|
В конце августа 330 года Александр из персидских донесений узнал, что Бесс, сатрап Бактрианы, увенчал себя царской диадемой и под именем Артаксеркса провозгласил себя законным наследником Дария. Но у Азии не могло быть двух государей, тем более коли один так предательски себя повел. Между тем Бесс собирал силы в Бактрах (ныне Балх) на севере Афганистана, в 1400 километрах от Каспия.
В соответствии с македонской тактикой, согласно которой необходимо всегда опережать противника, Александр двинулся вперед, хотя ему пришлось провести в седле три месяца без перерыва. В Тосе (ныне Туш близ Мешхеда на северо-востоке Ирана), после 500 километров марша по долине Атрека меж двух высоких хребтов Копетдага, стало известно, что сатрап Арии Сатибарзан перешел на сторону Бесса и собирает войска в своей столице Артакоане (близ Герата?). Тогда Александр с кавалерией бросился в погоню, за два дня покрыл почти 110 километров, захватил крепость Нарату и стал налево и направо крушить тех, кто, как ему донесли, принял участие в мятеже. Затем, после того как в конце сентября 330 года к нему присоединились основные силы, Александр прошел через Герат (будущая Александрия Арианская) и долины Адрасканта и Герута и обратил в бегство сатрапа Дрангианы Барсаэнта, убийцу Дария.
К концу октября 330 года армия стала лагерем во Фраде (ныне Фарах) юго-западнее центрального горного массива Афганистана, немного севернее болотистой впадины, называемой озером Зарангай, то есть Дрангианским, Хамун-и-Пузак33. Здесь около 10 ноября Александр узнал нечто такое, что заставило изменить название Фрады на Профтасию («Предвосхищение» по-гречески): Филот, один из самых блестящих штабных военачальников, сознался, что был осведомлен о существовавшем среди товарищей-гетайров заговоре против Александра и ничего ему об этом не сказал. Его отдали под суд воинского собрания и осудили на смерть вместе со всеми, кто принял участие в заговоре. Александр отдает приказ умертвить во дворце Суз Пармениона, отца Филота — прекрасно сознавая, сколь крепки родственные македонские узы. Но эта история, помимо июльского бунта, стала знаком того, что македонская верхушка больше не понимала, чего желал ее государь. Прибавим к этому, что персидские жрецы, только что состоявшие на службе у ахеменидских царей, те, кого называли магами, не признали Александра своим законным повелителем, и после пожара дворца-святилища в Персеполе они поощряли антимакедонскую пропаганду. Последователи Заратуштры, религиозного реформатора племен на севере Персидской империи в VII веке до н. э., изображали Александра «разрушителем религии», «захватчиком» и приспешником проклятого Аримана, источника всяческого зла.
После открытия заговора Лимна и Филота гетайров поделили на два корпуса, поставив во главе каждого командира. «Александр произвел среди македонян отбор. Все те, кто произносил враждебные ему речи, кто был возмущен смертью Пармениона, а также таких, кто в направленных в Македонию письмах к родственникам и друзьям написал нечто неугодное царю, были сведены в одно подразделение, которое сам Александр назвал „дикой дивизией“ (άτάκτων τάγμα), поскольку не желал, чтобы их неуместные высказывания и откровенность в речах развращающе действовали на прочих македонян». Эти описанные Диодором (XVII, 80, 4) меры дисциплинарного характера, которые подтверждают Курций Руф (VII, 2, 35–36) и Юстин (XII, 5), были дополнены казнью Александра, главы македонского клана Линкестов, также обвиненного в заговоре против царя.
После того как для подавления всякой внутренней оппозиции были приняты такие энергичные меры, царь снялся с места и направился на юг, решив обеспечить верность себе сатрапов Дрангианы, Гедросии (иранский Белуджистан) и Арахосии (столица Кандагар). Ариаспы, обитавшие в низовьях Этимандра (ныне Гильменд), доставили армии, тащившейся по снегу, 3 тысячи повозок с провиантом. За это им был пожалован почетный персидский титул «благодетелей» (Όροσάγγαι), они были освобождены от подати и получили иные привилегии. Армейские землемеры (βηματισταί) насчитали от Герата до Фрады, близ теперешнего Тараха, и оттуда до Кандагара и Газни в окрестностях Паропанисады (Пара Упари-Сена), горы «столь высокой, что орел Сена не может через нее перелететь» (нынешний Гиндукуш), 1010 километров, которые были преодолены за три месяца на средней высоте над уровнем моря в 2 тысячи метров.
