Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Эдуард Паркер.   Татары. История возникновения великого народа

Период войны с китаем и крах империи кат иль-хана

Среди претендентов на китайский императорский трон был некий Ли Юань, чей отец взял в жены тюркскую женщину из семьи Дуку. Один европейский автор упомянул, что она была христианкой. Даже если это и неправда, вероятность такая существовала, поскольку в 635 году сюда прибыл несторианин Олопен, это произошло во время правления ее внука, Ли Шиминя, издавшего эдикт в защиту христианства. Ли Юань направил послов, чтобы заручиться помощью Шибира, и тюркский каган послал своего тегина из канкали с табуном лошадей и трехтысячным войском к основателю династии Тан, сражавшемуся тогда в провинции Восточная Ганьсу. После того как династия Суй прекратила свое существование, Шибиру были направлены щедрые дары, а он отправил тегина кутлука в качестве посла в метрополию («кутлук» на тюркском означает «счастливый», как уже говорилось выше). Однако год спустя Шибир уже вступает в заговор с двумя претендентами на китайский трон и снова принимается совершать набеги, как в старые добрые времена. После смерти Шибира его сына сочли слишком юным для вождя ханства, поэтому титул Чуло-хана достался его брату, а сын получил ханство на востоке. Одной из жен Чуло-хана стала вторая принцесса Суй, посланная к его дяде Дуляню: предполагается, что принцесса служила в том же качестве и Шибиру. В ответ на ее недоумение император Суй сказал лишь: «Следуй обычаям страны, в которой живешь». Получив известие о смерти Шибира, император Тан почтил его память, объявив при своем дворе трехдневный траур. Он также приказал всем своим приближенным отправиться к резиденции тюркского посла и выразить ему свои соболезнования. К Чуло-хану был направлен особый посол. Выразив сочувствие, он от лица китайского императора преподнес хану 30 ООО кусков шелка.
По-видимому, беглая императрица Суй и один из юных принцев попали в руки претендента на китайский престол, обосновавшегося на плато Ордос или близ него. В 621 году он потерпел поражение и пал от руки Ли Шиминя. Чуло-хан оказал беглецам радушный прием в своем ханстве и даровал высокий чин юному принцу.
Под его властью оказались все китайцы, перешедшие к тюркам, а резиденция принца находилась где-то недалеко от современного Гуйхуачэна. У принца было около 10 ООО китайских подданных, свой штат придворных, и он продолжал вести счет времени по правлению монархов династии Суй. В помощь вышеупомянутому сыну Ли Юаня Чуло-хан направил 2000 человек. Этим сыном был прославленный Тайцзун, тогда известный лишь как принц династии Цинь, отец-император отправил его в поход против многочисленных претендентов на трон. Позднее и сам Чуло-хан прибыл в один из китайских городов на границе современных провинций Шаньси и Чжили. Здесь его ждал радушный прием, чем Чуло-хан и его люди не преминули воспользоваться — они стали хватать всех красивых женщин, которых видели на улицах города. Вскоре Чуло-хан скоропостижно скончался, и его китайской супруге удалось добиться, чтобы его брат Дуби принял титул Кат Иль-хана, поскольку сын якобы был «слишком слаб и уродлив». Надо полагать, что, обеспечивая избрание Дуби, она думала не о благе тюркского государства, а о своем благополучии, поскольку, не теряя времени, вышла замуж за нового правителя. Сын Шибира получил титул кагана Дуляня (Шибоби) — не следует путать его с дедом, носившим тот же титул. Китайский двор, как принято, выразил тюркам свои соболезнования. Первоначально Кат Иль-хан пытался заигрывать с одним из претендентов на китайский трон, но император своевременными и щедрыми дарами сумел отвлечь внимание хана от нежелательного союза. Посол, направленный к хану с этой деликатной миссией, сумел заодно добиться выдачи некоего