Глава 8. Арабы

   В сравнении с бурной и изменчивой историей северных семитских регионов картина внутренних частей Аравийского полуострова представляется в высшей степени неподвижной. Пустыня, покрывающая основную часть поверхности полуострова, являет собой препятствие для передвижения армий и торговцев и веками сохраняет неизменными характеристики ее обитателей и условия их жизни. С одной стороны, представляется вероятным, что именно здесь семиты приобрели черты, с которыми впервые появились в истории. Также нет сомнений в том, что арабы сохранили лучше, чем другие народы, самые древние свои традиции. Но с другой стороны, обитатели Аравии появились на исторической сцене намного позже, через тысячелетия после утверждения на ней других семитских народов.

   Единство Аравии было вызвано широкомасштабным религиозным движением, которое было начато в VII веке христианской эры проповедями Мухаммеда. Появление этого пророка знаменует резкое изменение истории арабов. До него имели место раздробленность и разбросанность, после него – прочное политическое единство и экспансия, распространявшаяся далеко за границы Аравии. До Мухаммеда были только мелкие государства вдоль торговых путей и на краю северной части пустыни. Их жизнь была ограничена и во времени, и в пространстве. Единственное исключение – исключение во времени, поскольку в пространстве речь идет о небольших единицах, – это юго-западный прибрежный регион – Счастливая Аравия, где плодородие почвы, а значит, и возможность появления оседлой культуры позволили создать долговременные и процветающие политические общности.

   Вне оседлых общин, коих было меньшинство, племена бедуинов мигрировали по пустыне в поисках пастбищных земель и воды. Хотя кочевая жизнь на первый взгляд может показаться нестабильной и переменчивой, на самом деле она неизменна в монотонной повторяемости своих движений год за годом, век за веком, и весь регион изолирован и статичен в сравнении с исторической эволюцией вокруг него.

ЮЖНЫЕ АРАБЫ

   Наши знания о Счастливой Аравии далеки от полных. Предстоит решить много проблем, прежде чем мы сможем с уверенностью рассуждать об истории разных государств и их взаимоотношениях друг с другом. Тем не менее нельзя не отметить существенный прогресс в расшифровке документов из Южной Аравии. Путешествия Галеви и Глазера дали европейским исследователям большое число копий и прорисовок надписей, и с тех пор их количество неуклонно продолжает возрастать благодаря активно ведущимся раскопкам.

   Надписи выполнены алфавитными знаками, вероятно завезенными из Ханаана, хотя сами символы внешне не похожи на применявшиеся в алфавитах северных семитов. Из всех известных семитских алфавитов они ближе всего к эфиопскому. Язык или, точнее, группа разных диалектов также имеет родство с эфиопским. Причина этого вполне очевидна: эфиопская цивилизация – боковая ветвь южноаравийской, поскольку Абиссиния была колонизирована переселенцами с йеменского побережья.





   ^{Йемен и Абиссиния}



   К числу южноаравийских письменных источников относятся вотивные, строительные и надгробные надписи, записи исторических событий, декреты и хозяйственные тексты. Из этого обширного материала можно реконструировать список царей и главных событий в жизни каждого из государств. Помогают нам в этом косвенные источники. Существует много доисламских арабских преданий, но, поскольку они в основном носят характер легенд, достоверность материала в них вызывает сомнения. Некоторые ссылки есть в Библии, к примеру знаменитый рассказ о визите к Соломону царицы Савской. Ассирийские клинописные надписи также дают несколько намеков, а начиная с III века до н. э. и далее мы имеем важные ссылки в трудах античных историков и географов, а также ряд религиозных текстов на сирийском и эфиопском языках.



   В 1-м тысячелетии до н. э. на юго-западе Аравии появились разные государства: Минейское и Сабейское царства, Катабан и Хадрамаут.

   Минейское царство (Северный Йемен) вызывало больше всего споров с точки зрения хронологии. В прошлом не было точно известно, предшествовало оно Сабейскому царству или существовало одновременно с ним. Недавние раскопки и результаты радиоуглеродного анализа указали на то, что два царства были современниками. Подъем царства датируется примерно 400 годом до н. э. Заслуга минейцев состоит в том, что они развили торговлю с севером, создав важные колонии вдоль побережья Красного моря, и проложили путь в Палестину и Средиземноморье. К концу I века до н. э. Минейское царство было поглощено Сабейским, которое активно расширялось. В клинописных надписях VIII века до н. э. говорится, что сабейские вожди и цари платили дань и посылали дары ассирийским монархам. Эти сабеи, вероятно, были колонистами из северной части Аравии – факт, доказывающий процветание государства. Древнейшие сабейские надписи свидетельствуют и об удивительно высокой степени культурного развития.

   Сабейское государство развилось из религиозного в светское. В самые древние времена его правители носили титул мукарриб (mukarrib), что означает, вероятно, «верховный жрец». К концу периода мукаррибов столица царства была в Марибе, где соорудили гигантскую дамбу, чтобы сдержать воды реки Адханат и отвести их для целей ирригации. Около V века до н. э. власть перешла к светскому правительству, основанному на олигархии небольшого числа военачальников и землевладельцев. Во главе государства стояли цари, при которых Сабейское царство неуклонно расширялось. К концу II века до н. э. сабейские цари добавили к своей титулатуре звание царей Райдана, и столица была переведена в Зафар. В то же время химьяриты начали выдвигаться на первое место в государстве. Их название в форме «гомериты» часто встречается в сочинениях античных авторов вместе с сабеями или вместо них.

   К концу I века до н. э., как мы уже говорили, Минейское царство было поглощено Сабейским. Та же участь постигла Катабан, история которого, согласно новой хронологии, датирована периодом 400–50 годами до н. э., а через некоторое время и Хадрамаут (450 до н. э. – II век н. э.). В надписях обоих указанных государств упоминаются муккарибы, и есть основания предполагать, что первоначально форма правления там была аналогична сабейской. К III веку н. э. сабейцы объединили Южную Аравию в единое сильное государство. Это была самая могущественная политическая единица, когда-либо созданная южными арабами.

   Царство подвергалось яростной атаке эфиопов. В IV веке оно даже было на некоторое время ими оккупировано, но позднее вернуло свою независимость. Однако внутренние распри, вызванные главным образом распространением иудаизма и христианства, уже начали подталкивать его к упадку. Еврейские элементы становились все сильнее, и последний сабейский царь Зу-Нувас попытался навязать своему народу иудаизм, начав ожесточенное преследование христиан. Это подтолкнуло эфиопов-христиан к вторжению и оккупации Йемена в 525 году.

   При эфиопской оккупации кризис усилился. В то время как христианские правители строили церкви и рвались на север со своим знаменитым предводителем по имени Абраха (которого сегодня считают независимым правителем Йемена), страна все быстрее скатывалась к упадку из-за прекращения торговой деятельности, которой она была обязана своим существованием. Развитие морских путей составило опасную конкуренцию сухопутной караванной торговле, и, наконец, в 542 году разрушение Марибской плотины опустошило плодородные земли и нанесло смертельный удар процветанию Йемена.

   Абиссинское господство подошло к концу в 575 году, и ему на смену пришло господство персов, и его, в свою очередь, в конце жизни Мухаммеда вытеснил ислам.



   Надписи Южной Аравии донесли до нас великое множество имен и почтительных эпитетов богов, создающих впечатление обширного и сложного пантеона. Местный характер большинства богов и привычка обращаться к ним анонимно или с применением эпитетов добавили трудностей исследователям. Тем не менее существование некоторых общих представлений позволяет систематизировать и сгруппировать большинство богов.

