Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Елена Кочемировская.   10 гениев, изменивших мир

Зигмунд Фрейд

Введение
   «Тот, кто становится биографом, обязуется лгать, утаивать, лицемерить, приукрашать и даже скрывать свое собственное недопонимание. Ведь биографической истины не существует, и даже будь таковая, она осталась бы без употребления».

   «Общественность не имеет права на мою личность, да и ничему на моем примере не научится».

   «Вы знаете мое отношение к работам такого рода, оно не стало дружелюбнее. Я остаюсь при том мнении, что всякий, знающий обо мне так же мало, как Вы, не имеет права писать о данном лице. Дождитесь, пока оно умрет, тогда оно со всем смирится – ведь ему тогда, к счастью, все равно».

   Это цитаты из писем, которые Зигмунд Фрейд адресовал своим биографам. Наше положение более выгодно – в 1939 году Фрейд «смирился со всем». Поэтому мы и решились стать в один ряд с множеством «лжецов» и «лицемеров», которые интересовались биографией знаменитого ученого, и в меру своих скромных талантов пополнить число работ, жанр которых ему так не нравился.

   Фрейд не только негативно относился к своим биографам, но и, похоже, целенаправленно старался усложнить им работу. Так, он по-разному описывал те или иные события в своей жизни, а также уничтожал все документы, содержащие информацию личного плана. Поэтому нельзя ручаться за абсолютную достоверность сведений о жизни Зигмунда Фрейда, а на многие вопросы биографического характера мы вряд ли когда-нибудь получим ответ.

Происхождение. Семья. Детство
   В 1770—1790-х годах произошел раздел Польши между Россией, Пруссией и Австрией. Галиция[12] при этом досталась Австрии. Вместе с новыми землями Габсбурги приобрели и новых подданных. Среди этих подданных было около двухсот тысяч евреев. Антисемитизм в Австрийской империи существовал даже на государственном уровне. К галицийским же, «новым», евреям власти относились особенно настороженно и неприязненно, одновременно пытаясь извлечь из них максимальную пользу. Евреи были обложены тяжелыми и разнообразными налогами. Кроме того, в 1787 году им было приказано сменить фамилии на немецкие. Новые фамилии давали чиновники. За хорошую, благозвучную фамилию приходилось давать взятки. История умалчивает о том, в какую сумму предкам нашего героя обошлась их «радостная» фамилия («Freud» в переводе с немецкого «радость»).

   Итак, Якоб Фрейд, отец Зигмунда, родился в 1815 году в Галиции. Когда ему еще не исполнилось и семнадцати лет, его женили на некоей Салли Каннер. От первого брака у Якоба было двое сыновей. Молодой отец семейства зарабатывал на жизнь разъезжей торговлей, в частности продавал шерсть. В 1848 году, после революционных событий в Вене, правительство было вынуждено пойти на некоторые реформы. В результате несколько улучшилось положение евреев. В 1852 году Якоб женился во второй раз (дата смерти Салли точно не известна). К тому времени он смог сколотить небольшое состояние и перебрался в более благоприятную Моравию, во Фрейберг, современный город Пршибор в Чехии, где у него были родственники. Два взрослых сына Якоба, Эммануил и Филипп, переехали вместе с ним.

   Информации о второй жене Якоба не много. Известно только, что звали ее Ревекка. Последние сведения о ней, которые удалось обнаружить исследователям, относятся к 1854 году. В 1855 году Якоб снова женился. Его третья жена, Амалия Натансон, тоже уроженка Галиции, была на 20 лет младше мужа. Через год, 6 мая 1856 года, она родила мальчика, получившего два имени – Соломон и Сигизмунд. Позже в семье появилось еще семеро детей: пять девочек и двое мальчиков.

   Первые годы жизни нашего героя были очень счастливыми. Через много лет он написал: «Глубоко во мне все еще живет счастливый ребенок из Фрейберга, первенец молодой матери, получивший свои первые неизгладимые впечатления от земли и воздуха тех мест».

   Маленький Сигизмунд получил весьма причудливое воспитание. Его родители конечно же исповедовали иудаизм, но отец, по всей видимости, не был излишне религиозен. Тем не менее, при рождении мальчика приписали к еврейской общине, а на восьмой день ему сделали обрезание. Когда Сигизмунду еще не было трех лет, его родители наняли женщину, живущую по соседству, в качестве няньки. Она была католичкой чешского происхождения. По словам Амалии, во время прогулок няня водила своего подопечного во все церкви и буквально пичкала его библейскими историями, так что, вернувшись домой, он «начинал проповедовать и рассказывать нам обо всем, что сделал Господь Бог». Во Фрейбурге Якоб старался выглядеть «цивилизованным» человеком и предпочитал разговаривать на немецком. Но в семье часто использовался идиш. От няни же Сигизмунд постоянно слышал чешскую речь. Так что он рос на перекрестке языков и религий.

   В октябре 1857 года Амалия родила еще одного сына. Мальчик прожил не долго и умер в восьмимесячном возрасте. С раннего детства Сигизмунд много общался со своими двоюродными братом и сестрой. Он обладал удивительной особенностью: необычно хорошо и подробно помнил подробности своего детства и взаимоотношения в семье. Это безусловно повлияло на его последующую научную деятельность. По крайней мере, в своих книгах он часто и открыто, и завуалированно описывал и анализировал собственные детские воспоминания, рассматривал многие детали и аспекты взаимоотношений между членами своего большого семейства.

   По одной из версий, вскоре торговля шерстью, которую вел Якоб, стала приносить все меньше и меньше средств. Оказавшись перед угрозой разорения, отец семейства решил поискать счастья в другом месте. И семья попробовала обосноваться в Лейпциге. По другой версии, переезд был связан с тем, что Австрия вступила в войну с Италией и старшие сыновья Якоба опасались призыва в австрийскую армию. Согласно третьей версии, причиной переезда стали интимные отношения, которые возникли между Филиппом, сыном Якоба от первого брака, и Амалией.

   Так или иначе, вскоре старшие сыновья покинули семью и перебрались в Манчестер. В Англии их дела пошли хорошо, и они даже смогли материально помогать отцу и его семье. В Лейпциге Фрейды тоже долго не задержались. Не найдя там приличного заработка, они довольно скоро (около 1860 года) переехали в Вену. Здесь семья могла рассчитывать на помощь родителей Амалии. В столице Австрии Зигмунд Фрейд прожил почти 80 лет. Вообще трудно сказать, насколько тяжелым было финансовое положение Фрейдов. С одной стороны, доходы Якоба были невысоки и непостоянны. Сам ученый позже писал о том, что у него было довольно бедное детство. С другой – обстоятельства и образ жизни семьи, насколько они нам известны, не свидетельствуют о крайней нужде.

   После смерти сына Амалия постоянно рожала дочерей (еще один сын, Александр, родился только в 1866 году и стал последним ребенком в семье). Так что будущий источник благополучия семья видела в старшем сыне. Сигизмунд был всеобщим любимчиком. И даже в какой-то степени превратился в домашнего тирана, по крайней мере, с его мнением и интересами считались все домочадцы. Известно, что к десяти годам у мальчика был собственный «кабинет» – отдельная узкая комнатка. Учитывая стесненные финансовые обстоятельства семьи, это была настоящая роскошь. Сестра Анна, которая была на два года младше Сигизмунда, приводила немало примеров того, каким авторитетом пользовался в семье ее старший брат. Так, она рассказывала, что когда ей было 8 лет, брат говорил, что ему мешает ее игра на фортепиано. Анне пришлось распрощаться с этим занятием. Через 7 лет первокурсник Сигизмунд просто запретил сестре читать Бальзака и Дюма, утверждая, что это недостойное чтение. А вскоре он же сказал решающее слово на семейном совете по поводу того, нужно ли юной Анне выходить замуж за пожилого, но богатого дальнего родственника Фрейдов, приехавшего погостить из России. Зигмунд заявил, что дядюшка, старый греховодник, может убираться к себе в Россию.

   Образование мальчик начал получать дома, под руководством отца. Затем он учился в частной еврейской школе, а в 9 лет, на год раньше обычного срока, поступил в государственную школу Леопольдштадта – квартала, где жили Фрейды. Он учился блестяще и на протяжении всего обучения оставался лучшим учеником в классе. Особенно хорошо ему давались языки. Мальчик быстро научился читать по-английски и по-французски и, по некоторым сведениям, уже в восемь лет читал Шекспира в оригинале. Антисемитские настроения австрийцев доставили Фрейду немало горьких минут и в школе, и затем в университете. Любимым античным героем Сигизмунда скоро стал Ганнибал. Отважный полководец, предводитель карфагенян (семитов), который смог бросить вызов мощи Рима, восхищал юношу. Позже Фрейд писал: «Ганнибал был моим любимым героем в лицейские годы, когда мы изучали Пунические войны, моя симпатия <…> была на стороне не римлян, а карфагенян. В последних классах, когда я понял, какие последствия для меня будет иметь принадлежность к другой расе, и когда антисемитские склонности моих товарищей заставили меня занять твердую позицию, я еще больше оценил этого великого семитского воина. Ганнибал и Рим символизировали в моих юношеских глазах еврейскую стойкость и католическую организацию».