китайского военачальника, который мог представлять угрозу для императора. При дворе Кат Иль-хана было много китайских перебежчиков, всегда готовых перейти на сторону владыки более могущественного и богатого. Польщенный тем, что они предпочли его китайскому императору, Кат Иль-хан держался высокомерно и даже вынашивал планы завоевания Китая. Поскольку император еще не очень уверенно чувствовал себя на троне и не желал провоцировать внешние конфликты, он по мере сил мирился с оскорбительным высокомерием Кат Иль-хана и старался поддерживать с ним хорошие отношения, заваливая его подарками. В ответ неблагодарный Кат Иль-хан во главе 10 ООО всадников присоединился к одному из китайских мятежников, под командованием которого находилось шеститысячное войско, и совместными усилиями они совершили набег на Северную Шаньси. Армия, посланная против него, нанесла ему такое сокрушительное поражение, что Кат Иль-хан сам, по своей инициативе, запросил мира и отправил императору в подарок клей как символ «прочности нового союза». В 622 году, когда на владения тюрков обрушился голод, китайцы предприняли вероломную попытку захватить «Лошадиный город» в провинции Северная Шаньси. Как мы помним, близ подобного города шаньюй Гюньчень едва не попал в ловушку. Попытка провалилась, и неудивительно, что Кат Иль-хан, позабыв о клее, при помощи Дуляня на протяжении нескольких лет совершал жестокие набеги на границы Китая. Однажды принц из династии Цинь («Черный принц» китайской истории, который своей необычайной храбростью был обязан, видимо, четверти тюркской крови) с сотней всадников явился к тюркским границам и, упрекнув Кат Иль-хана за нарушение договора, вызвал его на поединок или решительное сражение. Кат Иль-хан лишь улыбнулся и не ответил на вызов принца, поскольку не вполне понимал, что за ним кроется. Тогда принц послал одного из своих воинов с аналогичным предложением к Дуляню, однако тот тоже промолчал. Вспомнив китайскую историю, принц решил пойти по пути предков и возбудить в Дуляне зависть. Дулянь поддался на провокацию, другие члены клана Кат
Иль-хана тоже стали выказывать признаки нелояльности, и Кат Иль-хан вынужден был сделать шаг навстречу императору. Однако в течение последующих двух лет он совершал регулярные набеги на китайские территории и даже угрожал метрополии, которая находилась теперь в том же месте (в Сианьфу), что и во времена прежних шаньюев. Кат Иль-хан направил к императору посла, чтобы продемонстрировать свое могущество. По словам посла, Кат Иль-хан выступил в поход на империю с миллионной армией. Принц Цинь не потерял присутствия духа. Упрекнув посла в том, что его повелитель отплатил черной неблагодарностью за все милости, которыми китайские императоры одарили его и его отца Шибира, принц сказал: «Возможно, мне следует первым делом казнить тебя!» Эта угроза заставила дерзкого тюрка прикусить язык, и он охотно позволил принцу самому вести дальнейшие переговоры. Принц же с небольшой свитой снова отправился к тюркскому войску и обратился к Кат Иль-хану. При этом их разделяла лишь мелкая река Вэй (протекавшая близ столицы). Тюркские военачальники были так поражены, что спешились и поспешили выразить принцу свое почтение. Тем временем подоспела китайская армия. Кат Иль-хан, увидев внушительное войско и узнав о том, что его посол заключен под стражу, не на шутку встревожился. Несмотря на возражения своих приближенных, принц вышел вперед для переговоров с Кат Иль-ханом, обе армии взирали на происходящее. Принц сильно рисковал, но, будучи мастером блефа, он выиграл один день, и Кат Иль-хан запросил мира. Это произошло, видимо, в 626 году, когда принц стал императором, хотя согласно китайской традиции первым годом его правления считается 627-й — первый полный год. Император заявил: «Причина, по которой тюрки вступили со