Глава четвертая. Рабовладельческое поместье, слабо связанное с рынком

В произведениях римских аграрных писателей иногда упоминается поместье, которое они обычно обозначают специфическим термином «отдаленное имение» (longinquus fundus).
Хозяйство отдаленного поместья изображается в качестве особого экономического типа, который имеет иную, чем на вилле, связанной с рынком, структуру и организацию.
Отдаленные поместья, естественно, могли быть самых различных размеров, в том числе и внушительными латифундиями. Однако в данной главе речь пойдет об отдаленном поместье средних размеров. Именно такое имение рассматривается Варроном и Колумеллой в соответствующих главах.

Варрон, например, определенно отличает отдаленное имение средних размеров от латифундии¹. Цицерон сообщает о тринадцати, в том числе и отдаленных, поместьях своего подзащитного Росция Америйского общей стоимостью в 6 млн. сестерциев, т. е. каждое в среднем — в 400 тыс. ². В. трактате Катона нет упоминаний об отдаленных имениях. Он занят налаживанием хозяйств, расположенных в Кампании и Лации, т. е. вблизи крупных центров потребления и ремесленного производства Италии, связанных с городами морем, реками и сухопутными дорогами. Катон оставил/ без внимания имения более удаленные, например, в Апулии и Брутии, на Адриатическом побережье и в других местах³. Сазерна, живший на рубеже II—I вв. до н.э., был собственником поместья, расположенного далеко от Рима в Транспаданской Галлии⁴ , и фрагменты его сочинения имеют в виду, очевидно, хозяйство отдаленного имения.

Об отдаленных имениях упоминает, как отмечено выше, Цицерон в речи за Росция Америйского, произнесенной в 80 г. до н. э. Такими имениями, по его мнению, можно считать владения Росция, расположенные в районе Америи (Умбрия) в 50 милях (около 75 км) от Рима. Их владелец живет там безвыездно в течение нескольких лет⁵. Любопытная характеристика отдаленных поместий дана Цицероном в 132—133-й главах. Упрекая Хризого на в том, что он выгодно устроил свои дела, захватив множество имений, которые находятся в отличном состоянии и по соседству, он иронизирует над теми, которые полагают, что прочно и приятно свили себе гнездышко, если им досталось поместье где-нибудь в области саллентинцев (т. е. в Калабрии. — 5. К) или бруттийцев, «откуда почта едва приходит к ним хотя бы раз в четыре месяца» ⁶.

Хозяйство отдаленного имения находится в поле зрения Варрона: он дает советы относительно тех или иных культур, пополнения и организации рабочей силы (I, 16, 3—6). Сведения Варрона о хозяйстве отдаленного поместья отличаются известной полнотой и четкостью, что предполагает неплохое знакомство с этим типом поместья.

Как известно, Варрон в своем трактате отразил характерные черты сельского хозяйства всей Италии. Он знал все италийские области, от о. Сицилия (II, 6; 6, 2; II, 10; III, 2, 12; 16, 14; I, 1, 8) до Лигурии (I, 18, 6; II, 5, 9; III, 9, 17) и Галлии, как Цизальпинской, так и Трансальпийской (I, 7, 8; I, 18, 6; II, 3, 3, 9; II, 4, 10; II, 10, 10; III, 12, 2, 5, 6)⁷ . Отражая общеиталийский сельскохозяйственный опыт, Варрон, естественно, не мог не коснуться экономики отдаленных с точки зрения римлянина имений, расположенных в разных частях страны и отличающихся своим хозяйством от типичных поместий.
Противопоставление близких имений и отдаленных проводится и Колумеллой. «Люди, покупающие отдаленные имения, — пишет он, — (не говоря уже о заморских) еще при жизни как бы уступают свое имущество наследникам, и, что еще хуже, рабам. На дальнем расстоянии от хозяина они портятся и после совершенных проступков, поджидая себе смену, думают больше о грабеже, чем о работах по хозяйству» (I, 1, 20). Если в типичном поместье при некотором контроле со стороны хозяина обработка земли с помощью рабов более выгодна, чем с помощью колонов, то в отдаленных имениях, вдали от хозяйского глаза, напротив, следует сдать поле, особенно же хлебное, в аренду свободным колонам (I, 7, 6). В отдаленных имениях делают особого рода сыр (VII, 8, 1), откармливают свиней на мясо (VII, 9, 3), а овец на шерсть и мясо (VII, 3, 13), голуби в отдаленных поместьях свободно кормятся на воле (VIII, 8, 1).

Первый вопрос, который возникает при характеристике отдаленного имения, — было ли оно рабовладельческим, состоял ли основной контингент рабочей силы из рабов или здесь преобладали иные категории работников? В приведенном выше отрывке Варрона подразумевается, что рабочий персонал отдаленного имения состоял из рабов. Ведь его владелец приобретает собственных ремесленников для того, чтобы прочие рабы не слонялись без дела. Строгое предписание о том, чтобы никто из них не выходил за пределы имения, очевидно, касалось рабов, но отнюдь не свободных арендаторов-колонов, как известно, не живущих постоянно на вилле. Во главе работников поставлены вилик и ключник, которые были членами поместной администрации. Столь же ясны, как мы видели, и указания на этот счет Колумеллы (I, 1, 20); по его мнению, владельцы отдаленных поместий как бы оставляют их рабам, которые без хозяйского надзора портятся и, поджидая себе смену, разбазаривают имущество, не работают. В VII, 3, 13 работник, отвечающий за овечье стадо отдаленного имения, назван Колумеллой opilio vilicus, который был руководителем рабской фамилии. Любопытные сведения о рабочей силе отдаленного имения содержатся в I, 7, 6. Здесь Колумелла говорит о том, что под надзором хозяина, даже при средних природных условиях, обработка земель силами рабов более выгодна, чем сдача земли в аренду. Мало того, даже при слабом контроле господина основанное на труде рабов хозяйство выгодно, если только вилик не искусный вор. Далее он прибавляет: «В отдаленных же имениях, в которые приезд господина затруднен, все разряды земель меньше страдают от свободных колонов, чем от рабов, возглавляемых виликом, но особенно хлебное поле, которому колон может принести меньший вред, чем винограднику или арбусту». В этом отрывке предполагается, что обработка виноградников и арбуста колонами мало отличается по своему качеству от рабской, и последняя вполне допустима. Уход за виноградниками требовал некоторых специальных знаний, средств и большого внимания. Колону, как правило, было не просто приобрести полный комплект необходимых орудий труда, провести тщательный плантаж почвы и другие агротехнические операции. К тому же, сдача в аренду большого виноградника колонам предполагала его дробление на мелкие участки, обработка которых неизбежно оказалась бы неодинаковой в зависимости от квалификации и средств колонов. Напротив, характер сельскохозяйственных операций на хлебном поле был таков, что разделение поля на участки и своевременный уход за посевом приводили к тем же результатам, что и при централизованной обработке рабами ⁸. По нашему мнению, указанное место трактата Колумеллы следует понимать в том смысле, что в отдаленных поместьях хлебное поле предпочитали сдавать в аренду мелкими участками, в то время как прочие угодья и отрасли — виноградники, оливковый сад, плодовые посадки, скотоводство и т. п.,— были предметом забот рабской фамилии.