   В Южной Аравии доминирует звездная триада: бог Утренней звезды, бог луны и богиня солнца, которую мы уже видели в Месопотамии. Было бы преувеличением пытаться, как это сделал Нильсен, свести всех богов к этой триаде, но она действительно играла главную роль в южноаравийском пантеоне, и многие божества – не более чем ее ипостаси.

   Имя звездного бога является общим для всего региона. Это Астар – вариант хорошо известной Иштар вавилонян и ассирийцев и Астарты хананеев. Примечателен факт, что в Южной Аравии Астар – мужское божество, а во всех остальных семитских религиях это божество женское.

   Луна и солнце выступают под разными именами. Луна – это Вадд для минейцев и Илумкух для сабеев, Амм в Катабане и Син в Хадрамауте (как в Вавилонии). Помимо разных прочих имен солнце в Катабане и Хадрамауте называют Шаме – эта форма соответствует месопотамскому Шамашу. Подобные соответствия подтверждают родство многих религиозных представлений, характерных для семитских народов.

   Кроме общих божеств было огромное количество всяческих богов-покровителей – мест, племен и даже семей. Их нередко называли балами, именем, которое мы уже встречали, когда речь шла о хананеях, и которое можно перевести как «господин, покровитель». Не все они были исконными божествами. Некоторые были позаимствованы у соседних народов. Жители Южной Аравии легко приспосабливали и усваивали чужие обычаи, что позднее упростило для них принятие иудейской и христианской веры.

   В пантеоне Южной Аравии много безымянных богов, к которым обращаются поодиночке и коллективно, называя их просто «бог» или «боги».

   Следует отдельно упомянуть Ила – это имя общее для всего семитского пантеона. Аккадский Ил, ханаанский Эль, древнееврейский Элохим, арабский Аллах. Жителям Йемена тоже было известно это имя, которое они использовали в основном как нарицательное существительное «бог», каковым оно действительно изначально являлось. Правда, оно иногда встречается как имя собственное и часто входит в состав личных имен.

   Теофорные личные имена являются главным источником наших знаний об определениях, использовавшихся жителями Южной Аравии для обращения к богам. Среди самых распространенных – «всемогущий», «справедливый», «постоянный». Неизменно подчеркивается подчиненное положение человека. Характерная черта – поиск человеком защиты у божества.



   В Южной Аравии религия стала неотъемлемой частью всех сторон человеческой жизни. Вследствие распространения представлений о необходимости божественной защиты и покровительства для успеха каждого существа и каждого деяния не только племена и семьи, но также государства и земледельческие и торговые объединения имели своих божественных покровителей. Искупительные и посвятительные обряды выполнялись в связи с любым мало-мальски важным мероприятием. Храмы и акведуки, законы и государственные документы, даже погребальные стелы – все поручалось защите богов, которые должны были покарать за любое нарушение или осквернение их.

   В такой обстановке храмы имели первостепенную важность. Для того чтобы их должным образом содержать, люди платили десятину и другие сборы. Поддержание храма в должном состоянии было прерогативой жрецов, которые были многочисленны и прекрасно организованы. Возможно, их функции также включали произнесение пророчеств от имени богов, но здесь у нас недостаточно информации, чтобы утверждать это со всей определенностью. Персонал храма также включал священных проституток. По большей части они были чужеземными рабынями, которые были отданы богу.

   В жертву приносили разных животных, включая быков и овец, часто в большом количестве. Также существовали бескровные жертвоприношения в форме возлияний и приношений ладана.

   Очень интересным предприятием были паломничества в святые места: аналогичная практика в центральной части Аравии позднее перешла в мусульманскую традицию. Также, хотя практика совершения обхода святых мест не однозначно подтверждена, есть некоторые признаки, указывающие на то, что она существовала, причем в форме аналогичной той, что была принята у других арабов.

   Частные молитвы – не связанные с выполнением определенных религиозных функций и не читавшиеся в установленные часы, – вероятно, были распространены очень широко. Люди просили помощи божества в повышении плодородия земли и успехе в торговле, в избавлении от нужды и болезней. Нарушение чистоты, которая была крайне важна при совершении ритуалов, имело следствием публичное покаяние. Мы располагаем примерами таких покаяний, приносившихся племенами и царями разным божествам.

   Драгоценности, кубки, печати и много других предметов было обнаружено в гробницах Южной Аравии. Это указывает на веру в жизнь после смерти, но никаких подробностей о ней мы не знаем.

   В целом религиозная жизнь Южной Аравии свидетельствует о том, что обитатели этих мест были носителями высокоразвитой оседлой культуры, обладавшей ярко выраженной индивидуальностью и не зависевшей от своего окружения. Она являет контраст, часто очень резко выраженный, с условиями кочевой жизни арабов, обитавших южнее.



   Довольно сложно составить представление о политической и социальной жизни людей, не оставивших нам ничего, кроме коротких вотивных и поминальных надписей. Правда, мемориальных надписей достаточно много, чтобы можно было сделать отдельные осторожные выводы. С другой стороны, раздел региона на разные государства означает, что, несмотря на существенную степень единообразия на всей территории, выводы, сделанные для одного государства, совершенно не обязательно применимы без изменений для других.

   Переходя к характеристике политической организации, необходимо отметить, что государствам Южной Аравии была свойственна сильная и монархия с единоличной властью правителя. Главой государства был царь, чья власть претерпела эволюцию от религиозной к светской. Благодаря последним исследованиям нам известен примерный ход политического развития в Минейском и Сабейском царствах. Здесь под управлением муккарибов племена образовывали религиозные общины под покровительством разных богов. Для выполнения законодательных функций правитель имел в своем распоряжении специальное собрание. При правлении царей собрание также существовало, по крайней мере вначале. Особые судьи, функции которых передавались по наследству, имевшие титул кабиры, следили за отправлением правосудия в каждом племени. Примерно в начале нашей эры, с расширением сабейских завоеваний, власть кабиров существенно возросла – так в племени появился привилегированный слой населения, имевший большие земельные владения. Народное собрание исчезло, царская власть была существенно ограничена, таким образом развилась своего рода феодальная система. В военных делах верховная власть, скорее всего, во все времена принадлежала правителю. Надписи, касающиеся военных кампаний, обычно указывают, что проводились они по его приказу, а у народного собрания, похоже, в таких вопросах не было права голоса. С религиозной точки зрения Сабейское царство даже в период мукаррибов, вероятно, имело более светское правительство, чем Минейское царство или Катабан, где власть жрецов была намного более выраженной.

   Преемником царя, судя по всему, был его сын или брат. Типичным южноаравийским институтом, зародившимся в Минейском царстве или в Катабане и, возможно, перенятым Сабейским царством после завоевания Катабана, было совместное правление, при котором в управлении государством участвовал не только царь, но и сын – его преемник, а на более поздних этапах – несколько сыновей.

   Власть царя и местных вождей в конечном итоге основывалась на земельных владениях. Таким образом, все государственные решения принимались в интересах собственников земли. Храмы также обладали земельными наделами, на которых по большей части было основано их процветание.

   Мы имеем кое-какую информацию относительно податей. Налогами облагались торговые сделки и земельная собственность. Существовали специальные налоги для покрытия военных расходов. Размер податей, похоже, не был точно установлен. Он варьировался в зависимости от урожая и других факторов.

   В дополнение к богатым сельскохозяйственным ресурсам экономическая жизнь юга Аравии была основана на международной торговле. Аравийские благовония были известны во всем мире. Их везли по морю и караванным путям, ведущим в Месопотамию и Палестину. В области торговли Южная Аравия тоже играла важную роль, являясь центром обмена. Она была перевалочным пунктом для торговли между Индийским океаном и Средиземноморьем. Торговые базы сабеев на берегах Индии и Сомали давали им монополию на обмен золота, ладана, мира и декоративной древесины, которую этот регион экспортировал на север.