своим войском на берег реки Вэй, проста — они знают, с какими внутренними конфликтами столкнулась наша династия и то, что я недавно вступил на престол. Вопрос был лишь в том, кто возьмет верх после сегодняшних событий. То, что я не побоялся приблизиться к ним, окруженный немногочисленной свитой, застало тюрков врасплох, к тому же они далеко от своих владений. И если сражение состоится, мы должны победить. Если же наша хитрость удастся, положение наше неизмеримо упрочится». Памятуя, очевидно, о древнем соглашении с Хуханье, несколько дней спустя император отправился на мост в западной части города, где была заколота белая лошадь, а он сам и Кат Иль-хан поклялись в верности договору. Армия Кат Иль-хана отступила. Главному министру Тайцзуна, не постигшему до конца замыслы императора, тот объяснил: «В тюркской армии нет ни порядка, ни дисциплины: когда каган находился на одном берегу реки, а его военачальники выражали мне почтение на другом, я был уверен, что мы легко могли разбить тюркскую армию, мне стоило лишь отдать приказ. Однако первейшая забота монарха — мир, в случае столкновения с обеих сторон пролилось бы много крови. Кроме того, если бы мы одержали победу, они бы поспешили усовершенствовать свою армию, и последствия для нас могли бы быть куда серьезнее. Отложив оружие и осыпая их подарками, мы внушаем нашим врагам самонадеянность и тем самым ведем их к краху». Через несколько недель Кат Иль-хан прислал императору табуны лошадей и стада овец, однако император подарок не принял и вместо этого своим указом «велел» Кат Иль-хану вернуть похищенных им людей. Неизвестно, выполнил ли Кат Иль-хан этот приказ.
В 627 году произошло очень важное событие. Три племени из народа, который, за неимением лучшего, мы будем называть канкали, а именно сеяньто, байкалы и уйгуры, подняли мятеж против тирании Кат Иль-хана и сместили его чиновников. После распада империи хунну эти племена, наряду с другими, заселили цепь горных долин от Каспия, мимо Балхаша, на восток к Байкалу и далее. Уйгуры и байкалы жили к северу от реки Тола; сеяньто — южнее озера Гурун и реки Керулон. (Племена, жившие восточнее, не находились под управлением «высоких телег». Многие из этих племен вошли сначала в империю жуаньжуань, а затем в империю тюрков. После краха тюрков, произошедшего два или три столетия спустя, власть перешла к небольшому племени уйгуров, давших название государству. Поскольку некогда они являлись частью тюркской империи, о них часто говорят как об уйгурах-тюрках. Говоря о тюркских «народах», мы не должны забывать, что и тюрки, и уйгуры первоначально были небольшими племенами, ассимилировавшими остатки народа хунну, подобно тому как англы и саксы — германоязычные племена — впоследствии дали имя государствам. При этом среди их смешанного населения чистокровных англов и саксов было не так много.) Когда три этих племени подняли восстание, Кат Иль-хан направил своего кагана Дуляня, чтобы подавить его. Однако армия Дуляня потерпела сокрушительное поражение, а сам каган едва успел спасти свою жизнь. Кат Иль-хан был так разгневан этим поражением, что приказал взять Дуляня под арест. Это, в свою очередь, рассердило Дуляня, который принялся строчить предательские письма императору Китая, который не замедлил послать на помощь Дуляню войска. Тем временем племя сеяньто основало свое собственное ханство на севере пустыни. Вождь племени называл себя Бильге, или «Мудрый», каган и вместе с сыном и племянником в последующие годы являл собой серьезную угрозу. Байкалы, уйгуры, киргизы и другие восемь племен канкали, живших к востоку от озера Балхаш, осудили сепаратизм сеяньто и в 648 году покорились китайскому императору. Вожди этих племен стали проконсулами своих племенных владений, которые превратились в то, что римляне называли проконсульскими провинциями.
