Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк.   Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения

Глава 8. Третья осада

   То ли бургунды (историческая родина бургундов – остров Борнхольм в Балтийском море, откуда они высадились в устье Одера, а затем под давлением других племен оказались у Рейна. – Ред.) перешли Рейн по подстрекательству галлов, то ли они сделали это в поисках более плодородных земель для поселения, то ли потому, что император Гонорий (384– 423, первый западноримский император в 395—423 гг. после того, как император Феодосий I в 395 г. отдал управление востоком империи старшему сыну Аркадию, а управление западом – младшему, Гонорию. – Ред.) даровал им земли на левом берегу реки, определенно лишь то, что примерно в 450 г. они занимали берега Соны и пробились на север к Андемантую (Лангру) и Визонтиону (Безансону), на запад даже до Бибракты (Отёна), а на юг – южнее Лугдуна (Лиона). Вступив в Галлию в качестве союзников – как наемники гибнущей империи, – они относились к местным жителям с долей уважения, которое не проявляли франки и другие племена, постепенно заполонявшие Западную Римскую империю. Бургунды, конечно, добились уступок в виде земельных наделов и выпасов для скота, но жили на равных с галлами, и их присутствие привело скорее к разделу имущества с вновь пришедшими, чем к подчинению их власти. Обоснование бургундов на галльской земле можно сравнить с подобными колониями ветеранов, которых прежде Рим высылал в различные страны, положение которых было равным с коренными жителями и которые во втором поколении смешивались с ними.

   Гондебальд (или Гундобад. – Ред.), третий король бургундов со времени их вступления на галльскую землю, стал монархом в 500 (501. – Ред.) г. В то время территория его королевства простиралась от современных Базеля до Лотарингии и Шампани, включая район вокруг Макона, достигала даже границ Оверни и подножия Высоких Альп, шла по течению Роны до берегов Средиземноморья. Поэтому Юлиана, включая город и крепость вместе с прилегающей к ним землей, была явно на бургундской территории. Война, начатая Хлодвигом (465—511, король франков в 481—511 гг.) против Гондебальда, и поражение последнего под Дижоном и Лангром фактически привели к уменьшению владений Бургундии на северо-западе; но Отён и даже Дижон с Лангром все еще оставались в руках Гондомара, второго сына Гондебальда, когда Хильдеберт и Хлотарь (сыновья Хлодвига) пришли и осадили его в первом из этих трех городов. После того как Сигизмунд, старший брат Гондомара, был свергнут и заточен в монастырь в Орлеане сыновьями Хлодвига, сам Гондомар был избран королем бургундов. Гондомар собрал на своих землях армию и после сражения с франками в Дофине, в котором погиб Клодомир, возобновил мирное владение своим королевством. Спустя десять лет Хлотарь и Хильдеберт предприняли новую попытку уничтожить мощь Гондомара, таившую угрозу их власти. Они пожелали себе в союзники Теодориха, но так как тот был занят войной в Оверни, то отказался присоединиться к ним. Тогда два сына Хлодвига в 532 г. направили свои войска в Бургундию и встали перед Отёном, в котором заперся король бургундов.

   Город был на грани падения; Гондомару удалось удрать с частью своих войск и укрыться в городе Юлиане, как одной из наиболее оснащенных в военном отношении цитаделей в его королевстве и ключе ко всей горной и лесной части Бургундии.

   Он надеялся задержать здесь войска франков до наступления зимы, а потом воспользоваться суровостью данного времени года в этих местах и предпринять наступление с помощью наемников, обещанных ему с востока.

   На самом же деле Хлотарь и Хильдеберт, взяв Отён примерно в середине лета, повели свою армию к городу Юлиане, потому что они не могли рассчитывать на продолжение своих завоеваний в случае, если оставят эту территорию на флангах или у себя в тылу.

   Гондомар, занявший эту крепость примерно за две недели до прихода франков, приказал восстановить оборонительные укрепления и завезти все, что может понадобиться для того, чтобы выдержать длительную осаду.

   В нижнем городе, центре города и долине в то время проживало около сорока тысяч душ, среди которых можно было насчитать по крайней мере десять тысяч человек, способных носить оружие. Многие даже познакомились с войной на практике. Дело в том, что Галлия со времен императора Юлиана Отступника (то есть с 350-х гг.) была театром непрекращающихся военных действий, и, хотя местность, окружавшая крепость Юлиану, оставалась относительно спокойной, ее жители, как галлы, так и бургунды, не раз участвовали в сражениях, особенно со времени последнего вторжения людей с севера. И галлы, и бургунды, с давних пор наемники империи, обучались профессии ведения войны римскими командирами и использовали военные машины, принятые на вооружение в римской армии.

   Среди франков, однако, как и среди бургундов, римский стандарт дисциплины не был достижим, и у этих войск не было той твердости и стойкости, которыми все еще отличались лучшие солдаты, руководимые военачальниками империи. С другой стороны, они часто были смелыми до безрассудства.

   К тому времени, когда появилась армия франков, город в избытке запасся продовольствием и боеприпасами. Гондомар не считал возможным защитить ту часть города, что была расположена на правом берегу реки Абонии, так как она была открыта, жилые дома строились снаружи линии римских оборонительных сооружений, а последние господствовали на западе. Он удовольствовался тем, что сохранил два предмостных укрепления: одно, самое малое, вверх по течению, прикрывающее деревянный мост, а другое, самое большое, – каменный мост. Как только сообщили о приближении врага, Гондомар поджег пешеходные мостики, перекинутые через реку к песчаному острову (см. рис. 16).

   Войска Хильдеберта и Хлотаря шли по северной дороге и западному плато, что над частью города, которая была оставлена жителями. Поэтому они образовали два отряда, разделенные рекой. Гондомар был скорее сообразительным человеком, чем солдатом, но при нем был некий Клодоальд, ветеран, хорошо разбиравшийся в оружии, к тому же знал, как вселить в солдат уверенность как личной храбростью, так и собственными грубыми и простыми манерами. Суровый как к самому себе, так и к другим и наделенный геркулесовой силой, он обычно каждый случай неповиновения карал собственной рукой, налагая неизменное наказание – смерть. Тем не менее, возможно благодаря своей непреклонности, он скоро стал кумиром этого города; пока он был среди жителей, они могли не сомневаться в успехе. Он уничтожал франков и других германцев с беспощадной ненавистью. Гондомар отдал под его командование все имевшиеся в его распоряжении силы.

   Оборонительные сооружения города Юлианы были в том же состоянии, в каком их оставил Филострат; невредимые и внушительные, они отражали все атаки главных сил противника. Чтобы взять город, нужна была правильная осада.

   Армия франкских королей состояла примерно из сорока тысяч человек, когда они осадили город Отён, а по прибытии к городу Юлиане, за вычетом потерь и дезертиров, она насчитывала едва ли более тридцати тысяч человек. Однако ожидались подкрепления. Отряд, который пришел на северное плато, состоял из двадцати тысяч воинов, а тот, что появился над нижним городом, – из пятнадцати тысяч. Нижний город почти опустел, все трудоспособные мужчины укрылись в городе, а женщин, детей и стариков отправили к восточным холмам.

   Таким образом, главный отряд франков смог войти в город, не нанеся ни единого удара, и, что вполне естественно, приступил к грабежам. Клодоальд наблюдал с крепостных стен вызванный этим хаос. С наступлением ночи он послал тысячу человек к плацдарму на юге плато и укрепил пост, охранявший предмостные сооружения на правом берегу. Франки, занятые грабежами, едва ли обратили внимание на крупное предмостное сооружение, расположенное справа вдали, но уделили особое внимание малому, стоявшему напротив деревянного моста. К третьему часу ночи Клодоальд приказал открыть ворота и в тишине повел своих воинов. Франки практически не охраняли это место. Захваченные врасплох атакой Клодоальда, они побежали назад в нижний город, издавая крики тревоги.

   Многие расположились лагерем между эмпориумом[6] (см. рис. 16) и предмостным сооружением; бургунды окружили их и, неожиданно напав на них, загнали в реку тех, кого не перебили. В то же время Клодоальд поджег весь этот участок. Ветер дул с юга, и дома, расположенные на берегах реки, скоро были охвачены ярким пламенем.

   Когда франки собрали свои силы и были готовы к наступлению, бургунды уже вернулись через предмостное укрепление и поднимались вверх на плато. Франки в этой схватке потеряли от четырех до пяти сотен воинов, в то время как у осажденных выбыло из строя не более двадцати человек. Такое начало вселило радость в жителей города, а те, кто с высоты крепостных стен видел свои дома, охваченные пожаром, перенесли свое горе стоически, думая о мести, на которую они могли справедливо рассчитывать.

