Поимка Мухассина

   Мухассин тем временем скрывался в Кархе, используя дом своей тещи Хинзабы в качестве штаб-квартиры. Каждое утро он, переодевшись женщиной, прогуливался в ее обществе по какому-нибудь кладбищу (в те времена это было обычным местом для прогулок мусульманских женщин), и каждый вечер она отводила его в какое-нибудь безопасное место на ночлег.

   Однажды они пошли гулять на курейшитское кладбище, которое находилось далеко за городом. Когда наступил вечер, они были все еще очень далеко от Карха. Одна из женщин, сопровождавших их, предложила переночевать у своей знакомой вдовы, которая жила неподалеку; мужчин в том доме, как она уверяла, не было. Туда они и отправились. Хинзаба представила своего зятя хозяйке дома под видом молодой незамужней девушки, которая возвращается с похоронной процессии, очень устала и расстроена. Знакомая вдовы спросила, не найдется ли у нее отдельной комнаты, где девушка могла бы отдохнуть и успокоиться.

   Вдова провела их в свободную комнату и ушла распорядиться насчет ужина. Мухассин, почувствовав себя в безопасности, снял чадру. Хинзаба решила сходить на кухню и принести сладкой каши, которая была им обещана хозяйкой. Когда та выходила, в открытую дверь случайно заглянула рабыня, которую послали зажечь лампы в коридоре, она увидела, что в комнате находится мужчина, и поспешила рассказать обо всем своей хозяйке. Поздно ночью вдова потихоньку прокралась в комнату гостей и узнала Мухассина. Это был несчастливый день для него, видно, Аллах покинул Мухассина, потому что та женщина оказалась вдовой одного из служащих Али ибн Исы, которого допрашивал сам Мухассин. Несчастный чиновник умер от страха, когда увидел, какие зверства и пытки используются на допросах; следователь даже не успел сказать ему ни слова.

   Вдова немедленно отправилась во дворец, попросила, чтобы ее принял казначей Наср, и рассказала ему все, что знала. Наср доложил Муктадиру, Муктадир приказал начальнику полиции Назуку арестовать преступника, и тот, не теряя ни минуты, поскакал выполнять приказ. Несмотря на глубокую ночь, арестованного провели по городу в сопровождении барабанщиков, которые подняли такой шум, что жители Багдада подумали, что столица захвачена головорезами карматами.

   Мухассина доставили во дворец визирей в Мукариме и отдали под надзор Бауда Шара, который без лишних разговоров подверг своего подопечного таким жестоким пыткам, что он сразу подписал обязательство на выплату трех миллионов динаров. Спустя некоторое время во дворец прибыл Харун и стал требовать у Мухассина назвать местонахождение его тайников, но, несмотря на пытки, которые продолжались в течение двух дней без перерывов, тот не произнес ни слова. Под конец он заявил, что не желает терять одновременно и свою жизнь, и свои деньги.

   Харун назначил новое разбирательство, он вызвал Шафи Лулуи, Бауда Шара и прочих судейских. Мухассина снова стали пытать. Наконец Харун сказал Мухассину:

   – Хорошо, если ты не можешь выплатить все, что обещал, мы пойдем тебе на уступки: можешь ли ты заплатить хотя бы сто тысяч динаров?

   – Да, я могу заплатить эту сумму, дайте мне только время и прекратите пытки, – ответил Мухассин.

   – Мы дадим тебе время. Напиши чек на получение ста тысяч динаров.

   Мухассин написал распоряжение, в котором указывал одному из своих доверенных людей выплатить указанную сумму в течение тридцати дней. Харун прочитал эту бумагу и воскликнул:

   – Неужели ты рассчитываешь прожить тридцать дней?

   – Что же ты хочешь от меня? Я сделаю все, что ты прикажешь, правитель, – смиренно ответил Мухассин.

   – Перепиши этот документ, деньги нужны мне через неделю!

   Мухассин попросил, чтобы ему вернули его чек, чтобы использовать его как образец, но, как только бумага попала ему в руки, он засунул ее в рот и проглотил. Естественно, он отказался писать что-либо еще. Его тюремщики заковали его в кандалы, одели его во власяницу и посадили, как собаку, на железный ошейник. Его били палками по голове, пытаясь заставить написать хотя бы то, что он написал раньше, но безрезультатно. Тогда его отвели в застенки и начали применять к нему самые изощренные пытки, но он упорно отказывался платить.