В декабре 330 года армия вместе с Александром прибыла в Ортоспану близ современного Кабула в таком потрепанном, изнуренном холодом и голодом виде, что царь принял решение основать здесь, зимой 330/29 года, в 68 километрах к северу от Кабула, между Баграмом и Чарикаром, Александрию, получившую название Кавказской34. Он поселил в ней 4 тысячи увечных воинов, 3 тысячи гражданских лиц из обоза и 7 тысяч жителей Гандхары. В первую очередь этот город должен был быть укрепленным пунктом на пути из Индии в Бактриану и Персию. Ведение работ по устройству колонии — возведение укреплений, общественных зданий, прокладка путей сообщения, водоснабжение, заготовка провианта — было возложено на одного из гетайров-македонян Нилоксена, который являлся также военным губернатором непокорной сатрапии Паропанисада. Соседняя сатрапия Арахосия была тогда же вверена другому македонянину Менону, которому было придано 4600 человек. Действия, которые предпринял в это время царь, более характерны не для ведущего войну полководца, а для администратора, озабоченного обеспечением коммуникаций с наиболее удаленными владениями.
В октябре 330 года Александр отдал войскам, расквартированным в Экбатанах, приказ присоединиться к нему на пути в Индию. Преодолеть 2 тысячи километров до подножия Гиндукуша они смогли лишь глубокой зимой. Как обычно, большая часть воинов Александра разместилась в соседних с Кабулом долинах, причем и люди, и лошади обитали в сельских хижинах, у которых из-под снега выступали лишь островерхие крыши. В начале апреля 329 года, как только снег начал таять, все, что осталось от армии Александра, а также те, кто ее сопровождал, пустились в путь, но не в направлении Индии, а на север современного Афганистана, чтобы покорить Бактриану и ее самозваного царя Бесса. За 16 или 17 дней войско с мучительным трудом перевалило через Гиндукуш по высокогорной долине Панджира и перевал Хавак (3548 м), причем Александр, как и все прочие, шел пешком, прорубаясь через снег и лед. Далее, спустившись вдоль бурного Сурхаба, колонна пополнила свои припасы в Драпсаке (ныне Кундуз) и в июне овладела Авараной, «крепостью», которая прикрывала столицу. Это была уже широта Таш-кургана в 70 километрах восточнее Бактр (ныне Балх).
Перед тем как бежать, Бесс распорядился опустошить предгорья, чтобы лишить армию противника припасов, однако это ему не удалось. Данные промеров расстояний, переписанные нашими источниками, говорят о 400 стадиях (72 км) между Бактрами и бурным потоком Оксом, который в древности назывался Вахш, «Кипящая вода» (ныне Амударья). Как раз такое расстояние отделяет Вазирабад от Термеза (некогда Тармиты) на границе Узбекистана. Впрочем, Бессу удалось уничтожить все паромы и лодки. За неимением моста через эту реку, которая напоминает Нил в половодье и имеет в июле ширину 1100 метров, приходилось переправляться на поплавках. Это вовсе не набитая соломой ткань шатров, как пишут историки, но бурдюки, сделанные из необработанных шкур коз, яков или буйволов, надутые воздухом, соединенные по четыре, шесть, восемь или шестнадцать и имеющие настил из бамбука и камыша35. Итак, за шесть дней лошади и тяжелые повозки из обозной колонны пересекли полноводный речной поток в 50 километрах вниз по течению от Термеза, в Чучка Гузаре, который арабские географы именовали Навидах36.
Далее, в то время как отряд Птолемея отправился за Бессом в Каршинскую степь (70 км к юго-западу от Самарканда), Александр овладел Тармитой, которая отчасти была заселена потомками выходцев из Милета (Диодор, XVII, периоха 2, 20; Курций Руф, VII, 5, 27–29; «Эпитома деяний Александра» 4), и основал новый город, Александрию-на-Оксе. Самые пожилые македоняне, уволенные в отставку фессалийцы и 7 тысяч туземцев, набранные на речных берегах, должны были стеречь здесь переправу. Семнадцать столетий спустя арабские географы полагали, что Тирмиз (Термез) был выстроен Зуль-Карнайном, Александром «Двурогим».