   Будучи искушенным в военном деле, Клодоальд не мог позволить, чтобы этот пыл остыл. На следующее утро после ночи, столь фатальной для франков, он сформировал два отряда по две тысячи человек в каждом, хорошо вооруженные ангонами (тип копья. – Ред.), францисками (боевой топор) и скамасаксами (длинный боевой нож) (ибо в те времена во всей Галлии эти типы оружия были общими для франков, галлов и бургундов с небольшими отличиями).

   Он приказал отряду примерно из пятисот человек выйти через восточные ворота южного плацдарма, переправиться через ручей и сделать вид, что они намереваются переправиться через реку ниже каменного моста долины с помощью легких лодок, которые могли нести на плечах четыре человека. Эти лодки были спрятаны на плацдарме. В то же время один из двух отрядов должен был собраться у северного аванпоста, который еще не был атакован, и произвести смелую вылазку.

   Сам Клодоальд с отрядом в тысячу человек должен был выйти через восточные ворота города, обойти стороной крепостную стену и аванпост и поддержать эту атаку, ударив врага во фланг. Пятьсот человек, оснащенных лодками, должны были лишь ограничиться демонстрацией намерения переправиться через реку только для того, чтобы отвлечь франков к этой точке; потом второй отряд должен был пройти через большое предмостное укрепление и действовать в зависимости от обстоятельств – либо с ходу атакуя врага, если тот пойдет вниз по течению, либо удержать франков, которые подойдут из нижнего города. Отряд из тысячи человек должен был напасть на франков, которые появятся на берегах реки, и изрубить их на куски либо утопить (см. план, рис. 16).

   После четкого разъяснения этого плана Клодоальдом своим помощникам в четвертом часу дня начались передвижения. Два короля франков командовали своими войсками: Хильдеберт – войсками, расположившимися на севере, Хлотарь – отрядом, разместившимся на западе в нижнем городе. Ранее для организации связи между этими двумя группировками был построен наплавной мост в пятистах шагах над песчаным островом.

   Надо заметить, что после взятия Отёна оба короля франков не ожидали какого-либо серьезного сопротивления в остальной части Бургундии. На основании сообщений, которые доходили до них, они были уверены, что Гондомар убит, что гарнизон Отёна состоял из его лучших солдат и что другие крепкие города если и будут защищаться, то неопытными людьми.

   Однако события предыдущей ночи заставили их пересмотреть свою оценку; и в тот момент, когда происходила вылазка на севере, два предводителя франков намечали взять предмостное укрепление решительной атакой, напав в то же время на северный аванпост.

   Франки были склонны (даже более, чем галлы) принимать за истину то, что им желательно; и два короля находились под властью убеждения, что гарнизон в городе малочислен и будет в замешательстве в случае двух одновременных атак. Именно так и было, когда франкские вожди получили весть, что атакована осадная линия на севере.

   Под термином «осадная линия» не следует понимать расположение их войск как полную аналогию стратегическим приготовлениям нашего времени. Эта линия состояла из отряда воинов численностью тысяча человек, сконцентрированных в беспорядке за заграждением из бревен и веток в четырехстах шагах от северного выступа. Второй отряд, состоявший большей частью из конницы, рассредоточился в лесу в ста шагах от передовой линии и прикрывал лагерь Хильдеберта, окруженного основной массой его войск.

   По первой тревоге оба короля вскочили на коней и, захватив с собой тех, кто был готов для боя, поспешили к месту боевых действий. Конница второй линии бросилась вперед на помощь первой, разделившись на два эскадрона для удара по флангам врага.

   Придя в себя после первого замешательства, франки, до некоторой степени защищенные баррикадами, удерживали свои позиции. Началась рукопашная схватка, но бургунды, превосходя в численности, стали охватывать вражескую линию обороны с флангов, когда подоспела конница франков и, в свою очередь, ударила по обоим крыльям атакующих. Бургунды были вынуждены отступить, и им самим пришлось забаррикадироваться сучьями и хворостом, чтобы не допустить обхода с фланга. Однако их положение становилось уже безнадежным, когда Клодоальд ударил по левому флангу врага. Франков охватила паника, потому что ведомые Клодоальдом войска шли в правильном порядке на римский манер, эшелонами, чтобы не позволить коннице обойти их правое крыло. Левый фланг франков бросился бежать, и его примеру последовала и вся линия. Бургунды ринулись в погоню за ними, но Клодоальд, выйдя вперед, приложил все свои силы, чтобы их остановить, хотя это ему удалось не без труда.

   Беглецы, с другой стороны, столкнулись лицом к лицу с основной группировкой армии Хильдеберта. Обуреваемый гневом, обвиняя их в трусости, он заставил отступавших повернуть назад; и скоро на виду у бургундов среди деревьев появился отряд в десять тысяч человек. Был отдан приказ об отходе, и бургунды организованно и в полном порядке отступили, не возвращаясь через аванпост, а двигаясь вдоль восточного фронта под защитой крепостных стен. Раздражение Хильдеберта было таким, что он немедленно бросил тысячу воинов на захват аванпоста, думая, что тот слабо защищен, поскольку его защитники находились вне города; но эту атаку защитники предвидели, и франки потеряли в этой бесплодной попытке сто человек.

   На южной стороне вылазка бургундов была куда более успешной. Состояние дел было таким, как и предусматривал Клодоальд. Франки, ожидая, что враг переправится через реку, чтобы обойти их с фланга, отправили навстречу бургундам тысячу человек. Помощник Клодоальда произвел тогда вылазку из большого предмостного укрепления с двумя тысячами воинов. Построив тысячу своих войск в каре на берегу реки с фронтом, обращенным к нижнему городу, и правым флангом, поддерживаемым этим предмостным бастионом, он в спешном порядке послал другую половину против войск франков, которые шли, чтобы помешать переправе.

   Это войско, получившее удар во фланг и поредевшее под градом дротиков, пускаемых в них бургундами с лодок, раскололось и бросилось бежать в состоянии крайнего замешательства. Франки, остававшиеся в нижнем городе и теперь узнавшие, что армия Хильдеберта атакована на севере, стали ломать голову, то ли им идти на южную сторону на поддержку войск, находящихся ниже по реке на правом берегу, то ли самим бежать без оглядки к наплавному мосту, чтобы помочь армии Хильдеберта. Эта нерешительность сделала неэффективной атаку на бургундов, собранных возле большого предмостного укрепления, и позволила двум тысячам воинов, которые совершили эту вылазку, возвратиться без серьезных потерь. Вылазка на севере завершилась более тяжелым исходом; в лесу осталось более двухсот убитых, и столько же раненых принесли домой.

   В этих двух столкновениях франки потеряли более шестисот человек, не считая раненых. Однако, далеко не впавшие в отчаяние, оба короля и их воины были полны ярости, считая, что возьмут город за несколько дней и что перед ними гарнизон, который вот-вот сдастся, потому что франки были уверены, что бургунды должны впасть в уныние после взятия Отёна: за двадцать четыре часа они (франки) потеряли более тысячи человек, даже не приблизившись к крепостным стенам.

   Раненых бургундов, попавших в их руки, франки обезглавили, а их головы, надетые на длинные шесты, выставили в ряд в ста шагах от передовых укреплений бургундов. Однако это не обеспечивало франков защитой, достаточной для того, чтобы уберечь от вылазок осажденных. Поэтому было решено, что армия на северной стороне выкопает ров на расстоянии двухсот шагов от передовых укреплений, который протянется от долины реки до долины ее притока; этот ров должен быть длиной примерно две тысячи шагов, а позади него с помощью вынутой земли и заграждений (из ветвей) будет построена защитная линия. Благодаря всему этому можно будет избавиться от любых нападений осажденных в этом месте. Кроме того, было решено захватить большое предмостное укрепление. Тогда у осажденных останется единственный способ связи с внешним миром – через долину притока большой реки; но эта долина почти непроходима, потому что в ней полным-полно болот и трясин; так что защитникам города на этой стороне нечего и пытаться что-либо предпринимать.

   Что касается помощи извне, считалось, что ее быть не может; в любом случае, чтобы не дать осажденным возможности выхода через восточные ворота, перед ними надо построить хорошо охраняемое укрепление; далее, чтобы пресечь доставку продовольствия осажденным, надо опустошить полосу на левом берегу реки. Что касается акведука, его обнаружили и вывели из строя.