Большой интерес представляет определение характера рабочей силы в имении Сазерны, расположенном в Цизальпинской Галлии и относящемся, видимо, к исследуемому типу. Этим вопросом специально занималась М. Е. Сергеенко⁹ . В отличие от рабовладельческих имений средней Италии в поместье Сазерны и других рабовладельцев Северной Италии колонатное земледелие, по ее мнению, было преобладающим, в то время как централизованная обработка силами рабов играла второстепенную роль¹⁰ . Вывод сделан на основе анализа сообщения Колумеллы (I, 7, 3—4). Действительно, это место говорит о мелкой аренде, очевидно применяемой в имении Сазерны, да и вообще в этой области. Однако, как известно, от труда Сазерны сохранились и другие отрывки, содержащие, кстати, сведения о рабочей силе, и вопрос следует решать, приняв во внимание все его данные.

В имении Сазерны были хлебные нивы, виноградники, арбуст, фруктовый сад, на его вилле находились гончарная, ткацкая мастерские, возможно, небольшая кузница, и жили соответствующие мастера. Данные о мастерских и ремесленниках, занятых там, сообщает Варрон¹¹, который не сомневается в их рабском статусе.

Участвовали ли рабы в обработке сельскохозяйственных угодий? На этот счет сведения дает Колумелла. Он рассказывает о затратах рабочей силы на обработку каждой полевой культуры (II, 12, 1—6) и из подсчета трудовых затрат заключает, что поле в 200 юг. может быть обработано двумя парами быков и шестью разнорабочими (mediastinis), если только поле—без деревьев. Но при наличии арбуста, по мнению Сазерны, то же пространство можно хорошо обработать, если добавить еще трех работников (II, 12, 7). Из контекста вытекает, что речь идет о рабах, которые возделывают хлебное поле, т. е. работают там, где, по мнению Коллумел- лы, труд колонов предпочтительней, если нет хозяйского надзора. Сазерна же жил в имении и тщательно следил за ходом работ. Поэтому совет Колумеллы в связи с малой эффективностью рабского труда на хлебном поле, очевидно, не применим к данному случаю.
За виноградным садом ухаживают рабы, в частности для двухсот югеров требуется три рабочие единицы. «В области виноградарства,— пишет М. Е. Сергеенко о Сазерне, — он выступил новатором, революционной смелости которого почти три века спустя изумлялся Плиний. Ему не страшно было идти наперекор хозяйственным обычаям целого края: собственные наблюдения и размышления значили для него гораздо больше, чем единодушно признанная, от предков принятая и свято, с италийским и деревенским консерватизмом соблюдаемая традиция. Недаром его так ценил Колумелла, тоже человек новой и смелой мысли»¹² . Скорее всего, богатый опыт в области виноградарства Сазерна приобрел в винограднике, обрабатываемом централизованно рабской силой. Очевидно, на мелких виноградниках колонов было бы затруднительным проводить различные эксперименты.

По мнению Варрона, Сазерна считал достаточным для вскапывания (confodere) 8 юг. одного человека (I, 18, 2), причем эта операция выполняется рабом, так как он обрабатывает эти 8 юг. не за 32 рабочих дня, как следовало бы, а за 45 (13 дней уйдут на болезни, лень и небрежность). В той же главе Варрон приводит расчет Сазерны, скорее всего касающийся пахоты: «на обработку каждого югера одному работнику достаточно четырех дней» (I, 18, 6)¹³. В 19-й главе Варрон сопоставляет катоновские нормы труда для рабов и рекомендации Сазерны без всяких оговорок. Варрон с одобрением относится к совету Сазерны о том, чтобы рабская фамилия занималась сельскохозяйственными работами и не теряла времени на бесцельные хождения, «пусть никто не выходит из имения, кроме вилика, ключника и еще одного человека по выбору вилика, а если кто вышел, то он не должен уйти от наказания, а если кто уйдет, следует взыскать с зилика» (I, 16, 5). Это место предполагает прежде всего рабовладельческое хозяйство во главе с виликом. В одном из отрывков сохранилось очень ценное наблюдение о производительности рабского и свободного труда (Varr., I, 18, 2)¹⁴ , очевидно в его собственном поместье¹⁵ . По нашему мнению, не является случайным тот факт, что среди отрывков Сазерны сохранилось шесть, содержащих сведения об организации рабского труда и о рабах, и лишь один, рассказывающий о колонах (Col., I, 7, 3).

Сазерне принадлежит предостережение о сдаче в аренду целого поместья горожанину, который сам не занимается хозяйством, а ведет его силами своей рабской фамилии. Этот совет предполагает опять-таки обработку с помощью рабов.

В свете вышеприведенных фактов и соображений напрашивается вывод о том, что в хозяйстве Сазерны рабский труд играл основную роль, а сам хозяин был неплохим организатором как раз рабского труда. Однако и колоны также использовались в поместье Сазерны и, скорее всего, обрабатывали нивы, хотя, видимо, часть полей возделывалась и централизованно его рабской фамилией. Это наблюдение свидетельствует о распространении рабовладельческих поместий в Цизальпинской Галлии и, в частности, в столь отдаленных местах, как Транспаданская область¹⁶ . Этот вывод нельзя понимать в том смысле, что крестьянское хозяйство, и в том числе колонатное производство в Северной Италии, которое имело прочные корни в предшествующей догалльской и галльской истории, сошло на нет. Цизальпинская Галлия была, как известно, зоной интенсивной римской колонизации, которая питала мелкое производство. Основной вывод М. Е. Сергеенко о том, что здесь крестьянское землевладение и мелкое землепользование прочно сохранялось, представляется убедительным. Рабовладельческие поместья с преобладанием труда рабов и вспомогательным трудом колонов, аналогичные имению Сазерны, сосуществовали в Цизаль-пинской Галлии с многочисленными крестьянскими хозяйствами.

Ценные сведения о рабочей силе поместья указанного типа содержатся у Горация. Земли Сабинского поместья Горация делились на две части. Большая часть обрабатывалась рабской фамилией (8—9 полевых работников), другая часть сдавалась в аренду пяти арендаторам-колонам, отцам семей. И. М. Гревс предполагает, что из 400 юг. — 300 обрабатывались рабами, а 100 — колонами ¹⁷. В одной из сатир (II, 2, 112—136) Гораций рассказывает o некоем Офелле, ранее собственнике, а после ряда событий арендаторе некогда своей земли, ведущем силами семьи свое нехитрое хозяйство. Видимо, Офелла арендовал лишь одну часть бывшей своей земли, другая же — обрабатывалась рабами нового землевладельца централизованно. По сведениям Цицерона, его подзащитный Цецина унаследовал имение Цесении, расположенное в Тарквиниях, и не чинил насилий над колонами, которые обрабатывали его земли¹⁸ . Судя по описанию Цицерона, имение Цецины не было обширным, а скорее всего, — средних размеров, и в большей части обрабатывалось рабами. Но частично оно было сдано в аренду колонам. В той же речи Цицерон упоминает общее правило, согласно которому человек, причинивший насилие своим соседям с помощью своих рабов, колонов и вольноотпущенников, привлекается к ответственности ¹⁹. Это положение предполагает, что у некоторых землевладельцев на их полях трудились и рабы и колоны, что полевые угодья делились на две части, одна из которых обрабатывалась рабами, а другая (меньшая) сдавалась в аренду колонам.

Имея в руках единичные и случайные упоминания о колонате 1 в. до н. э. — I в. н. э., невозможно решить более или менее определенно вопрос об арендных обязательствах колонов, в частности о характере арендной платы и о производственных связях господского и арендаторского хозяйства.

Наиболее вероятно, основная арендная плата вносилась деньгами. Юрист I в. до н. э. Цинций определяет взносы колонов (обычно это делалось в ноябре) термином merces, что подразумевает денежные взносы²⁰ . Колумелла также предполагает денежную арендную плату колонов²¹ , хотя не лишено основания мнение тех исследователей, которые полагают, что существовала арендная плата и из доли урожая²² .
Однако, видимо, нельзя думать о том, что арендная плата в любой форме заключает в себе все обязательства колонов по отношению к землевладельцу. Колумелла говорит о «маленьких добавках»» и в их числе упоминает поставку дров. Более обширен список этих добавок у Марциала: мед, сыр, яйца, птица, ягоды, маслины и др²³.

