Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

С.А. Плетнёва.   Kочевники южнорусских степей в эпоху средневековья IV—XIII века

7. Курганы с ровиками

Если в VII в. воинственные отряды хазар рыскали в Восточной Европе в поисках новых земель, доступных завоеванию, данников и оживленных торговых путей, приносивших богатые пошлины в казну кагана, то в рассматриваемую в данной главе эпоху территория собственно хазарских владений в значительной степени определилась. Это были земли по Нижнему Дону (с притоками), частично — Прикаспийские (Калмыцкие) и Нижневолжские.

Именно в этом обширном регионе сосредоточены курганы с квадратными и круглыми ровиками и синхронные им под курганные "кострища" (кенотафы?).

Поскольку материалы из них издаются нечасто и неполно, а в архивах и музеях они пока практически недоступны, то мы только по небольшому количеству добросовестно опубликованных комплексов можем судить о типологическом разнообразии их погребальных обрядов и изредка — о сопровождающем погребение инвентаре.

Изучение и первое "осмысление" этих исключительно интересных и оригинальных памятников восточноевропейских степей началось с открытия под г. Новочеркасском в 1971 г. экспедицией Л. С. Клейна большого кургана, под которым был обнаружен квадратный в плане ров с жертвоприношениями животных, а в центре квадрата — подбойное сильно разоренное погребение. Среди разрушенных останков были обнаружены солид чекана 725—732 гг. и мелкие украшения, относящиеся ко второй половине VIII в. [Клейн и др., 1972].

За прошедшие 30 лет накопился материал из нескольких десятков хорошо раскопанных и более или менее сохранившихся подкурганных захоронений с ровиками [Власкин, Ильюков, 1990; Мошкова, Максименко, 1974; Семенов, 1983; 1988; 1993; Круглов, 1992; Федоров-Давыдов, 1984, Комар, Пюро, 1999, с. 150—159]. Следует сказать, что и сейчас их открывают случайно при раскопках сарматских могильников, но публикуют обычно в сжатом до предела виде в серии АО.

Наиболее яркой особенностью этой группы захоронений является перекрытая земляной насыпью кургана квадратная или круглая в плане площадка, окруженная по периметру рвом. В центре площадки помещалась подбойная могила с захоронением умершего, сопровождающего его убитого коня, уложенного во входной яме (преимущественно) и разнообразного, нередко богатого, инвентаря. Погребения, как правило, разграблены, поэтому судить об их первоначальном облике и заполнении можно только предположительно.

Зато ровики сохранились очень хорошо (рис. 32). Прежде всего они прекрасно прослеживались в плане. Размеры огражденных ими площадок весьма разнообразны — от 42 до 170 м2, а одна достигала даже величины 560 м2. Ширина ровиков не превышала 1,0—1,5 м, глубина обычно равнялась ширине, но изредка ровики выкапывались "двухступенчатыми", в таких случаях более узкая часть углублялась еще на 0,7— 1,0 м. В плане, как говорилось, большинство ровиков квадратные, но нередко они бывали слегка искривленные, имели на всех четырех углах перемычки (входы?), иногда входы располагались на северной или западной сторонах, один раз к ровику с запада была приделана небольшая квадратная пристроечка.

Таким образом, каких-либо строгих канонических строительных приемов не соблюдалось или они могли при желании нарушаться.

Ровики служили местами совершения жертвоприношений. Их заполнение, особенно в нижней части, забито костями лошадей и овец. Чаще это были разрозненные кости, но нередко попадались и полные скелеты животных — целые или ритуально нарушенные. Помимо очевидной роли вместилищ для совершения жертвоприношений, рвы, несмотря на абсолютную (до верха) засыпанность после принесения жертв, несомненно, играли роль своеобразного "оберега": они отделяли мир живых от мира мертвых, т.е. служили преградой для проникновения одного мира в другой. Однако "живым" эти символические ровики не помешали ограбить большинство погребений.

Несмотря на почти повсеместное разрушение могил, удалось установить, что они относятся к двум типам: 1 — с входной ямой, служившей ступенькой для глубокого подбоя, вырытого в одной из длинных стенок входной ямы; 2 — с продольными уступами (плечиками), на которые опирались поперечные деревянные плахи перекрытия.