   В 1866 году случилась довольно крупная неприятность. Брат Якоба Иосиф был осужден за производство фальшивых денег. Его задержали при попытке обменять поддельные русские банкноты. При задержании обнаружили фальшивые купюры на сумму 17 959 рублей. Иосиф был приговорен к 10 годам тюрьмы. При расследовании и на суде под подозрение попали старшие сыновья Якоба, так как Иосиф и его сообщник посещали Англию. Возникло подозрение, что именно там были произведены деньги. Кроме того, предполагалось, что целью Иосифа было не только личное обогащение, но и снабжение фальшивыми деньгами антиавстрийских революционеров в Польше. Позже Фрейд писал: «Мой отец, который за несколько дней поседел от горя, всегда говорил, что дядя Иосиф был не плохим человеком, а просто глупым». Возможно, не только неприятности с братом, но и опасение за сыновей стали причиной этой скоропостижной седины. Кроме того, сам Якоб мог попасть под подозрение. Он вряд ли имел отношение к преступным делам брата и, скорее всего, даже не знал о них. Но, испытывая некоторые финансовые трудности, Якоб пользовался помощью внезапно разбогатевшего Иосифа. Однако в конце концов для семьи Фрейда эта неприятная история закончилась относительно благополучно.

   Большой интерес представляют политические взгляды Фрейда в юношестве. Как и многие евреи того времени, Якоб Фрейд старался выглядеть человеком современным и «цивилизованным». Покинув Галицию, он сменил традиционную еврейскую одежду на европейское платье современного покроя и, как мы уже писали, старался говорить по-немецки. Его сын воспитывался в таком же духе и, как многие его сверстники, был патриотом Германии. Во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов он с громадным интересом следил за продвижением немецких войск, отмечал его на специальной карте, с восторгом рассказывал сестрам о военных событиях. В возрасте 16 лет он также сменил свое имя Сигизмунд на более немецкое – Зигмунд.

Студенческие годы
   Близился день окончания школы. Изначально планировалось, что Зигмунд будет получать юридическое образование. Профессия юриста могла принести финансовое благополучие. Еще одной возможной сферой приложения своих талантов Фрейд видел политику. В школе одним из друзей Зигмунда стал Генрих Браун, который впоследствии (в 1883 году) вместе с Каутским и Либкнехтом основал «Новое время», орган социал-демократической партии. Интерес к политике проявлялся и позже. Учась в университете, Фрейд вступил в студенческое общество сторонников политического союза с Германией.

   Но ближе к окончанию школы юноша понял, что его больше интересуют естественные науки. Весной 1873 года Зигмунд, вопреки планам отца и своим первоначальным замыслам, решил выбрать не юридическую, а научную карьеру. В июле он сдал выпускные экзамены и получил аттестат с отличием. Но получить естественно-научное образование было не так просто. В Венском университете, как, впрочем, и в других высших учебных заведениях Австро-Венгрии, тогда бытовали национальные ограничения. Евреи могли учиться только торговому делу, юриспруденции или медицине. Ближе всего к намеченной цели была медицина. Да и диплом врача мог дать возможность прокормить себя. Осенью 1873 года Фрейд поступил на медицинский факультет Венского университета.

   Обучение Зигмунда, его книги, микроскоп и другие расходы пробили большую брешь в семейном бюджете Фрейдов. Но Якоб был очень упорен в своем намерении дать сыну возможность выбиться в люди. Все свободные деньги, если только они появлялись, тратились на Зигмунда.

   Фрейд был сосредоточен на получении образования. Интересно, что он предпочитал готовиться к занятиям в вечернее и ночное время (с десяти часов вечера до двух ночи). Но, по всей видимости, иногда Зигмунд пропускал занятия. В одном из писем он даже сам признавался в том, что устал и вместо лекций гулял по улицам Вены. К 1875 году Фрейд начал самостоятельные исследования. Его интересовала зоология и гистология. Летние каникулы 1875 года он планировал провести дома, с горой книг и микроскопом. Но в это время Якоб и Эммануил вели переговоры о том, чтобы Зигмунд переехал в Англию и присоединился к семейному делу. Неизвестно, был ли сам Фрейд изначально в курсе семейных планов, и если был, то как к ним относился. Так или иначе, Зигмунд посетил Англию. Здесь Эммануил понял, что его младшему брату лучше заниматься наукой. Он писал отцу: «Это великолепный образчик человека, и если бы я имел перо Диккенса, я бы сделал из него героя… Всем твоим описаниям грош цена. Только теперь, когда он у нас, мы видим, каков он на самом деле».

   Так, благодаря прозорливости своего старшего брата, Зигмунд вновь вернулся к учебе. Возможно, он и сам просил Эммануила убедить отца в том, что приложение сил к науке даст со временем большие дивиденды. Между тем сама Англия и родственники, живущие в Манчестере, произвели на юношу самое благоприятное впечатление. Он даже загорелся желанием перебраться в Англию, после того как получит образование. Фрейд писал одному из своих друзей: «Если бы я хотел повлиять на большое количество людей, а не на малое число читателей или коллег-ученых, Англия была бы самым подходящим для этого местом… Уважаемый человек, пользующийся поддержкой прессы и богачей, мог бы совершать чудеса, избавляя людей от физических недугов, если бы в нем было достаточно стремления открыть новые терапевтические пути».

   Интересны и моралистические взгляды, которых Зигмунд придерживался в этот период. В 16 лет он влюбился в 13-летнюю сестру своего школьного приятеля Гизелу Флюс. Фрейд гостил у родителей своего друга во Фрейбурге и там познакомился с Гизелой. Зигмунд проявил обычную юношескую робость, и их отношения так и не перешли рамки дружбы. В 1874 году Гизела и ее сестра гостили у Фрейдов в Вене. Детское увлечение не было забыто. Зигмунд писал об удовольствии прикоснуться к Гизеле – сделать то, для чего у него «меньше поводов и возможностей». Но и тогда, по всей видимости, он не нашел в себе смелости сделать решительный шаг навстречу своим чувствам. Гизела Флюс стала единственным увлечением Фрейда, о котором известно биографам, если не считать его будущей жены.

   Особенности воспитания, собственная романтическая неудача, или какие-то другие причины привели к появлению некоего ханжества в характере юноши. Он разделял популярную в те времена точку зрения о том, что женщины от природы лишены «врожденного этического стандарта». Одному из своих друзей он советовал не поощрять «безрассудную страсть» в отношениях с противоположным полом, писал, что женщина «может поступать правильно лишь тогда, когда она не выходит за рамки привычного, подчиняясь тому, что общество считает правильным», и что «приучая бедняжек к лести и галантности, мы наносим им вред». Позже Фрейд придерживался такого же подхода, «воспитывая» свою будущую жену: не позволял ей оставаться ночевать у подруги, которая «вышла замуж до свадьбы», запрещал кататься на коньках, так как существовала возможность того, что во время этого невинного развлечения ей придется брать под руку посторонних мужчин.

   В 1876 году Фрейд получил стипендию, благодаря которой смог весной на месяц отправиться в Триест, на побережье Адриатического моря. Здесь он работал в недавно организованном профессором Карлом Клаусом небольшом зоологическом институте. По заданию Клауса Фрейд изучал особенности размножения угрей. В частности, он должен был установить, есть ли семенники у самцов угрей – в те времена особенности размножения угрей были науке неизвестны. Зигмунда очень захватила исследовательская работа. Он не только исследовал угрей, но и препарировал практически всю живность, которую доставляли на берег рыбацкие лодки. Юноша очень гордился тем, что наконец-то стал настоящим ученым, и в своих письмах с восторгом описывал обстановку выделенного ему кабинета. Осенью Фрейд смог вновь получить деньги на поездку в Триест. О результатах своих исследований он сообщил в докладе «Наблюдения строения и тонкой структуры дольчатого органа угря, который рассматривается в качестве его семенников».

   Во второй половине XIX столетия в естественных науках утвердился механистический подход к изучению живых существ. Ведущие ученые рассматривали организмы животных и растений как сложные механизмы, работающие за счет проистекающих в них химических и физических процессов. Такой подход стал залогом настоящего прорыва в анатомии. Студенты во всей Европе присутствовали при вскрытиях, исследовали органы и ткани человеческого тела. Подобные исследования привлекали и Зигмунда. Неслучайно его первые научные достижения были сделаны именно в области анатомии. Но всему свое время.