Наши источники I в. до н. э. — I в. н. э. молчат об отработочных днях колонов. Лишь глухое упоминание Колумеллы о требовательности хозяина к труду колона, возможно, имеет в виду некоторые отработки арендаторов ²⁴.

При существующей экономической зависимости мелких арендаторов от землевладельца, которая включала его контроль над всем хозяйством колона, нет ничего невероятного в использовании труда колона на полях господина земли. Особенно вероятно обращение к отработочным дням арендаторов в горячие летние дни и при перебоях с рабочей силой мерценнариев. Даже при достаточном числе желающих наняться батраками землевладельцу было удобнее и, очевидно, выгоднее обращаться к дополнительному труду своих колонов, оплачивая его за счет вычетов из обычных платежей или сокращения натуральных взносов. Вполне возможно, исходя из ежегодно повторяющейся практики привлечения колонов к работам на землевладельца (первоначально законодательно не оформленной, что заставляло оплачивать так или иначе эти отработанные дни), в дальнейшем в официальные контракты колона стали включать и обязательства по отработкам ²⁵. Как известно, во II в. н. э. подобного рода обязательства стали обычными и фиксировались в поместных уставах.

Рис.15 "Железные орудия труда для сельскохозяйственных и ремесленных работ,найденные при раскопках римской виллы в Испании"

Сдача в аренду части своих земель колонам, приносившим владельцу денежную плату и делавшим мелкие натуральные взносы, использование рабочей силы колонов позволяли землевладельцу обходиться во времена неизбежных срочных работ без мерценнариев или во всяком случае свести их роль к минимуму. В нашем распоряжении нет свидетельств, которые упоминали бы об использовании мерценнариев в хозяйстве отдаленных поместий²⁶ . Владелец отдаленного имения, слабо связанного с рынком, скорее всего не располагал большим количеством денег и потому редко обращался к найму батраков, хотя мог использовать издольщиков. Однако вероятнее вывод о более важной роли труда колонов, чем издольщиков и батраков в качестве дополнительной рабочей силы во времени срочных работ. К тому же сдача части земель в аренду сокращала общий объем полевых работ, что не могло не уменьшить потребность в дополнительной рабочей силе.

Тем не менее еще раз следует подчеркнуть, что основной рабочей силой в поместье разбираемого типа были рабы, постоянный персонал их во главе с особой администрацией, живущей на вилле. Этот рабский персонал обеспечивал обработку основной массы земель, придавал хозяйству в целом рабовладельческий характер, в то время как колоны трудились на меньшей части земли, и их хозяйство лишь дополняло экономическую структуру рабовладельческого поместья.

Каковы же были экономические особенности отдаленного имения, позволяющие выделять его в особый тип? Полнее всего об этом говорит Варрон (I, 16). Он противопоставляет хозяйство типичной виллы, связанной с рынком, ввозящей и вывозящей продукцию, и отдаленных имений, которым «сбывать свой товар некуда» (I, 16, 3). Владельцы типичных имений нанимают из года в год врачей, валяльщиков и других ремесленников из соседних городов, так как содержать их в числе рабской фамилии невыгодно. Собственники же отдаленных имений лишены этой возможности и вынуждены приобретать собственных плотников, кузнецов и прочих мастеров. «Надо, чтобы рабы из имения, — замечает Варрон, — не бросали работу и не разгуливали, празднуя по будням, вместо того, чтобы делать дело и прибавлять доходности имению» (I, 16,4).

На вилле, очевидно, были организованы мастерские — гончарные, ткацкие, — небольшая кузница, которые обслуживали поместье и тем самым ослабляли его связи с городом как центром ремесленного производства. Сдача части земель колонам и наличие независимого крестьянского землевладения в ближайшей округе приводили к тому, что поместные ремесленники могли работать не только для нужд рабской фамилии данного имения, но и колонов и соседних землевладельцев²⁷ .

Отдаленное поместье было слабо связано с рынком. Естественно, это обусловило иную организацию сельскохозяйственного производства. Не было особого расчета заниматься теми дорогостоящими отраслями, которые имели место в пригородном имении (Varr., I, 16, 3). Не было необходимости для выделения одной из отраслей, что диктовалось прежде всего интересами рынка. В хозяйстве отдаленного поместья соотношение разных отраслей и соответствующих угодий — хлебных нив, виноградников, оливковых рощ, плодовых садов, скотоводства и птицеводства — было более или менее равномерным²⁸ . С другой стороны, мало связанный с рынком владелец подобного поместья не мог ввезти необходимые для потребления продукты, — вино, зерно или масло, — и был вынужден сам обеспечивать себя всей необходимой основной и дополнительной сельскохозяйственной продукцией. Он не мог отказаться от вспомогательных посадок, от множества культур и сосредоточиться на некоторых главных: виноградарстве, оливководстве или зерновых. Хозяйство, таким образом, включало многие отрасли, иногда даже в ущерб доходности. Здесь вряд ли могли отказаться от возделывания, пусть на небольших площадях, например, льна или конопли, дрока или тростника, поскольку эти материалы были необходимы в имении, и их растили, даже если почва была не особенно для них благоприятной.

О каких же отраслях говорят наши источники конкретно? Сазерна — о хлебном поле и арбусте. Колумелла — о хлебном поле (ager frumentarius), о виноградниках (vinea), арбусте (arbustum), что предполагает также и плодовые деревья. Его прекрасные способности в области виноградарства позволяют думать и о возделывании шпалерных виноградников. Из других дел Колумелла упоминает разведение овец на шерсть и мясо, для приготовления особого рода сыра, который может долго сохраняться (VII, 3, 13 и VII, 8, 1), откормку свиней (VII, 9, 3—4), птицеводство (VIII, 5, 9), разведение голубей, свободно летающих на воле (VIII, 8, 1), устройство загонов для дичи и для павлинов (VIII, И, 3). Нет никакого сомнения, что оливковый сад, если, конечно, подходили природные условия, были непременной принадлежностью отдаленного имения: масло было необходимым продуктом питания, а уход за оливковым деревом — делом несложным (Col. V, 8, 1—2). Если вспомогательные посадки, для получения кольев и подпор, например, признавались полезными даже в имениях, связанных с рынком (Col., IV, 33, 4; IV, 30, 1), то тем более они должны были иметь место в отдаленных поместьях.

Поскольку отдаленные поместья были мало связаны с рынком, то не было особого расчета добиваться высокой урожайности и применять дорогостоящую интенсивную систему земледелия или передовые приемы откормки скота и птицы. Их продукция в основном шла на внутреннее потребление²⁹ , так что накопление больших запасов было не только нецелесообразным, но даже вредным. Следует думать, что в отличие от владельцев вилл, связанных с рынком, собственники отдаленных имений внедряли, и вполне сознательно, экстенсивную систему обработки, брали курс на сокращение вложений, на средние, а не на наивысшие для того времени урожаи, пользуясь терминологией Плиния Старшего, обрабатывали землю не превосходно, а хорошо или удовлетворительно. Их виноградари, маслоделы, скотоводы не были отменными специалистами. Землевладельцы не гнались за лучшими семенами или саженцами, не применяли обильного унавоживания, вместо более сложной использовали менее хлопотливую, в том числе двухпольную систему земледелия. С агротехнической точки зрения эти хозяйства были экстенсивными, более отсталыми, менее доходными, чем связанные с рынком. В частности, урожайность зерновых была невысокой, да за ней особенно и не гнались, собранного зерна хватало для внутренних нужд, а расходов и хлопот было меньше. По нашему мнению, указание Колумеллы на урожайность зерновых в большей части Италии сам-4 можно распространить и на подобные экстенсивные имения. Это вероятно еще и потому, что в экстенсивных хозяйствах зерновые посевы должны были занять довольно значительное место, поскольку именно зерновые давали основные продукты питания, а их возделывание требовало небольших расходов, меньших трудовых затрат и простую агротехнику.