   Таким образом, торговыми интересами и нуждами была проникнута вся жизнь Южной Аравии: без значительной политической экспансии ее жители могли достичь далеких земель посредством торговли и колонизации.



   Южная Аравия еще не была так хорошо исследована, как другие части Ближнего Востока. Огромные храмы и великолепные дворцы, память о которых сохранена древними авторами, все еще лежат в руинах где-то под толщей песка, который веками хранил остатки исчезнувших цивилизаций.

   Южная Аравия богата гранитом, являвшимся великолепным строительным материалом, из которого вырубали большие квадратные строительные блоки и прочные столбы, а обширные леса, росшие там в древности, служили источниками древесины. Кирпич тоже использовали, а конструкции капителей колонн и крыш напоминают месопотамские.

   Наши знания о южноаравийской архитектуре, конечно, несовершенны, но тем не менее мы можем описать некоторые ее характеристики. Крупные каменные блоки были так превосходно отполированы и пригнаны друг к другу, что соединения часто были незаметны. Даже колонны твердо стояли в углублениях, сделанных в фундаментах и архитравах. Стены обычно гладкие, но мы знаем, что делали и оребрённые поверхности. Судя по используемой технике, создается впечатление, что мастера подражали кирпичной кладке, что в целом напоминает вавилонскую архитектуру. Стены и колонны покрывались рельефными украшениями из золота или других металлов, которыми был богат юг Аравии.

   Широко использовались пилястры и колонны. Возводились высокие монолиты, нередко с надписями. Капители колонн часто были квадратными, иногда составными, наложенными друг на друга ступенями; сами столбы могли быть квадратными, восьмиугольными или шестнадцатигранными.

   Храмы были в плане эллиптическими или прямоугольными. Хороший пример первого типа – святилище в Марибе, которое обнаружила американская экспедиция. Была найдена наружная стена, образующая эллипс, и подробно исследована более поздняя конструкция, встроенная в него. Это строение имело главный фасад с восемью пилястрами. Вход с тремя расположенными рядом дверными проемами открывал доступ в зал с колоннами, откуда единственная дверь вела на территорию храма. Пример четырехугольного типа – святилище Хор-Рори в Омане, также обнаруженное американской миссией. Стены очень толстые (10 футов (3 с лишним метра) и более), и внутри северной стены пристроены еще три. Есть только один вход, причем довольно узкий, сделанный в восточной стене. На территории храма находятся два алтаря и колодец с резервуаром.

   Другие постройки – не религиозные (многоэтажные замки, башни и др.) – также сооружались из каменных блоков или кирпича. Особенно важной отраслью гражданской архитектуры было строительство плотин, одна из которых – в Марибе – была чрезвычайно важной для политического благосостояния страны. Раскопки в зоне Тимны выявили целую систему дамб с каналами и рвами, обеспечивающую водоснабжение большой территории.

   Могильные сооружения были предметом особой заботы. Найдены погребальные камеры, мавзолеи и стелы, часто с портретом усопшего и эпитафией. Каменные гробницы, выбитые в скале, с похоронной мебелью и рядом надписей были обнаружены в Тимне.





   ^{План замка в Марибе}



   Скульптура не поднялась до таких высот, как архитектура. Среди найденных произведений преобладают небольшие статуэтки, устанавливавшиеся в храмах во исполнение обетов. Также было обнаружено несколько красивых бронзовых статуй. В качестве примера можно привести найденную в Марибе статую человека с львиной шкурой на спине, которая имеет высоту 3 фута (почти 1 метр), или скульптурное изображение лошади, которое теперь находится в коллекции Думбартон-Оке в Вашингтоне. В общем перед нами искусство достаточно грубое и примитивное. То же самое можно сказать о рельефах: если речь идет о человеческих фигурах, обычно изображается вид спереди тела человека и вид сбоку одной ноги, лица оставляют желать лучшего. Разница в статусе изображаемых персон выражается, как и в Месопотамии, различием в размере. Проблема перспективы оказалась непреодолимой для древних арабских художников, которые просто совмещали изображаемые предметы или помещали их рядом. Как обычно, рельефные изображения животных, цветов, гирлянды и геометрические орнаменты выполнены намного удачнее. В качестве примера можно привести прекрасное изображение верблюда, хранящееся в Британском музее.

   Обитатели Южной Аравии были искусны в изготовлении небольших предметов. Классические авторы воспевали великолепные сабейские золотые и серебряные кубки и вазы. К сожалению, таких предметов сохранилось немного. В нашем распоряжении имеется, например, очень красивая бронзовая лампа с изображением прыгающего козла. Сцены борьбы между животными и богами, напоминающие вавилонские и ассирийские печати, встречаются на бронзовых брошах и рельефных украшениях.

   В Южной Аравии было много золота, из которого изготавливались украшения. Также чеканились монеты – эта практика была заимствована у греков, влияние которых видно и на самих монетах.

   В общем, искусство Южной Аравии, как и другие проявления культуры, к которой оно принадлежало, свидетельствует о высоком уровне развития цивилизации, которая процветала в условиях оседлости. Она была не просто независимой от остальных частей Аравии, но и во многих отношениях контрастировала с ними.

АРАБЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ И СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ ПОЛУОСТРОВА

   Доисламская Аравия, если исключить южные районы, – это территория, где проживали мелкие политические общности, которые последовательно появлялись вдоль края пустыни от побережья Красного моря до границ Палестины, Сирии и Месопотамии. Нестабильные по своей структуре и недолговечные, эти небольшие государства являлись в действительности всего лишь побочным продуктом процесса взаимодействия между кочевой зоной и оседлой культурой. Они были не только местами встречи и отправными пунктами в процессе экспансии, исходящей из пустыни, но и защитным экраном, созданным окружающими регионами.

   Кроме географических, древнейшую историю Аравии формировали еще и экономические факторы. Полуостров ограничен, как мы уже говорили, двумя главными путями, следующими вдоль края пустыни, по которым товары двигались из Индийского океана в порты Палестины и Сирии. Один из этих торговых путей следовал из Йемена в Южную Палестину, другой – из Персидского залива в Месопотамскую долину и оттуда в Сирию – к Дамаску. Вдоль этих путей и вырастали маленькие арабские пограничные государства, и функционирование или закрытие торговых путей под влиянием политической ситуации на Ближнем Востоке определяло их судьбу.

   Кочевники, если только они не входили в эти пограничные государства, редко появлялись на политической сцене. Они неисчерпаемый резерв арабского народа. Проникая в оседлые регионы, а значит, и в историю, они сразу переставали быть полностью кочевым народом и уступали свое место в пустыне другим, которые в свое время следовали за ними.



   Древнееврейская традиция, повествующая о продаже Иосифа братьями арабским купцам, является, вероятно, самым древним упоминанием об этом народе. Она еще более важна потому, что в других источниках эти сыны пустыни известны только как разбойники и караванщики. В ассирийских анналах, датированных IX веком до н. э., упоминается царский поход против разбойников, совершавших набеги из северной пустыни. От периода правления Салманасара III до времени царствования Ашшурбанипала ассирийская политика была направлена на обеспечение безопасности границ и торговых путей с Западом, но не имела целью постоянное подчинение внутренней части Аравии. Эти походы изображены на рельефах времени Ашшурбанипала. Мы видим бедуина, скачущего на верблюде, горящие палатки. Встречается несколько упоминаний имен цариц – примечательный факт, давший основания предположить, что в древней племенной организации существовал элемент матриархата.