   В Венском университете физиологию преподавал профессор Эрнст Брюкке, директор Института физиологии. Он обратил внимание на талантливого студента, стал руководить его обучением и первыми научными работами. В 1876 году в институте профессора Брюкке и под его руководством Фрейд приступил к подробному изучению центральной нервной системы. Одной из его первых работ было сравнение нервных клеток рыб с нервными клетками более высокоорганизованных животных. Работа была довольно серьезной. Фрейд показал, что клетки очень близки. Во время представления результатов исследования нашего героя ждала награда в виде бурного одобрения аудитории. В 1877–1878 годах Зигмунд исследовал нервную систему раков. Многие исследователи и биографы полагают, что выбор последнего объекта изучения не случаен. Рак по-немецки «Flusskrebs». Легко заметить, что первая часть этого слова совпадает с фамилией первой возлюбленной Зигмунда. Слово «Krebs» же означает и животное, и болезнь. Имеют ли такие предположения под собой реальную почву – неизвестно.

   Помимо изучения нервных систем различных животных, Фрейд разработал собственную методику окрашивания нервных тканей с помощью азотной кислоты. Результаты своих исследований молодой ученый опубликовал в нескольких статьях, безусловно обладающих научной ценностью. Между тем сам Фрейд еще не принял окончательного решения, с чем связать свою карьеру: с наукой или с медицинской практикой (или, как он сам выражался, со свежеванием животных или пытками над людьми).

   В 1879 году настало время отдать долг обязательной военной службе. Студенты-медики не призывались в армию, но отбывали армейскую повинность в виде дежурств в больницах на протяжении года. В 1880/81 году Зигмунд сдал экзамены на степень врача. Но к медицинской практике он не приступил. Фрейд остался в лаборатории Брюкке, где довольствовался минимальным жалованьем и продолжал свои исследования. Казалось, что был сделан выбор в пользу научной деятельности. Но вскоре знакомство с Мартой Бернейс заставило Зигмунда переменить свое решение.

Начало карьеры
   С Мартой Фрейд познакомился в апреле 1882 года. Она жила в Вене вместе с матерью-вдовой, сестрой и братом. Бернейсы были в высшей степени религиозной, ортодоксальной семьей – дед Марты исполнял обязанности главного раввина Гамбурга. Девушка получила строгое воспитание, что очень импонировало Фрейду. Их семьи дружили, предположительно начало этой дружбы положили именно дочери. Во время одного из визитов Марты в дом Фрейдов и состоялось знакомство. Нужно сказать, что биографы уделяют самому факту визитов Бернейсов немалое значение и делают из них определенные выводы. Достоверно не известно, насколько религиозными людьми были Якоб и Амалия и насколько четко они соблюдали религиозные правила. Но если ортодоксальные евреи бывали в гостях у Фрейдов, можно предполагать, что, по крайней мере, диету, предписываемую иудаизмом, Фрейды соблюдали.

   Зигмунд влюбился в Марту с первого взгляда. Семья девушки не была расположена выдавать ее замуж за человека с сомнительными заработками и неопределенными религиозными взглядами. Но чувства Зигмунда не остались безответными, и вскоре состоялась тайная помолвка. Брак был заключен только через четыре года. Впрочем, Фрейд считал, что возможность жениться на Марте появится лишь лет через девять, так что четырехгодичное ожидание оказалось не таким уж длинным. За это время Фрейд не позволял себе никаких вольностей в отношениях с невестой.

   Знакомство с Мартой сильно изменила жизнь Зигмунда. Раньше он довольствовался скромной должностью демонстратора лаборатории, вполне скромным заработком и не менее скромным образом жизни. Теперь, во имя будущего семейного счастья, он должен был позаботиться о карьере. Фрейд писал невесте: «До того, как ты появилась у меня, я совершенно не знал радостей жизни; сейчас ты моя «в принципе», обладать тобой полностью – вот условие, которое я ставлю своей жизни, без него она не будет представлять для меня интереса».

   О своей помолвке Зигмунд сообщил Брюкке, и профессор порекомендовал ученику сменить чисто научную деятельность на клиническую практику и исследования патологий. Вскоре Фрейд поступил на должность ученика в главный госпиталь Вены, а через год получил оплачиваемую должность ассистента. Средств катастрофически не хватало, и молодой человек фактически жил в долг, постоянно занимая деньги у более обеспеченных друзей. Первое время Зигмунд продолжал анатомические и гистологические исследования в Институте физиологии, но к 1884 году оставил эту деятельность окончательно, сосредоточившись на изучении нервных расстройств.

   Одним из старших друзей и покровителей Фрейда был врач Иозеф Брейер. Однажды Брейер познакомил молодого коллегу со случаем своей пациентки Берты Паппенгейм. Это сыграло большую роль в жизни нашего героя и стало, по мнению многих исследователей, отправной точкой психоанализа. Берта выросла в семье богатых родителей и воспитывалась в строгости. Тяжелая болезнь, а затем и смерть отца вызвали у нее сильные истерические симптомы: видения, кошмары, паралич, нарушение кожной чувствительности, расстройства речи и зрения, раздвоение личности. В те времена популярным способом лечения истерии был гипноз. Однажды, находясь в гипнотическом состоянии, Берта рассказала о том, как у нее появился один из симптомов. Когда же девушка пришла в сознание, этот симптом исчез. На основе этого положительного опыта Брейер разработал новый метод лечения, при котором пациенты, находясь в состоянии гипноза, подробно рассказывали об обстоятельствах, при которых появлялись симптомы их болезни. Позже Фрейд много думал и писал о случае «Анны О.». Большинство исследователей полагают, что под этим именем скрывалась одна из пациенток Брейера и, скорее всего, именно Берта Паппенгейм.

   Еще в 1883 году Фрейд заинтересовался свойствами кокаина. В то время это вещество не было запрещено и применялось не только в медицине, но и в быту, как составляющая часть распространенного «напитка здоровья», вина «Мариани». Вскоре кокаин на некоторое время вошел в состав кока-колы, чем, скорее всего, обусловлена первая волна популярности этого напитка. Несколько лет Фрейд исследовал свойства кокаина, в том числе и на себе. Сам ученый был в восторге от изучаемого препарата и даже в своих письмах рекомендовал Марте принимать его для улучшения аппетита и преодоления депрессий. Летом 1884 года Зигмунд, по всей видимости находясь в состоянии кокаиновой эйфории, писал своей невесте:

   «Берегись, моя Принцесса! Когда я приеду, я зацелую тебя до синяков и откормлю так, что ты станешь совсем пухлой. И если ты будешь непослушной, увидишь, кто сильнее: нежная маленькая девочка, которая ест слишком мало, или большой страстный мужчина с кокаином в теле. Во время последнего сильного приступа депрессии я вновь принял коки, и небольшая доза прекрасно меня взбодрила. В настоящее время я собираю все, что написано об этом волшебном веществе, чтобы написать поэму в его честь».

   В 1884–1885 годах Фрейд опубликовал несколько статей, в которых рассматривал терапевтический эффект кокаина и предлагал применять его для лечения нервного истощения, невралгии, сердечных болезней и даже бешенства и диабета. Также он указывал на то, что употребление этого вещества в малых дозах не вызывает привыкания. Когда к 1887 году это мнение было опровергнуто, Зигмунд опубликовал статью «Кокаиномания и кокаинофобия», в которой признал свою неправоту. Так Фрейд стал одним из невольных виновников популярности нового наркотика. К этому времени он, по словам одного из его коллег, уже помог выпустить на свободу бич человечества.

   Потерпела неудачу и попытка излечить с помощью кокаина зависимость от морфина. Один из самых близких друзей и коллег Фрейда, Эрнст фон Флейшль-Максоу, во время вскрытия занес в рану на пальце инфекцию. Это вскоре привело к воспалению, и палец пришлось ампутировать. Однако шов плохо заживал из-за нагноения. Постоянные боли и хирургические вмешательства заставили Флейшля принимать морфий, и очень скоро врач приобрел зависимость от этого препарата. Флейшль был в отчаянии и говорил, что покончит с собой, когда умрут его родители. Кокаиновая терапия, предложенная Фрейдом, на первых порах дала определенные улучшения. Его друг Флейшль решил, что ему удалось преодолеть наркотическую зависимость. Но вскоре он пристрастился к новому наркотику и стал принимать его в огромных дозах.