Несколько большее внимание обращалось на уровень агротехники зерновых в передовых хозяйствах того времени, связанных с рынком, о чем обстоятельно писал Колумелла во II книге.. В отдаленных же поместьях, очевидно, агротехника в целом, в том числе и зерновых, была более простой: семенное дело оставалось на низком уровне, удобрения применялись мало, о севооборотах имели слабое представление, системы земледелия были отсталые.
Энергичная полемика Колумеллы с теми землевладельцами, у которых виноградники вырождаются, дают мало винограда и плохое вино, предполагает более низкую степень развития виноградарства, чем в передовых хозяйствах ³⁰, где в виноградном саду около одного дерева выращиваются по 2—3 лозы, а то и по 10 лоз ³¹.
М. Е. Сергеенко собрала не мало примеров бедственного положения маслиноводства во многих местах Италии³² . По нашему мнению, именно таким оно было в отдаленных поместьях. Их собственники были слабо заинтересованы в получении большого количества продукции и в ее высоком качестве.

Экстенсивные методы хозяйства, низкий уровень агротехники, меньшие, чем в передовых поместьях урожаи, господство примитивных систем земледелия приносили небольшие доходы, но вместе с тем в таких хозяйствах предъявлялись и меньшие требования к почвенному плодородию, в то время как трех- и двупольная система земледелия даже при малом удобрении полей обеспечивала восстановление почвенного плодородия. Урожайность в таких хозяйствах, следует думать, была невысокой, но стабильной, достаточной для удовлетворения основных потребностей имения.

Поскольку подобные имения были мало связаны с рынком и их хозяева не имели стимулов к получению большого количества высококачественной продукции, как это было в интенсивных хозяйствах, их собственники были менее заинтересованы и в эксплуатации наличной рабской фамилии, во всяком случае этой эксплуатации был поставлен некий экономический предел, который стирался или далеко отодвигался в товарных виллах. Следует думать, что степень эксплуатации работников в отдаленных поместьях была меньшей, чем в типичном или пригородном имении. По-видимому, в отдаленных имениях, при редких хозяйских наездах и даже при постоянном пребывании господина, контроль за рабами был несколько слабее, и степень принуждения к труду ниже. Уже Сазерна принимал меры к предупреждению того, чтобы рабы не разгуливали, а работали. С точки зрения такого расчетливого хозяина, как Колумелла, рабы отдаленных имений постоянно портятся, мало работают и их нужно чаще менять (1,1, 20). «Если хозяин,— продолжает он, — не будет часто появляться во время работ, то все остановится, как в войске, когда нет полководца» (I, 1, 18). Вероятность такой остановки работ была значительно большей в отдаленных, чем в близких к местопребыванию господина имениях. Положение рабов в отдаленных поместьях, таким образом, было несколько лучшим, чем в имении, связанном с рынком. Их меньше эксплуатировали, за ними не столь строго следили. К тому же при слабых рыночных связях и трудностях товарной реализации сельскохозяйственной продукции у рабовладельца не было особой необходимости строго придерживаться скудного рабского пайка, а следовательно, бытовое положение рабов было легче, чем в товарных виллах. Сносные бытовые условия и меньшая степень эксплуатации рабов создавали возможности для их семейной жизни. Рабовладелец был даже заинтересован при сложившихся обстоятельствах в самопополнении его рабской фамилии и сокращении покупок рабов на рынке. Для этого на его отдаленной вилле были все условия: произведенную продукцию продать трудно и выгоднее истратить ее на содержание женщин и детей, которых, кстати, можно использовать для некоторых работ.

В составе постоянного рабского персонала поместья находились, таким образом, кроме полевых работников еще и ремесленники, а также большее число женщин и детей, чем на вилле, связанной с рынком. Иначе говоря, здесь на единицу площади приходилось большее количество рабов, а собственник не проявлял особой озабоченности в ограничении числа работников. В хозяйствах подобного рода отсутствовали многие преимущества хорошо организованного рабского труда и проявлялись его отрицательные стороны: незаинтересованность рабов в труде со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Централизованная обработка крупных площадей рабами по степени своей эффективности сближается с мелким производством и в ряде случаев начинает уступать ему. Неудивительно, что часть земли сдается в аренду колонам. Производственная близость труда рабов и колонов (т. е. производительность труда, доходность, воздействие на плодородие почвы) в имениях, слабо связанных с рынком, упрощала решение сложной проблемы маневрирования с рабочей силой. Облегчался переход от чисто рабовладельческого производства к труду колонов в зависимости от состояния рынка рабов, повышения цен на них, их недостатка и обилия колонов или наоборот.

С другой стороны, создавались условия, при которых было возможно сокращение централизованной обработки земель рабами не только за счет притока арендаторов-колонов, но и путем выделения клочка земли собственным рабам в пользование. Ведь при меньшей степени эксплуатации, при некотором повышении необходимых издержек, развитии семейных отношений в рабской среде и падении эффективности рабского труда рабовладелец мог давать фактически сложившейся рабской семье земельный участок. Предоставляя необходимый пекулий, он требовал своего рода арендную плату, переложив на плечи этих квазиколонов все тяготы производственного процесса. Хотя первые документальные свидетельства о посадке сельских рабов на землю дошли от середины II в. н. э. (Dig., XVI, 1, 54; XVIII, I, 40, 5; XXIII, 16, 1, 22; XXXIII, 7, 12, 44)³³ , они, бесспорно, имели место и несколько раньше. Ведь юридические источники середины II в. н. э. закрепляли практику, восходящую к более раннему времени³⁴ .

Таким образом, хозяйство отдаленного имения представляло собой в принципе замкнутое натуральное хозяйство, мало связанное с внешним рынком. Оно было обеспечено ремесленными изделиями и сельскохозяйственной продукцией, мало нуждалось в посторонней рабочей силе, в нем создавались условия для само- пополнения его рабской фамилии. В случае изменения экономической конъюнктуры собственник мог относительно легко, без коренной ломки хозяйства, совершить переход от применения рабской силы при обработке земли к колонату и обратно. Хозяйство было обеспечено небольшими, но стабильными урожаями. Описанный выше тип рабовладельческого поместья, несмотря на меньшую доходность и отсталость, обладал экономической устойчивостью и жизнеспособностью, мог гибко и быстро - приспосабливаться к меняющимся хозяйственным условиям.

Подчеркивая удаленность этого типа поместий от городов и их слабые рыночные связи, нельзя, однако, представлять подобные имения в качестве совершенно изолированного ойкоса, совсем не связанного с рынком. Отношения с рынком, хоть и слабые, непрочные, и у такого хозяйства были.