Все это больно било по Кат Иль-хану, который к тому же был чрезвычайно непопулярен в народе из-за своей приверженности к «разным татарам», под которыми, видимо, имелись в виду сирийцы, персы и другие сметливые азиаты. Все эти министры и губернаторы смешанных кровей были алчными деспотами, вызывавшими неприязнь у всей кочевой империи. Кроме того, Западная Тюркская империя находилась в зените своего расцвета, это явствует из описаний двора ябгу кагана, чья резиденция находилась близ Иссык-Куля. Приблизительно в это время ее посетил всемирно известный китайский путешественник Хуань Чжуан. В довершение всех бед владения Кат Иль-хана на протяжении нескольких лет страдали от сильных снегопадов, результатом которых стал голод. Испытывая нехватку средств, Кат Иль-хан просто удвоил или утроил налоги, которые и без того было трудно собирать, и, как следствие, его владения вскоре охватило всеобщее восстание. Находясь в отчаянном положении, Кат Иль-хан поспешил оказать поддержку китайскому претенденту на престол (пообещав покорность, если тот позволит ему разделаться с катаями). Китайский император решил, что настало время покончить с Кат Иль-ханом. Военный поход возглавил прославленный военачальник Ли Цзин. Армия должна была выступить четырьмя отдельными частями, в то время как Дулянь и другой дружественный Китаю тегин искали защиты у китайского императора. Ночью, где-то близ Кукухото или Гуйхуачэна Кат, Иль-хан был застигнут врасплох. Он вынужден был спешно переносить свой лагерь к «Пасти пустыни» — это место находилось в двух днях пути на северо-восток от города невозможно, являлось в действительности Тендуком. Отсюда Кат Иль-хан отправил послов за императрицей Суй и принцем, очевидно стараясь выиграть время. Находясь в тупике и не зная, что предпринять, Кат Иль-хан отбыл с 30- или 40-тысячной армией к Железным горам в долине Керулона и оттуда направил императору письмо, предлагая ему все свои владения. Хитрый монарх отправил к Кат Иль-хану послов, чтобы успокоить его, а сам приказал Ли Цзину запастись провизией на двадцать дней и пуститься в погоню за Кат Иль-ханом. В результате Кат Иль-хан, который почти в одиночестве бежал на резвом скакуне во владения своего племянника Шаболо Сунишида, был взят в плен, прощен и поселен в императорских конюшнях. Историки восторженно прибавляют, что вся территория, отвоеванная 800 лет назад у хунну, теперь принадлежала династии Тан. Это случилось приблизительно в 628 году. Вскоре Кат Иль-хану наскучило его новое жилище, где он проводил все время, распевая со своими приближенными печальные песни. Император назначил Кат Иль-хана правителем района Китая, славившегося своими охотничьими угодьями. Однако Кат Иль-хан отверг это предложение. Тогда император даровал ему более подходящий пост начальника стражи. Умер Кат Иль-хан в 634 году, получив посмертное прозвище Дикий. Его приближенным позволено было делать с телом все, что предписывалось национальными обычаями, в соответствии с которыми тело было кремировано на берегу реки близ столицы. Один из его тарханов, человек, отданный матери Кат Иль-хана вместе с приданым, перерезал себе горло, чтобы иметь возможность сопровождать своего покойного хозяина в иной мир. Этот поступок так тронул императора, что он приказал похоронить верного слугу рядом с Кат Иль-ханом, а придворному поэту велел сочинить для этой пары подобающую эпитафию, которая должна была быть высечена на камне, установленном на могилах.