   Попытки найти лечебный эффект кокаина не принесли Фрейду славы, но и не подорвали его авторитет в научных и медицинских кругах. Ведь далеко не он один искал в этом веществе некую панацею. А неудачное лечение Флейшля, который умер в 1891 году, было не чем иным, как попыткой спасти обреченного друга, – другие врачи признавали морфинистскую зависимость Флейшля неизлечимой. То, что сам Фрейд избежал наркотической зависимости, – настоящее чудо. Известно, что ученый, по крайней мере до 1895 года, принимал этот опасный препарат в различных дозах.

   В 1885 году Зигмунд вел платные занятия для стажеров больницы и получил звание приват-доцента по невропатологии. К этому времени относится один из эксцентричных поступков Фрейда. Он уничтожил основную массу личных документов. В одном из писем Марте он так объяснял свой поступок: «Что касается моих биографов, то пусть они помучаются, мы не будем облегчать им задачу. Каждый сможет по-своему представить «эволюцию героя», и все будут правы; меня уже веселят их ошибки».

Во Франции
   В том же 1885 году состоялось еще одно событие, сыгравшее важнейшую роль в становлении взглядов Фрейда: он отправился на стажировку в Париж. Там он работал в «Сальпетриере» – приюте для престарелых и душевнобольных, под руководством знаменитого профессора Шарко. Фрейд заранее отдавал себе отчет в важности этой поездки. Получив стипендию на прохождение стажировки, он писал Марте:

   «Маленькая Принцесса, моя маленькая принцесса. О, как это будет прекрасно! Я приеду с деньгами <…> Потом я отправлюсь в Париж, стану великим ученым и вернусь в Вену с большим, просто огромным ореолом над головой, мы тотчас поженимся, и я вылечу всех неизлечимых нервнобольных».

   К тому времени 60-летний Жан Мартен Шарко был всемирно знаменитым врачом и ученым. Одним из его коньков было лечение истерии. В те времена бытовало мнение, популярное еще со времен Гиппократа, согласно которому в основе истерии лежат физиологические причины – «блуждающая матка» (ustera – по-гречески матка). При этом большинство врачей считали симптомы истерии (паралич, конвульсии, перепады настроения) не более чем симуляцией. Шарко был противником обеих этих точек зрения. Причины заболевания он искал в психике пациенток, а признаки истерии считал вполне реальными физиологическими симптомами, вызванными психическими причинами. Кроме того, Шарко показал, что истерия не является прерогативой слабого пола, описав случаи этого заболевания у мужчин. В лечении Шарко активно использовал гипноз, во время которого пытался ввести пациентов в состояние, подобное истерическому.

   Популяризации методов и идей французского врача способствовали и впечатляющие сеансы публичного лечения, которые устраивал Шарко. В какой-то мере эти сеансы больше напоминали театральные представления. Пациентки вводились в состояние гипноза и чутко реагировали на слова врача, которые мог вербальным воздействием вызывать и прекращать те или иные симптомы. Некоторые из молодых пациенток даже приобретали определенную популярность: их фотографии мелькали в журналах, они становились героинями картин художников. Биографы часто подчеркивают значение сеансов доктора Шарко в формировании взглядов Фрейда. Так, Роже Дадун в своей книге «Фрейд» пишет: «Благодаря этим непринужденно и артистично исполненным Шарко спектаклям Фрейд почувствовал, вероятно, что больничная палата может стать местом постановки особой пьесы, основанной на внутренних переживаниях и мыслях, к которым обращается, в то же время отвергая их, культура: женщина и секс <…>, тема, воскрешающая воспоминания о религиозных мистериях, разворачивающихся вокруг костров, на которых сжигали ведьм. Может быть, благодаря этим впечатлениям возникло у него сильное, неясное и волнующее представление о тайной связи женственности и сексуальности и впервые показался «неизведанный континент». Определенно можно сказать, что он увидел перед собой появление новой клинической практики, представляющее в виде «фарса» то, что самому Фрейду удастся превратить в «трагедию»: высокое слово он освободит от гипнотических наслоений; тело, разделенное на отдельные части и функции, увидит в полном структурном и логическом единстве; постоянное движение – все течет и изменяется, поднимается и опускается, возбуждается и успокаивается – он научно опишет; изучая других людей, их изменения и болезни через дерзновенное исследование собственных истерических симптомов, он откроет общую человеческую сущность…».

   Первое время в Париже Фрейд чувствовал себя не лучшим образом. Официальным поводом для получения стипендии на стажировку было изучение анатомических изменений детского мозга. Лаборатория, в которой приходилось работать Зигмунду, была переполнена. Такие условия очень быстро утомили Фрейда и отвратили даже от теоретических занятий. Он посещал только лекции Шарко и Бруарделя (специалиста по судебной психиатрии). Плохое владение разговорным французским ограничивало возможности общения Зигмунда. Он писал, что в этот период пребывал в «одиночестве, полный страстных желаний, нуждающийся в помощнике и покровителе, пока великий Шарко не принял меня в свой круг».

   Уважение, которое Фрейд питал к своему именитому наставнику, носило характер поклонения. Зигмунд писал, что интеллект Шарко «граничил с гениальностью», что ни один человек не имел на него такого влияния, называл его «светским священнослужителем». О занятиях, которые вел знаменитый француз, Зигмунд отзывался так: «Мне приходилось выходить с его лекций с таким ощущением, словно я выхожу из Нотр-Дама, полный новыми представлениями о совершенстве».

   В конце концов Фрейд даже стал выражать робкую надежду: «Может быть, я смог бы сравниться с Шарко».

   В деятельности Шарко нас будет, прежде всего, интересовать то, что во время приступов истерии пациенты часто воспроизводили реальные или выдуманные интимные сцены. О подобных наблюдениях Шарко рассказывал Фрейду, но сам не уделял им особого внимания. Взгляды именитого наставника, примеры из его практики, а также собственные наблюдения Фрейда и случай Анны О. навели молодого ученого на мысль о том, что существует некая сфера психики, скрытая от сознания человека и состоящая в основном из сексуальных желаний.

   В начале 1886 года Фрейд покинул Париж. Некоторое время он провел в Берлине, где изучал детские болезни, а весной вернулся в Вену. Важнейшим результатом пребывания в клинике Шарко исследователи считают то, что Фрейд осознал следующее: «<…> симптомы истерии соответствуют представлению людей о нервной системе, а не тому, как она действует на самом деле. Пациент, сам того не подозревая, волочит ногу так, как в его представлении должны волочить больную ногу, хотя по законам физиологии он делал бы это совершенно по-другому. Из этого следовало, что истерия не зависит от «обычного "я"» человека и задействует другой, некий внутренний механизм. За этими идеями (о которых размышлял не только Фрейд) скрывалась новая психология, которую еще предстояло открыть» (Пол Феррис. «Зигмунд Фрейд»).

   Когда конкретно ученый сделал такие выводы – неясно. Позже, при возникновении спора о приоритете с французским ученым Пьером Жане, Фрейд утверждал, что еще в Париже он подал Шарко статью, в которой якобы писал, что при истерии «параличи и исчезновение болевых ощущений <…> происходят так, как представляют их обычные люди, а не в соответствии с анатомическими фактами». Но это только свидетельства самого Фрейда: тогда статья не увидела свет. Однако абсолютно достоверно то, что в 1888 году он анонимно изложил свои взгляды в энциклопедической статье об истерии. Пьер Жане высказал похожие идеи только в 1889 году, то есть приоритет Фрейда можно считать доказанным с фактической, но не с формальной точки зрения. Нежелание же Фрейда открыто высказывать свои взгляды, скорее всего, связано с тем, что он боялся спорными и необычными заявлениями лишить себя, тогда еще молодого и начинающего врача, практики.

Начало самостоятельной практики
   Вернувшись в Вену, Фрейд решил, что теперь он в силах бросить вызов многочисленным частным врачам и открыть собственную практику. В апреле он снял для жилья и работы две комнаты неподалеку от городской ратуши, вывесил у дверей квартиры и на улице соответствующие таблички и поместил объявление в газете. Вскоре появились первые пациенты: пока что их приводила не слава Фрейда-врача, а рекомендации его друзей и коллег.

   В конце лета практику пришлось на месяц прервать – Зигмунда призвали в армию. В течение месяца он исполнял обязанности батальонного врача в гарнизоне, находящемся в Моравии. Вернувшись в Вену, Зигмунд наконец-то смог жениться на Марте. Брак был заключен в два этапа: гражданская церемония и обряд по всем канонам иудаизма. Медовый месяц молодожены начали в Любеке. Интересно, что это место было выбрано потому, что приснилось Зигмунду двумя годами ранее. Позже последователи учения Фрейда неоднократно пытались анализировать и его сон, и место, которое он выбрал для этого знаменательного события.