Основной контингент рабской фамилии, даже при возможности ее самовоспроизводства, все-таки, видимо, приобретался на невольничьем рынке, и слова Колумеллы о необходимости смены обленившейся фамилии подтверждают это соображение. Невозможно себе представить хозяйство в условиях развития товарного производства в Италии II в. до н. э. — I в. н. э., которое не реализовывало бы часть своей сельскохозяйственной продукции на рынке, а целиком потребляло ее внутри себя. Полученное в имении вино, масло, хлеб могли отвозиться и на далекий рынок. Особым образом приготовленный сыр, свиной окорок, шерсть, битая птица допускали перевозки на значительные расстояния и также могли продаваться. Как уже отмечалось, ремесленники с виллы могли обслуживать соседнюю округу, соседей — колонов и крестьян. На-конец, колоны, сидевшие на землях этого имения, как правило, вплоть до конца I в. н. э., вносили арендную плату деньгами и, следовательно, были вовлечены в товарный оборот для получения звонкой монеты для арендной платы. В таком хозяйстве могло быть много излишков разнообразной продукции, которые желательно было бы реализовать. Однако этот тип хозяйства был связан с рынком эпизодично и случайно. Хозяйство было обеспечено почти всем необходимым, рыночные связи носили внешний характер, не затрагивая существа производства, имели второстепенное значение. Если эти связи прерывались или порывались совсем, хозяйство продолжало существовать без особой перестройки.

Таким образом, основными особенностями исследуемого рабовладельческого поместья, позволяющими выделить его в особый экономический тип, были следующие: слабые рыночные связи, ярко выраженное натуральное хозяйство, соединение земледелия с ремесленным производством, равномерное (с некоторым преобладанием зерновых) соотношение отраслей, низкий уровень агротехники и экстенсивные методы хозяйствования, сочетание использования труда рабов с арендными отношениями, меньшая степень эксплуатации и лучшее бытовое положение рабов, возрастание значения самопополнения рабов, включение в состав постоянной рабской фамилии женщин и детей.

На протяжении всего нашего изложения указанный тип поместья назывался отдаленным. Этот термин, по нашему мнению, весьма условен и его нельзя понимать буквально. Если имение находится вблизи какого-либо городского центра, но по каким-либо причинам мало связано с рынком и имеет вышеописанную структуру, оно может быть отнесено к данному экономическому типу, хотя, собственно говоря, и не является отдаленным. Лучше определить этот тип поместья в качестве экстенсивного рабовладельческого хозяйства средних размеров, слабо связанного с рынком. Бесспорно, таковыми были географически отдаленные от городских центров поместья. Но ими могли быть и другие имения, в которые их владелец подолгу не заглядывал, передоверяя контроль за всем процессом производства рабской администрации. Колумелла, например, подчеркивает именно это обстоятельство (слабый контроль господина или его редкие наезды), очевидно, не случайно³⁵ .

Для энергичного хозяина повседневный контроль в реально отдаленных поместьях был особенно важен, так как он был заинтересован в интенсификации производства и там, где рыночные связи были слабые. Вместе с тем, многие рабовладельцы, занятые раз-личными городскими делами, часто не имели возможности посещать свои поместья, и не особенно отдаленные. Например, Цицерон, владевший имением в районе Помпей, оживленного торгового и ремесленного города, по нескольку лет не мог заглянуть туда и лично осмотреть свое имение. Не все рабовладельцы даже во время наездов в свои владения вникали в дела и энергично занимались хозяйством. Поэт Гораций, собственник расположенного относительно недалеко от Рима поместья (около 40—50 км), часто его посещавший, целиком доверился ленивому вилику и очень мало думал о повышении доходности имения.

Сказанное выше позволяет высказать предположение о том, что описанная категория поместий занимала заметное место в системе сельскохозяйственного производства Италии. Неудивительно поэтому, что данный хозяйственный тип постоянно находился в поле зрения римских аграрных писателей. Италия II в. до н. э.— I в. н. э. была довольно густо усеяна городами, центрами ремесла, местной торговли и потребления сельскохозяйственной продукции. Многие области лежали на морском побережье. Реки и прекрасные дороги пересекали Италию. Все это позволяло устанавливать тесные связи с рынком и налаживать интенсивное сельскохозяйственное производство. Тем не менее в Италии было много глухих углов, да и в окрестностях городов существовали рабовладельческие поместья средних размеров со слабыми рыночными связями и экстенсивным производством.

Описанный нами тип рабовладельческого поместья является своего рода теоретической моделью, обобщением. В реальной действительности конкретно существовавшие поместья этого типа могли не иметь столь полного сочетания вышеуказанных признаков. В частности, некоторые поместья, особенно расположенные близ городов, при относительно небольшой рабской фамилии не имели в ее составе ремесленников, хотя все остальные признаки экстенсивного натурального хозяйства были там налицо.

Рассмотрим некоторые примеры конкретных имений этого типа, в частности Транспаданское имение Сазерны, Сабинское поместье поэта Горация и ряд сельских вилл, раскопанных под Помпеями.

Как известно, от сочинения Сазерны дошли ничтожные отрывки. Тем не менее некоторые сведения о его имении можно из них почерпнуть. М. Е. Сергеенко на их основе дала интересную реконструкцию сазерновского хозяйства³⁶ . Исследовательница полагает, что оно был с крупным имением с многими сельскохозяйственными отраслями и ремесленным производством, с самодовлеющим и замкнутым хозяйством, с большой ролью колонатного земледелия. При анализе организации рабочей силы было уже обращено внимание на преувеличение роли колонов в поместье Сазерны и недооценку рабского труда. Соглашаясь с определением общего характера хозяйства Сазерны, данным М. Е. Сергеенко, хотелось бы высказать также некоторые сомнения о размерах его поместья. Основными аргументами в пользу того, что оно было крупным, названы наличие рабов и колонов («В руках одного хозяина находилась такая большая площадь, обрабатывать которую одной рабской силой было невозможно» — стр. 166), и крупная аренда целого имения «денежным человеком и спекулянтом». Эти аргументы, на наш взгляд, не очень убедительны. В поместье Горация тоже были и рабы, и колоны. Аренда же целого имения, очевидно, говорит не в пользу его обширности. Ведь аренда больших пространств, к тому же с обработкой их силами рабов, менее вероятна, чем относительно небольших по своим размерам.

Каковы же другие аргументы? В II, 12, 7 Колумелла приводит сообщение Сазерны об обработке нивы в 200 юг. в двух вариантах (без деревьев и с деревьями). Бесспорно, хлебное поле не покрывало площади всего поместья Сазерны, даже в долине. Но посевы зерновых, очевидно, занимали немалое место среди других угодий. Среди поместной администрации в одном из отрывков (Varr., 1,16,5) упомянуты лишь вилик и ключник, что наряду с предписанием запрета покидать виллу рабам предполагает относительно небольшой постоянный контингент.
Скорее всего, поместье Сазерны было таким, которое мы определяем термином «средних размеров», порядка двух-трех центурий.

Итак, Сазерна был владельцем поместья средних размеров, в Транспаданской Галлии, обрабатываемого в большей своей части централизованно рабами и в меньшей — колонами. В имении были ремесленные мастерские, а в составе рабской фамилии — мастера. Хозяйство было многоотраслевым. Нивы, виноградники, луга, фруктовые сады, полоска леса, отары овец, стада свиней и коз — все это было в нем представлено³⁷ . Видимо, хлебопашество занимало здесь заметное место, но соотношение отраслей было более или менее равномерным.
Каковы были связи с рынком? Сообщение Варрона об устройстве в имении Сазерны гончарной и, видимо, других мастерских, о его домоводческих советах предполагает замкнутое, самодовлеющее хозяйство, слабо связанное с рынком ³⁸. В конце II в. до н. э. Цизальпинская Галлия и особенно ее Транспаданская: часть были еще глухими углами Италии, городских центров было немного и рабовладельческие имения, распространявшиеся здесь, не могли еще тесно связывать с ними свое хозяйство. По всей вероятности, энергичная урбанизация и бурное экономическое развитие Северной Италии после смерти Цезаря³⁹ приводили к вовлечению в рыночный оборот и к их перестройке⁴⁰ многие ранее изолированные имения — к отделению ремесленного производства от сельского хозяйства, к появлению ведущей отрасли, работающей на рынок, к сокращению колонатного земледелия, к специальной организации рабочей силы и т. п.
Зона распространения замкнутых рабовладельческих хозяйств сокращается. Однако на рубеже II—I вв. до н. э. подобных хозяйств в Северной Италии было немало и одним из них, очевидно, было поместье Сазерны.

