В Бирме (теперь Мьянма) говорят, что Мандалай – самый «бирманский» из всех городов страны, хранитель древних заветов и преданий, хотя это довольно молодой город – ему нет еще и 150 лет. Мандалай – второй по величине город страны с традиционной бирманской планировкой: все его улицы сбегаются к центру, где раньше стоял королевский дворец.
Король Миндон, основатель Мандалая, вступил на бирманский престол в 1853 году и сразу же решил ознаменовать свое восхождение на трон закладкой нового дворца. Древнее предание рассказывает, что место для возведения города и дворца королю указали явившиеся во сне наты. Во сне короля фигурировал холм, стоящий на берегу реки Иравади. Утром король созвал на совет жрецов, ученых, мудрецов и астрологов, и те, полистав древние книги, немедленно подтвердили неоспоримость монаршего выбора. Астрологи определили и наиболее благоприятный день для закладки новой столицы – 13 февраля 1857 года.
Подготовку генерального плана города начали лучшие зодчие страны под руководством комиссии из пяти главных министров. Новая столица должна была превзойти все прежние, но в то же время ей нужно было следовать тем же традициям, что и древние столицы.
Место для Мандалая было выбрано в высшей мере удачно – посреди равнины, простирающейся от высокого холма вдоль берега Иравади. Этот 150метровый холм сам стал своего рода достопримечательностью новой столицы, так как с него открывался дивный вид на новый город. Этому холму и была обязана своим названием новая столица Бирмы (Мандалай – «город жемчугов»), но, согласно обычаю, город получил и второе название – Ратанапунна («Гроздь драгоценностей»).
Мандалай так красив, что русский князь К. Вяземский писал о нем: «Да, поистине можно сказать, что человек, хоть раз в жизни видевший подобную картину, уже не может называться несчастным, что бы потом с ним ни случилось». Действительно, Мандалай буквально ошеломляет яркостью цветов, контрастностью красок, громким щебетанием птиц и тихим перезвоном сотен колокольчиков, доносящимся из многочисленных храмов и с лотков уличных продавцов.
Перед закладкой стен по древнему языческому обычаю следовало под угловыми башнями зарыть живыми несколько рабов. Считалось, что душа человека, погибшего насильственной смертью, становится натом и оберегает место его погребения. Но король Миндон воспротивился проведению этой церемонии, и вместо рабов в углах были сожжены кувшины с маслом, а у башен построили небольшие домики со статуями духов-охранителей.
Дворцовые постройки возводились в течение двух лет, а вокруг окружающих их стен стали быстро лепиться городские слободы. К дворцу вел приземистый каменный мост, перекинутый через широкий стометровый ров, способный остановить любого врага.
Мандалайский дворец возводился по тому же традиционному плану, по которому строились все старинные резиденции бирманских королей, восходящие к XI веку – к постройкам Паганского царства. По этой традиции все дворцы обносились высокой крепостной стеной с боевыми башнями и мостами, защищавшими ворота и подходы к ним. Стены (их высота 9 метров, а толщина у основания 3 метра) возводились не только для отражения вооруженных нападений врага, но и для защиты правящих династий от гнева своих подданных. Кроме того, с внутренней стороны стены подпирались валом, землю для которого брали при рытье рва. Стены были снабжены 48 башнями с многоярусными крышами, украшенными золотыми шпилями, и другими фортификационными сооружениями, расположенными строго симметрично и на равном расстоянии – через 200 метров друг от друга.
Пространственные контуры дворца напоминали распластанные крылья гигантской птицы, а в плане территория дворца представляла собой квадрат, каждая сторона которого длиной была более двух километров.
Когда из красного кирпича возвели толстые зубчатые стены и ров заполнили водой, сюда по частям перенесли королевский дворец из Амарапуры. Перенесли и золоченые колонны, покрытые тонкой резьбой, и ажурные крыши, и королевские троны. Эти части амарапурского дворца должны были стать составной частью нового дворцового комплекса в Мандалае.
