обряду и перенес туда свою столицу [126, 45; 146, с. 156—157].

В 1542 г. войска Табиншветхи снова выступили против Прома. Князь Прома опять призвал на помощь шанов, а также короля Аракана. Но Байиннаун, обойдя город с севера, нанес шанам удар из засады и разгромил их. Араканское сухопутное войско он ввел в заблуждение подложным письмом (якобы от князя Прома), заманил в засаду и разбил. Араканский флот, узнав об этом поражении, повернул назад, дойдя лишь до Бассейна. Оставшийся в одиночестве Пром сопротивлялся 5 месяцев и, наконец, пал. Затем последовала жестокая расправа. Судя по португальским источникам, город был сожжен, большинство жителей перебито; 2 тыс. детей якобы разрезали на куски и отдали в пищу слонам. Короля и 300 его приближенных утопили [126, с. 461. Верить таким отчетам дословно нельзя, так же, как и сообщениям, что в армии Табиншветхи было 500 тыс. человек. Но то, что общий характер войн в Бирме в XVI в. стал гораздо более ожесточенным, чем в XIV—XV вв., не подлежит сомнению.

Успехи Табиншветхи на юге обеспокоили шанских феодалов в Верхней Бирме. В 1544 г. соединенные войска семи шанских собва (князей) предприняли новый поход на Пром. Табиншветхи, однако, потопил большинство шанских боевых кораблей на Иравади пушками (теперь у него был большой артиллерийский парк) и, перейдя в контрнаступление, глубоко вторгся в Верхнюю Бирму. Заняв в этом походе древнюю столицу Паган, он короновался здесь королем Верхней Бирмы по паганскому обряду. Через два года, в 1546 г., он снова короновался в Пегу, уже как король обеих Бирм, используя в ритуале как бирманские, так и моиские обряды [38, с. 91; 56, с. 182—183; 146, с. 157— 157].

В 1546 г. Табиншветхи решил присоединить к своим владениям Аракан. Однако король Аракана Минбин (1531 —1553), уже давно с тревогой следивший за успехами бирманского завоевателя, успел подготовиться к обороне. Столица Аракана Мраук У была окружена мощными укреплениями и рвом, который заполняла морская вода. Когда бирманцы подступили к стенам Мраук У, Минбин приказал открыть шлюзы в момент прилива и затопил прилегающую равнину. Табиншветхи пришлось заключить мир и отступить [146, с. 140, 158].

Пока Табиншветхи воевал в Аракане, сиамский король, либо кто-то из его вассалов, имел неосторожность вторгнуться в монскую провинцию Тавой. Это послужило Табиншветхи прекрасным поводом для войны против Сиама. В 1548 г. началась первая бирмано-сиамская война. Однако 4-месячная осада Аютии не увенчалась успехом. Неудачной была и осада важного центра Северного Сиама — Кампенгпета. Бирманские войска вынуждены были начать отход в трудных условиях (наступил сезон дождей). К счастью для Табиншветхи, в одном из боев были взяты в плен близкие родственники сиамского короля Маха Чакрапата. Последний, чтобы выручить родню, поспешил заключить с бирманцами мир. Эго обеспечило им спокойное отступление из Сиама [115, с. 65; 146, с. 159]. Две такие крупные неудачи подряд подорвали дух Табиншветхи. Он отошел от государственных дел, передав их Байиннауну (еще раньше он назначил его наследником престола), и завел дружбу с португальским авантюристом из Малакки, который приохотил его к спиртным напиткам [146, с. 65—66].