   Периодические миграции из пустыни в земледельческие регионы со временем привели к основанию около V века до н. э. первого объединенного государства на краю Палестинского региона. Его столицей была Петра, важный пункт на торговом пути вдоль Синайского полуострова. Американские раскопки, которые вел профессор Глюк, выявили много других центров, сгруппированных вокруг Петры и зависимых от нее.

   Народ, живший в этом государстве, набатеи, находился под влиянием арамейского языка и культуры и поэтому стал предвестником синтеза арабской и арамейской цивилизаций, которому было суждено достичь огромного масштаба и принести обильные плоды, когда арабы, объединенные исламом, решили покорить мир. Все больше общего также обнаруживается у набатеев и жителей античного мира.

   Самая ранняя информация об истории набатеев исходит от авторов эллинистического периода. Набатеи периодически конфликтовали с древними евреями, и поэтому нам много рассказывает о них Иосиф Флавий. Их государство достигло вершин процветания в период, предшествовавший римской оккупации Сирии в 65 году до н. э. В это время вся территория к востоку и югу от Палестины оказалась под контролем набатеев. На юг их владения тянулись до города Эль-Хиджр, ныне Медайн-Салих.

   Южнее располагался другой политический центр – Дедан, сегодня Эль-Ула, древняя минейская колония, являвшаяся северным аванпостом южноаравийской цивилизации. Здесь возникло царство Лихьян, известное нам по многочисленным надписям, обнаруженным в этом районе. Это государство достигло высшей точки своего развития в начале христианской эры или чуть позже. В данном районе имеется другая группа надписей, сходных с лихьянскими. Их называют самудскими, потому что они приписываются самудам. Есть еще и сафаитские надписи (фото 20). Их находят севернее – к юго-востоку от Дамаска. Алфавит, используемый во всех этих надписях, принадлежит к южноаравийскому типу.

   Римское завоевание Ближнего Востока означало для набатеев начало конца: они попали под господство римлян и пали жертвой восточной политики Траяна, который в 105 году превратил Набатейское царство в римскую провинцию. Набатеи оставили заметные следы во всем регионе, в первую очередь именно им Трансиордания обязана развитием ирригации и земледелия. Уровень развития их торговли и мореплавания засвидетельствован надписями, обнаруженными на побережье Эгейского моря и в Путеолах.

   Упадок царства набатеев привел к смещению торговых путей на Евфрат, что, в свою очередь, увеличило необходимость в базовом пункте на маршруте между Евфратом и Дамаском. Государство-оазис Пальмира в I веке до н. э. постоянно наращивало свои силы благодаря дипломатической и коммерческой важности своего положения между враждующими империями – Персидской и Римской. Пальмира, как и Петра, развивалась под влиянием арамейской цивилизации, приняла ее язык и основные элементы культуры и религиозных представлений, одновременно взяв довольно много и у античного мира. Сила этого государства возрастала примерно до середины III века н. э. Однако независимая и враждебная Риму политика царицы Зенобии привела к катастрофе. В 272 году император Аврелиан вошел в город и навсегда положил конец его независимости.

   Как и Петра, Пальмира оставила свои следы в Средиземноморье. Она прославилась своими купцами и, прежде всего, солдатами – знаменитыми лучниками. А остатки города, как и соседней Дуры, помогли в реконструкции его цивилизации.

   Падение Пальмиры означало временное ослабление защитного экрана между пустыней и внешним миром. Другие маленькие государства арабского происхождения, существовавшие в то же время на границе Римской империи, а также в Сирии и Месопотамии, не имели большой оборонительной мощи. Самым важным из этих государств считается Хатра. Раскопки, проведенные под руководством доктора Наджи в Асиле (1951–1954), выявили важные остатки искусства смешанного типа, в котором совмещаются античные и персидские элементы. Историческая жизнь Хатры продолжалась с начала христианской эры до ее уничтожения Сасанидами в 240 году.

   Тем временем кочевники Аравии приспособились к новой действительности. Упадок йеменских государств вызвал переселение племен из этого района, устремившихся на север в поисках новых земель. Конечным результатом этой миграции стало образование на смену Петре и Пальмире новых маленьких государств вдоль края пустыни. В V и VI веках там, вокруг Дамаска, процветало царство Гассанидов, а возле берегов Евфрата – маленькое лахмидское государство Хира. Эти два государства были зависимыми от Византии и Персии, являясь их аванпостами на границе с пустыней. Но они исчезли накануне начала распространения ислама, оставив империи лицом к лицу с новыми захватчиками.

   Даже в пустыне делались попытки создания политических организаций. Например, государство Кинда объединило под своим правлением несколько племен Центральной Аравии. В целом, однако, кочевники оставались свободными от любых форм организации. Объединенные кровным родством в племена, они считали, что им больше ничего не нужно, и свободно странствовали по своему бескрайнему песчаному дому. Мусульманская традиция сохранила рассказы об их соперничестве и столкновениях из-за скота, пастбищ и колодцев. В повествованиях бедуин всегда смел и горд, цепок и хитер – качества, сыгравшие немаловажную роль в великой организации, которой Аравии еще предстояло дать жизнь.

   Города росли в основном в оазисе Хиджаз. Караванный путь, ведущий на север, контролировали по преимуществу торговые центры Ятриб (позже Медина) и Мекка. Меккой правила торговая олигархия. В базарные дни и религиозные праздники сюда стекались арабы со всего полуострова. В этом месте племена встречались и смешивались. Ни одна из частей Центральной Азии не могла сравниться с Меккой. Здесь родился Мухаммед.



   Выше, когда шла речь о происхождении семитов, уже говорилось об общественном строе, характерном для кочевников. Осталось лишь описать религиозные условия доисламской Аравии. Каждое государство, возникавшее в тот или иной период на краю пустыни, развивалось в сфере религии, следуя по собственному пути, зависевшему от исторических условий его формирования и существования. Во внутренней пустыне кочевники из-за своего образа жизни имели меньше возможностей создать упорядоченную религиозную систему, поэтому их религиозная жизнь, как правило, была менее строгой, по крайней мере в ее внешних проявлениях. С другой стороны, Аравия не осталась в стороне от мировых монотеистических религий, которые активно развивались на ее границах. Иудаизм и христианство проникли в пустыню и спровоцировали любопытную реакцию, с которой только предстояло справиться пророку Мухаммеду. Поэтому, говоря о духовном наследии арабов до ислама, можно описывать религию арабов, а не арабскую религию.

   Арабская основа, местные элементы и арамейское влияние стали у набатеев и жителей Пальмиры фундаментом весьма любопытного религиозного синкретизма. В Петре верховным богом был Душара – вероятно, он был местной ипостасью семитского божества плодородия. Его супругой была Аллат, что по-арабски значит «богиня». В Пальмире обитал семитский Ваал, но только звали его Бел – имя месопотамского происхождения, или Белсамин, «господин небес». Это имя мы уже встречали на северо-западе Семитского региона. Оно также упоминается в надписях из Хатры. Некоторые ипостаси, такие как Яркибол, Аглибол и Малакбел, в процессе развития стали независимыми божествами. Возможно, Бол произошел от древнего местного божества, позднее отождествленного с привычным семитским Белом. В Пальмире также поклонялись Аллат и звездной триаде, обычной для многих семитских народов.

   Лихьянские, самудские и сафаитские надписи позволяют нам реконструировать отдельные элементы религиозной системы арабов. Из общего пантеона они сохранили общеарабских Аллаха и Аллат и добавили к ним местных богов, таких как дху-Габа в Лихьяне и Руда у самудов и сафаидов. Нам известно еще несколько южноаравийских, набатейских и арамейских богов, а также богов Пальмиры.