Погребенные были уложены вытянуто на спине, причем в ямах с заплечиками преобладает ориентировка головами на восток, а в подбоях — головами на запад. Изредка попадались захоронения, ориентированные головами на юг.

Естественно, что в разграбленных могилах, а их подавляющее большинство, вещевых находок очень мало. Чаще всего попадаются разбитые лепные горшки. От сбруи остаются обломки удил с гвоздевидными псалиями и обломками стремян. Из оружия до археолога доходят обломки сабельных клинков, кинжалов, ножей, наконечники стрел, железные пряжки, остатки кольчуг и пластин от панцирей. Нередки находки кубиков игральных костей, — видимо, одной из популярнейших игр того времени. Менее всего в таких могилах встречается украшений или даже их обломков. Судя по обломкам, это были драгоценные золотые предметы, иногда попадались пряжки и бляхи от дорогих наборных воинских поясов.

Примерно в половине захоронений этой группы попадаются золотые византийские солиды, нередко пробитые двумя или одной дырочками для подвешивания или нашивки на одежду. Большая часть солидов относится к концу VII — первым десятилетиям VIII в., что дает возможность части археологов датировать захоронения временем "перещепинского этапа". Однако представляется необходимым учитывать не только использование монет в качестве подвесок, но и то, что многие солиды сильно потерты, т.е. время их чеканки и попадания в руки воина, и тем более в его могилу, явно не синхронно. Споры о датировке погребений по обнаруженным в них монетам ведутся давно. Пока большинство археологов считают, что "запаздывание монет" может быть очень значительным — до полстолетия и более. А это значит, что к датировке необходимо привлекать все более или менее уцелевшие вещи комплекса и датировать его по наиболее поздним предметам, хронология которых не вызывает сомнений.

Далее остановимся на характеристике двух захоронений, относящихся, по всей вероятности, к наиболее поздним памятникам этой группы (рис. 33). Существенно, что солидов в них не было.

Первое обнаружено в так называемой "Веселовской курганной группе" на левом берегу нижнего Маныча [Мошкова, Максименко, 1974, с. 45—48, табл. XXVIII—XXIX]. Высота курганной сильно распаханной насыпи всего 0,5 м, а диаметр достигает 18 м. После снятия насыпи на материке выявлен квадратный ровик, ориентированный углами по странам света. Ширина его — 0,6 м, глубина — 1,2 м. На восточном углу — вход в погребальную площадку. В ее центре четко выделилась входная яма подбойной могилы (глубиной до 2 м). Подбой широкий, свод его почти полностью обвалился. В заполнении входной ямы, почти у дна, были обнаружены разрозненные кости лошади: ребра, кости ног (пястные суставы с копытами). Все остальные лошадиные кости, а именно — череп, позвонки, ребра, крупные кости ног и обломки таза скатились по наклонному обвалу в погребальную камеру. Вещей при останках коня не было, исключая обломка железа и бронзового крупного сбруйного бубенчика.

В подбое на сложном многослойном "сооружении" из меловой подсыпки, деревянного помоста, покрывающем его слоем травы или циновкой, был уложен мужчина на спине, ориентированный головой на северо-запад. Верхняя часть скелета, видимо, ритуально разрушена, кости перемешаны, череп откинут в сторону. Таз и ноги лежали в анатомическом порядке.

Соответственно располагались в могиле и вещи. В северо-западном конце были обнаружены только лепной массивный горшок, баранья косточка и нож. Все вещи находились in situ, т.е. были поставлены и положены справа от черепа и не были затем подвергнуты разгрому, которому подверглась эта половина могилы.

Воин был лучником: сабля у него отсутствует, зато справа от скелета прекрасно сохранился набор, состоящий из берестяного колчана с трехперыми наконечниками стрел, костяных накладок на лук и костяного сильно поломанного трехконечного "реликвария", по-видимому, имевшего отношение к вооружению лучника.

Все железные предметы сохранились очень плохо, но можно констатировать, что при погребенном находилось не менее пяти—семи ножей разного назначения (от столовых до боевых — длинных). Интерес представляет поясной набор, состоявший из крупной литой серебряной пряжки, двух крупных прямоугольных серебряных ажурных пряжек, серебряного наконечника и, видимо, небольшой тонкой серебряной скобочки. Все они объединены стилистически единым орнаментом, не связанным с предшествующим ему "перещепинским" узором. В то же 84 время варианты сочетаний лотосовидного узора позволяют предполагать, что это были первые попавшие в степь лотосовидные мотивы, привезенные сюда, скорее всего, из Византии. К поясу относились, вероятно, еще две серебряные небольшие пряжечки без узорчатого обрамления.