Военные походы между тем продолжались. В 1550 г. Байиннаун, собрав большое войско, отправился воевать с шанскими князьями. Среди монов, от которых продолжали требовать налога кровью и деньгами, стало расти недовольство. Когда один из родственников последнего короля Пегу Смим Хто поднял восстание в дельте Иравади и захватил города Дагон (Рангун) и Далла, монские придворные Табиншветхи заманили короля в лес под предлогом слоновой охоты и убили его. Теперь восстание охватило весь монский юг. Смим Хто был провозглашен королем Пегу [115, с. 66; 146, с. 161]. Байиннаун, спешно вернувшись с севера, застал в бывшей державе Табиншветхи полный развал. Все феодалы Центральной Бирмы закрыли перед Байиннауном свои ворота и не желали ему помогать. Каждый из них стремился выкроить для себя независимое королевство. Даже домен Табиншветхи Таунгу отказывался подчиниться его наследнику. Но разрозненность противников Байиннауна позволила ему уничтожить их по частям. Прежде всего Байиннаун собрал вокруг себя старых португальских наемников во главе с Диого де Мелло. С небольшим, но верным войском он двинулся с юга страны на Таунгу. Севернее Пегу войска Смим Хто пытались преградить ему дорогу, но опытный полководец легко их обошел. Выбив восставшего губернатора Таунгу из этого важного центра (1551 г.), Байиннаун обепечил себе плацдарм на востоке страны, куда к нему стали стекаться его сторонники — бирманцы, шаны, поверившие в его счастливую военную звезду, и даже восемь монских министров, успевших поссориться со Смим Хто [146, с. 162]. В том же, 1551 г. Байиннаун овладел Промом и другими городами Центральной Бирмы. На юге между тем разгорелась борьба между Смим Хто, провозглашенным королем Пегу, и его конкурентом, правителем Мартабана Смим Сотутом, также претендовавшим на королевский трон. В сражении между ними Смим Со гут был убит пулей португальского наемника. Тогда феодальная верхушка Мартабана, опасаясь репрессий со стороны победителя Смим Хто, перешла на сторону Байиннауна [115, с. 68; 146, с. 163]. В 1552 г. Байиннаун со своей сильно выросшей армией двинулся на Пегу. Одержав победу у ворот города над войском Смим Хто, Байиннаун ворвался в Пегу и предал его разграблению. Многие горожане были убиты. Смим Хто продолжал еще несколько месяцев сопротивление в джунглях дельты Иравади, но в конце концов потерял все свое войско и скрылся в горах (впоследствии он был выдан местными жителями Байиннауну и казнен) [115, с. 68; 126, с. 50; 146, с. 163—164].

Таким образом, Байиннаун в течение двух лет восстановил в прежних границах державу Табиншветхи: Он не стал продолжать его политику в плане похода на Аютию, а поставил своей задачей присоединить к державе север Бирмы и шанские княжества.

Между тем в Северной Бирме продолжал царить феодальный хаос. В 1543 г. «гонитель монахов» Тоханбва вместе со всем своим двором был уничтожен в результате заговора, организованного бирманским офицером Минджиянаунгом. Последний, будучи членом авского королевского дома, отказался занять пустующий трон и уступил его князю шанского княжества Хсипо по имени Хконмаинг (1543—1546), сам же ушел в монастырь (поступок, характерный для потерпевших политический крах средневековых государственных деятелей Индокитая) [115, с. 49]. Видимо, Минджиянаунг не верил, что в его силах преодолеть феодальный хаос в Верхней Бирме. Впрочем, и шанский король Хконмаинг, и сменивший его Мобье Нарапати (1546—1552) также не пользовались никакой реальной властью и не смогли покончить с междоусобной борьбой шанских феодалов. Когда в 1552 г. Байиннаун в первый раз попытался захватить Аву, шанские князья, временно объединившись, дали ему отпор, но роль короля Мобье Нарапати при этом была такой ничтожной, что он, ни на что уже не рассчитывая в шанском лагере, перебежал на сторону Байиинауна. Шаны тут же выбрали нового короля — князя Ситуджохтина (1552—1555) [146, с. 109].

После тщательной трехлетней подготовки в 1555 г. Байиннаун снова двинулся на Аву. Удар наносился двумя колоннами. Одна половина войска двигалась с юго-востока сушей по долине Ситтаунга, через Яметин. Вторая, во главе с самим Байиинауном, поднималась на речных судах вверх по Иравади и наносила удар непосредственно с юга. На этот раз разгром шанов был полным. Ава пала, а ее последний шанский король Ситу-джохтин был взят в плен. Вся Бирма в границах прежнего Паганского государства (за вычетом Аракана) оказалась под властью Байиннауна (1551 — 1581) [38, с. 92; 115, с. 68; 146, с. 164—165].
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Ричард Теймс.
Япония. История страны.

Эдвард Вернер.
Мифы и легенды Китая

Чарльз Данн.
Традиционная Япония. Быт, религия, культура

Дж. Э. Киддер.
Япония до буддизма. Острова, заселенные богами

В.М. Тихонов, Кан Мангиль.
История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.
e-mail: historylib@yandex.ru