   Кочевые племена Центральной Аравии поклонялись множеству божеств. Это были не сформировавшиеся боги или богини, имеющие определенные характеристики, а скорее некие духи, защищающие ту или иную местность и правящие в ней, а также чем-то напоминающие Баалов хананеев. Воображение бедуинов наделяло душами колодцы, деревья и камни, в которых они чувствовали присутствие божества. Знаменитый черный камень в Мекке, объект поклонения всего исламского мира, является пережитком древнего язычества, который Мухаммед приспособил к новой вере.

   Пустыню населяли разные местные духи, а не только боги. Существовал целый сонм различных фантастических существ, хороших и плохих, которые могли становиться невидимыми. Чтобы они не вредили, их следовало умилостивить. Мухаммед, возвратившись из неудачного проповеднического похода, рассказывает, что по пути обратил нескольких джиннов (Коран, 46: 28–31).

   Многочисленность божеств пустыни является следствием разбросанности племен, а главным образом – центробежного движения. Только в редких случаях местное божество могло расширить влияние за пределы своей территории. Такими были три богини – Аллат, Аль-Манат и Аль-Узза, которым поклонялись в районе Мекки. Они повиновались своему отцу – Аллаху. Это имя – на самом деле нарицательное существительное, означающее «бог». Оно широко использовалось арабами для обозначения не только верховного божества вообще, но и самых разных богов. Мухаммед использовал его как имя Бога, которому он поклонялся.

   Колодцы, деревья или камни, в которых жили духи божественных покровителей разных мест, были святынями и центрами поклонения божествам. Образ жизни кочевников допускал только ограниченное и рудиментарное развитие религиозных культов. В дополнение к стационарным святилищам были еще передвижные – племенные. Земля вокруг стационарных святилищ считалась священной. В определенное время к этим святыням проводились паломничества с песнями и музыкой. Паломники много раз обходили святые места, бросая камни или издавая крики.

   В подобном обществе не было места для организованного жречества. За святыми местами присматривали группы семей или племен, но право приносить жертвы или проводить другие ритуальные церемонии не было закреплено за какой-либо определенной категорией людей. Особый предсказатель кахин (арабский аналог еврейского слова k?h?n, которое означает «жрец») трактовал волю духов посредством туманных предсказаний. Такие предсказатели также были судьями и арбитрами. Другой заметной религиозной фигурой среди арабов был садин — страж храма. Его функции были сходны с жреческими.

   Только один район с религиозной точки зрения имел более чем местное значение – Мекка. Ее святилище, в котором поклонялись черному камню, было вожделенной целью паломников из самых дальних уголков Аравии. Положение Мекки на торговом пути, ведущем на север, сделало ее торговым центром и базарным городом. Здесь встречались разбросанные по огромной территории пустыни арабские племена и началась общеарабская централизация. Это позволило сформировать в религиозной, гражданской и торговой областях ядро общей этнической традиции, что помогло Мухаммеду в деле политического объединения арабов.

   Кроме языческих традиций, в пустыне распространялись элементы двух мировых монотеистических религий, центры которых находились очень близко к ее границам. Еврейская группа мигрировала на юг, возможно, со времени римского разрушения Иерусалима и сформировала маленькие колонии вдоль торгового пути и у оазиса Хиджаз. Их основным занятием было земледелие, и они принесли в новый дом религиозные и культурные традиции своего народа. Их культурный уровень, в сущности весьма скромный, должно быть, показался бедуинам недостижимо высоким. Они смотрели на пришельцев со смешанным чувством зависти и уважения. Евреи, со своей стороны, хотя приняли арабский язык, презирали арабов, что оказалось фатальной ошибкой, когда произошла их встреча с Мухаммедом.

   Пришествие христианства в Аравию было частью общего движения распространения новой веры и мотивировалось надэтнической идеей, благодаря которой его проникновение в новые земли было не обычной миграцией христианских групп, а прежде всего заключалось в распространении Евангелия. Северные арабские царства Гассанидов и Лахмидов приняли христианство. Христианские колонии выросли также в Хиджазе, Мекке и Йемене, где приверженцы этой веры контактировали с принявшими христианство эфиопами. Кроме мирских христианских общин существовали монахи пустыни.

   Аравийское христианство не было полностью ортодоксальным. Там было много монофизитов и представителей разных гностических сект. Арабы безразлично относились к доктринальным различиям и, хотя восхищались образом жизни монахов и отшельников, мало знали об их вере. Мухаммед, к примеру, считал, что Мария, мать Христа, и Мириам, сестра Моисея, – одно и то же лицо, а Святая Троица состоит из Отца, Святой Девы и Сына. Неясно только, было ли это мнение результатом простого непонимания с его стороны, или данные представления соответствовали гностическим доктринам.

   Вера в единого Бога закрепилась в доисламской Аравии. Согласно источникам, еще до начала проповеднической деятельности Мухаммеда там были люди, исповедовавшие монотеизм. Их представления подготовили дорогу для новой религии, которая должна была вот-вот появиться. На пороге новой эры в Аравии были распространены местные культы, иудаизм, христианство и учения, в которых прослеживались монотеистические тенденции. Только особенно восприимчивый дух мог оказать влияние на синтез этих элементов. Им и обладал Мухаммед.



   Об истории доисламских государств мы знаем только из надписей, часто очень коротких и потому не дающих достаточного материала для исследователей. Надписи по большей части являются поминальными, сообщают лишь имя, предков и род занятий того, кому они посвящены. Есть также эпитафии, записи о собственности и молитвы. Последние важны для изучения религиозных представлений местных жителей, поскольку в них упоминаются имена божеств.

   В пустыне у кочевников сформировалась собственная поэзия, характеризующая их образ жизни и представления об окружающем мире. Такие сочинения дошли до нас благодаря трудам мусульманских авторов, и здесь возникает вопрос: те передали их в их исходной форме или пересказали по-своему. Можно предположить, что по крайней мере часть этой литературы – оригинальное творение героической эпохи арабского язычества, которую приверженцы ислама называют веком невежества.

   Арабы во все времена были знатоками и ценителями языка. Элегантность дикции и содержательность речи всегда считались высочайшими достоинствами. С древнейших времен они, должно быть, пели народные песни, написанные в форме грубой ритмичной прозы, повествующие о сражениях, делах племени и его героях. Эта поэзия восхваляла мужество, ее героем был человек, думающий и действующий без влияния каких-либо религиозных чувств.

   Поэт был весьма привлекательной фигурой. Он считался наделенным сверхъестественной силой, ведь от военной песни до пророчества всего один шаг. Речь имела магическое влияние на врага, и поэтическое вдохновение рассматривалось не иначе как магия или разновидность одержимости.

   Дошедшая до нас арабская поэзия не похожа на характерную для первых ступеней литературной эволюции. Она была создана за несколько веков до прихода ислама, и поэтические произведения на удивление точны и стилизованы – в них виден результат длительной эволюции. Обычно сочинение состоит из неопределенного количества строк, первая из которых сложена из двух рифмующихся полустроф, а все остальные рифмуются друг с другом.

   Эти поэмы обычно созданы по традиционному плану. В первой части лирический герой рассказывает о своем визите в лагерь, откуда ушла его любимая, и оплакивает ее отсутствие. Существует огромное количество вариантов развития данного сюжета, но его изложение стало схематизированным и стереотипным. Далее речь идет о путешествии поэта через пустыню и описание дикой природы. Но ни опасность, ни одиночество не пугают отважного бедуина: он достигает цели и находит тех, кого искал. Завершает повествование похвала или обвинение, ради которой и писалось все произведение.