   Приняв решение, осаждающие, не тратя времени, принялись за работу по его реализации. Но Клодоальд, повидавший не одну осаду, знал по опыту, что у гарнизона, у которого нет надежды на помощь извне, есть лишь одно средство защиты, а именно – не давать осаждающим передышки, особенно в начале осады, когда враг еще не в состоянии закончить свои работы и замкнуть кольцо блокады.

   Не зная точно, что намеревается предпринять армия франков, он знал ее численность и нисколько не сомневался, что она располагает услугами некоторых римских инженеров (и после падения в 476 г. Западной Римской империи еще долго существовали (даже в рамках варварских государств, особенно в остготской Италии при Теодорихе) очаги римской культуры. – Ред.), как это было во время осады Отёна. Поэтому Клодоальд разделил свои войска на восемь отрядов. Территория внутри крепостных стен (см. рис. 16), защищаемая также сорока четырьмя башнями, требовала для своей защиты тысячу сто восемьдесят воинов, считая по двадцать пять человек на каждую из тридцати шести башен этой территории, и тридцать пять человек – на каждую из восьми башен у ворот, или семьдесят человек на каждые ворота. Гарнизону каждой башни, надо понимать, поручалась, в соответствии с военными традициями того времени, охрана соседней куртины. Оборона северных внешних оборонительных сооружений требовала двухсот человек; для плацдарма на юге и предмостного укрепления было необходимо пятьсот человек; гарнизону цитадели – сто человек; для наблюдения за крепостными укреплениями на севере, спускающимися от угла города к реке, и для охраны ее берега – шестьсот человек. В общей сложности для обычной охраны оборонительных сооружений требовалось две тысячи пятьсот восемьдесят воинов. Клодоальд распределил эти силы (свой первый отряд) так, чтобы плацдарм, предмостные укрепления и аванпост, а также крепостные стены на этой стороне защищали лучшие войска. Клодоальд сформировал второй отряд из одной тысячи человек и держал его в резерве в центре города, чтобы при необходимости бросить в одну или несколько атакованных врагом точек. У него оставалось примерно шесть тысяч человек, которых он разделил на шесть отрядов по тысяче воинов в каждом и распределил следующим образом: два – в ту часть города, что расположена между древним городом (сите) и рекой, два – в район северных ворот и два – возле восточных ворот. Эти шесть отрядов были готовы предпринять вылазку в любой момент, когда на это поступит приказ.

   Под своим прямым командованием Клодоальд оставил тысячу человек в резерве, которые были размещены в центре города. Затем он удовлетворил все потребности гарнизона и населения, жившего внутри городских стен. В город посредством реквизиций и согласно римским традициям (которые были живы) завезли большое количество продовольствия. Его запасы хранились в цитадели. Сюда пригнали стада крупного и мелкого рогатого скота, пастись на склонах плато на юге и востоке. Были созданы значительные запасы леса. Вдоль внутренней стороны крепостных стен сложены бревна. В дополнение ко всему этому город имел огромные емкости для воды, питаемые через акведук. Поскольку последний был отрезан от города, Клодоальд приказал собирать дождевую воду с крыш в каналы, ведущие к этим емкостям. Кроме того, в той части города, что находилась между крепостными стенами и рекой, был прекрасный источник, способный снабжать всю верхнюю часть этого района города.

   Клодоальд был очень внимателен к бытовым условиям своих войск. У многих солдат в городе были семьи, но он не разрешил защитникам жить в своих домах. Он заставил переоборудовать общественные здания для размещения в них тех семи тысяч воинов, которые обычно не находились на крепостных укреплениях. А те, кому была поручена их охрана, были хорошо обустроены в башнях, близлежащих общественных зданиях или вне крепостных укреплений. Как было сказано ранее, и до прихода франков Клодоальд пользовался полным доверием своих войск, но после успешных боевых столкновений первого дня его солдаты считали своего военачальника чем-то вроде Провидения и слепо подчинялись ему. И соответственно, все его меры по повышению боеспособности были с готовностью приняты и приведены в исполнение. В частности, Клодоальд принял структуру римской когорты, а каждый командир войскового формирования (снизу доверху) под страхом смерти нес ответственность за исполнение получаемых приказов. Что касается жителей, они были обязаны оказывать помощь, когда бы это ни потребовалось; отказ также карался смертью.

   Гондомар, о котором до настоящего времени у нас было мало случаев упомянуть, жил в цитадели, и Клодоальд проявлял к нему величайшее уважение, действуя, как он говорил, только по указаниям монарха; но для гарнизона настоящим командиром был, конечно, Клодоальд.

   Сделав то, что было сейчас наиболее важным, а именно реорганизовав свои силы, он приказал на следующий после боя день поместить во внешних укреплениях два онагра, и эти онагры начали метать камни весом 60 фунтов во франков, занятых строительством контроборонительных сооружений против осажденных в двухстах шагах от выступа, причем с таким эффектом, что осаждающие были вынуждены отнести свой ров на пятьдесят шагов за диапазон обстрела из онагров. На следующую ночь Клодоальд выслал тысячу человек через восточные ворота, которые, пройдя по дороге вдоль крепостной стены, подобрались к врагу и уничтожили первые сооружения франков, после чего немедленно вернулись в крепость; в то же время была совершена вторая вылазка через южные ворота у большого предмостного укрепления, заставшая врасплох несколько франков, находившихся на передовых постах. Их головы, надетые на колья, были установлены на краю северных внешних рвов как ответ на действия франков. В ту же самую ночь враг попытался пересечь реку через песчаный остров, чтобы атаковать с тыла пологий защитный вал на севере, но противник не смог высадиться на берег, потому что места, пригодные для высадки, хорошо контролировались войсками Клодоальда. Многие из интервентов утонули.

   Дела разворачивались весьма неблагоприятно для армии франкских королей; однако у них имелся один способный римский инженер, доказавший свое мастерство, особенно при осаде Отёна. Хильдеберт, разгневанный успехами осажденных, осыпал угрозами как своих собственных воинов, так и врагов. Он не соизволил выслушать совета своего инженера, который с того времени, как армия стала под стенами Юлианы, уговаривал его разбить лагерь на севере и не приступать к осаде города до тех пор, пока он не разведает подходы к нему.

   Посовещавшись после предварительного осмотра, Секондинус – так звали этого латинского инженера – согласился, что теперь отвести войска будет трудно, поскольку армия увязла в боях; и первое, что следует предпринять, – это лишить осажденных возможности совершать вылазки. Чтобы достичь этого результата (осажденные не смогут безопасно выходить из города, кроме восточных ворот и предмостных укреплений), надо создать оборонительные сооружения перед этими точками выхода, чтобы полностью их запереть. Опасно и бесполезно пытаться захватить большое предмостное укрепление прямым штурмом; но необходимо занять западный участок берега ниже крепостной стены, для чего надо переправиться через реку, а затем после мощного удара предмостные укрепления и наклонная стена на севере будут потеряны для осажденных, а южный плацдарм окажется под угрозой.

   В связи с этим в лесу на плато были вырублены деревья, а деревянные дома нижнего города были снесены. Ров с водой из реки окружал оборонительные сооружения предмостного укрепления, но у такого же, но малого укрепления не было никаких рвов; ров этот заполняли давно, и осажденные поленились почистить и затопить его вновь. Южная стена эмпориума, которая примыкала к северному плечу малого предмостного укрепления, имела амбразуры и находилась в руках защитников, включая и прямоугольный поворот на дороге, идущей с запада. Таким образом, половина территории эмпориума находилась под контролем с этой стены (см. рис. 16). По обе стороны этой дороги Секондинус построил агер, который расположился напротив реки в пятидесяти шагах от прямоугольного поворота, и на этом агере он установил деревянную постройку прямоугольной формы, господствовавшую над вражеским укреплением (рис. 21). А вокруг большого предмостного укрепления он довольствовался сооружением контроборонительных рвов, перерезавших две дороги. Перед восточными воротами города ведение боевых действий было затруднительным из-за крутизны склона плато. Каждую ночь сооружения осаждавшей стороны уничтожались здесь защитниками, имевшими преимущество господствующей позиции. Секондинус после нескольких безуспешных попыток был вынужден ограничиться строительством перед подъемом на плато некоего сооружения из земли и бревен, образующего часть круга, как это показано на рис. 22.

   Осаждавшие могли добраться до этого сооружения, которое было за пределами плато, дорогой, плавно спускавшейся к западному рукаву речки-притока.

   Эти работы сопровождались как попытками со стороны осажденных уничтожить воздвигаемые сооружения, так и значительными потерями со стороны франков. Однако через две недели после прихода врага их строительство было все же завершено и они находились под сильной охраной.