Александр принял закованного в цепи самозванца Бесса, стоя на колеснице персидского царя. Он распорядился подвергнуть Бесса позорной порке и отослал его в Экбатаны, где персидский суд должен был судить его и приговорить к смерти. Затем, миновав Дербент и Наутаку (ныне Шахрисабз), Александр отправился в столицу Согдианы Мараканду (Самарканд), крепость в плодородной долине Зеравшана37. Все согдийские и скифские лошади, составлявшие основу армии Бесса, служили теперь в кавалерии Александра, которая находилась в плачевном состоянии после преодоления высоких горных массивов, переправы через Окс и пути по красным пескам.
В ходе сражений, которыми сопровождался в августе 329 года марш в направлении Яксарта (ныне Сырдарья) на северной оконечности империи, Александр напал на горную крепость местного племени, перебившего нескольких его всадников. Во время штурма ногу Александра пронзила стрела. Началась ужасная карательная война. По всей Согдиане, которую взбаламутил Спитамен, этот неуловимый всадник (а, возможно, также и жрецы, верные порядкам, которые проповедовал как раз в этих местах в VII в. Заратуштра), уничтожались македонские гарнизоны, совершались набеги на армейские обозы, проповедовалась освободительная война. Александр, который все еще хромал, снова овладел шестью или семью крепостями, охранявшими границу вдоль реки, лично участвовал в уличных боях в Курушкате («Город Кира», ныне Ура-Тюбе в 73 км к юго-западу от Ходжента) и снова был ранен крупным камнем, попавшим в затылок, после чего штурмующие резали защитников крепости, обращали их в рабство, грабили, изгоняли жителей из домов. Вопреки мнению своего прорицателя Аристандра и части штаба Александр, который в довершение ко всему был болен дизентерией, в сентябре 329 года принял решение переправиться через Яксарт на самом севере нынешнего Узбекистана, в 150 километрах к югу от Ташкента. На сей раз на бурдюках были расположены мостки, достаточно прочные и большие, чтобы нести лошадей и машины, а также достаточно устойчивые, чтобы с них вести прицельную стрельбу из катапульт. На другом берегу Александр повел полки гетайров в атаку на скифов, пока не потерял сознание, так что спутникам пришлось унести его, бредящего, с поля боя. Победа досталась македонянам, но степь — сакам.
Однако сражение это произвело на обитавших в теперешнем Казахстане всадников и лучников весьма сильное впечатление, так что вождь одного сакского племени хаомаваргов (кочевники-«изготовители хаомы») предложил Александру союз и дары. «В письме, направленном Антипатру, где в подробностях описаны эти события, Александр говорит, что царь скифов предложил ему в жены свою дочь, однако об амазонках ничего не сообщает» (Плутарх «Александр», 46, 3). Арриан (IV, 15, 4–5) добавляет: «В это же время к Александру прибыл Фарасман, царь хоразмиев (современные Каракалпакия и Хорезм близ Хивы, к югу от Аральского моря) с 1500 всадников, который сообщил, что обитает в области, пограничной с колхами и амазонками, и если Александр желает на них напасть… он предлагает указать дорогу и поставить все необходимое для войска. Александр дружелюбно, как того требовал момент, побеседовал со скифскими послами, однако ответил, что в брачном союзе со скифами не нуждается». Нам еще придется вспомнить об этом обмене посланиями, когда мы подойдем к вопросу о сожительстве Александра с царицей амазонок Талестридой или сотнями других женщин…
Вернувшись в октябре 329 года из своего короткого 20-километрового набега на саков, которых также называют скифами, Александр принял решение оборонять границу, возведя здесь город, аналогичный трем предыдущим Александриям. Это была Александрия Эсхата, «Крайняя», или просто Александрия Согдийская. Городские укрепления длиною в 60 стадий (10800 м) были построены в три недели, и это говорит о том, что царь оставался здесь 20 дней. Он заселил город македонскими воинами, греческими наемниками, согдийцами и скифами, взятыми в плен у Курушкарты и в семи захваченных небольших крепостях, а также теми местными жителями, которые сами того пожелали. Этот «крайний» город, находившийся всего в нескольких днях пути от китайской империи, покоится под нынешним Ходжентом.