Из-за крепостных стен выглядывала сочная зелень манговых деревьев, а веерообразные пальмы грациозно кивали своими кронами. Над воротами, стремительно пронзая синеву безоблачного неба, вырастал причудливый деревянный шатер семиярусной крыши. На 64метровой высоте шатер был увенчан тхи – золотым зонтом с драгоценными камнями. Шатровый верх напоминал причудливо сложенные ступени, которые, постепенно сужаясь, вели, казалось, в самое небо.
Ворота были сколочены из толстых тиковых бревен, расписанных изображениями дэвов и знаками Зодиака. По преданию каждые ворота охранялись духом-дварапала, изображение которого с магическим жезлом помещалось в глубокой нише, выложенной в толще стены. Из двенадцати ворот центральными являлись средние (восточные) ворота, над ними и был сооружен самый высокий шатровый верх из семи ярусов. У ворот днем и ночью несли караул стражники, вооруженные мечами и копьями. И горе было тому, кто дерзнул бы непрошеным приблизиться к королевскому дворцу.
Чтобы попасть во дворец, кроме внешней стены, надо было миновать высокий семиметровый частокол из тиковых бревен. За частоколом располагался двойной пояс внутренних крепостных стен, сложенных из кирпича и замыкающих просторные дворцовые площадки. В свою очередь площадки эти делились другими стенами на замкнутые дворы.
Дворец бирманского короля был возведен на обширной каменной платформе длиной в 300 и шириной в 200 метров. Дворец делился на две части: восточную – мужскую и западную – женскую, куда из мужчин мог войти только король. Между этими половинами располагались тронные залы с восемью королевскими тронами. Самым роскошным был Золотой зал, или Большой зал аудиенций.
К Золотому залу вели ступени, обрамленные каменными перилами в форме дракона-нага. Звуки шагов гулким эхом отдавались под его высоким потолком, который поддерживали мощные колонны из тиковых бревен. Стены зала были богато украшены позолотой, цветными панно и зеркалами.
Прямо напротив двери, у дальней стены зала, возвышался Львиный трон, обращенный к востоку. Трон Льва стоял в просторной нише, которая образовывала одно целое с залом, разделенным на две части, и в то же время была подчеркнуто отделена от них своим более высоким расположением. Несколько ступеней, которые вели к трону, являлись высшими ступенями социальной иерархии Бирмы.
Бирманский трон сильно отличается от тронов русских и европейских монархов. Он представляет собой причудливой формы барабан высотой в три метра и столько же метров в диаметре, а по сторонам от него поднимаются вырезанные из дерева языки пламени. Пятиметровая спинка трона украшена резьбой и инкрустирована цветными стеклами, в спинке трона есть дверь. На сиденье трона король поднимался по лестнице, спрятанной за спинкой, и, поджав ноги, садился на барабан. Трон был так велик, что на нем свободно могли разместиться пять-шесть человек. Иногда так и случалось, когда рядом с королем и королевой на троне ползали их дети.
Из всех тронов, которые находились в королевском дворце в Мандалае, трон Льва был главным, поэтому он и отличался самой красивой отделкой. Трон покрывала ажурная резьба, словно кто-то накинул на него искусно сотканное кружевное покрывало.
Во внутренних покоях позади трона стояла статуя «махагири» – самого главного ната, с которым короли советовались при принятии важных государственных решений. Когда король появлялся в Золотом зале, все падали перед ним ниц, а сам он, прежде чем занять свое место на троне, клал поклоны «махагири».
В глубь дворцовых покоев вели причудливые по своей отделке переходы, украшенные фресками, картинами, орнаментом, барельефами, мозаикой и резьбой. Все здесь сверкало, блестело и переливалось, ослепляя взор. Следуя по этим переходам, можно было попасть в Стеклянный дворец – один из самых просторных залов, поражавший всех необычностью своего убранства. Его стены были сплошь покрыты стеклянной мозаикой и отделаны самоцветами. Рассказывают, что достаточно было зажечь всего одну свечу, чтобы весь зал засиял огнями.