   В общую схему можно вплести разные сюжеты. Поэт может следовать за своей музой в любом направлении, куда ей вздумается его повести, а попутно может изложить свои мысли или описать окружающую действительность. В такой поэзии удивляет и восхищает то, как обычная пустыня трансформируется и окрашивается красками в глазах кочевника. Верблюды, страусы, шакалы изображаются ярко и выразительно, подчеркивая захватывающую простоту местности.

   Знаменитый арабский разбойник Шанфара, объявленный вне закона и преследуемый за свои преступления, выразил в известной песне гордую борьбу кочевников против множества лишений и трудностей ради идеала свободы (перевод Анны Долининой).

 

…Найдется убежище

Тому, кто уходит в путь один в темноте ночной –

Не тесно ведь на земле тому благородному,

Кто, слушаясь разума, от злости бежит людской.

С другими я породнился: с волком стремительным,

С пятнистым гепардом и с хозяйкой жилья хромой.

Не бросят они меня, злодейства простят мои,

И тайны они хранят, не выдадут ни одной!

Горды они храбростью, но я-то храбрее их,

Когда ненавистный враг идет против нас войной.

А если добычу делим, я не бегу вперед –

Лишь самые алчные к добыче летят стрелой.

И всё потому, что я других превзойти хочу –

Теперь уж никто не сможет стать наравне со мной!

Заменят мне тех, кто платит злом за мое добро

И в близости с кем не видно радости никакой,

Три друга надежных, верных: сердце горячее,

Да белый отточенный, да желтый с гладкой спиной,

Увешанный ремешками для украшения,

Звенящий, с длинною шеей, с тетивою тугой.

Когда соскользнет с нее стрела – завопит она:

Детеныша потерявши, мать поднимает вой.

 

   Кроме достоинств, у арабской поэзии были и недостатки. Стилизация и ненатуральность выражений, от которой она так никогда и не избавилась, часто скрывают субъективность вдохновения, облачая его в одежды условности. В целом, однако, арабская лирика остается в высшей степени оригинальной; ее сильные и слабые стороны исходят от природы создавших ее людей, для которых пустыня была домом и укрытием от превратностей судьбы.



   Искусство в пустыне не процветало. В северных государствах искусства были развиты, но, поскольку вдохновение их обитатели черпали главным образом у греков и римлян, они не могут считаться в полной мере семитскими и потому упоминаются здесь только вкратце.

   В Петре передние фасады гробниц, вырезанных в высоких скалах, поражают своей выразительностью. Они снабжены колоннами, фронтонами и портиками и покрыты богатыми украшениями в форме цветов и фигур. Они часто устроены друг над другом до самой вершины скалы, и вверх ведут каменные ступеньки.

   Аналогичные гробницы находят в Эль-Хиджре, караванной стоянке к югу от Петры. Более интересными, поскольку более непосредственными являются наскальные рисунки, найденные недалеко от Петры во время раскопок Глюка.

   В Пальмире большая часть длинной колоннады у входа в город сохранилась, как и остатки храмов. Здесь тоже нет ничего оригинального – стиль в основном эллинистический или римский. Существуют погребальные памятники трех типов: в форме башен, домов и подземных сводчатых гробниц. Скульптура по большей части представлена рельефами, особенно в гробницах. Ее характерные черты – неподвижности и симметрия. Это отличает ее от более «продвинутых» античных образцов. В нашем распоряжении имеются также изображения в сводчатых гробницах и мозаики, для которых характерны те же черты, что и для рельефов.

   Искусство Хатры очень похоже, разве только ее храмы, статуи и рельефы создавались в большей степени под иранским влиянием, чего и следовало ожидать, учитывая географическое положение города.

МУХАММЕД И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ИСЛАМА

   Учение исламского пророка изложено в Коране. Считается, что этот труд, как и священные книги мировых монотеистических религий, был написан не только благодаря божественному вдохновению, но и под диктовку самого Бога, поэтому его дух и буква во все времена глубоко почитались.

   Мухаммед не писал Коран сам: на самом деле сомнительно, что он вообще умел читать и писать. Его слова записывались учениками на пальмовых листьях, овечьих шкурах и камнях, но в первую очередь запоминались. Когда первые «носители Корана» пали в борьбе за распространение ислама, возникла необходимость записать все священные откровения, чтобы сохранить их для будущих поколений.

   Официальное издание Корана было осуществлено при халифе Османе в 650 году. Редакторы скрупулезно сохранили традиционные тексты. Никоим образом не изменив священные слова, они просто расположили разные части текста в порядке убывания их длины. Этим принципом расположения объясняется хаотичность и нелогичность получившейся книги.

   Корану свойственно огромное разнообразие стилей и композиций, от коротких живых и блестящих апофегм первых откровений до скучных казуистических исследований большинства последних. Но везде отражен дух автора, который обладал чудесной способностью трансформировать и адаптировать свои мысли к изменяющимся обстоятельствам.

   Традиция сохранила не только Коран, но и историю пророка. Его биография, написанная Ибн Исхаком, дошла до нас в последующей редакции Ибн Хишама, датированной началом III века мусульманской эры. Рассказы о его деяниях и словах передавались из поколения в поколение и были записаны хроникерами. К сожалению, из-за обожания, с которым верующие относились к своему пророку, ему было приписано много неисторических фактов, особенно для того, чтобы распространить его авторитет на политическое движение или религиозные течения. Поэтому к источникам следует относиться с осторожностью. Не всегда просто отличить от правды благочестивый обман.



   Мухаммед родился в Мекке в благородном племени курайшитов между 570 и 580 годами. Еще ребенком он потерял родителей, и его растили, как нам рассказывают, сначала дедушка, а потом дядя. В детстве он, вероятно, испытал немало трудностей, возможно, был пастухом или ходил с караванами в Сирию, где, как утверждают, получил от христианского монаха первые представления о монотеизме. Он определенно не изучал сам Священное Писание: даже если бы он умел читать, священные книги были недоступны на арабском языке, а древнееврейского и греческого он не знал. Однако в Аравии существовали разбросанные по пустыне группы древних евреев и христиан, которые часто приходили в Мекку в базарные дни. Кроме того, вера в единого Бога признавалась отдельными арабскими племенами, которые распространяли ее в своих кругах.

   В возрасте тридцати пяти лет неожиданный поворот судьбы изменил всю жизнь Мухаммеда. Состоятельная вдова по имени Хадиджа, которой он служил, решила выйти за него замуж, тем самым избавив от необходимости бороться за свое существование. Брак, судя по всему, был счастливым. Хадиджа симпатизировала стремлениям мужа и помогала их реализовывать. Мухаммед был верен ей до самой ее смерти.

   Когда ему было уже за тридцать, Мухаммеда настиг религиозный кризис, который решил и его судьбу, и судьбу всей Аравии. Он удалился в поисках уединения. Исламская легенда повествует, как он ушел в далекую пещеру и посвятил себя размышлениям. Там он и услышал странные звуки и голоса. Как-то ночью ангел Гавриил явился ему и обратился словами, которые сегодня составляют начало одной из глав Корана (96: 1–5) (перевод смыслов Саблукова – первый полный перевод Корана на русский язык):

 

Читай во имя Господа твоего, который создает –

Создает человека из сгустившейся крови;

Читай – всеблагой Господь твой,

Который дал познания о письменной трости,

Дает человеку знание о том, о чем у него не было знания.

 

   За первым откровением последовал перерыв, во время которого Мухаммед впал в глубочайшую депрессию, затем подоспело новое послание от Гавриила (Коран, 74: 1–7), а после этого другие, теперь поступавшие чаще.