   После медового месяца молодожены поселились в четырехкомнатной квартире, которую подыскали еще летом. Позволить себе такие апартаменты молодая семья смогла только потому, что дом располагался на месте сгоревшего за пять лет до того театра. При пожаре погибло несколько сотен человек, и поэтому место пользовалось дурной славой, а плата за квартиру была невысока (по легенде Зигмунд и Марта в свое время взяли билеты на ставшее роковым представление, но в последний момент не смогли пойти). 16 октября 1887 года Марта родила девочку, которую назвали Матильдой.

   В октябре 1887 года в Венском обществе врачей Фрейд сделал доклад «Об истерии у мужчин», в котором изложил взгляды Шарко на причины возникновения этой болезни. Доклад молодого врача был встречен недоверием и даже открытым неприятием. Фрейду предложили найти в Австрии мужчину, который страдал бы истерией. Когда же он в конце концов смог найти такой случай, коллеги были вынуждены с ним согласиться, но только в констатации самого факта заболевания у мужчины, а не в подходах, которые Шарко, а вслед за ним и Фрейд предлагали применять при лечении истерии. Австрийские ученые находились во власти механистического подхода к организму человека и были склонны искать анатомо-физиологические причины заболеваний. Возможно, холодный прием, оказанный Фрейду его австрийскими коллегами, и заставил молодого ученого до поры до времени скрывать свои взгляды на природу симптомов истерии.

   Параллельно с частной практикой ученый получил место в Институте детских заболеваний. Эта работа была неоплачиваемой, но позволяла продолжать исследования и повышала престиж врача. Фрейд продолжал изучать строение мозга и неврологические заболевания. В период с 1884 по 1893 год ученый опубликовал немало статей и две крупные работы, посвященные неврологии. Вскоре он стал одним из самых авторитетных специалистов по детским параличам. Занимался Фрейд и переводами. Причем наряду с научными работами, например с трудами Шарко, он переводил и философские сочинения.

   Поначалу молодая семья испытывала серьезные финансовые трудности. Частная практика Фрейда начиналась не очень удачно. В то время неврология была очень популярным направлением медицины, и для самых разнообразных заболеваний пытались найти «нервные» причины. О начале своей практики Фрейд писал, что его атаковали «толпы невротиков, которые казались еще многочисленнее оттого, что в отчаянии бросались от одного врача к другому, не находя облегчения». Как и другие коллеги, Фрейд мало чем мог помочь этим больным.

   Первое время он пытался применять модные тогда методы электротерапии. Но вскоре, однако, разочаровался в них. Самым видным электротерапевтом тех времен был лейденский врач Вильгельм Эрб. В своей книге «Учебник по электротерапии» он приводил многочисленные методики лечения и примеры удивительного действия электричества. Фрейд закупил необходимое оборудование и, вооружившись учебником Эрба, стал пользоваться его методами. Через год или два он осознал, что результаты немецкого невропатолога в основном фиктивны. Ученый писал: «К несчастью, то, что я счел изложением точных наблюдений, оказалось плодом воображения».

   Вместе с электротерапией Фрейд использовал и другие, более привычные методики: массаж, ванны, отдых и покой, диеты и усиленное питание. Но особые надежды он возлагал на гипноз, совершенствовал свою технику гипноза, старался применять метод, так удачно используемый Шарко, во всех подходящих случаях. Несколько лет основным методом Фрейда оставался гипноз, впрочем, далеко не всегда он оправдывал ожидания и приносил должный эффект.

   В 1889 году, памятуя об опыте Брейера в лечении Берты Паппенгейм (Анны О.), Фрейд начал практиковать «лечение словом». Также он применял и так называемый «метод концентрации» – врач нажимает пальцем или рукой на лоб пациента и просит его сконцентрироваться на том, что вызывает беспокойство, вспомнить, когда и при каких обстоятельствах возник симптом. Первое время, применяя «словотерапию», Фрейд вел себя с больными очень настойчиво и властно, буквально заставляя их давать ответы на свои вопросы. Но вскоре одна из пациенток сказала ему, что постоянные вопросы мешают ей следить за своими мыслями, и он перешел к более пассивному поведению, предпочитая выслушивать словоизлияния больного, а не задавать конкретные вопросы.

Развитие идей
   Параллельно с эволюцией терапевтических методик шел и процесс осознания Фрейдом основных причин неврозов. Задумываться о том, что в основе большинства неврозов лежат нереализованные сексуальные влечения и эмоции, вытесненные из сознания, ученый стал к началу 1890 годов. Но высказывать эти революционные взгляды он не спешил. Между тем опыт практической работы постепенно рос. Накапливались материалы. В 1895 году Фрейд совместно с Брейером опубликовал книгу «Этюды по истерии». В ней авторы в завуалированной форме привели наиболее характерные и яркие примеры из своей практической работы. Здесь Фрейд также не настаивал на своих выводах: основным автором был более опытный Брейер, который далеко не во всем разделял взгляды своего коллеги. Но о сексуальной природе многих случаев истерии авторы все-таки говорили. Многие исследователи пишут об этой книге как о первом этапе в становлении психоанализа. Как мы помним, не стремился искать в природе неврозов сексуальные причины и Шарко. Тем не менее, именно Брейер и Шарко, по словам Фрейда, стали авторами идеи о сексуальной природе этих заболеваний. Оба ученых обращали внимание на половую жизнь своих пациентов, но не понимали, насколько велико ее реальное значение.

   Здесь нам нужно рассмотреть взгляды, уже сформировавшиеся к этому времени, и обратиться к биографическим данным. Самого себя Фрейд считал человеком, страдающим неврастенией. Вообще подробностям самоанализа ученого посвящено немало работ, а крупные биографии обычно содержат даже специальные разделы о нем. Но мы, к сожалению, не можем уделить этому аспекту исследований ученого достойного внимания и только приведем некоторые отдельные сведения. Изначальной причиной собственной неврастении Фрейд считал длительное половое воздержание во время 4-летней помолвки. Но после женитьбы появились новые трудности. В 1889 году Марта родила сына Мартина, в феврале 1891 года – Оливера, а в апреле 1892-го – Эрнста. Таким образом, за неполных пять лет в семье появилось четверо детей (в связи с этим Фрейды переехали в новый дом, но сейчас это для нас не так важно). Позже в семье появилось еще двое детей: в 1893 году дочь София, а в 1895-м – Анна. Последняя пошла по стопам отца и стала известным психоаналитиком и основателем детского психоанализа.

   Но вернемся к взглядам Фрейда. Итак, он считал, что причиной большинства или даже всех неврозов является неудовлетворенность сексуальных желаний. Но при этом ученый не считал решением проблемы мастурбацию, применение презервативов или прерванный половой акт. Считая приведенные выше способы предотвращения нежелательной беременности вредными, Фрейд был вынужден вернуться к сексуальному воздержанию. Предполагают, что он пробовал некоторые методы контрацепции. Это вызвало усиление симптомов неврастении, что современные исследователи объясняют не действительно вредоносным действием контрацептивов, существовавших в те времена, а негативным отношением к ним самого Фрейда.

   Здесь хочется процитировать Пола Ферриса:

   «Знание о половых проблемах не означало для Фрейда сексуальной вседозволенности, хотя многие люди, в том числе некоторые ученики, не смогли увидеть этой разницы. Сам Фрейд жил строгим пуританином и одобрительно отзывался (в 1908 году) о немногих героях, которые могут справиться со своими животными инстинктами. Он знал, что принадлежит к этой элите».

   Модель своей семьи он вполне закономерно переносил на общество в целом. Решение проблемы он видел в свободной половой жизни не состоящих в браке людей. Но для этого были необходимы «безопасные» средства контрацепции. В частности, в письмах Фрейд выражал надежду, что друг Вильгельм Флисс, берлинский врач прогрессивных взглядов, изобретет такое средство. Пока же реальной возможности решить собственные проблемы и проблемы общества он не имел, поскольку придерживался пуританских взглядов и считал «секс на стороне» недопустимым.

   Свои выводы Фрейд применял на практике. Он писал о своих пациентах: «Они восклицают, словно громом пораженные: «Никто раньше меня об этом не спрашивал!» – и уходят приверженцами новой веры». Но высказывать подобные идеи ученым и врачам Зигмунд не спешил. Единственным человеком, посвященным в тайны Фрейда, был Вильгельм Флисс. Переписка между друзьями была настолько активной, а письма – настолько теплыми, что позже Фрейда даже подозревали в физиологическом влечении к Флиссу. Эта переписка, впрочем, стала одним из важнейших биографических источников о Фрейде.