   Таким образом, вражеские войска разместились вокруг древнего города. Огромный лагерь на северном плато был занят двенадцатью тысячами франков; франкские воины, защищавшие большой контроборонительный ров на той же стороне, насчитывали две тысячи. Отряд, расположившийся в нижнем городе, состоял из шести тысяч человек; охрана сооружения напротив малого предмостного укрепления составляла пятьсот человек; контрров вокруг большого предмостного укрепления прикрывали тысяча двести человек; укрепления, воздвигнутые у подножия плато перед восточными воротами, занимали тысяча двести человек. Итого: двадцать две тысячи девятьсот человек. Еще оставались, за вычетом потерь с начала осады, примерно десять тысяч солдат, которые рыскали по стране и опустошали ее, собирая продовольствие и фураж для лошадей, и представляли собой резервную часть, готовую предпринять новую попытку штурма, когда наступит подходящий момент.



   Рис. 21. Третья осада – агер



   Эти приготовления убедили Клодоальда, что враг с самых первых своих попыток действует системно и готовится к решительному сражению. Он быстро понял, что вражеская атака будет направлена против крепости – точнее, северного выступа и берегов реки напротив западного изгиба очертаний города; поэтому он приказал надежно перекрыть все дороги из города, ведущие к причалу, а последний укрепил валом.



   Рис. 22. Укрепления перед восточными воротами



   Вдобавок к этому в двухстах шагах позади квадратной башни на реке к северу он приказал насыпать еще один вал аб – через дома и сады вдоль склонов плато – под острым углом, доходящий до юго-западных ворот (рис. 23). Жилые дома перед этим земляным сооружением были оставлены в качестве маскировки; снесли лишь несколько домов и оград, чтобы создать снаружи свободное пространство.



   Рис. 23. Римская крепостная стена



   Клодоальд не мог ничего предпринять перед северным выступом, так как враг здесь располагал крупными силами; но внутри самого выступа он выкопал рвы с ретраншементами из земли и кольев, как показано на рис. 24. Эти работы велись внизу и маскировались, а посему были для внешнего врага невидимы. Каждую ночь Клодоальд отправлял из города через подземный ход, который вел ко дну широкого рва на северном участке обороны, разведчиков, которые приносили ему сообщения о действиях врага.



   Рис. 24. Северный выступ



   В конце третьей недели с начала блокады его разведчики доложили о значительной активности во вражеском лагере: что готовятся фашины, что франки готовят оружие и собирают осадные орудия. Один из этих шпионов, который переправлялся через реку ниже города и наблюдал за поведением врагов, стоявших лагерем на западе, доставил такое же сообщение. Поэтому Клодоальд решил, что осаждающие вот-вот предпримут крупный штурм на западе и на севере.

   И в самом деле, наутро двадцать третьего дня блокады онагры и фрондиболы франков, установленные на фортификационных сооружениях напротив малого предмостного укрепления, забросали последнее столь эффективно, что защитники с трудом укрывались за брустверами и не могли привести в действие свои орудия, размещенные в этом месте.

   В то же самое время лодки, нагруженные горючими материалами, были пущены по реке выше деревянного моста. Эти лодки, плывшие по течению, были остановлены сваями моста и скоро воспламенили его (рис. 25). Защитники малого предмостного укрепления, видя, что будут отрезаны от места своего укрытия, покинули свою фортификацию, которую вскоре заняли франки. Отошедшим внутрь плацдарма позади моста осажденным не оставалось ничего иного, как только наблюдать за пожаром.



   Рис. 25. Поджог деревянного моста



   В это же время под защитой щитов из прутьев многочисленная группа вражеских воинов бесстрашно надвигалась на северо-восточный и северо-западный фланги северного выступа. Забросав ров фашинами, нападающие ринулись на стены плотной колонной. Схватка была ожесточенной. Благодаря каменной кладке акведука враг не смог пробиться через северо-восточный фас выступа, но ему удалось прорваться через стену (см. рис. 24) на противоположном фасе. Осажденным пришлось оставить северный выступ, переходя от одного ретраншемента к другому (причем с небольшими потерями), в то время как штурмующие на крепостной стене и в ретраншементах потеряли более двухсот человек убитыми.

   С наступлением ночи Клодоальд с тремя тысячами воинов своего резервного отряда неожиданно вышел через центральные ворота – мостик которых, надежно перегороженный, оставался в его руках – и напал на врагов: его воины убили еще сто франков, но укрепление отвоевать не смогли. Более того, Клодоальд ожидал еще одной атаки, и не ошибся. Ближе к полуночи франки с помощью плотов захватили песчаный остров и там окопались напротив причала. Они были в пределах досягаемости стрел, и стрелы летели с обеих сторон, но это принесло незначительные результаты.

   Потеря передового укрепления только взбудоражила осажденных, которые решили немедленно его отвоевать. Клодоальду пришлось охладить их пыл, обещая, что будет нечто лучшее, чем взятие этого сооружения, добавив, что как раз сейчас у него в запасе есть еще один план и что враг предоставит им прекрасную возможность побить его.

   Клодоальд укрепил оборону на северном участке, которую нельзя было преодолеть обычным штурмом, поставил сильный отряд на аванпосту у восточных ворот с приказом защищать его до последнего человека и направил столько войск, сколько могло вместиться на двух плацдармах на юге и юго-западе. Он усилил людьми косоугольное укрепление, спускающееся к кромке воды, и поставил там с особыми инструкциями командира, на которого мог положиться.

   Следующий день прошел без столкновений. Франки были заняты окопными работами на своем передовом укреплении против северного участка обороны и уничтожением земляного вала. Кроме того, они перевозили на остров бревна, фашины, грунт и камни и начали засыпать малый рукав реки этим материалом. Укрываясь за плетневыми щитами, франки бросали в воду камни, затем фашины, в которые были вставлены крупные булыжники, чтобы фашины могли затонуть меж камней; потом, когда весь этот материал стал появляться над поверхностью воды, они стали бросать поперек течения бревна, а между ними – фашины и торф. Осажденные вряд ли могли что-либо предпринять, чтобы помешать этой операции. Иногда два онагра швыряли камни в работающих, но те были хорошо защищены щитами, к тому же находясь в постоянном движении, и поэтому редко попадали под удары. Ближе к вечеру возводимая франками насыпь была в каких-то 20 футах от причальной стенки, и вода – весьма низкая в тот сезон – просачивалась сквозь затопленные фашины, не угрожая стабильности этой дамбы. Всю ночь франки продолжали трудиться над укреплением и расширением этого насыпного пути; затем они доставили сюда бревна и лестницы и подняли на его окончание приготовленную заранее деревянную платформу. С началом дня осажденные заметили на платформе конец чего-то, напоминающего мост, оснащенный плетневым щитом, который медленно двигался вперед к краю причала (рис. 26).



   Рис. 26. Штурм. Передвижной мост, предназначенный для переправы через малый рукав реки Абонии



   Секондинус изготовил каркас платформы моста шириной 10 футов: эта платформа на роликах, которые покоились на наклонных брусьях, проталкивалась вперед солдатами, которые пользовались рычагами, и ее тянули два каната, намотанные на заранее установленный кабестан. Люди с рычагами были защищены щитами из растянутой перед ними толстой парусины, которая не пробивалась дротиками. Все это время две катапульты и два онагра метали дождь длинных копий и камней на вал причала, а пращники и лучники франков не давали защитникам буквально высунуть нос из-за укрытия.

   Командир оборонявшихся, следуя указаниям Клодоальда, постепенно отвел своих людей в направлении домов, и, когда катящийся мост достиг гребня вала на причале, позади этого укрепления уже не осталось ни одного бургунда. Франки с громкими криками ринулись на платформу, сбросили плетневый бруствер и рассыпались в большом количестве по пустынному и молчаливому причалу. Опасаясь какой-нибудь засады, они не торопились подниматься вверх по склонам плато, хотя в этом месте они были пологими, или отважиться на движение по дорогам, заграждения на которых, похоже, не охранялись. Они организованно накапливались на причале, пока их не собралось примерно четыре тысячи человек. Это не заняло много времени, потому что, как только немногие первые франкские воины перешли с платформы на вал, осаждающие перебросили через реку брусья, на которые положили бревна, ветки и дерн, и мост, таким образом, достиг ширины почти 30 футов.

   Второй отряд значительной численности, готовый поддержать первый, был собран на острове, а третий отряд подходил по противоположному берегу.