В ногах, у самой юго-восточной стенки, стоял железный котел с бронзовым дном, а в нем был найден игральный кубик с нанесенными на его грани циркульными кружочками (от одного до шести).

Итак, даже краткое описание материала, открытого в данной могиле, позволяет предполагать, что воин, судя по серебряным накладкам на пояс, принадлежал к обеспеченной семье и пользовался несомненным уважением: котлы в могилы ставились обычно главам кошей-аилов, хотя, возможно, по молодости он оставался еще в легкой коннице лучников, а не воином тяжеловооруженной конницы, рубившейся обычно саблями. С подобным обычаем посмертного деления воинов по родам войск мы встретимся в последующих главах о поздних кочевниках.

Веселовский курган в регионе Нижнего Дона относится, пожалуй, к числу самых западных курганов с квадратными ровиками.

Одним из самых восточных является курганное захоронение, обнаруженное на могильнике в низовьях Волги, у одного из ее правых рукавов в урочище "Кривая Лука" (см. рис. 33) [Федоров-Давыдов, 1984; Плетнёва, 2000, рис. 117].

Насыпь кургана плоская, диаметр — более 40 м. Под насыпью находился квадратный ровик без перемычек-входов, ориентированный сторонами по странам света. Верхняя часть рва — "чашевидная", нижняя — со строго вертикальными стенками и ровным дном. Общая его глубина — 1,2 м, ширина верха — 2,0—2,6 м, низа — 1,0 м.

Дно рва покрыто голубоватой глиной, на которую уложен труп барана с закинутой на спину головой и поджатыми ногами. После этого жертвоприношения вся нижняя часть рва была засыпана комьями голубовато-буроватого грунта и утрамбована. В верхней части было расчищено 15 жертвоприношений — скоплений костей баранов и крупного рогатого скота. Затем и эта половина рва была также засыпана и утрамбована глиной.

Подбойная могила была помещена в западной половине, она как бы отделена помостом от остальной территории квадратной площадки. Подбой широкий, дно покрыто меловой крошкой и сверху — тростниковой подстилкой. Интересно, что сверху умерший был покрыт тонкими деревянными плашками, уложенными вдоль тела. Погребенный лежал головой на юг, вытянуто на спине. Справа, рядом с ним, тоже головой на юг было уложено чучело коня, взнузданное и оседланное (седло сохранилось плохо), шкура не сохранилась, но кости ног, отчлененные по коленный сустав, лежали в анатомическом порядке. Рядом с конем находилось чучело барана: череп и косточки ног лежали в анатомическом порядке. И конь, и баран несомненно были жертвенными животными, предназначенными для переправы на тот свет вместе с умершим хозяином. Помимо того, в головах погребенного уложено громадное количество пищи: 25 кусков мяса барана и коня (вырезки из спины и курдюки). Под мясом стоял кухонный горшок, рядом — кость барана с ножом и деревянная окованная серебром чашечка. Воин погребен с палашом и луком с массивными костяными обкладками. У левого плеча поставлен кувшинчик. Там же, поблизости от лука, положен мраморный шарик с отверстием — возможно, кистень или деталь аркана, утяжеляющая конец. Единственный наконечник стрелки — небольшой трехперый. Псалии удил сохранились плохо, но все-таки можно судить, что они были S-овидные. Воинский пояс, хотя и серебряный, но набор небогатый. Интерес представляет только серебряная тяжелая пряжка, почти аналогичная пряжке Веселовского кургана. Она связывает хронологически эти два кургана, отдаленные друг от друга сотнями километров.

После захоронения и засыпки могилы вся территория огражденной рвом площадки была покрыта слоем глины толщиной до О,1 м, а в центре площадки, рядом с могилой, была сооружена прямоугольная площадка (помост?) из толстого слоя листьев и травы, перекрытых деревянным настилом. Размеры настила — 4,8x5,7 м.