В это время перс Спитамен внезапно осадил Мараканду. Оповещенный о том Александр послал туда отряд в 60 верховых гетайров, 800 конных и 1500 пеших наемников. Недалеко от нынешнего Обручева они попали в засаду, в которой погибло более чем три четверти отряда. Повелев не говорить воинам об этом несчастье, дабы не сеять паники, Александр поспешил на выручку. Уже через четыре дня он прибыл на место побоища. Спитамен бежал на запад. Македонские пикинеры и легкая пехота преследовали его на протяжении 280 километров, но пустыня остановила их за Бухарой, после чего они подвергли разорению этот край, омываемый протекающим посреди Согдианы Зеравшаном (в античности его называли Политиметом), и перебили всех способных носить оружие. Далее, следуя по древнему пути, соединявшему оазисы, через Трибактру (современная Бухара), Карши, Дербент, Термез (который называли тогда Александрией Оксианой), Александр на зиму встал в Бактрии, в 336 километрах к северо-западу от Кабула. Крепость Вазирабад, по-персидски Apг, до сих пор высится на месте древней столицы Бактрианы Зариаспы, «златовласого» города, как называли его местные обитатели.
«Ведь в древности, — пишет Страбон (XI, 11, 3), — образ жизни и нравы согдийцев и бактрийцев почти не отличались от нравов кочевников… И если с наружной стороны стены, окружавшие столицу бактрийцев, имели опрятный вид, то внутри все было полно человеческих костей. По свидетельству Онесикрита (лично там присутствовавшего), Александр прекратил этот обычай». Однако этим не ограничивалась деятельность завоевателя, который пребывал в размышлениях о предстоящей ему войне против постоянно перемещавшегося с места на место населения и дерзкого и неуловимого военачальника, претендовавшего на роль лидера движения сопротивления великого народа. Спитамен, вождь согдийцев, привлек в войско всех скифских всадников, готовых предать разорению и грабежу города и деревни оседлых жителей. На своих проворных конях воины-скифы ездили по двое, внезапно по очереди соскакивая на землю и ломая весь ход кавалерийского сражения. Александру приходилось отказываться от выстроенных по всем правилам военного искусства сражений, увеличив число подвижных отрядов и еще на протяжении целого года сообразовывать свои действия с условиями партизанской войны.
В конце зимы 329/28 года отборный отряд под руководством самого царя овладел крепостью, в которой засел вождь повстанцев Ариамаз в Согдиане. Это Аварана, или «Крепость» поселения Байсунтау в 20 километрах к востоку от Дербента и приблизительно в 120 километрах к северу от Термеза. Греки переиначили персидское название в «Аорну» или «Аорнис», что буквально значит «лишенный птиц» (в том смысле, что они не могут туда долететь), и рассказывали, что Александр пообещал огромное вознаграждение «егерям» или «ползунам», которые заберутся на вершину. Утверждают, что именно здесь в числе пленников была дочь благородного Оксиарта Роксана, «Блистающая», которую царь через несколько месяцев сделал своей законной женой.
Армия, которая теперь была разделена на пять экспедиционных корпусов, провела лето в кампаниях в регионе Алайского хребта и в долине Зеравшана. Один отряд овладел Маргианским оазисом, нынешним Мары-на-Мургабе (прежде Мерв в Туркменистане), и окружил его шестью небольшими крепостями. Одна из них вскоре была названа Александрией Маргианой, а затем, при Антиохе I — Антиохией (Курций Руф, VII, 10, 15)38. В июле, после набега на Бактры, Спитамен перехватил летучий отряд Койна. Спитамен ускользнул на север Согдианы, где его обезглавили конники-массагеты. В высокогорной долине Вахша в 80 километрах от Душанбе, в конце лета Александр принял побежденного «Аварану хорийцев» Сисимитру, согдийского царька, известного тем, что он женился на собственной матери и та произвела от него на свет двух сыновей. Вслед за Сисимитрой к Александру потянулись другие местные вожди, и он теперь свободно мог устраивать большую охоту возле Алайского хребта, грандиозные пиры в Самарканде и празднества в Бактрах.
Именно в ходе этих осенних охот и попоек в окружении Александра произошли два события, имевшие тяжелые последствия. Чтобы побудить знать так называемых «дальних» сатрапий к покорности, царь мягко потребовал от греческих и македонских военачальников подать добрый пример и склониться перед Его Величеством. Несомненно, речь здесь шла не о том, чтобы бросаться на колени и биться лбом об землю. Надо было хотя бы склониться в поклоне и поднести руку ко лбу39. Однако Александру подчинились лишь самые раболепные. Чрезвычайно приверженная своим традициям естественности в поведении и равенству македонская знать, которую поддерживали сказители и мыслители из окружения царя, упорно отказывалась подчиниться. Бросаться ниц можно лишь пред богами. Во время одного пира в Самарканде опьяневший Клит высказал Александру все, что он думал о его самомнении и бахвальстве. Царь, который был пьян не менее Клита, пронзил его копьем.