После поражения на смену Кат Иль-хану пришел его племянник Дулянь, чья резиденция первоначально находилась на востоке, то есть к северу от реки Верхняя Ляо, или Ширамурен, поскольку территории южнее этой реки занимали независимые катай, или кидани. Дулянь правил двумя племенами, потомками сяньбийцев, называвшихся кумоси и сиб. Первые были потомками восточной ветви юйвэней, а последние, никогда не фигурировавшие в китайской истории, принадлежали скорее не к сяньбийцам, а к хунну (возможно, сегодняшние маньчжурские монголы — это их потомки; как и солоны, они были переселены к Или в 1736 году, но по статусу они ниже солонов и потому не заключают с ними браков). Династия Мужун оттеснила кумоси вместе с их собратьями катаями в регион между Сунгари и пустыней. В 388 году первый император Тоба наказал их: судя по всему, он достиг реки Амур, и среди 100 ООО голов различного скота, который он захватил, упоминаются свиньи. В последующие два столетия кумоси приносили дань ко двору императора вместе с татарами-ширви, предками маньжуров, и т. п. — это были грязные, разводящие свиней и занимавшиеся охотой дикари, по уровню своего развития стоящие неизмеримо ниже тюрков и Катаев. Мунгва, или мунгу, в этот период находились под властью ширви, т. е. монголов. После V века кумоси утратили первую часть своего имени и впоследствии упоминались в источниках лишь как кумоси. Укладом жизни они напоминали тюрков, однако, как и катай, имели один специфический обычай — запеленывали мертвых наподобие мумий и подвешивали их на деревьях. Эти два народа и их территории являлись частью владений Дуляня до того, как он стал верховным каганом. Однако китайский император его таковым не признал, даровав ему лишь титул военного «губернатора» и резиденцию близ современного Пекина, а также приказав привести административную систему в соответствие с китайской. «Ваш тезка и дед, — сказал император, — никогда не выказывал благодарности за все те милости, которыми его осыпала династия Суй, а ваш отец Шибир был для Китая сущим наказанием. Благодаря своему плохому правлению вы уже потеряли большую часть своих владений и должны ясно понимать, что сейчас у вас испытательный срок». Однако в 631 годуДулянь скоропостижно скончался по пути в Китай, ему было всего 29 лет. Император, всегда испытывавший к нему искреннее расположение и «поклявшийся поддерживать братские отношения» с Дулянем, объявил при дворе траур и велел сочинить подходящую эпитафию. Сиб и кумоси, судя по всему, присоединились к катаям и платили Китаю регулярную дань.
Сын Дуляня, Гологур, унаследовал отцовские титулы, но в 639 году вступил в сговор с младшим братом Дуляня и другими тюрками, служившими в императорской страже, с целью напасть на императорскую резиденцию и снова объявить себя каганом. Заговорщики почти добились успеха. Однако, к счастью, вовремя подоспел китайский военачальник с небольшим войском, и заговорщики бежали через реку Вэй, надеясь добраться до своего ханства. Все они были схвачены и обезглавлены, за исключением Гологура, его отправили в изгнание. После сокрушительного поражения Кат Иль-хана некоторые из его сторонников бежали в Туркестан, другие к сеяньто, а многие нашли пристанище в Китае. До этого перед Китаем уже стоял вопрос — что делать с тюрками, покорившимися императору? Таких насчитывалось по меньшей мере сто тысяч. Согласно одному из предложений их следовало сделать политическими заключенными, обучить ведению сельского хозяйства и ткачеству и постепенно превратить их в добропорядочных китайцев. Один из влиятельных сановников императора считал, что если тюрков нельзя истребить (что было бы, несомненно, лучшим выходом из положения), значит, их следует поселить как можно дальше, к северу от излучины Желтой реки, поскольку тюрки — народ неукротимый, вероломный, а когда нужно — раболепствующий, следовательно, доверять им никак нельзя. Именно по этой причине Мэн Тянь и династия Хань аннексировали Ордос, чтобы держать тюрков под контролем. Если позволить им поселиться близ китайских границ, то через несколько лет вместо 100 ООО человек будет уже 200 ООО, и тюрки превратятся в головную боль для Китая. Династия Цинь поступила недальновидно, наняв хунну для покорения соперников, в