Поблизости от Стеклянного зала располагалась личная сокровищница короля, в которой были собраны изделия из золота, серебра и слоновой кости, а также драгоценные камни, богатые одежды и музыкальные инструменты. Рядом помещались королевский архив и библиотека, в которой хранились бесценные манускрипты и исторические хроники. Многие из них были написаны на пальмовых листьях или на тончайших пластинах из слоновой кости.
Один из переходов дворца вел в Палату победы, в которой стоял Гусиный трон. Колонны этого зала были выкрашены в красный цвет, на стенах висели красные ковры, алым ковром был устлан и пол. В этом зале тоже устраивались государственные приемы.
В одном из залов дворца стоял Слоновый трон. В этом зале собирались на совет бирманские министры, здесь же король назначал чиновников, здесь же отрешал их от должности.
Был в королевском дворце и небольшой зал с троном, который назывался троном Улитки. Стены этого зала были украшены красивыми раковинами и расписаны морскими сюжетами. Однако использовали этот зал очень редко, так как в нем король объявлял наследника престола. Иногда это случалось всего один раз за все время царствования, иногда – чаще.
Королевский дворец в Мандалае вошел в историю не только как шедевр классической бирманской архитектуры, но и как средоточие национальной культуры в самом широком понимании этого слова. Дворцовый ансамбль представлял собой богатое собрание деревянной резьбы и скульптуры, он поражал всех роскошью своего декора и убранством интерьеров. Эти чертоги блистали мозаикой из цветного стекла, их украшали причудливые и изысканные орнаменты, панно, лепнина, барельефы и богатая позолота.
Но сейчас на некогда обширной дворцовой территории видны лишь остатки фундаментов да полуразрушенная кирпичная кладка. При короле Тибо англичане в 1885 году двинули свои войска вверх по Иравади, заведомо зная, какая богатая добыча ожидает их за стенами мандалайского дворца. Предлогом для вторжения стали убийства, казни и другие нецивилизованные обычаи, совершавшиеся при дворе бирманского короля и вызывавшие возмущение англичан.
Десятитысячный английский десант, не встретив серьезного сопротивления, вскоре занял Мандалай, и низложенный король Тибо покинул свой дворец пленником. В сопровождении английских солдат король, королева и несколько придворных были выведены в город. На повозке, запряженной парой волов, они совершили медленное путешествие к реке, где их ожидал английский пароход. Уже в полной темноте, освещаемой только фонарями солдат и множеством зажженных бирманцами факелов, последний король Бирмы прошел по шатким мосткам на пароход, который тут же отчалил.
Город и королевский дворец подверглись исступленному грабежу английских солдат. Десятилетним мальчиком наблюдал за этими событиями выдающийся поэт Бирмы Т.К. Хмайн. Впоследствии он писал: «Даже сам дворец англичане хотели уничтожить, чтобы ничто не напоминало бирманцам об утраченной независимости. Но потом они передумали. Разъясняя колониальной администрации свое решение пощадить дворец, лорд Керзон заявил, что дворец «будет напоминать бирманцам о том, что былая обитель их суверенитета навечно перешла в наши руки».
Англичане, а затем японцы, бомбившие Мандалай во время Второй мировой войны, разграбили город и дворец. Из лба статуи Будды был вынут огромный алмаз, многие другие ценные вещи тоже были увезены. Часть из них Англия в конце 1960-х годов вернула Бирме: в их числе оказались украшенная драгоценными камнями обувь, обоюдоострый меч, золотая птица хинту – всего 17 предметов.
От дворцовых построек Мандалая сохранились лишь Часовая башня и каменное здание одного из павильонов, превращенное сейчас в музей. Крытая шатром 26метровая Часовая башня стоит и поныне, хотя фундамент ее осел и сама она накренилась наподобие знаменитой Пизанской башни. По периметру, словно змея, Часовую башню обвивает наружная винтовая крытая лестница. Несмотря на довольно сильный наклон, башня сохраняет устойчивость и пережила не одно землетрясение. Раньше на ее вершине дежурили дозорные, которые следили не только за ходом часов, но и за тем, не возник ли где-нибудь в городе пожар.
Пятиметровая копия мандалайского дворца, выполненная из тикового дерева, сейчас хранится в Рангунском национальном музее.
|