   Между тем соавторством с Брейером Фрейд был все более и более недоволен. Он писал Флиссу, что его «истерия» (имеется в виду книга) «частично испарилась» в руках Брейера и что последний «стал препятствием на пути профессионального продвижения». Интересно, что Брейер до поры до времени не демонстрировал встречной вражды. Еще в июле 1895 года он писал Флису: «Ум Фрейда парит в вышине, и я провожаю его взглядом, как курица ястреба».

   Впервые Фрейд решился обнародовать свои теории в 1894 году. И возможно, он специально постарался сделать это раньше, чем вышли «Этюды по истерии», наперекор Брейеру. Фрейд опубликовал статью «Неврозы защиты». «Защитой» он называл сопротивление неприемлемым для человека мыслям и воспоминаниям. Ученый писал, что «именно половая жизнь приносит с собой наибольшее количество случаев, которые могут вызвать появление несовместимых идей». Вследствие «защиты» эти идеи переходили в «бессознательное».

   В январе 1895 года Фрейд опубликовал еще одну статью, в которой он впервые упомянул об актуальном неврозе. Этим термином ученый назвал состояния, не связанные с психическими причинами и имеющие соматическую (телесную, связанную с телом) природу. Причиной актуальных неврозов он считал сдерживание сексуальных желаний в настоящем, в то время как психоневрозы связаны с событиями прошлого, в основном детства. Интересно, что в качестве одного из признаков актуального невроза Фрейд называл «псевдостенокардию» – нарушение работы сердца. И здесь ученый использовал себя в качестве материала для исследований – незадолго до этого у него как раз были проблемы с сердцем, скорее всего подобной природы.

   Нужно отметить, что ни «Этюды по истерии», ни самостоятельные работы Фрейда не получили немедленного признания в научных кругах. Ученый столкнулся с недоверием коллег и с недооценкой значения своих выводов. Сам Фрейд писал о реакции, которые вызвали его идеи и идеи Брейера: «Отношение к ним было отрицательным, проникнутым чувством презрения, сострадания, или превосходства».

   Несмотря на недоверие коллег, пациентов у Фрейда было достаточно. О конкретных методиках, которые он применял в этот период, известно мало. В общем же свою работу ученый описывал так:

   «И я вытаскиваю его [ребенка, которым был когда-то пациент] на свет божий, он упирается, а человек, который сначала был таким хорошим и благородным, становится подлым, лживым или упрямым симулянтом – пока я не указываю ему на это и таким образом даю возможность преодолеть эти качества».

   Фрейд продолжал писать статьи, в которых развивал свои идеи. В 1896 году в одной из таких статей он впервые употребил слово «психоанализ». Кроме того, примерно в это время Фрейд впервые указал на то, что причиной истерии являются попытки сексуального совращения в детском возрасте. Подобный случай был описан еще в «Этюдах по истерии», теперь же Фрейд предположил, что истерия обязательно вызывается «первым сексуальным опытом (до пубертации[13]), сопровождающимся отвращением и страхом». Если же такой опыт вызвал положительные эмоции, то, по мнению ученого, впоследствии он мог привести к навязчивому неврозу.

   К первой половине 1896 года относятся несколько статей Фрейда, в которых излагаются идеи о «совращении». Третья из них, большая и обстоятельная, называлась «Этиология истерии» и стала наиболее знаменитой. В апреле, еще до опубликования статьи, Фрейд познакомил с ее содержанием Ассоциацию психиатрии и неврологии. В конце выступления докладчик назвал свои открытия «новым путем к знанию». Члены Ассоциации так не думали. Произвести впечатление на коллег Фрейд опять не смог. Позже он сам стал относиться к теории «совращения» гораздо более скептически и во многом заменил ее теорией об «эдиповом комплексе». Но впоследствии теория «совращения» была реанимирована и существует и до сих пор.

   К 1899 году относится появление фундаментальной работы Фрейда «Толкование сновидений». Основным объектом изучения стал сам ученый. Сны как способ исполнения желаний, невозможных в реальности, давно интересовали его. В ночь с 23 на 24 июля Фрейду приснился необычный сон, который был описан в «Толковании сновидений». В это время ученый с семьей отдыхал в имении Белвью, неподалеку от Вены. Во сне Фрейд принимал гостей в большом зале. Среди них была и его пациентка, скрытая в описании под псевдонимом «Ирма». Фрейд осмотрел Ирму и обнаружил в ее горле странные язвы. Во сне состоялось обсуждение, в ходе которого решили, что инфекцию занес «друг Отто» (один из коллег Фрейда) грязной иглой. Интересно, что прототип Отто, врач Оскар Рие, накануне навестил ученого и упрекнул его в неправильном лечении Ирмы.

   Проснувшись, Фрейд подробно записал свой сон. В тот же день его посетила мысль о том, что сны могут быть не нелепым и бессмысленным сочетанием отрывочных и фантастических событий, а неким кодом потаенных желаний, которые удовлетворяются в своеобразных символах. Флиссу он писал по этому поводу: «Все стало на свои места, все шестеренки пришли в зацепление, и показалось, что передо мной как будто машина, которая четко и самостоятельно функционировала… Все пришло к своей взаимосвязи…». Сон об Ирме и идеи, пришедшие в голову Фрейда в связи с ним, послужили началом работы, результатом которой и стали «Толкования сновидений». После опубликования книги, в 1900 году, в письме тому же Флиссу Фрейд пошутил, что на стене дома в имения Белвью стоит поместить табличку «В этом доме 24 июля 1895 года доктору Зигмунду Фрейду открылась тайна снов». Следует сказать, что имения теперь нет, но такая табличка на его месте была установлена в 1977 году в честь 120-летия Фрейда.

   Книга «Толкование сновидений», написанная всего за один год, стала самым большим трудом ученого. Напряженная работа, семейные неприятности, финансовые трудности, непризнание со стороны коллег – все это привело к тому, что Фрейда начали одолевать мрачные мысли. Весной 1900 года он писал Флиссу: «Мне уже 44, и кто я? – старый неимущий еврей». Еще раньше Фрейд пристрастился к спиртному. Возможно, это был способ не только временно забыть о горестях, но и преодолеть собственную стеснительность. Ведь ему приходилось выставлять себя напоказ и анализировать перед читателями собственные сны. Дело в том, что когда Фрейд пытался писать о снах относительно здоровых людей, другой объект его не устраивал. Пациенты в этом случае не подходили. Сны же, рассказанные друзьями, нельзя было подвергнуть сложному анализу, требующему длительной дополнительной работы с рассказчиком. Несмотря на то что в первых изданиях книги Фрейд гораздо реже упоминал о сексуальной природе тех или иных сновиденческих символов, разоблачаться перед читателями было, очевидно, нелегко. Например, во время работы над «Толкованием сновидений» ученому снилось, что он препарирует собственные ноги. О книге он писал: «Ни одна работа не была настолько моей, моей кучей компоста, моим саженцем». Также Фрейд указывал на то, что далеко не всегда полностью приводит анализ сновидений. Например, в одном месте он писал: «Здесь я должен воздержаться от продолжения, потому что для этого потребовались бы слишком большие личные жертвы».

   Статья «Покрывающие воспоминания», написанная в 1899 году и изданная еще до выхода «Толкования сновидений», стала побочным продуктом работы над своими воспоминаниями, разбираться в которых пришлось, изучая собственные сновидения. В этой статье Фрейд высказал важную мысль о том, что наши детские воспоминания состоят из незначительных событий, в то время как более серьезные, но неприемлемые факты как бы загораживаются ими. В частности, он писал: «И действительно, можно усомниться, есть ли у нас воспоминания о детстве, или же мы владеем только воспоминаниями, относящимися к детству».

   В «Толковании сновидений» Фрейд высказал и несколько общих мыслей. Так, он впервые ввел понятие «либидо»[14], рассказал об эдиповом комплексе: «Судьба всех нас (мужчин), наверное, в том, чтобы направить наши первые сексуальные импульсы на мать, а первую ненависть и пожелание смерти – на отца». Для девочек Фрейд описал обратную закономерность. В рукописях эта идея была высказана еще в 1897 году.

   Вложив в «Толкование сновидений» много сил, времени и идей, Фрейд надеялся, что эта работа принесет ему долгожданное признание и славу. Книга действительно пользовалась определенным спросом, довольно неплохо продавалась, но не вызвала резонанса в научных кругах. Ученый был очень разочарован. Первую половину 1900 года он принимал больных, проводил свободное время в праздности, путешествовал и мало работал над научными проблемами. Лето этого года ознаменовалось ухудшением отношений с Флиссом. Во время совместного отдыха в горах друзья поспорили о научных проблемах, Флисс неодобрительно и неуважительно высказался о работах Фрейда, и это стало концом их теплых отношений. Насколько это расстроило нашего героя, сказать трудно. Но биографы Фрейда до сих пор испытывают огорчение по этому поводу: обильная переписка, давшая столько материалов для исследователей жизни Фрейда, начала иссякать, а в 1906 году полностью прекратилась, после окончательного разрыва между друзьями. Также есть предположение, что в 1900 году Фрейд стал чрезмерно близок с сестрой своей жены, Минной. Насколько достоверна эта информация непонятно. Известно, что Минна с 1896 года жила в семье Фрейдов и с Зигмундом ее соединяла, по крайней мере, крепкая дружба.