Сазерна был хозяином превосходным и хорошо образованным агрономом⁴¹ . Следует думать, что в своем имении он применял хорошую агротехнику. В одном отрывке из его сочинения (Varr., I, 18, 2) рассказывается о лени и небрежности рабов, что свидетельствует о невысокой эффективности рабского труда, о чем,, кстати, говорит и использование труда колонов.

Перейдем к характеристике имения поэта Квинта Горация Флакка, полученного им в дар от Мецената в 33 г. до н. э. Поместье было расположено в Сабинской области в 40—50 км от Рима и в 15 км от города Тибура. По подсчетам И. М. Гревса, оно было не больше 400 юг.⁴² . Вот как описывает местность, где располагалось поместье Горация, И. М. Гревс: «Это был край живописный, но пустынный и дикий. Страна была покрыта в значительной части своего протяжения естественно растущим мелким лесом и довольно мало обработана. Культура ее была заброшена несмотря на близость Рима, вероятно потому, что каменистая и слабо орошенная почва не отличалась, в общем, плодородием и оказывалась часто неудобною для земледелия. Главными обитателями этого довольно глухого угла средней Италии были мелкие сельские хозяева. Они жили в незатейливом деревенском быту и, чуждые влияния утонченных нравов больших городов, сохраняли старинные простые обычаи»⁴³.

Изучение хозяйства Горация привело его исследователя к выводу, что в нем имели место разные отрасли: близ господской резиденции был разбит арбуст, плодовый сад и огород, часть земли была отведена под шпалерный виноградник, из которого силами рабской фамилии Горация приготовлялось дешевое вино (vile sabinum vinum — Ног., Carm., I 20, 1), идущее на внутреннее потребление. Хотя И. М. Гревс преувеличивает размеры хлебной нивы Горация, считая ее равной 200 юг.⁴⁴ , несомненно, что она занимала среди прочих участков: немалое место. Упоминает Гораций и оливковый сад, и луг, и собственный лес и даже пустошь, необработанную землю⁴⁵ . На его землях паслись стада разнообразного скота: овец, коз, быков, мулов, свиней, «может быть лошади для езды»⁴⁶ (И. М. Г реве,, стр. 113). Насколько можно судить по описанию Горация, его имение было слабо связано с рынком. Правда, в одном месте он упоминает о поездке в Рим по делам⁴⁷ , причем имеются в виду именно дела, связанные с денежными расчетами ⁴⁸, однако скорее всего это были эпизодические наезды, а отнюдь не регулярные, жизненно необходимые связи. Основная хозяйственная задача, стоящая перед Горацием, была другой: обеспечение внутренних потребностей своей городской и сельской фамилии необходимой продукцией ⁴⁹. В его хозяйстве не было какой-либо ведущей отрасли, работающей специально на рынок, соотношение отраслей было более или менее равномерное, с некоторым преобладанием зерновых культур⁵⁰ .

Поместье Горация обрабатывало 8 работников-рабов. Разгневанный непослушанием одного из городских рабов, он грозит ему ссылкой в деревню в качестве девятого рабочего ⁵¹. Место это не совсем ясное: возникает вопрос, вся ли рабская фамилия состояла из 8 единиц, считая вилика и его семью, или же число 8 обозначало лишь количество полевых работников. И. М. Гревс склонен придерживаться последней точки зрения, насчитывая всего на деревенской вилле Горация около 22 рабских единиц, включая женщин и детей ⁵². Особенно любопытно упоминание о мальчиках и девочках⁵³ , оно прямо свидетельствует о существовании женщин на сельской вилле и, вероятно, о некотором подобии брачных отношений в сельской фамилии. Как мы уже говорили, семейные отношения среди рабов, возможно, поощрялись собственником подобного типа хозяйства, обеспечивая его рабочей силой за счет ее воспроизводства и ограничивая хлопотливые рыночные связи. Однако часть рабов была прислана Горацием из города, где они были куплены на рабском рынке. Угроза Горация отослать непослушного раба в Сабины говорит о том, что такая практика имела место.

Мало связанное с рынком поместье Горация вряд ли было обработано по последнему слову тогдашней агротехники. Сам владелец слабо разбирался в сельском хозяйстве, да и не стремился к превращению своего имения в доходное хозяйство. Его хозяйственная неопытность проявляется не только в том, что он, видимо, плохо контролировал ход работ, хотя и подолгу жил в деревне, но и в том, что даже в вилики ухитрился назначить раба малоинициативного и ленивого, которого приходится уговаривать заниматься хозяйством (Ног., Epist., I, 14). Послание к вилику ясно показывает, что поместье Горация было возделано далеко не лучшим образом. Свою землю он называет пустынной неприветливой землей⁵⁴ , пахотное поле названо давно нетронутым мотыгой (Epist., I, 14, 27), на нем приходится рабам ворочать глыбы да камни (glaebas et saxa moventes). У нас нет данных, чтобы судить, были ли на вилле Горация ремесленные мастерские, а среди его рабов — ремесленники. Очень вероятно, что живущие на вилле женщины занимались обработкой шерсти, прядением и ткачеством, может быть там, производились некоторые плотницкие работы. Однако, судя по всему, большая часть ремесленных изделий — посуда, железные орудия и некоторый инвентарь — приобретались Горацием или в соседней деревне Варии, или в Тибуре⁵⁵ и, наконец, в Риме, куда Горация, по его же словам, необходимость заставляла ехать и вершить ненавистные дела (invisa negotia). В одном месте он говорит, что сам разливает полученное в поместье вино в греческие сосуды⁵⁶ , которые, очевидно, были куплены им на рынке.

Часть земель Гораций сдавал в аренду колонам. По его словам, в поместье находится пять очагов, т. е. скорее всего крестьянских дворов, где живут пять почтенных отцов со своими семьями⁵⁷ . И. М. Гревс считает, что 5 колонов арендовали самое меньшее 100 юг. Горациевой земли⁵⁸ . Несмотря на отсутствие сведений, можно предположить⁵⁹ , что наряду с арендной платой колоны принимали участие в хозяйских работах во время срочных летних кампаний: сбора винограда, жатвы, сбора оливок, сенокоса и т. д., что позволяло Горацию обходиться без помощи наемников-мерценнариев, во всяком случае о батраках Гораций не говорит. Быт колонов Горация, видимо, мало отличался от быта рабской фамилии. Насколько можно судить по его описанию, прелести деревенской жизни, которые он рекламирует, распространяются хотя бы отчасти и на рабов. Они здесь сыты, в то время как в городе вынуждены «глодать свой паек» (urbana diaria rodere — Epist. I, 14, 40). Находясь в городе, рабы стремятся в деревню (tu medias- tinus tacita prece rura petebas — Epist., I, 14, 14). Наконец, в деревне они, видимо, получают большие возможности для нормальной семейной жизни.

Таково было хозяйство Горация. В связи с этим можно согласиться с И. М. Гревсом в том, что «оно представляло цельный хозяйственный организм, снабженный всеми необходимыми элементами для автономного существования». Это был, можно сказать, «уменьшенный снимок латифундии»⁶⁰ .