Траур, в который погрузился царь, длился недолго. Но стоило ему снова приняться за охоту и попойки, как один из его «пажей», Гермолай ударом рогатины завалил секача, которого царь хотел одолеть в одиночку. Молодого человека подвергли публичной порке, отняли у него лошадь, и он решил отомстить. С шестью другими «пажами» он замыслил убийство Александра, однако на них поступил донос, они были схвачены и казнены. «…Немного позже в адресованном Антипатру письме (возможно, это был ежегодный отчет, отправлявшийся регенту Македонии) Александр обвиняет также и Каллисфена (философа и официального историка экспедиции), говоря: „Македоняне побили юнцов камнями, но что касается софиста, я накажу его сам, как и тех, кто его прислал (читай: Аристотеля, дядю Каллисфена) и кто в своих городах (в данном случае в Афинах) привечает злоумышляющих против меня“» (Плутарх «Александр», 55, 7). Каллисфен, про которого было известно, что он призывал «пажей» показать себя мужчинами, был схвачен и брошен в темницу в Зариаспе (то есть в Бактрах) в Бактриане (Страбон, XII, 2, 4), где и погиб от «вшивой болезни» семью месяцами спустя. Его смерть, как и убийство Клита, друга детства и благодетеля царя, вызвала у многих в окружении Александра неприязнь к царю.
33О всем регионе от Кабула до Кандагара и Сейстана см.: Francois Balsan, Inquisitions de Kaboul au golfe Persique. Paris, J.Peyronnet et Cie, 1949 (путешествие 1937 г.); A. Foucher è Ε. Bazin-Foucher. Mémoires de la Délégation archéologique française en Afghanistan, t. I è t. II, Paris, 1942 et 1947; E. Hertfeld, The Persian Empire. Studies in Geography and Ethnography of the Ancient Near East. Wiesbaden, Franz Steiner, 1968.
34R. Ghirshman, Begram. Le Caire, Impr. de l'Institut français d'archéologie orientale, 1946, pp. 6—10.
35 James Hornell, Water Transport. Origins and early Evolution, Cambridge, 1946, pp. 22–25 и fig. 3.
36 P. Goukowsky, Essai…, I, o.c., приложение XXVII, pp. 219–221. Переправа была осуществлена в конце весны 329 г. О Чучка Гузаре, называемом также Таугаст, «варвары говорят, что его основал Александр», пишет Феофилакт Симокатта (изд. de Boor, Teubner, 1887, p. 261) в эпоху первых вторжений турок ок. 630 г. н. э. Ср. также W. Minorsky, «A Greek crossing on the Oxus», Bull, of the School of Or. and Afr. Studies. 1967. pp. 45–53; Xaфиз-и-Абру, переводя ок. 1415 г. арабский трактат на персидский, поясняет, что Тирмиз (Термез) «считают построенным Зуль-Карнайном», то есть «двурогим государем», Александром.
