Распространение в обществе
|
Как мы видели, при нынешнем состоянии наших знаний составить полную и точную картину распространения в обществе первых гербов весьма непросто. Однако нам известны основные вехи этого процесса. Гербы, которыми сначала пользовались только представители высшей знати (герцоги, графы) и крупные сеньоры, постепенно стали достоянием всей западной аристократии (илл. 14 и 15). В начале XIII века гербами обладают все мелкие и средние дворяне. Но в это же время гербы распространяются среди невоинского, недворянского населения, их начинают использовать различные сообщества и юридические лица: гербы, в порядке очередности, появляются у женщин (с 1180-х годов, иногда раньше), у городского патрициата и горожан (ок. 1220), у ремесленников (с 1230-1240-х), у городов (с конца XII века), цехов (ок. 1250), учреждений и судов (в конце XIII века и в начале XIV). В некоторых областях (Нормандия, Фландрия, южная Англия) гербы есть иногда даже у крестьян. Что касается Церкви, которая поначалу с подозрением относилась к новой знаковой системе, выработанной без ее влияния, то и она постепенно обзаводится гербами. Первыми их начинают использовать епископы (ок. 1220-1230), потом каноники и белое духовенство (ок. 1260), позже аббаты и монастырские общины. В начале следующего века церкви и церковные здания становятся настоящими «музеями» гербов. Гербы можно увидеть на полу, на стенах, на витражах, на потолке, на церковной утвари и одежде. Религиозное искусство позднего Средневековья уделяет им значительное место.
Очень скоро сеньоры и рыцари перестают довольствоваться изображением недавно приобретенных гербов только на щитах. Они начинают помещать их на знамена, на конскую попону, на cotte d'armes1, потом на различное принадлежащее им движимое и недвижимое имущество, особенно на печати, символизирующие их как субъектов права. Со временем все, кто обладает печатью, берут обыкновение заполнять ее поле гербом, как это делает аристократия {илл. 17). Через печати — которыми теперь пользуются во всех слоях общества — употребление гербов распространилось на женщин, клириков, простолюдинов и на всех юридических лиц. В этом отношении показательна одна цифра: нам известно около миллиона средневековых гербов, существовавших в Западной Европе; из этого миллиона более трех четвертей известны нам по печатям и около половины принадлежат людям незнатного происхождения2. Печать, как и герб, особым образом связана с именем и личностью владельца. Выполняя разнообразные функции (запечатывание, придание законной силы, удостоверение подлинности, утверждение права собственности и т. д.), она, кроме того, часто служит индивиду для демонстрации — а иногда для удостоверения — своей личности, как напрямую (владелец печати показывает печать-матрицу, привешенную к поясу, желая представиться или быть узнанным), так и косвенно (так как оттиск перемещается и циркулирует, личность владельца печати становится известна далеко за пределами места его нахождения)3. В этом смысле активное внедрение в обиход печатей в течение XII века следует связывать не только с распространением письменных документов и письменной культуры, как это обычно делают, но также с возросшим в 1100—1250-е годы вниманием к личности и знакам идентичности. Распространение печатей фактически совпадает с возникновением гербов и фамилий4. Функция идентификации часто совмещается с функцией прокламации: «Вот кто я есть!». Изображение как на печати, так и на гербе говорит не только о личности и социальном статусе ее обладателя, но также — за счет выбора того или иного рисунка, той или иной легенды — о его индивидуальности, его стремлениях, его притязаниях. В этом смысле оно одновременно является и эмблемой, и символом5. Функция идентификации и прокламации связана не только с живыми, но и с мертвыми: по крайней мере, до конца XIII века нередко случается так, что печать-матрицу покойного не ломают с тем, чтобы предотвратить ее незаконное использование после смерти владельца6, а кладут — аннулированную или не аннулированную — в гроб вместе с телом. Не только для того, чтобы человек мог быть опознан в загробном мире или последующими поколениями, но еще и потому, что тело и печать являют собой единство: это два воплощения одного и того же лица. Иногда, если печать по какой-то причине нельзя найти или если ее снова нужно использовать после погребения, специально для похорон вырезают еще одну, полностью идентичную первой, которая и будет сопровождать тело на пути к вечности. Если речь идет о высокопоставленной особе, то эта сделанная по случаю печать может быть выполнена не из бронзы, а из серебра или слоновой кости7. Особая связь между идентичностью и печатью характерна не только для физических лиц. Она также характерна для лиц юридических: им тоже подчас нужно представляться, но способов сделать это совсем немного. Печать предоставляет им возможности для саморепрезентации, самообозначения и самоидентификации, которые нельзя реализовать иным способом; тем самым она придает им внутреннее единство и делает их подлинными субъектами права. Везде, как на вершине, так и внизу социальной лестницы, как среди физических, так и среди юридических лиц печати сыграли существенную роль