Некоторые из сельских вилл, раскопанные под Помпеями, по нашему мнению, принадлежат к хозяйствам исследуемого типа, хотя и имеют свои особенности. Эти особенности объясняются близостью (2—3 км) оживленного ремесленного и торгового центра. В этих условиях даже при слабом контроле господина или его небольшом интересе к хозяйству, видимо, не было целесообразно держать собственных ремесленников или сдавать в аренду часть земель. Очевидно, были более оживленными и рыночные связи. Тем не менее ряд таких существенных признаков, как равномерное соотношение отраслей и связанные с этим экстенсивные методы производства, а также меньшая, чем в поместьях с ведущей культурой, связь с рынком позволяют отнести помпейские виллы к разбираемому типу. Примерами таких вилл могут служить виллы № 26 и 34 по классификации М. И. Ростовцева.

Воспроизведем их описание. Обе виллы были раскопаны Карло Росси Филанджери в начале XX в. (1904—1905 гг.) и описаны М. Делла Корте в Notizie degli Scavi di Antichità за 1921 и 1923 гг. Вилла № 26 по своим размерам — небольшая, общей площадью (34X16)+20 м2 = 556 м2⁶¹. Вилла лишена каких-либо украшений, стены голые, лишь одно помещение (6) грубо оштукатурено. Построена вилла in opus incertum — из обычных помпейских материалов и подремонтирована кирпичом после землетрясения 63-го года. Перед главным входом стоят четыре огромных долия, служивших скорее всего водопоем для скота, здесь же — очаг диаметром около 1,5 м. Двор, в отличие от всех других вилл, не имеет светового колодца, на дворе собраны многочисленные фрагменты глиняных, скорее всего винных амфор. Здесь же обнаружены небольшой ларарий, у подножия которого лежали костяки двух человек и двух собак, небольшая ручная мельница и отхожее место. Из хозяйственных помещений выделяется комплекс из комнат (7, 8, 11), которые опознаны как оливкодавильня, так как в помещении 7 стоял трапет, находился небольшой бассейн и свинцовый котел — все необходимое для выжимания масла (общая площадь около 57 м2). В довольно обширном помещении 12 (около 40 м2) найдено множество обуглившейся соломы, и оно определено в качестве сеновала. Значительную часть виллы (помещ. 13) занимал навес или сарай⁶² площадью около 160 м2, что составляет больше четверти всей виллы, наполовину заложенный каштановыми кольями, которые использовались как подпорки для виноградных лоз. В комнате 5 обнаружены остатки каменной лестницы, ведущей на второй этаж, где, вполне вероятно, могло быть зернохранилище (кстати, в одном из долиев найдено просо).

Характер опознанных комнат и их размеры позволяют представить особенности хозяйства, и в частности, соотношение отраслей. Обломки многочисленных винных амфор, множество каштановых кольев говорят о том, что виноградарство было отраслью далеко не второстепенной. Вместе с тем обширные размеры оливкодавильни (она занимала около десятой части площади всей виллы) свидетельствуют о немалом удельном весе и маслиноводства. Остатки мельницы, очага, сеновала и предполагаемое зернохранилище на втором этаже говорят и о полевом хозяйстве. Вполне вероятно предположение М. Е. Сергеенко о существовании овечьего стада⁶³ : на это указывают наличие водопоев и по крайней мере три собаки, которые могли не только охранять виллу, но и помогать при пастьбе овец⁶⁴ . Таким образом, в данном хозяйстве трудно выделить одну ведущую отрасль. Напрашивается вывод о более или менее равномерном сочетании четырех отраслей — по-левого хозяйства, виноградарства, оливководства и овцеводства⁶⁵ . Бесспорно, в этом же поместье имели место вспомогательные посадки для виноградников, а находка кривого садового ножа говорит о садовых посадках.

Аналогичную картину представляет собой хозяйство сельской виллы № 34 . Эта вилла относится Р. Каррингтоном к типу вилл с перистилем (так называемый II тип), возникшему в начале I в. до н. э., хотя сама вилла датируется I в. н. э.⁶⁷ . Из раскопанных кампанских сельских вилл № 34⁶⁶ самая большая. Ее площадь достигает размеров югера, 54X45 = 2430 м2. В некоторых частях вилла была двухэтажная, о чем говорят лестницы Г и Д, что еще более увеличивало общую площадь. В раскопанной части виллы исследован весь первый этаж, господских покоев не обнаружено. Там, как и в большей части второго этажа, были хозяйственные помещения⁶⁸ .

Центром виллы являлся огромный двор — около 300 м2, окруженный перистилем. Вдоль восточной стороны виллы, которая ориентирована почти правильно, справа от входа тянутся два помещения: № 1 — 30 м2 и № 2 — 78 м2, с отдельными входами, но сообщающиеся друг с другом. Помещение 2 — стойло, ибо здесь обнаружены скелеты лошадей и коров. Весьма вероятно предположение М. Е. Сергеенко,, что и помещение I использовалось под стойло ⁶⁹. Таким образом, стойла в целом имели площадь около 110 м2 и могли вмещать большое количество скота.

Юго-восточную часть виллы занимал хозяйственный комплекс около 350 м2, состоящий из 11 комнат. При раскопках здесь найден громадный бронзовый котел диаметром 1,06 м, стоящий на специальной подставке. Вероятно, котел предназначался для сбивания большого количества молока, и ряд исследователей виллы высказали мнение о том, что весь этот комплекс В был сыроварней. К сыроварне примыкала обширная пекарня и мельница, состоящая из небольшой ручной мельницы и громадной мельницы высотой 1,85 м (самая крупная из мельниц, найденных в сельских виллах). Здесь же обнаружены огромная печь диаметром 2,5 м (одна из наиболее крупных печей, найденных не только в сельских виллах, но и в Помпеях вообще)⁷⁰ и своеобразный аппарат для толчения и очистки зерна. Обширные размеры пекарни, громадная печь, внушительная мельница свидетельствуют о том, что в имении перерабатывались значительные количества зерна, которые, конечно, собирались с собственных полей. Можно согласиться с мнением М. Е. Сергеенко, что зернохранилище помещалось, как обычно на италийских виллах, на втором этаже, куда вела лестница Д, в непосредственной близости от пекарни⁷¹ .

В юго-западном углу виллы находилось несколько небольших камер, объединенных в один комплекс Д — около 180 м2, имевший два выхода во двор и один в пекарню. Здесь же обнаружена лестница, ведущая в зернохранилище, В одной из камер найдены кандалы на 14 человек, прикрепленные к врытому столбу, что натолкнуло некоторых исследователей на мысль, что в целом помещение Д было эргастулом⁷² . Семь небольших каморок со скудным инвентарем (в основном фрагменты амфор, тарелок, кувшинов) площадью 4,5—7 м2, тянущихся вдоль западной стены, определяются как комнатки для рабов, расположение и площадь которых аналогичны таковым на вилле Агриппы Постума⁷³ . Наличие эргастула и нескольких рабских каморок вдоль западной стены предполагают постоянное пребывание на вилле значительного числа рабов, на что указывает и громадная пекарня, обслуживающая скорее всего внутренние потребности имения⁷⁴ .