Признание
   Во второй половине 1900 года апатия сменилась периодом активности, и к маю была готова новая работа «Психопатология обыденной жизни». В ней Фрейд изложил идеи, которые сейчас общеизвестны. Оговорки, описки, оплошности, забывание отдельных слов, случаи необъяснимого поведения зачастую являются свидетельством внутреннего конфликта между подсознательными желаниями, мыслями человека и его сознанием. Работа, как и другие произведения Фрейда, включала большое количество разнообразных примеров и их интерпретации. В виде книги «Психопатология обыденной жизни» появилась в 1904 году и довольно быстро завоевала популярность. Вскоре, да простят нам читатели простенький каламбур, фраза «оговорки по Фрейду» вошла в поговорку.

   В 1902 году благодаря помощи со стороны одной из его пациенток, принадлежавшей к влиятельному аристократическому семейству, ученый добился присвоения ему звания экстраординарного профессора (до этого пять лет подряд его кандидатура отклонялась). Соответствующий документ подписывал лично император. Звание повысило профессиональный престиж Фрейда. Пациентов стало больше. Да и ученые стали смотреть на него иначе. Вскоре после получения звания Фрейд писал:

   «Уже начался поток поздравлений и цветов, как будто его величество вдруг официально признало роль сексуальности, совет министров утвердил значимость сновидений, а парламент двумя третями голосов признал необходимость психоаналитического лечения истерии.

   Очевидно, я снова стал уважаемым… Но я бы все же с радостью променял каждые пять поздравлений на один приличный случай, подходящий для серьезного лечения. Я понял, что Старым Светом управляют связи, так же как Новым правит доллар. Я впервые поклонился власть имущим, и теперь могу надеяться на награду».

   Вскоре у Фрейда появились первые последователи и ученики. Нет, большинство именитых ученых и врачей продолжали выражать недоумение по поводу его идей, но у ученого появились молодые единомышленники. Основу психоаналитического кружка, собирающегося по средам в доме Фрейда, составили молодые врачи и студенты. Со временем к кружку присоединялись все новые и новые члены. Многие из них впоследствии стали известными психоаналитиками. В 1906 году, в честь пятидесятилетия Фрейда, ученики сделали ему интересный и своеобразный подарок. Это была медаль. На одной стороне был профиль Фрейда, а на второй красовались обнаженный Эдип, опирающийся на длинную кривую палку, и Сфинкс, с прекрасным женским лицом. За Эдипом располагалась цитата из «Царя Эдипа» Софокла: «Кто решит знаменитую загадку и обретет огромную власть». В 1907 году Фрейд начал активно сотрудничать с цюрихской школой психиатров. К числу его учеников присоединился Карл Густав Юнг. В 1908 году на основе кружка было создано «Венское психоаналитическое общество». К этому времени Фрейд уже был знаменит.

   Но вернемся немного назад. 1904 и 1905 годы стали довольно плодотворными. Фрейд опубликовал несколько работ, среди которых нужно отметить «Остроумие и его отношение к бессознательному», «Фрагмент анализа истерии (случай Доры)» (в основном эта статья была написана еще за пять лет до того), «Три очерка по теории сексуальности».

   Последнюю работу сам Фрейд считал одной из кульминационных точек в развитии психоаналитической мысли. В первом очерке он рассмотрел сексуальные отклонения у взрослых людей. Ученый предположил, что извращения – всего лишь склонности нормальных детей, которые проявляются во взрослом состоянии. Автор также высказал мысль о том, что четкую границу между нормальным сексуальным поведением и извращением провести нельзя. Второй и третий очерки посвящены детской сексуальности и метаморфозам, которые она претерпевает со временем. К «Трем очеркам по теории сексуальности» Фрейд неоднократно возвращался и изрядно дополнил их в 1915 и 1920 годах.

   Как и «Толкование сновидений», «Очерки» на первых порах не вызвали ответной реакции ученых и врачей. Большинство психиатров вслух отзывались о них скептически, но выступлений в печати было немного. Книга пользовалась умеренной популярностью. Но важным было то, что вскоре ею заинтересовались менее скептически настроенные коллеги автора. Одним из них стал знаменитый швейцарский психиатр Эйген Блейлер, один из первых исследователей шизофрении и автор самого названия этой болезни. Еще в 1900 году «Толкование сновидений» привлекло внимание Блейлера; кстати, именно он посоветовал прочесть эту книгу Юнгу. «Очерки» он прочел с особым вниманием и интересом. Вскоре Блейлер отправил к Фрейду Юнга с большим количеством вопросов. 1907 год, по словам нашего героя, стал переломным в истории психоанализа. Блейлер прислал ему письмо, в котором признавал справедливость суждений, высказанных в «Очерках». Это был первый крупный ученый, который разделил и поддержал взгляды Фрейда. Буквально за год у него возникла масса последователей во всем мире.

   Признание пришло как-то сразу. В марте 1908 года «старый неимущий еврей» стал почетным гражданином Вены. В Цюрихе образовался «Кружок Фрейда». Вскоре было основано Венское психоаналитическое общество, а в конце года состоялся Международный психоаналитический конгресс «Встреча психологов-фрейдистов». Конгресс прошел в Зальцбурге и собрал 42 участника. Его открыл сам Фрейд, который выступал с несколькими докладами на протяжении пяти часов. В 1909 году Фрейд и Юнг получили приглашение прочитать ряд лекций в США. Сойдя с корабля в американском порту, Фрейд сказал: «Они не подозревают, какую заразу мы им везем». Материалы лекций, прочитанных в США, стали основой для издания «Пяти лекций по психоанализу», ставших весьма популярными. В 1910 год Нюрнберг принимал второй Международный психоаналитический конгресс. На нем было решено основать Международную психоаналитическую ассоциацию. Через год состоялся третий конгресс в Веймаре. Количество участников, а значит, и психоаналитиков, росло. Венская и швейцарская школы психоанализа соперничали между собой. В 1912 году Фрейд основал «Международный журнал по медицинскому психоанализу», первое издание которого вышло в январе следующего года. В 1913 году на четвертом конгрессе фактически произошел раскол между непосредственными последователями Фрейда и направлением Юнга. Последние не признавали идею об исключительном значении сексуальности. Благодаря деятельности Международной психоаналитической ассоциации последователи Фрейда появились во Франции, Голландии, Швеции, Польше, России, Венгрии. Чуть позже психоанализ проник в Италию, Англию, даже в Индию и Австралию. В июле 1914 года произошел окончательный разрыв с Юнгом. Меньше чем через месяц началась Первая мировая война.

   На Фрейда начало войны не произвело особого впечатления, если не считать некоторой вспышки патриотизма, подобной той, которая была у него в юношестве. Все трое сыновей Фрейда оказались вовлечены в военные действия. Мартин и Эрнст были военными, а Оливер учился на инженера-строителя. Фрейду неоднократно снилось, что его сыновей убивают. Интересно, что даже эти сны ученый пытался анализировать. Он интерпретировал их как результат подсознательного желания избавиться от детей, так как он завидует их молодости.

   Война изменила интересы общества и сильно осложнила контакт между учеными разных стран. Популяризация и распространение психоанализа затруднились. У Фрейда освободилось время для домашних дел и научной работы. Он привел в порядок свою библиотеку, коллекцию предметов искусства и археологических находок, начал разбирать и готовить к публикации материалы, накопленные за предыдущие годы, вносил дополнения и изменения в уже изданные книги. В 1915–1917 годах Фрейд также читал лекции по психоанализу в Венском университете. Весной 1915 года он написал 5 статей, составивших сборник «Метапсихология». Изначально ученый планировал, что статьи станут началом большого теоретического обобщения по психологии, но эта работа не была окончена. Более того, Фрейд, по всей видимости, позже уничтожил еще семь готовых статей.

   Через месяц после начала военных действий ученый опубликовал статью «Современный взгляд на войну и смерть». В частности, в ней он высказал мысль о том, «что в глубине никто не верит в собственную смерть». Идеи о роли смерти в психологии человека Фрейд продолжил развивать в работе «По ту сторону принципа удовольствия», вышедшей в 1920 году. В ней ученый внес в свою структуру влечений новый важный элемент – инстинкт смерти. Все инстинкты, согласно точке зрения, изложенной в работе, являются следствием двух «первичных позывов»: стремления к жизни (Эрос) и стремление к смерти (Танатос)[15].