в распространении первых гербов. С географической точки зрения у гербов не было строго определенного места рождения, они одновременно появляются в разных областях Западной Европы: на территории между Луарой и Рейном, в южной Англии, Шотландии, Швейцарии, северной Италии, — и затем распространяются из этих очагов. В начале XIV века новая мода окончательно захватывает весь Запад и даже начинает продвигаться к востоку римско-католического мира (в Венгрию, Польшу). Распространение гербов в географическом и общественном пространстве сопровождается их распространением и в пространстве предметном: появляется все больше и больше артефактов, тканей, одежды, произведений искусства и памятников с изображением гербов; и здесь они выступают в тройной роли: в качестве знаков идентичности, знаков заказчика или обладателя, орнаментальных мотивов. Гербы становятся настолько привычной приметой общественной жизни, материальной культуры и мышления, что довольно рано, со второй половины XII века ими начинают наделять воображаемых персонажей: героев куртуазных романов и песен о деяниях, мифологических существ, персонифицированные пороки и добродетели, а также реальных людей, которые жили до появления гербов и которым задним числом приписывают эти новые эмблемы: выдающихся личностей греко-римской античности, библейских персонажей, королей, пап и святых раннего Средневековья. С юридической точки зрения следует отметить одно весьма распространенное заблуждение, которое не имеет под собой никаких реально-исторических оснований: якобы правом на гербы обладала одна лишь знать. Никогда ни в одной стране ношение гербов не было исключительным правом какого-то одного сословия (илл. 17). Каждый индивид, каждая семья, каждая группа или общность всегда и везде были вольны выбирать себе гербы и использовать их так, как они считали нужным, при единственном условии — не присваивать чужие. В таком виде право на герб, оформившись в XIII веке, просуществует до Нового времени8. 1 Налатник, накидка, надеваемая поверх доспеха. - Прим. ред. 2 О распространении гербов на все общество в целом и, шире, об отношениях геральдики и общества: Seyler G. A. Geschichte der Heraldik, 2. Aufl., Nurnberg, 1890, S. 66-322; Mathieu R. Le Systeme heraldique frangais, op. cit., p. 25-38; Galbreath D. L. et Jequier L. Manuel du blason. Lausanne, 1977, p. 41-78; Pastoureau M. Traite d'heraldique, op. cit., p. 37-65. 3 Некоторые примеры приведены в: Van Caeneghem R. С. La preuve dans l'ancien droit beige, des origines a la fin du XVIIIе siecle // Recueil de la Societe Jean Bodin, vol. 17, 1965, p. 375-430. 4 В связи с Францией см. прекрасное исследование: Chassel J.-L. L'Usage du sceau au XIIе siecle // Cahiers du Leopard d’or, vol. 3, 1994, p. 61-102. 5 Pastoureau M. Les sceaux et la fonction sociale des images // Cahiers du Leopard d’or, vol. 5, 1996, p. 275-303. 6 Вопреки чрезвычайно распространенному мнению, эта практика была далеко не всеобщей. Главным образом она касалась важных особ (императоров, королей, пап, князей и прелатов), реже — частных лиц. В германских странах матрицу дворянской печати зачастую уничтожали только тогда, когда пресекался род или ветвь рода; символически она существовала до тех пор, пока существовала фамилия и герб семьи или ветви. По этим вопросам см.: Ewald W. Siegelkunde. Munchen und Berlin, 1914, S. 111-116; Bresslau H. Handbuch der Urkundenlehre..., 2. Aufl., Leipzig, 1931, Bd. II, S. 554-557; Eygun F. Sigillographie du Poitou jusquen 1515. Poitiers, 1938, p. 79-83; Fawtier R. Ce qu'il advenait des sceaux de la couronne a la mort du roi de France // Comptes rendus de l’Academie des inscriptions et belles-lettres, 1938, p. 522-530. См. также: Baumgarten P. M. Das ppstliche Siegelamt bei Tode und nach Neuwahl des Papstes // Romische Quartelschrift fur christliches Altertum..., Bd. 21, 1907, p. 32-42. 7 Так, в Соборе Парижской Богоматери в склепе Изабеллы де Эно, первой жены Филиппа Августа, умершей в 1190 г., была обнаружена серебряная печать-матрица, вырезанная специально для похорон и явно не оставившая после себя ни одного оттиска. Douet d’Arcq L. Archives de l'Empire... Collection de sceaux. Paris, 1863, t. I, n° 153. Ныне она хранится в Британском музее. 8 Однако само собой разумеется, что если право на герб имеет каждый, это вовсе не значит, что у всех в обязательном порядке есть гербы. Так, некоторые сословия и социальные группы, особенно в ранний период, пользуются гербами чаще, чем другие: это знать, городской патрициат, высшие слои магистрата и купечества, богатые ремесленники. Это немного напоминает современные визитные карточки: визитка может быть у каждого, но не у каждого она есть. Лучший обзор французского гербового права см. в исследовании Реми Матье, указанном выше. По германским странам см.: Seyler G. А. Geschichte der Heraldik, op. cit., p. 226-322; Hauptmann F. Das Wappenrecht. Bonn, 1896. По Англии: Fox-Davies A. C. The Right to Bear Arms, 2 ed. London, 1900; Wagner A. R. Heraldry // Poole A. L., ed. Medieval England. Oxford, 1958, p. 338-381. По Италии: Cavallar О., Degenring S. and Kirshner J. A Grammar of Signs. Bartolo da Sassoferato’s Tract on Insignia and Coats of Arms. Berkeley, 1994. |
загрузка...