   Секондинус одним из первых перебрался на левый берег, и он не ожидал ничего хорошего от кажущегося бездействия осажденных. Он хотел, чтобы наступление велось с осторожностью и только после того, как будет построено предмостное укрепление из кольев и остатков соседних домов. Посланная в эти дома разведывательная группа обнаружила, что дома брошены, а позади баррикад, сооруженных там, где дороги выходили на причал, защитников не было.

   Поэтому Секондинус приказал разобрать эти заграждения. Все это потребовало времени, и франки начали громко роптать, требуя, чтобы их просто отправили через реку охранять берега. Их командиры утверждали, что осажденные покинули эту часть старого города, как сделали это и в нижнем городе, что они отступили под защиту своих крепостных стен и что если не воспользоваться этим отступлением, то противник воспрянет духом, вернется и нападет на франков ночью. Поэтому очень важно, не теряя времени, овладеть территорией, оставленной врагом, и занять позиции под стенами, захватив в тылу у врага малый плацдарм. Секондинус качал головой и упорно продолжал настаивать на проведении мер безопасности. К полудню один из франкских командиров, еще более нетерпеливый, чем остальные, созвал своих воинов и заявил, что задержка длится слишком долго и что эти склоны должны быть заняты. «Пусть смелые последуют за мной, а те, кто трусит, пусть остаются здесь и ищут себе убежищ!» – и он вместе со сторонниками направился к вершине плато. Его примеру быстро последовали, и различными тропами через дома и сады более двух тысяч франков взобрались на плато.

   Когда они поднялись на вал, построенный на склоне, их встретил дождь камней и дротиков. Но скоро, оправившиеся от неожиданности и подгоняемые своими командирами, франки перебрались через эскарп. Их позиция, находившаяся под воздействием всех метательных орудий осажденных, была невыгодной, и первый штурм провалился. Франкам пришлось собраться в укрытии, которое обеспечивали дома и плетневые ограды, оставленные Клодоальдом ниже вала. Услышав крики, издаваемые нападавшими, оставшиеся у прохода войска поспешили, в свою очередь, наверх. Тогда Секондинус счел целесообразным переправить тысячу человек из тех, кто оставался на острове, давая великолепные объяснения причин, чтобы держать их в этом месте.

   Видя подкрепления, взбирающиеся вверх по холму, первая волна атакующих разделилась на три большие группы и по команде вновь двинулась к валу. Падение тех, кто шел первым, не останавливало вновь прибывавших, которые перешагивали через их тела. Были моменты, когда это укрепление уже казалось взятым, потому что его гребень был заполнен франкскими воинами, но защитники крепости (кроме тех, кто оборонял вал) также разделились на плотные группы, которые, находясь за валом, контратаковали штурмовые колонны франков, когда головы врагов появлялись над гребнем вала. Таким образом, бой распался на серию взятий и сдач вала, и казалось, что эти повороты фортуны продолжатся до тех пор, пока нападающие и защитники будут в состоянии бросать в бой отряды бойцов. Обе стороны потеряли здесь многих воинов, потому что сражались врукопашную. И в этот момент Клодоальд, удерживавший небольшой плацдарм на юго-западе, повел вперед в организованном порядке тысячу человек, держась берега реки; он приказал тем, кто занимал большой плацдарм, пройти между ним и валом и ударить нападавших во фланг. С правого берега франки заметили это передвижение Клодоальда и поспешили к острову, чтобы атаковать его и поддержать ту группу, что находилась на левом берегу. Но у Клодоальда было преимущество во времени, и он шел по прямой, в то время как врагу пришлось сделать крюк. Поэтому через несколько минут он атаковал отряд франков, который по настоянию Секондинуса охранял этот проход. Он атаковал противника самым решительным образом и разбил первых, кого встретил на своем пути. Франки, однако, сопротивлялись и, защищая дамбу, образовали каре с правым флангом, упиравшимся в реку. Через набережную подошли новые воины интервентов и заняли такую позицию слева, что войско Клодоальда оказалось на грани окружения и, чтобы освободиться, было обязано отойти в укрытие, не без больших потерь – оставляя левый берег, чтобы добраться до склонов и найти более выгодное место.

   Второй отряд бургундов в это время напал на фланг франков, которые яростно штурмовали вал. Атакованные во фланг и почти в тыл (по причине направления вала), франки уступили и бросились бежать к проходу, преследуемые бургундами. Увидев, таким образом, поддержку, Клодоальд атаковал врага с новой энергией. В этот момент подошел Гондомар, внезапно появившийся из западных ворот вместе со свежими силами, чтобы подкрепить защитников вала. Видя, что враг изо всех сил мчится к проходу, он пришел к выводу, что у него достаточно сил, чтобы нанести решительный удар, и, двигаясь вдоль южной наклонной стены, а потом повернув влево, он атаковал врага на берегу напротив острова. Франки, атакованные, таким образом, с фронта и на обоих флангах, имея позади лишь узкий проход, оказали отчаянное сопротивление; но их количества было недостаточно для успеха, и они были подавлены метательными снарядами, которые пускали в них бургундские пращники, расположившиеся в домах на склоне.

   К наступлению ночи на левом берегу в живых не осталось ни одного врага; многие пытались добраться до острова вплавь, и довольно многим удалось бежать через дамбу; но более двух с половиной тысяч тел осталось лежать возле вала и у входа на переправу. Клодоальд приказал наложить фашины и солому на наплавной мост, который скоро вспыхнул вместе с платформой. Осажденные потеряли тысячу человек, а Клодоальд был ранен.

   Бургунды удержали западную часть города, но не смогли предпринять наступление на этом участке из-за присутствия здесь крупных сил противника.

   В тот же день франкские короли произвели ложную атаку на северном фронте города, но стены и башни, воздвигнутые на этом фронте, можно было взять только длительной осадой, а бургундских войск, приданных этому участку, было более чем достаточно, чтобы отразить серьезный штурм.

   Удалившись в палатку, Хильдеберт и его брат обвиняли друг друга в провале боевых операций, но в конечном итоге договорились свалить вину в поражении на Секондинуса. Последнему, которого вызвали к себе короли, пришлось выслушать самые тяжелые обвинения.

   «Если бы, – отвечал инженер, – ваши войска были дисциплинированными – если бы они не настаивали на штурме этого квартала, в котором мы удачно захватили плацдарм, притом случайно, – мы бы по-прежнему были на том берегу и могли бы завтра захватить всю эту территорию; дело не в том, что я считаю необходимым штурмовать старый город на этом участке, а в том, что мы могли бы предотвратить любую вылазку здесь, а затем без риска штурмовать на северном участке и взять город – что было бы только вопросом времени.

   Если мы не будем владеть этим западным кварталом, все наши осадные сооружения могут быть уничтожены в результате дерзкой вылазки, ибо осажденные – это отважные люди, и они себя показали такими; а наклонная стена, которая спускается к реке с западного угла, всегда будет ставить наши атаки на северном фронте старого города в зависимость от какой-нибудь дерзкой атаки.

   У этой наклонной стены нет видимых ворот, но осажденным не составит труда проделать их, если еще нет каких-нибудь потайных ворот; а потом под покровом ночи враг может напасть на наш правый фланг, сжечь наши сооружения и сделать эту осаду значительно более длительной и неопределенной в смысле исхода. Все наши командиры настаивают на праве личного командования, и, хотя все они храбрые воины, перед таким укрепленным и защищенным городом слепая смелость принесет вам только бесполезные жертвы. А поэтому добейтесь от них безусловного повиновения вашим командам и помните, что ваш прославленный отец (Хлодвиг. – Ред.) своими победами обязан жесточайшей дисциплине, которую ему удавалось поддерживать».

   Этот твердый язык неизбежно произвел впечатление на двух королей, которые, подавив свой гнев, стали хладнокровно анализировать ситуацию. Было решено захватить большое предмостное укрепление, все еще находящееся в руках осажденных, не сводить глаз с берегов реки и атаковать город по всему протяжению северного участка крепости, включая покатую стену.