результате татарские династии Лю Юаня и Ши Лэ перевернули с ног на голову весь Китай. Эту точку зрения поддержал выдающийся филолог и критик Янь Шику, а также другие лояльные приближенные, считавшие, что тюркские племена должны быть раздроблены и изолированы друг от друга. Однако император, который, несмотря на все свои ошибки, был, возможно, одним из самых справедливых и великодушных китайских монархов (не считая первых императоров маньчжурской династии), решил прислушаться к совету одного из не столь высокопоставленных сановников, ратовавшего за гуманизм и равноправие всех народов. «Эти несчастные, жалкие остатки побежденного народа доведены до крайности. Если мы дадим им приют и воспитаем их в истинно китайском духе, они никогда не будут представлять для нас опасность. Китаю не было нанесено никакого ущерба из-за того, что в 50 году император принял решение расселить хунну на пограничных территориях. Мы должны позволить им сохранить свои обычаи и использовать покоренные народы для защиты наших рубежей. С другой стороны, было бы ошибкой пытаться превратить тюрков в китайцев и возбуждать в них подозрения, отправляя в дальние провинции». В конце концов было принято решение сделать из восточных владений Дуляня единое проконсульство, разделив его на четыре провинции, включая плато Ордос и Северную Шаньси. Доминионы Кат Иль-хана образовали второе проконсульство, включавшее шесть провинций. Так обстояли дела до заговора Гологура. Но теперь, после предательства сына Дуляня и его брата, император пожалел о своем великодушии и принял решение отселить тюрков на север, к Желтой реке. Титул кагана получил один из местных правителей четырех восточных провинций, его ханство находилось к северу от излучины Желтой реки. Хотя этот человек был одним из родственников Кат Иль-хана, кожа его была такой смуглой, что Чуло-хан и Кат Иль-хан всегда отказывались верить в то, что он принадлежит к племени ашина, и полагали, что он — ху (то есть сарт, сириец, перс или индус). По этой причине верхней ступенькой в карьере для него стал пост тегина. Однако этот человек был одним из тех, кто до последнего момента находился рядом с Кат Иль-ханом и вместе с ним был взят под стражу. Именно из-за этой верности император теперь решил назначить его на ответственный пост. Новые владения простирались от северной излучины Желтой реки до пустыни: новоиспеченному кагану вручили барабан и штандарт, а Бильге-кагану из племени сеяньто (жившему к северу от пустыни и южнее Керулона) велено было под страхом наказания жить с новым соседом в мире. Возродились древние титулы хунну — левый и правый принцы, ими стали два других члена семьи
Ашина. Им было приказано переселиться на север, в свои старые владения, освободив китайские приграничные территории. Новый каган, чей народ насчитывал 100 ООО человек (из них40 ООО — боеспособные воины), оказался совершенно негодным правителем, его народ взбунтовался и небольшими группами просочился в Северную Шэньси, прося разрешения поселиться здесь. Наконец, появился и сам каган. Император сделал его военачальником, и в конце концов он встретил свою смерть в военной кампании против Кореи, которая впервые была покорена и разделена на полунезависимые провинции под управлением местных губернаторов, контролируемых китайским проконсулом. Чтобы понять, каким человеком был Тайцзун, можно вспомнить один факт из его жизни: когда каган был ранен отравленной стрелой, император сам отсосал яд из раны, и каган прожил еще несколько дней, успев добраться до столицы. Здесь он был похоронен рядом с отцом императора, а на берегу реки Бэдао, в прежних владениях кагана, в его честь был возведен мавзолей. Эта река часто упоминается в исторических источниках, судя по всему, она протекает в современной Внутренней Монголии к северу от Кукухото. Так заканчивается первый акт драмы северной тюркской империи.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Аскольд Иванчик.
Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н.э.

Василий Бартольд.
Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии

Тамара Т. Райс.
Скифы. Строители степных пирамид

Светлана Плетнева.
Половцы

Игорь Коломийцев.
Тайны Великой Скифии
e-mail: historylib@yandex.ru