   Затем он начал пророчествовать и обращать в свою веру все новых сторонников, особенно из беднейших слоев населения. Люди приходили и оставались с ним, неоспоримым лидером.



   С самого начала Мухаммеда занимала мысль о едином Боге. Не забывал он и о собственно миссии – пророка арабского народа. Эти две идеи создали фундамент его первой проповеди. К ним добавилась идея всеобщего суда, на котором каждая душа получит то, что заслужила, добро будет вознаграждено, а зло наказано. Мухаммед предупреждает об этом ужасном событии:

 

Когда небо расторгнется,

Когда звезды рассеются,

Когда моря польются,

Когда гробы откроются:

Тогда душа увидит, что сделала она прежде и что делала

после.

Человек! Что возбуждает тебя к дерзости против

должночтимого Господа твоего,

Который сотворил тебя, дал тебе стройность, все в тебе

соразмерил,

Составил тебя в том образе, в каком хотел?

Но при всем этом вы считаете это вероучение ложным.

Истинно, при вас есть стражи,

Досточтимые, записывающие:

Они знают, что делаете вы.

Истинно, благочестивые будут в отраде;

Истинно, нечестивые будут в аде.

В день суда они будут гореть в нем

И от него не освободятся.

О, если бы узнал, каков будет день суда!

Да, о, если бы узнал ты, каков будет день суда!

В тот день ни одна душа не может ничего сделать для другой

души: в тот день все во власти Бога (Коран, 82).

 

   Призывать к хорошей работе, молитве и благотворительности – это защита общины против надвигающегося события. В исламе, как и других мировых религиях, на начальных стадиях развития догма не отделялась от морали.

   Обитатели Мекки бурно реагировали на проповеди пророка. Они отрицали монотеизм, который был чужд традициям, отвергали пугающий рассказ о суде, насмехались над утверждением о божественной миссии, не подкрепленным ни одним вещественным доказательством. Никому не нужна была религиозная революция, подрывавшая основы честного и очень доходного положения Мекки, достигнутого городом благодаря религии. Мухаммеду пришлось столкнуться с инстинктивной враждебностью общества, чьи принципы полностью отличались от его взглядов. Это общество было основано на привилегиях, которые он осуждал, и нацелено на завоевание материальных благ, в которых он видел причину гибели.

   Оппозиция новому учению проникла даже в его собственную семью, и один из дядей пророка Абу Лахаб стал его злейшим врагом. Пророк испытывал взаимные чувства.

 

Да погибнут руки у Абу Лахаба, да погибнет он!

Ему не принесет пользы имущество его и что приобрел он.

Непременно будет гореть он в пламенеющем огне;

А его жена будет носить дрова для него:

На шее у ней будет вервь из пальмовых волокон (Коран, 111).

 

   Тем временем разногласия оттачивали способности пророка к полемике. Своим неверующим согражданам он приводил примеры из жизни своих предшественников – Ноя, Моисея и других, которым тоже в свое время не верили, которых отвергали. Но те, кто не верил и отвергал их, были наказаны за свою глупость. На требование предъявить доказательства своей миссии он отвечал, указывая на Коран. Кто, кроме вдохновленного свыше, мог создать такой труд? Враждебность жителей Мекки, как это часто бывает в поворотные моменты истории человечества, укрепила твердость молодого движения, подтолкнула его к окончательному формированию и развитию. Процесс имел две стадии: стадию Мекки и стадию Медины, где Мухаммеду предстояло вступить в конфликт с евреями.

   Естественно, враждебность правящей верхушки Мекки не ограничилась спорами. Начались гонения. Многие сторонники Мухаммеда, главным образом рабы, были вынуждены бежать за море в поисках убежища в христианской Эфиопии. Этот эпизод важен как показатель того, какой стадии в своем развитии достиг ислам, когда участники движения окончательно порвали с язычеством, но все еще считали иудеев и христиан друзьями.

   Сам Мухаммед, вероятнее всего, колебался. История о том, что однажды он произнес слова хвалы трем богиням Мекки, а на следующий день отказался от них как от внушенных дьяволом (Коран, 53: 19–23), вряд ли могла появиться, не будь она правдой. Он сначала не достиг успеха, проповедуя и в других местах. Неудачная попытка обратить соседний город завершилась поспешным бегством пророка.

   Ситуация быстро обострялась, и как раз в это критическое время Мухаммед установил контакт с паломниками из Ятриба (Медины). Им идея монотеизма была знакома, поскольку они ежедневно общались с евреями, и они стремились найти посредника, который смог бы положить конец постоянным внутренним распрям, мешавшим населению города спокойно жить. Паломники выразили желание выбрать новую веру, принять и защитить пророка. Мухаммед не замедлил воспользоваться возможностью. Стряхнув пыль прошлого, он в 622 году с несколькими сторонниками отправился в Медину. Это была хиджра, решающий момент в истории ислама и начало его эры. Было бесполезно ожидать быстрого урегулирования кризиса в Мекке, а в новой обстановке можно было надеяться на лучшее. Судьба Мухаммеда изменилась самым решающим образом. Из преследуемого мечтателя он стал уважаемым главой государства, и его гений сумел справиться с новой ситуацией и обратить ее себе на пользу.



   Первой задачей пророка в Медине было урегулирование в высшей степени нестабильной политической ситуации – город раздирали внутренние распри. Взаимная вражда двух местных арабских племен умерялась лишь их общей ненавистью к евреям, которых было много и которые пользовались влиянием. Сдержанный и располагающий к себе беспристрастием, наделенный безусловными дипломатическими способностями, Мухаммед приступил к работе. Он примирял людей, превращая все общество в орудие в своих руках. В известном декрете он уравнял в правах разные группировки и именем Аллаха назначил себя судьей всех споров. Установив собственную власть, он ввел новое связующее звено арабского единства: на племенную систему он наложил религиозный принцип, который должен был произвести революцию, изменить судьбу арабов и создать из них сплоченный народ, способный завоевать мир.

   Однако возник второй кризис, определивший религиозное будущее ислама, – Мухаммед вскоре поссорился с евреями. Ввиду своего слабого культурного развития он совершенно искренне предполагал, что раз он проповедует монотеизм, то евреи и христиане станут его естественными союзниками. Он разрешил евреям свободно совершать свои ритуалы, надеясь таким образом заручиться их расположением, так в исламе появились пост Киппур и обычай обращаться лицом к Иерусалиму во время молитвы, как это делают евреи. Тогда почему бы евреям не принять его как своего пророка?

   Они, похоже, не собирались этого делать. Их ирония и привычка задавать сложные библейские вопросы наглядно показали, что они вовсе не считают его пророком и ничего не имеют против его публичной дискредитации. В ответ Мухаммед, с одной стороны, заменил постом Рамадан пост Киппур, а молитву обращаясь к Иерусалиму – молитвой лицом к Мекке. С другой стороны, он обвинил евреев, а заодно и христиан в фальсификации Священного Писания, в котором было предсказано его пришествие. Аргумент не был блестящим, но он утвердил независимость ислама от других религий и его отношение к ним. Объявив иудеев и христиан фальсификаторами древнего откровения, Мухаммед показал, что его истинным носителем является ислам. Он заявил, что кубическое святилище в Мекке – Кааба – это первый храм, возведенный Ибрахимом (Авраамом) и его сыном Исмаилом, и что его, Мухаммеда, миссия – восстановить чистоту изначального монотеизма.

   Этот аргумент убедил арабов и оправдал репрессии непокорных евреев. Уверившись в своей силе, Мухаммед отбросил миролюбивое примирительное отношение к ним и показал свою жестокость. Евреи подверглись яростным преследованиям и очень скоро оказались в положении рабов, а их община была уничтожена. С исторической точки зрения, если отбросить в сторону соображения морали, антииудейское движение в Медине стало вторым кризисом, определившим независимость ислама, а участь евреев – важным эпизодом в трагической исторической судьбе этого народа.