   Оба короля приняли решение, что командиры различных отрядов обязаны подчиняться Секондинусу, которому они доверили руководство своими военными действиями. Командиры были приглашены на совещание и из собственных уст Хильдеберта получили приказ не ввязываться ни в какое предприятие, кроме как с разрешения Секондинуса. Но франки не питали симпатий к этому римлянину, как они его называли, и без особой радости восприняли это указание. Многие возражали, заявляя, что причиной их неудач были медлительные действия римлянина и что, если б они могли поступать по-своему, город скоро был бы у них в руках. Хильдеберт и его брат почувствовали, что их решимость стала ослабевать при таких заявлениях, и рассчитывали на ответ Секондинуса. Обращаясь тогда к командирам, обвинявшим его, он сказал: «Пусть выскажутся те, кто могут предложить собственный план штурма; пусть они объяснят, какими способами предлагают преодолеть стены, защищаемые людьми, закаленными в боях и имеющими хорошее командование; и если они смогут предложить план лучше, чем мой, я готов следовать ему как самый скромный из их солдат. Но короли и вся армия, которые должны заранее ознакомиться с этим планом, имеют право потребовать, чтобы их жизнью не рисковали в предприятии, не имеющем какой-то определенной цели и каких-либо шансов на успех». На эту речь ответа не последовало. «Пусть выскажутся те, кто тут говорил, – произнес Хильдеберт и, обращаясь к одному из командиров, спросил: – Что ты предлагаешь?» – «Мы взяли Отён главными силами; мы окружили город, пробили брешь в стене и вошли в него». – «Да, – ответил Секондинус, – но Отён – это не цитадель, построенная на вершине обрыва вроде этого; там мы смогли штурмовать крепость с двух сторон, и у нас в тылу не было реки. Стены Отёна, как бы они ни были хороши, защищались плохо, а наш одновременный штурм с двух направлений привел осажденных в замешательство. А здесь всего лишь одна сторона, где мы можем атаковать с равнины; все другие представляют собой откосы, которые можно легко защитить даже без стен. В таком случае возможны лишь два варианта: либо окружить этот город так плотно, чтобы можно было принудить его к сдаче из-за отсутствия продовольствия – что может оказаться делом ненадежным и долгим, потому что осажденные хорошо снабжены, а франкская армия, которая не выносит бездеятельности, за время такой блокады разбежится, либо штурмовать с единственной уязвимой стороны и сосредоточить все силы в этом месте. При наших планомерных действиях северная сторона будет в нашей власти через три недели. А потом мы сможем вплотную заблокировать кастелум, оставив там мощный отряд, чтобы не допустить никаких вылазок из города. В конце концов она сдастся, а тем временем короли покорят остальную часть Бургундии, не задерживаясь здесь». Многие из франкских командиров ответили на слова Секондинуса, выдвинув абсурдные планы штурма – такими они представились собравшимся; ибо, хотя все были согласны с критикой ведения осады до настоящего времени, никто так и не смог предложить какого-либо логичного плана действий. А поэтому каждое предложение встречалось ворчаньем или ироническим смехом. Видя все это, Хильдеберт официально объявил, что он и его брат решили, что Секондинусу впредь обязаны подчиняться во всех отношениях, поскольку никто не выдвинул нужного плана действий, и на этом собрание завершилось. Два короля, оставшись с инженером наедине, посоветовали ему что-нибудь придумать, чтобы добиться немедленного успеха, который заставил бы позабыть недавние неудачи и восстановить в армии уверенность в своих силах.

   «Трудность, – отвечал Секондинус, – состоит в том, что надо достичь такого успеха без риска и с войском, которое не до конца подчиняется приказам. Успех в осадном деле обеспечивает терпение, усердный труд и суровая дисциплина; но ваши солдаты нетерпеливы, не любят копать и недисциплинированны. Гибель в нападении при неблагоприятных условиях они предпочитают безопасному, хотя и весьма тяжелому труду, который в течение нескольких дней обеспечил бы взятие этого города без особых потерь». Тем временем франкская армия получила подкрепление в виде отряда численностью около двух тысяч человек, посланного Теодо-рихом, который, завершив свой поход в Овернь, рассчитывал обрести кое-какие выгоды от войны, идущей в Бургундии. Эти две тысячи были крепкими, но неважно вооруженными людьми, и они плохо подходили для активных военных действий; но они были в состоянии очень помочь при осадных работах. Их отдали в прямое распоряжение Секондинуса, который тут же направил их на работу, пообещав им большую долю трофеев, когда город будет взят.

   Мы уже видели, что северный выступ крепости остался в руках франков. Секондинус построил здесь напротив городских ворот агер; а на склоне плато еще один агер – напротив наклонной стены (рис. 27). Гребень этих сооружений не достигал уровня подножия городских стен, но все же вздымался достаточно высоко, чтобы с помощью онагров можно было швырять большие камни на стены с бойницами и тем самым осложнять жизнь защитников города.



   Рис. 27. Агер и крепостная стена



   Особой целью этих действий было отвлечение внимания осажденных. Под прикрытием этих двух земляных укреплений Секондинус начал подземную проходку двух туннелей: одного в точке А, а другого в точке Б, которые, проходя под дном высохших рвов, должны были проникнуть под стены. Клодоальду, который к тому времени был тяжело ранен, пришлось передоверить управление обороной своим заместителям, которые сообщали ему о действиях осаждающих и которые считали, что франки намереваются построить деревянные сооружения, чтобы господствовать над стенами, уничтожить оборонительные сооружения и перебросить мосты. Однако ничто не свидетельствовало в пользу предположения, что именно таким было намерение франков, которые ограничились тем, что оснастили земляные сооружения щитами для защиты своих боевых машин. Эта внешняя бездеятельность была постоянным источником тревоги для Клодоальда, который знал через своих лазутчиков, что осаждающие получили подкрепление. Поскольку он сам был не в состоянии взять на себя руководство, то не осмеливался приказать своим помощникам предпринять новые вылазки и был вынужден ограничиться рекомендациями поддерживать высочайшую бдительность.



   Рис. 28. Катапульта



   Более того, доверяя прочности римских стен и каменистому рельефу плато, он вряд ли допускал, что подкоп здесь имеет смысл; и все же в ожидании такой вероятности он приказал поставить надежных людей на прослушивание на нижних этажах башен и у основания стен, расположенных лицом к осаждавшим; затем по его приказу позади крепостной стены построили платформы для шести машин, которые в большом множестве обрушивали камни на земляные сооружения в стане осаждающих (рис. 28).

   Франки, со своей стороны, энергично трудились в своих двух подкопах, правда не без больших трудностей, так как в нескольких местах им пришлось пробиваться сквозь скальные породы. Вырытая земля укладывалась внутри земляного укрепления и не была видна со стороны осажденных. До тех пор пока они не добрались до рва, шум от их работ не был слышен в городе; но когда саперы франков оказались подо рвом, воины, которые несли стражу в городе, услышали стук кирок, монотонно раздававшийся в ночи. Проинформированный об этом Клодоальд немедленно приказал рыть встречный подкоп, начиная с внутреннего подножия крепостной стены, в направлении этого звука.



   Рис. 29. Подкоп и встречный подкоп



   Так что по обе стороны саперы были за работой; но это не мешало обеим сторонам обстреливать друг друга метательными снарядами.

   За две недели туннели, прорываемые осаждаемыми, приблизились на достаточное расстояние, чтобы слышать удары кирок о камни. К тому времени Клодоальд уже мог выходить из своего жилища; он осмотрел, что уже было сделано, остановил работы и стал внимательно слушать. Он пришел к выводу, что вражеские саперы копают подкоп под острым углом под стену возле северных ворот (рис. 29), в то время как встречный подкоп осажденных шел в направлении АБ.

   Он также полагал, что вражеский туннель находится выше, чем его собственный. Это представлялось благоприятным для плана, который намеревался осуществить Клодоальд, и в целях большей безопасности он еще более заглубил пол своего встречного туннеля. Осмотрев подножие наклонной стены, он не услышал в этом месте шума, хотя его помощники говорили, что в предшествующие дни слышали шум подземных работ в направлении верхней трети стены. Напротив этого места также был начат встречный подкоп – в направлении, где слышали вражеских саперов. Клодоальд приказал приостановить эти работы до тех пор, пока не станут ясными действия осаждающих.

   На следующий день на северном участке крепости стало очевидно, что встречный подкоп пересекает вражеский, поскольку над потолком стали слышны шаги его проходчиков.

   Тогда Клодоальд приказал подпереть потолок по бокам подкопа, а также распорядился с помощью рычагов и ломов, по возможности бесшумно, снять слои породы, образующие его потолок, чтобы сделать его как можно тоньше там, где были услышаны шаги франков.

   Когда это было выполнено до такой степени, что остался лишь тонкий слой породы, Клодоальд приказал сложить в туннеле сухие фашины, смолу, деготь и все горючие материалы, которые можно было отыскать; потом, пообещав самым искусным из своих саперов большую награду в случае успеха, он поручил им пробить тонкий потолок подкопа и, как только было замечено маленькое отверстие, приказал поджечь фашины на пути к выходу из галереи.