   В начале 1920-х годов, возможно под влиянием недавней войны, ученый также уделял много внимания психологии масс. Этому вопросу он посвятил несколько работ. Среди них нужно назвать сочинения «Тотем и табу», «Коллективная психология и анализ "Я"». В этих работах Фрейд развивает тему соотношения индивидуального сознания и массовой психологии, создает своеобразную психоаналитическую культурологию.

   После окончания войны возобновились Международные психоаналитические конгрессы. Первый из них, Венгерский, собрал всего 42 участника, но на последующих было многолюднее. Фрейд вновь разъезжал по всей Европе, посетил с лекциями США. В 1922 году в Берлине состоялся седьмой конгресс. На нем присутствовало 256 участников. В своем докладе Фрейд поведал о новом и важном теоретическом обосновании. Свои идеи он подробно изложил в следующем году в работе «"Я" и "Оно"», по праву считающейся одним из важнейших сочинений ученого. Он выделил три элемента психики, между которыми происходит постоянная борьба: «Оно», «Я» и «Сверх-Я». «Сверх-Я» сосредотачивает в себе социальные нормы и правила поведения и формируется в детстве, под влиянием авторитета родителей. «Оно» – бессознательные влечения, «кипящий котел инстинктов». О третьем же элементе Фрейд писал: «<…> Я, движимое Оно, стесненное Сверх-Я, отталкиваемое реальностью, вынуждено прилагать все свои усилия для гармонизации отношений между этими тремя "хозяевами"».

   В апреле 1922 года Лондонский университет, вместе с Еврейским историческим обществом, организовал символические чествования пяти величайших еврейских философов, и если нам было нелегко выбрать десять героев для нашей книги, то можно представить, насколько трудно пришлось организаторам торжественных докладов. Ведь они имели дело с древним и культурно очень богатым народом. Тем не менее, Фрейд вошел в эту символическую пятерку, наряду с Филоном, Мемонидом, Спинозой и Эйнштейном.

Болезнь и смерть
   В апреле 1923 года Фрейд заметил на внутренней стороне челюсти справа от нёба новообразование. По совету знакомых врачей он решил сделать операцию. Анализ удаленной опухоли показал рак. По всей видимости, заболевание развилось из-за пристрастия Фрейда к сигарам. При этом во время первой операции удалили недостаточно тканей, и было необходимо повторное вмешательство. В октябре состоялись еще две очень тяжелые операции, в результате которых была удалена большая часть правой верхнечелюстной кости, часть нижнечелюстной кости, правая сторона нёба, слизистая оболочка рта и языка. Затем Фрейду пересадили часть кожи на челюсти и установили протез. Через месяц – новая операция: удалена еще часть нижнечелюстной кости и мягкого нёба.

   Операции прошли относительно благополучно, но нужно было подобрать удобные протезы, что никак не удавалось. Кроме того, вновь и вновь образовывались новые предраковые ткани, которые либо удаляли, либо лечили весьма болезненными методами. Конечно же, жизнь больного была мучительной, но он проявлял большое мужество. Осенью 1928 года постоянным врачом ученого стал Макс Шур. Во время первого визита Фрейд, в частности, сказал Шуру: «Обещайте мне еще одну вещь: когда придет такой момент, вы не заставите меня бесполезно страдать». Учитывая то, с какой готовностью Фрейд соглашался на все новые и новые операции, это заявление нельзя назвать малодушным. Тем не менее, мысли о дальнейшей бессмысленности мучений то и дело посещали ученого. Осенью 1930 года в возрасте 95 лет умерла его мать (отец умер много раньше, в 1896 году). Фрейд писал: «Я не имел права умереть, пока она была жива, теперь у меня есть это право. Так или иначе, ценности жизни существенно изменились в глубинах моего сознания».

   Однако жизнь, как бы мучительна она ни была, продолжалась. Фрейд продолжал писать и публиковать свои сочинения. В 1925 году увидела свет небольшая книга «Моя жизнь и психоанализ». В 1926-м – «Торможение, симптом и тоска». В 1927-м – книга о роли религии «Будущее одной иллюзии». В 1930-м – «Трудности цивилизации», где рассматривалась роль коллективной психологии в будущем цивилизации. В 1932 году – семь «Новых сообщений о психоанализе». В 1937-м Фрейд написал две части эссе «Моисей как человек, исторический роман». В 1939 году, уже находясь в Англии, ученый написал третью часть этого эссе, вышедшего позже под названием «Моисей и монотеизм». Все это время он мог есть, пить и даже курить только с большим трудом и преодолевая мучительные боли. Фрейд постоянно встречался с врачами, переносил операции, болезненные процедуры и продолжал писать.

   Но что же заставило тяжело больного 84-летнего человека покинуть свой дом и отправиться в другую страну? В 1933 году к власти в Германии пришли нацисты. 11 мая 1933 года в Берлине жгли книги еврейских авторов. Сочинения Фрейда бросали в костер со следующими словами: «Против преувеличенной оценки души и половой жизни – во имя доблести человеческой души – я предаю пламени писания Зигмунда Фрейда!» На известие об этом Фрейд отреагировал словами: «Какого прогресса мы достигли! В Средние века они сожгли бы меня самого, а теперь удовлетворяются сожжением моих книг». Он жестоко ошибался.

   Несколько лет Фрейд и его семья провели относительно спокойно. Друзья неоднократно предлагали им покинуть Австрию, но Фрейды отказывались. Но в марте 1938 года хрупкое благополучие семьи было разрушено. 11 марта немецкие войска оккупировали Австрию, а уже 15 марта группа из службы безопасности ворвалась в квартиру Фрейда и перерыла все в поисках ценностей. В этот же день был арестован сын Фрейда Мартин. Правда, его сразу же отпустили. Впоследствии Мартина неоднократно вызывали в гестапо для допросов. Через неделю с обыском явились уже гестаповцы и увели с собой дочь Анну, которая провела в гестапо целый день.

   Конечно же, теперь Фрейды мечтали о возможности покинуть Вену. Но для этого требовалась выездная виза, получить которую было непросто. Понадобилось дипломатическое вмешательство Рузвельта и Муссолини, чтобы семейству, отец которого был почетным гражданином Вены, разрешили покинуть столицу. В мае начался исход. Фрейды в несколько этапов покинули Австрию. Сам ученый не мог уехать, пока его имущество не было оценено и не был уплачен соответствующий налог. Сумма составила 31329 рейхсмарок. Но счета Фрейда были арестованы, и заплатить он не мог. На помощь пришла одна из его пациенток. Впоследствии ученый вернул ей долг. Перед отъездом Фрейду предложили подписать документ о том, что власти отнеслись к нему «со всем уважением и вниманием, положенным <…> научной репутации». Смертельно больной старик сохранил в себе достаточно иронии, чтобы сделать небольшую приписку: «Я могу сердечно порекомендовать гестапо любому».

   4 июня в сопровождении члена дипломатической миссии США Фрейд покинул Вену, в которой прожил много лет. В Австрии остались четыре сестры ученого. Через несколько лет они погибли в печах концлагерей Освенцима и Майданека. Поселившись в Лондоне, ученый, несмотря на очень тяжелое состояние, согласился работать с несколькими пациентами. Также Фрейд продолжил писать эссе «Моисей как человек, исторический роман», которое вышло в августе. Но болезнь делала его существование все более и более мучительным. Опухоль все время росла и в конце концов стала неоперабельной. За больным продолжал наблюдать Макс Шур, тоже переехавший в Англию. 21 сентября Фрейд взял своего верного врача за руку и сказал: «Мой дорогой Шур, вы помните нашу первую беседу. Вы обещали мне не оставить меня, когда придет время. Теперь все это лишь пытка и не имеет смысла». Согласовав просьбу Фрейда с Анной, Шур сделал ему инъекцию большой дозы морфина и повторил ее в течение следующих 36 часов. На следующий день Фрейд впал в кому и в ночь на 23 сентября умер.

   26 сентября тело Фрейда было кремировано, а прах поместили в прекрасную греческую вазу, подаренную ему несколькими годами раньше. Сейчас погребальная урна с прахом Фрейда находится в крематории Голдерс Грин в Лондоне.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Хильда Кинк.
Восточное средиземноморье в древнейшую эпоху

Ирина Семашко.
100 великих женщин

Надежда Ионина.
100 великих замков

Николай Скрицкий.
Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945
e-mail: historylib@yandex.ru