37«Афрасиаб» (брошюра на русском языке без указания имени автора, изданная Историческим музеем Самарканда, Ташкент, 1969, 43 с.) дает обзор археологических раскопок, которые ведутся на юге, западе и северо-западе от современного города. В III в. до н. э. Самарканд по крайней мере вот уже 300 лет располагался на возвышенности, окруженной искусственными каналами. Своим названием Афрасиаб обязан «туранскому царю, жившему в легендарную эпоху» (с. 3, на основании «Шахнаме» Фирдоуси). На территории Узбекистана и Таджикистана в настоящее время развивается активная археологическая деятельность, не только вокруг Самарканда, но и в Пенджикенте в 70 км к юго-востоку от него, и в Тахт-и-Санкине в 300 км к юго-востоку, возле Нича (античная Никея?). В отношении археологии ср., помимо труда Гафурова и Цибукидиса (см. библиографию), статью G. Frumkin, «Archaeology in Soviet Central Asia», Central Asian Review. London, The Eastern Press, 1963–1970 (т. 13, 1966 г., посвящен Узбекистану); О. M. Dation, The Treasure of the Oxus, London, 1903, переиздание 1964 г., относящееся к 1877 г. открытие так называемого Амударьинского клада, вероятно, в крепости Тахт-и-Санкин при слиянии Вахша, как назывался по-ирански греческий Окс («Кипящая вода»), и нынешней Амударьи. [Строго говоря, здесь сливаются Вахш и Пяндж, продолжающиеся далее как Амударья. — Прим. пер.]. Ср. также следующие статьи: Dimitris Touslianos, «Arkhaia Hellènikè Technè kai Sovietikè Mesè Asia», Hellunosovietika Khronika, № 54 (octobre 1980), pp. 32–33. Он упоминает, помимо Амударьинского клада, кратер из Ходжента (Таджикистан), детали сбруи из Душанбе, «Лаокоона» с Сурхандарьи и аск (сосуд) из Термеза; V. A. Litvinskij et J. P. Pitchikian, «Découvertes dans un sanctuaire (de Takht-i-Sankin, IIIe siècle av. J.-C.) du dieu Oxus de la Bactriane septentrionale», trad. P. Bernard, R.A., 1981 (2), pp. 195 и sq.; D. Schlumberger, Paul Bernard, «Ai Khanoum», B.C.H., 1965, pp. 590–657; D. Schlumberger, L'Orient hellénisé, coll. «L'Art dans le monde», Paris, 1970; Paul Bernard, «Ai Khanoum, une ancienne cité grecque d'Asie centrale», Pour la Science, mars 1982, pp. 88–97. О прежней и нынешней повседневной жизни региона к северу от Окса (Амударьи) см.: Arminius Vambèry, Voyages d'un faux derviche dans l'Asie Centrale. De Téhéran à Khiva, Bokhara et Samarcand par le grand désert turcoman, trad. Ε. D. Forgues, Paris. Hachette, 1877 (путешествие, совершенное в период с июля 1862-го по январь 1864 г.); Sylvain Bensidoun, Samarcande et la vallée du Zerafchan. Une civilisation de l'oasis en Uzbekistan-URSS. préface de J. Dresch, Paris, Anthropos, 1979.
38 После книги Franz von Schwarz, Alexanders des Grossen Feldzüge in Turkestan. 2. Ausg., Stuttgart, 1906, много обсуждается хронология кампаний Александра в «дальних» сатрапиях в 329 и 328 гг., и не только потому, что 17 глав из XVII книги Диодора утрачены, но прежде всего потому, что сообщения Квинта Курция Руфа (VII, 5—VIII, 4) и Арриана (III, 29—IV, 22) куда в большей степени друг другу противоречат, чем друг друга дополняют. Предлагаемая мной реконструкция отчасти основана на тех, что принадлежат P. A. Brunt, издание Арриана, т. I, приложение XII (Каспий, Кавказ, Танаис) и N Hammond, Alexander the Great, o.c., pp. 187–196 и fig. 15, p. 173. Вопреки тому, что утверждает Ζ). Engels, Logistics…, o.c., pp. 104–105, я не могу поверить ни в то, что Александр основал Alexandreia Margiana, теперешний Мары, некогда Мерв, ни в то, что туманный текст Квинта Курция (VII, 10, 15: superatis amnibus Ocho et Oxo ad urbem Marganiam/ Marginiam pervenit — переправившись через реки Ох и Окc, подошел к городу Маргании/Маргиане — лат.) повествует о Кашкадарье и Амударье, а далее Мерве. География и хронология представляют здесь большие трудности. Таинственный Ох — это скорее Мургаб или Сурхандарья.
39A. Delatte, «Le baiser, l'agenouillement et le prosternement de l'adoration chez les Grecs», Bulletin de l'Acadumie royale de Belgique, Lettres et Sciences morales, t. 37 (1951), p. 423 sq. Македоняне и греки энергично протестовали обыкновению всех вообще восточных народов бросаться ниц перед Великим царем, припадать к его ногам и посылать ему воздушный поцелуй (ср., например, Геродот, I, 1, 34; Ксенофонт «Анабасис», III, 2, 8; он же «Киропедия», I, 4, 27; он же «Агесилай», 5, 4). В отношении «дела проскинесы (земного поклона)» см.: P. Goukowsky, Essai…, I, pp. 47–49 и примечания, pp. 267–270, который выделяет две сделанные Александром попытки убедить своих офицеров.
|