   Через несколько минут после того, как был отдан этот приказ, на входе в подкоп появился сапер, за которым клубился густой дым. Он быстро выбрался наверх, и это отверстие было забито досками и засыпано землей.

   Из дыры, проделанной под полом подкопа, который рыли осаждающие, в туннель пошел дым, в котором задохнулись саперы-франки. Они пытались заткнуть это отверстие, но нужных материалов под рукой не оказалось, а пламя скоро поднялось высоко, потому что отверстие создавало тягу для воздуха. Жар раскалывал породу, и отверстие становилось шире. Подкоп вскоре так наполнился дымом, что в нем уже невозможно было оставаться, и некоторые саперы-франки падали, задохнувшись, до того как могли добраться до отдаленного входа в туннель.

   Замешательство, возникшее среди осаждающих, находившихся снаружи от земляного укрепления, убедило Клодоальда, что их операция сорвана, а подкоп приведен в негодность. И тогда он закупорил вход в контргалерею, а когда дым рассеялся, решил лично ознакомиться с состоянием дел. Фашины благодаря тяге горели быстро, и пламя гудело в отверстии, которое все увеличивалось и увеличивалось. В огонь вилами подбрасывали новые вязанки хвороста; известняк непрерывно трескался и отваливался крупными обломками.

   Секондинус тоже слышал шум работ саперов противника, рывших встречный подкоп, но не смог установить направление, в котором они велись, поскольку бургунды копали под слоем известняка в глинистых песках. Он полагал, что подкопы в тот или иной момент встретятся и что предстоит сражение в туннеле. В ожидании этого он приказал держать в готовности щиты, надеясь таким образом оставаться хозяином своего подкопа и даже завладеть и встречным подкопом врага.

   Но события расстроили его планы, и на этом участке уже ничего нельзя было добиться. На другом подкопе, идя вдоль наклонной стены, саперы Секондинуса наткнулись на песок, и поэтому их не было слышно. Поэтому Секондинус послал всех своих рабочих на этот участок и приказал копать свои галереи глубоко и согласно плану (рис. 30). Благодаря податливому характеру почвы эти работы были завершены на следующую ночь. Подкопы были хорошо укреплены и подперты сухими бревнами, взятыми из домов нижнего города. Среди опор были размещены вязанки хвороста, смазанные смолой, и на рассвете их подожгли.

   Тревога Клодоальда вновь привела его к этому участку обороны, когда послышался треск…

   Обширная часть стены над остроугольным подкопом, прорытым осаждающими, раскололась, наклонилась вперед и рухнула всей массой в ров. Взметнулись столбы дыма и пыли, и из города были слышны ликующие крики франков.



   Рис. 30. Подкоп для образования бреши



   Нельзя было терять ни минуты: все еще слабый от ран Клодоальд собрал всех своих воинов, находившихся поблизости, и послал за подкреплением. С воинами – числом примерно двести человек, – которых ему впопыхах удалось собрать, он взобрался на верх разваливающейся стены (рис. 31), чтобы отразить штурм.

   Когда пыль и дым несколько рассеялись, он заметил франков в количестве около двух тысяч человек, стягивающихся к земляному укреплению и готовящихся взобраться на руины.

   К счастью для обороняющихся, машина, установленная на платформе квадратной башни в углу крепости (см. Б, рис. 16), была быстро развернута теми, кто ее обслуживал, чтобы метать тяжелые камни на авангард атакующих, убивая и раня каждый раз многих воинов; это обстоятельство вынудило франков отступить, пока не были доставлены щиты. Эта задержка позволила осажденным собраться у бреши и заделать ее фашинами – ибо осаждавшие метали множество камней в это место – и положить доски так, чтобы было легче взбираться на верх развалившейся стены.



   Рис. 31. Оборона бреши



   Все это заняло лишь четверть часа, а затем франки вновь взобрались на агер, будучи под защитой щитов, набросали фашин в пространство между основанием стены и склоном агера и решительно ринулись вперед на штурм.

   Положение осажденных было невыгодным, ибо позади них находился контрэскарп, созданный упавшей стеной, а земля покрылась трещинами от падения каменной кладки; в то же время эта упавшая стена предоставила осаждающим относительно пологий склон и легкий доступ в брешь.



   Рис. 32. Брешь, захваченная штурмующей стороной



   Штурм был решительным и был так же решительно встречен, но защитники города могли противопоставить плотным атакующим колоннам франков относительно небольшие силы; и к полудню франки стали полными хозяевами положения у бреши (рис. 32). В этом бою погиб Клодоальд и с ним еще более тысячи бургундов.

   Франки, со своей стороны, понесли тяжелые потери, и брешь была буквально завалена мертвыми телами. То ли от усталости, то ли из опасения наткнуться на какой-нибудь сюрприз осаждающие позволили остаткам вражеских сил отступить в крепость и не стали их преследовать.

   Теперь в руках франков была вся западная часть города, лежащая между рекой и склонами плато. За пределами крепости бургунды удерживали лишь южный плацдарм и большое предмостное укрепление: малый плацдарм у ранее сожженного моста, не имея защиты своих подступов и подходов к крепостной стене, был оставлен.

   Франкам Клодоальд не был известен лично, и они узнали лишь от пленных, что этот храбрый военачальник был убит в ходе штурма. Они стали разыскивать его тело, и вскоре голова Клодоальда на длинном шесте была выставлена на обозрение перед северными воротами. На этот раз пленных пощадили и отправили рабами в королевские владения.

   Крепость Юлиана была теперь плотно обложена со всех сторон и низведена до границ, образованных лишь ее стенами, которые столь долго могли отражать атаки франков. Но смерть Клодоальда привела осажденных в глубокое уныние, а бургундский король не был достаточно энергичен, чтобы заменить своего искусного помощника. Вечером того скорбного дня он собрал командиров обороняющихся войск, чтобы подумать над тем, какие принять меры. Привыкшие к смелым предприятиям Клодоальда, они сочли, что достаточно многочисленны для того, чтобы совершить вылазки в двух местах – с занимаемой линии обороны южнее разрушенной стены и из восточных ворот. Они полагали, что через несколько недель в городе кончится продовольствие, поскольку получить его извне невозможно, и считали, что не стоит дожидаться этой крайности и позорной сдачи, которая за этим последует. Атаку бургундов с юга должен был поддержать отряд, который выйдет через юго-западные ворота.

   Таким образом, бургунды могли бы отбросить франков до самой крепостной стены, которую те только что преодолели. В это время франков отвлекла бы вылазка из восточных ворот по левую сторону плато.

   Но пока бургунды были заняты этими размышлениями, Секондинус хорошо поразмыслил, как воспользоваться преимуществом, так дорого приобретенным. Он приказал выкопать на некотором удалении от занимаемых бургундами позиций рвы, перерезав при этом дорогу и склоны, покрытые завалами из деревьев, и вслед за этим начав без задержки подкоп под спуском из крепости к этому плацдарму, чтобы уничтожить укрепленную стену.

   Поэтому наутро, когда бургунды готовились выйти со своих позиций, они обнаружили перед собой хорошо охраняемый ров, ощетинившийся острыми кольями и сплетенными ветвями деревьев. Понимая, однако, что в это время бургундский отряд будет атаковать из юго-западных ворот, бургунды здесь решительно бросились на этот ров, думая, что его защитников обойдут с тыла. Но эта возможность была предусмотрена Секондинусом; перед юго-западными воротами уже был вырыт еще один ров, дорога перерезана, а на подходах были сооружены заграждения. Поэтому, потеряв сто человек, оба бургундских отряда вернулись, оказавшись не в состоянии исполнить намеченный план. И впредь этим храбрым людям будет недоставать мощи и быстроты, характерных для начала осады, однако они не собирались капитулировать.

   Спустя три дня был обрушен спуск к плацдарму за рекой, и часть стены рухнула. Защитники этого укрепления и головной части моста были захвачены врасплох, и времени осталось лишь на то, чтобы поспешно ретироваться по дороге, поднимающейся к восточным воротам; и некоторые из них попали в руки франков.

   К тому времени крепость была полностью окружена на расстоянии полета стрелы. Никакая вылазка уже не могла принести заметной пользы для осажденных, ибо Секондинус установил посты, подкрепляемые рвами вокруг крепостных стен. Видя успех его последних усилий, франкские вожди стали еще больше доверять римскому инженеру и подчиняться его приказам.