Дата данного погребения устанавливается по некоторым сопровождающим предметам. Аналогии им хорошо известны в древностях салтово-маяцкого этапа, т.е. второй половины VIII — первой половины IX в., — это палаш, стремя, псалии, "жуковидные" бляшки воинского пояса, кувшин с налепами.

Основной массив захоронений в "курганах с ровиками" и близких им типологически кенотафов и ритуальных площадок сосредоточен, как говорилось выше, на территории Нижнего Дона, где они сооружались на надпойменных террасах отдельными группами, причем нередко в сочетании с сарматскими курганами, внешне похожими на них. Отдельные захоронения и группы из двух-трех курганов разбросаны по всей степной территории бассейна Дона.

Помимо курганов с ровиками, в курганных группах попадались аналогичные синхронные захоронения, произведенные без ритуальных ровиков и даже без убитых коней. Вместо них в могилу положена сбруя: седло со стременами, узда. Инвентарь в целом бедноватый, погребенные в основном лучники.

Значительный интерес представляет широко распространенный обычай сооружения кенотафов, т.е. под курганных захоронений без покойника, а только с небольшим количеством мелких предметов или совсем без них. Ритуальные площадки под курганом ограничены обычно квадратным в плане ровиком. Площадка, как правило, сильно обожжена (прокалена), и создается впечатление, что это действительно поминальник с поминальным костром и остатками набросанных в него мелких приношений.

Что касается этнической принадлежности "курганов с ровиками", то чем больше о них будут знать, тем чаще начнут возникать споры и по этому вопросу. Однако пока переплетение ряда фактов, о которых мы уже говорили в предыдущем разделе, позволяют с известной долей вероятности считать их собственно хазарскими памятниками.

Примыкающие с востока к нижнедонским степям Нижневолжские и Прикаспийские земли исследованы пока недостаточно. Упоминаемый и описанный в письменных источниках город Итиль — столица Хазарского каганата, занимавший значительную площадь где-то, видимо, в дельте Волги, до сих пор не найден. Предположений о его локализации много, но все это пока только недоказуемые гипотезы.

До сих пор, несмотря на самые тщательные поиски, археологам не удалось найти развалины или хотя бы остатки развалин поселения, которое можно было бы достоверно связывать с этим городом. Мы знаем о нем не только по компилятивным рассказам арабо-персидских авторов [Заходер, 1962, с. 183—202], но и по описанию царя Иосифа в ответном письме Хасдаю ибн-Шафруту [Коковцов, 1932, с. 84—85].

В предыдущей главе мы рассмотрели некоторые памятники заволжских степей, которые можно отнести к "перещепинскому этапу" хазарского владычества, отметив при этом несомненные изменения антро-пологического типа населения нескольких регионов этой обширной территории.

Волны наступавших из Азии кочевников привели к полной смене населения в Заволжье, способствуя образованию новых этнических общностей и народов. Вместе с тем менялись бытовая культура, экономика, оружие, художественные вкусы, религиозные представления, сказавшиеся, прежде всего, на изменении погребальной обрядности. Все это позволяет утверждать, что в период расцвета салтово-маяцкого этапа хазарской культуры здесь почти не было даже следов какого-либо воздействия Хазарии на формирование новых культур.

Очевидно, Заволжье в конце VIII — первой половине X в. не входило в состав каганата и, как мы увидим ниже, было даже враждебно ему.

Итиль фактически был городом-крепостью, стоявшей на пересечении многих дорог, сухопутных и водных, связывающих Восток с Западом. Саркел, выстроенный, как и каганский дворец в Итиле, из обожженного кирпича, играя также весьма важную роль в таможенной службе государства, принадлежал кагану. Он контролировал, видимо, в основном западную часть сухопутных дорог, конкретно связывавших Хазарию с Крымом. Недаром при перечислении крымских городов, подчинявшихся тогда власти кагана, царь Иосиф первым назвал "Ш-р-кил" (Саркел.—С./7.) [Коковцов, 1932, с. 102].
загрузка...
Другие книги по данной тематике

под ред. А.А. Тишкина.
Древние и средневековые кочевники Центральной Азии

Тадеуш Сулимирский.
Сарматы. Древний народ юга России

под ред. Е.В.Ярового.
Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н.э. - V век н.э.)

Вадим Егоров.
Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв.

С. В. Алексеев, А. А. Инков.
Скифы: исчезнувшие владыки степей
e-mail: historylib@yandex.ru