   Целью Мухаммеда после бегства из Мекки было покорение этого города. Умея интуитивно выстраивать стратегию, а также обладая политической проницательностью, Мухаммед понимал: чтобы поставить Мекку на колени, необходимо нанести удар по самой жизненно важной артерии – торговому пути. В 624 году караван, идущий с севера, в районе Бадра неожиданно подвергся нападению мусульман. Армия, поспешно высланная из Мекки, была обращена в бегство, несмотря на ее многочисленность. Этот первый военный успех повысил престиж пророка в Медине и наполнил сердца его последователей смелостью и уверенностью.

   Правда, они продержались недолго. Меньше чем через год Мухаммед потерпел тяжелое поражение в битве при Ухуде. Пророк – это у него уже вошло в привычку – реабилитировался за счет евреев, сумел отвлечь внимание своих сторонников и минимизировать эффект катастрофы.

   Жители Мекки тем временем готовились к атаке. В 627 году против Медины была выдвинута мощная армия, но ее остановил ров, который Мухаммед приказал выкопать вокруг города. Когда неприятель отказался от атаки и вернулся в Мекку, оборонительная фаза войны для Мухаммеда завершилась – путь в Мекку был открыт.

   Он поступил мудро – выждал время, вступив в переговоры. Договор, заключенный в Худайбии, хотя и стал разочарованием для некоторых мусульман, был ловким политическим ходом пророка. Десятилетнее перемирие, которое было установлено, не могло ему помешать – он уже давно расстался с сомнениями. Зато он получил возможность в следующем году совершить вместе со своими сторонниками официальное паломничество в Мекку. Власти Мекки решили прийти к соглашению с человеком, которого подвергли преследованиям и заставили бежать. В 629 году пророк, окруженный почетом и уважением, вступил в город. К 630 году Мухаммед сумел взять ситуацию под контроль и нашел повод, чтобы прервать перемирие. Он вернулся в Мекку завоевателем, не нанеся ни одного удара.

   И снова установил политику благоразумной умеренности. Он не вынашивал планов мести, а торжественно вновь освятил святые места и благочестием отвлек внимание от своих военных побед. Люди приняли мирную революцию с облегчением.

   Вся Аравия была у ног пророка. Таиф пал, Йемен тоже, племена бедуинов одно за другим признали власть нового правителя. Мухаммед в это время оставался в Медине. В Мекку он вернулся только в 632 году – совершил паломничество. На горе Арафат в окружении своих последователей пророк сообщил, что его миссия выполнена. Сатана больше не будет править в Аравии. Вскоре после этого он умер. Судьба улыбнулась Мухаммеду. Ему выпала участь, которая редко достается великим людям: перед смертью он исполнил свое предназначение и объявил об этом.



   Что в личности этого человека позволило ему оставаться хозяином положения, осуществить подлинную революцию и определить судьбу своего народа? Ведь он сумел соединить разрозненные государства и племена в народ, имеющий миссию.

   Он не был носителем великого нового идеала. Почти все, о чем он говорил в своих проповедях, можно без труда найти в иудаизме, христианстве и в языческих традициях его собственного народа. Его гений был не столько творческим, сколько ассимилирующим. Столкнувшись с противоположными тенденциями, он свел их вместе, и его доктрина, по сути, является результатом процесса синтеза и согласования.

   Ислам занял промежуточное положение. Оказавшись между «национализмом» иудаизма и «интернационализмом» христианства, он был арабским по происхождению и языку. Хотя арабы занимали привилегированное положение, ислам был «интернационален» по своему масштабу, адресован людям любого происхождения, в принципе охватывая весь мир. Находясь между монотеизмом и язычеством, он объединил основные принципы одного и многие культовые практики другого, поставив их на службу Аллаху. Обращаясь к небесам, мусульмане не забывали и о земле. В отличие от предшественников Мухаммед был человеком со своими страстями и пороками, ценившим блага этого мира и находившим для них место в религии.

   Таким образом, ислам, хотя и революционный по своему воздействию, по сути является религией компромисса. Заурядность, которую многие считают недостатком, возможно, была главной причиной его потрясающего успеха, и это вовсе не парадокс, учитывая, что проповедовал его гений.

   Человек, создавший ислам, должен был иметь величайшие природные политические способности. Адаптируясь к обстоятельствам, он мог быть осторожным и безрассудным, милосердным и жестоким, искренним и коварным. Интуиция помогала ему выбрать наиболее целесообразный образ действия и самый выгодный момент и не опускать руки при любом повороте событий. Им во всем руководила железная решимость исполнить свое предназначение: он никогда не колебался, он упорно добивался своей цели, проявляя гибкость в выборе средств для ее достижения.

   В его первоначальной искренности не может быть никаких сомнений. Короткие и страстные откровения периода Мекки полны истинной и исполненной энтузиазма непосредственности. Позднее эта искренность стала более искушенной, однако, говоря о Мухаммеде, мы должны принять во внимание его точку зрения. Он был убежден, что несет людям истину, и поэтому подчинял все остальные соображения религиозным.

   Личность Мухаммеда – причудливое сочетание света и тени. Чувственность, жестокость и коварство он получил от своего окружения – таково было наследие людей, чьим сыном он был. И хотя идеал, освещавший ему путь, был возвышенным, трудные условия, в которых он должен был его реализовать, вынудили его приспосабливаться. Мухаммед был гением умеренной позиции. Другие пророки могли обладать более высокими человеческими качествами, но ни один из них не сделал для арабов то, что сделал Мухаммед.



   Его смерть на время ввергла ислам в пучину политического кризиса. Но преемник пророка Абу Бакр вернул в лоно ислама отпавшие от новой религии после смерти пророка аравийские племена, провел исламизацию государственной политики, после чего его халифат решительно двинулся за пределы Аравии. Набеги на границы великих держав, расположенных на севере, встретили настолько незначительное сопротивление, что приобрели характер постоянных завоеваний, которые еще более ускорились в 634–644 годах. Палестина, Сирия, Египет, Месопотамия и часть Персии пали под натиском мусульман. В начале следующего века арабы пересекли Центральную Азию и подошли к воротам китайского Туркестана, а на западе продвинулись вдоль африканского побережья и достигли Испании, которую разграбили, и проникли даже во Францию, где их наступление было остановлено Карлом Мартеллом в битве при Пуатье (732).

   Гигантский выброс сил, которые дремали с начала времен, подавление древних держав свежей энергией кочевников пустыни, объединенных под знаменем новой веры, стали явлениями, выведшими арабов за рамки строго семитской истории. Вырвавшись за пределы Аравии, мусульмане открыли новую историческую эру, в которой исламу предстояло перейти государственные границы. Завоевывались новые территории, в новую веру обращались новые люди.

   Теперь в новой завоеванной державе присутствовали этнические и культурные элементы разного происхождения, которые были приняты новой религиозной общностью в процесс формирования культуры и истории государства. Различные аспекты греческой и римской цивилизаций и иранские традиции проникли в арабский мир через арамейский язык, который продолжал выполнять функцию средства передачи культуры. Арабский народ не был подавлен притоком традиций древних цивилизаций и сумел стать носителем новой синкретической культуры. Благодаря языку и политической системе, а также знаниям и искусству семитский арабский элемент наложил отпечаток на историю великой державы, которой дал начало. Приняв то, что окружающий мир мог предложить, арабы выполнили работу по ассимиляции и упорядочению, показав себя достойными наследниками своего великого пророка.