   Затем Секондинус возобновил свои атаки на северном участке и начал рыть четыре подкопа, используя и те, которые он был вынужден когда-то бросить. Три подкопа были подведены под квадратную башню в северо-западном углу крепости (рис. 33). Осажденные скоро услышали удары кирок минеров и попытались провести встречный подкоп, начав с самой башни, в точке А; но Клодоальда уже не было, чтобы руководить рабочими, которые, желая повторить маневр, усвоенный ранее, копали слишком глубоко, пересекли снизу вражеские галереи и не имели четкого представления, в каком направлении им следует рыть.



   Рис. 33. Подкоп под северо-западной угловой башней



   Звуки, которые доносились до бургундов, были нечеткими и, казалось, исходили из нескольких точек; действительно, франки работали в нескольких направлениях и, как приказал Секондинус, сразу под фундаментом; иногда они копали в песке, и все шумы прекращались, иногда они натыкались на скальные породы, и тогда удары проходчиков становились слышимыми.

   Поэтому встречный подкоп извивался и лишь ослаблял основание, на котором стояла башня; и через четыре дня после начала работ ее поддерживали лишь сухие подпорки, смазанные и пропитанные дегтем. Их подожгли, и башня рухнула в эту пустоту, увлекая за собой большую часть северной стены. Ожидая этого результата, король Гондомар, который после смерти Клодоальда взял на себя командование в крепости, приказал выкопать внутренний ров, в середине его изгиба построить крепкую деревянную башню, а позади нее поместить метательные машины. У него было достаточно времени, чтобы завершить эти работы после падения башни, потому что брешь вряд ли можно было использовать, и она решительно защищалась. Франки владели ею два дня и заняли угол крепости перед рвом, и для них это обошлось потерей двух или трех сотен воинов.

   Секондинус запретил наступать войскам, которые горели желанием броситься на штурм рвов и захватить их главными силами; и на этот раз его послушались. Он приказал принести бревна и щиты и распорядился начать строительство на этих же самых руинах этого угла башни из сырого дерева, которую он позаботился защитить шерстяными одеялами и свежими шкурами. Орудия осажденных не переставали забрасывать строителей большими камнями, что весьма им досаждало, и многие были убиты; но франки обрели уверенность и работали не прекращая день и ночь со страстью и энтузиазмом.

   Дважды защитники крепости отважились на вылазки из своих ретраншементов, чтобы отогнать противника и уничтожить его труды; их встречал «теплый прием», особенно сейчас, когда франки могли сами воспользоваться развалинами крепостной стены.

   С их стороны метательные орудия швыряли камни и пики на галереи крепостного вала на еще возвышавшихся оконечностях куртин и не давали осажденным возможности оставаться там. Как только кто-нибудь из бургундов показывался, в него прицельно устремлялся град стрел. Галереи бургундов на крепостном валу неоднократно обставлялись щитами, которые, однако, быстро сбрасывались камнями, посылаемыми из метательных орудий. Деревянная башня осаждающих быстро поднималась вверх и к концу второго дня превзошла высотой башню ретраншемента.



   Рис. 34. Подкоп под северной крепостной стеной



   На ее верху было установлено метательное орудие, которое непрерывно бомбардировало тяжелыми камнями сооружения бургундов. А те удерживали старый встречный подкоп на северном участке, но сейчас уже были не в состоянии продлить его, потому что в соединяющее отверстие осаждающие набросали каменные глыбы, а если осажденным удавалось их убрать, то на их месте появлялись новые. На этой стороне уже не было слышно вражеских саперов. Дело в том, что Секондинус, ближе ознакомившись с составом грунта, понял, что если углубится, то очутится в слое песка, который легче копать и убирать. Из старой заброшенной галереи, которую осажденные не сумели оперативно захватить, он провел два туннеля под острым углом в обратном направлении, спустившись в песчаный слой под основанием куртины; один из них, А, постепенно поднимался вверх под косым углом до внутренней части стены крепости (рис. 34). Секондинус рассчитывал таким образом в любом случае проделать проход в цитадель.

   Но мощный слой известняка помешал быстро преодолеть толщу потолка. Галерея была достаточно удалена от той, что обозначена буквой Б, намеченной для обрушения стены куртины, чтобы не оказаться уничтоженной при ее падении, и он решил этим при случае воспользоваться.

   Пять дней прошло в этих трудах, и на пятый день – то есть на следующий день после падения квадратной башни в углу – куртина возле северных ворот была подрыта на протяжении тридцати шагов. Ночью были подожжены опоры и стойки, и утром куртина осела в ров, расколовшись на две части. Франки немедленно набросали в ров фашин, поднесли лестницы и огромной массой ринулись на разрушенную стену, которая все еще возвышалась на 6 футов над внутренним уровнем крепости. Захваченные врасплох бургунды едва ли могли оказать какое-то сопротивление перед лицом такой эскалады (штурма крепости с помощью лестниц), и их усилия были главным образом направлены на то, чтобы помешать нападающим прорваться через брешь. Положение защитников было самым неблагоприятным, какое себе только можно вообразить, особенно учитывая то, что здесь они не воздвигли никаких ретраншементов. Однако они забаррикадировались, используя для этого дома, и забрасывали нападающих множеством метательных снарядов с крыши соседней башни; и сражение продолжалось. И тут Секондинус решил послать рабочих с заданием разрушить потолок подкопа А, который заканчивался внутри крепостной стены. Через четыре часа это было осуществлено, и осажденные слева от себя увидели огромную дыру. Спустя несколько секунд через эту зияющую брешь хлынул поток врагов, которые рассредоточились вдоль стены, обошли защитников с флангов и ринулись к воротам, настежь распахнув их.

   Охрана, защищавшая эти ворота, была перебита, и после того, как их створки разнесли в щепки топорами и таранами, свежие войска смогли ворваться в город. Город был взят, но бои продолжались на улицах и в домах. Пришла ночь, и защитники ретраншемента, понимая, что враг их обошел, в спешке отошли в глубь крепости.

   Франки уже не прислушивались к приказам своего командира, а врывались мелкими группами в любой возникавший проход, сжигая, убивая и разрушая; многие из них столкнулись с многочисленными отрядами осажденных и встретили здесь свою смерть.

   Женщины в бешенстве швыряли во франков, рассеявшихся по улицам, черепицу, мебель, деревянные поленья. Так как большинство домов было из бревен, огонь, раздуваемый западным ветром, быстро распространялся во всех направлениях. Нападающие и осажденные сражались до тех пор, пока их не охватывало пламя. Это была серия отдельных стычек, в которых невозможно было услышать криков своих командиров.

   Гондомар во главе отряда примерно в тысячу воинов укрылся в цитадели, и с верхушек башен бургундский король видел, как горит преданная ему крепость, и слышал крики победителей, и ощущал, как разгром подступает все ближе и ближе к его последнему убежищу. Он не хотел запирать ворота, потому что еще мог собрать вокруг себя несчастных защитников города; и к концу ночи те, гонимые врагом и пожарами из южной оконечности города, стали прибывать толпами, многие из них были ранены, и среди них были женщины и дети. Крепость заполнялась, а враг приближался, поэтому мост сбросили в ров, а ворота заперли.

   Занятые грабежом франки дали дню, последовавшему после катастрофической ночи, пройти без каких-либо попыток действий в отношении цитадели; и только к вечеру франкский король сумел навести какой-то порядок в горящем городе.

   В цитадели не было достаточно продовольствия, чтобы прокормить ее многочисленных обитателей в течение сорока часов. Это было как раз то, на что рассчитывал Секондинус; и, соответственно, ему не составило труда уговорить франкского короля удовлетвориться осадой этой твердыни. Переполненный горем Гондомар, видя свою беспомощность, покончил с собой, бросившись с верхушки одной из башен. Защитники цитадели были вынуждены сдаться, и большинство их увели в рабство.

   Франкские короли уничтожили самые важные из оборонительных сооружений, чтобы больше не предоставлять крепости Юлиане возможность выдерживать осаду. Но эти римские укрепления были весьма массивны, и даже спустя два столетия после этих событий остатки башен и крепостных стен все еще представляли собой впечатляющее зрелище. Плато опустело, а развалины заросли буйной растительностью; лишь немногочисленные пастушьи хижины можно было увидеть в этой заброшенной местности. На западном склоне, между рекой и древними крепостными стенами вытянулся бедный маленький городок, чье население не превышало двенадцать—пятнадцать сотен душ.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Юлия Белочкина.
Данило Галицкий

Александр Север.
«Моссад» и другие спецслужбы Израиля

Николай Николаев.
100 великих загадок истории Франции

Генрих Шлиман.
Троя

Борис Соколов.
100 великих войн
e-mail: historylib@yandex.ru