Одной из особенностей планировки виллы является вынос за пределы двора винного погреба, винодавильни, сарая с железными инструментами и деревянными брусками, которые образовывали особый комплекс с другим входом, мало связанный с хозяйственными помещениями, группировавшимися вокруг двора. Винный погреб занимал немалую площадь — около 200 м2, причем он использовался в качестве хранилища и для вина и для масла ⁷⁵. Несмотря на абсолютно большие размеры винного погреба, он занимал относительно незначительную, лишь 1/12 часть всей площади виллы, в то время как на вилле Боскореале — около 75. Вино- давильня занимала около 60 м2, т. е. около 1/40 всей площади (под Боскореале—112 м2, т. е. 1/9). В целом метраж винного погреба и винодавильни на вилле 34 составлял около Vio всей площади в то время как в Боскореале — 1/3, хотя в абсолютных цифрах эти площади не особенно сильно различаются (на вилле 34: 195+63 — около 270 м2; на вилле 13: 195+112 — примерно 310 м2). Относительно небольшие размеры указанных площадей, выделение их в особый комплекс, мало связанный с основными хозяйственными помещениями, объединенными вокруг двора, говорят о том, что виноделие и маслоделие не были здесь ведущими отраслями, и их продукция вряд ли предназначалась к продаже. Обширное стойло и громадная сыроварня указывают на существование большого стада молочного скота и, может быть, лошадей. Предположение М. Е. Сергеенко о том, что обширный двор виллы — около 300 м2, — служил загоном для овец, очень вероятно и позволяет сделать вывод, что на вилле имелось внушительное овечье стадо⁷⁶ . Об обилии скота на вилле говорят и обширные водопои (на плане А, Б, В), причем один из них расположен внутри двора.

Среди многочисленных комнат виллы (всего 35) не удалось опознать ремесленные мастерские. Были ли вообще ремесленники на этой вилле? Делла Корте в своем отчете обходит этот вопрос молчанием. Р. Каррингтон на плане виллы пространство, расположенное между южной частью перистиля и северными сторонами эргастула, пекарни и сыроварни, определяет как handroom, ремесленную мастерскую, к сожалению, не аргументируя своего мнения⁷⁷ . М. Е. Сергеенко также не останавливается на этом вопросе, хотя она определенно говорит об обработке шерсти на вилле и считает, что помещение Г было предназначено для этого дела⁷⁸ . Весьма вероятно, что на вилле производились некоторые плотницкие работы, о чем свидетельствуют находки хорошо сохранившихся брусков-балок. Может быть, на работы ремесленного характера указывают два тигля, найденные в камерах 13 и 20, а также остатки сверла, свинцовые починки долия и остатки какого-то органического смолистого вещества, найденного на дне вазы. Тем не менее основная масса ремесленных изделий и орудий труда скорее всего приобреталась в соседних Помпеях.

Итак, какие же отрасли производства представлены в данном хозяйстве? По нашему мнению, здесь можно выделить опять-таки четыре основные отрасли: овцеводство и молочное скотоводство, полевое хозяйство, виноградарство и оливководство, причем, вероятно, животноводство и хлебопашество несколько выделялись по своему удельному весу, хотя, судя по размерам помещений, соотношение отраслей в целом было более или менее равномерным. Поскольку на вилле имелась солидная овечья отара, стадо коров и лошади⁷⁹ , в данном хозяйстве, возможно, были собственные луга, скорее всего заливные, так как поместье лежало в самой низкой части долины реки Сарно, заливавшей низину⁸⁰ . Для виноградника, вероятно, были разбиты вспомогательные посадки. На вилле перерабатывались молочные продукты, в частности, делался сыр; возможно, обрабатывали шерсть, плотничали. Иными словами, хозяйство имело значительно более натуральный характер, чем, например, вилла № 13 под Боскореале. Следует заметить, что по сравнению с имениями, в которых виноградарство было ведущей культурой, в этом поместье удельный вес интенсивных культур (виноград и оливки) — ниже, а значение более экстенсивных отраслей — зерновые и скотоводство — соответствующим образом выше. К сожалению, нам неизвестен сколько-нибудь определенно характер скотоводства на этой вилле: носил он интенсивный⁸¹ или экстенсивный характер. Трудно сказать, справедливо ли предположение Делла Корте об употреблении громадного бронзового котла для приготовления сыра. Однако представляется несомненным, что соотношение культур и отраслей здесь — более равномерное, а методы ведения хозяйства более экстенсивные, чем в большинстве кампанских поместий.

Несколько слов о рабочей силе виллы № 34. Имеется ряд косвенных данных, указывающих на то, что рабский персонал был немал. Найденные колодки рассчитаны на четырнадцать рабов, а незакованных рабов среди рабского персонала было скорее всего не меньше. Во всяком случае в семи каморках, о которых говорилось, могло разместиться самое меньшее четырнадцать человек. Волопасы, овчары, конюхи жили, вероятно, вблизи стойл 1 и 2, каморка сторожа находилась около входа, несколько рабов могли разместиться в помещениях, принадлежавших сыроварне (помещения № 3—13). Таким образом, одних рядовых рабов на вилле было, пожалуй, больше трех десятков человек, а совместно с поместной администрацией, виликом, виликой⁸² , магистрами от-дельных работ, эргастуляриями, мониторами и т. д. — порядка четырех десятков человек. О величине рабской фамилии виллы говорит и обширная пекарня. Исследуя хозяйственные помещения виллы и характер находок, можно отметить, что здесь нет женских украшений и детских вещей, к тому же рабские помещения говорят скорее всего о холостом быте рабов. Трудно обнаружить и следы колонатного производства ⁸³. Перед нами централизованное рабовладельческое хозяйство, большее по своим размерам, чем другие кампанские виллы. Если основная масса кампанских имений имеет, так сказать, «катоновские» размеры, порядка 100—240 юг., то вилла № 34 принадлежит более крупному имению, приблизительно размеров, близких к поместьям Колумеллы (порядка 500—600 юг.). Еще одной любопытной особенностью этой виллы является отсутствие в ней хозяйской половины. Скорее всего это говорит о том, что ее хозяин не жил в ней постоянно. Конечно, ее собственником мог быть какой-нибудь помпейский гражданин, который жил в городе и тем не менее постоянно был в курсе всех хозяйственных дел своей виллы. Но не исключена и другая возможность, что это было поместье, принадлежавшее человеку, редко сюда заглядывавшему и потому не построившему себе постоянной резиденции.

Описанные нами 1) хозяйство отдаленного имения Сазерны, имевшего своих ремесленников; 2) имения под Помпеями, принадлежащие владельцам, не живущим постоянно на вилле, с более или менее многоотраслевым производством и без ведущей культуры, видимо, не использующие труд колонов; 3) наконец, хозяйство Горация со слабыми рыночными связями, экстенсивной обработкой, равномерным соотношением культур (возможно, с некоторым преобладанием зерновых) и колонатным земледелием на части территории являются, по нашему мнению, различными вариантами одного типа хозяйства. Оно — натуральное, ведущееся на основе экстенсивных методов, более консервативное с иной организацией труда, чем на рабовладельческой вилле, связанной с рынком. Помпейские имения представляют вариант, близкий хозяйствам с ведущей товарной отраслью. Хозяйство Горация имеет признаки модели данного типа, за исключением наличия собственных ремесленников. Образцом исследуемого типа было хозяйство отдаленного имения со своими ремесленниками, с колонатом на части территории, слабо связанное с рынком, с экстенсивной обработкой, соответствующей степенью эксплуатации рабов и самопополнением рабской фамилии.

Видимо, хозяйство Горация было более распространенной разновидностью данного типа рабовладельческого поместья, в то время как наиболее полной моделью были отдаленные имения, имевшие и ремесленников (поместье Сазерны). Собственники подобных имений были слабо заинтересованы в налаживании высокодоходного хозяйства, брали курс на снижение затрат, самоокупаемость и меньшую, чем в передовых хозяйствах, рентабельность. Поскольку связи с рынком были непрочными, колебания рыночной конъюнктуры их мало затрагивали. Экстенсивные методы производства и курс на средние урожаи, более сносное бытовое положение рабов и меньшая степень эксплуатации рабочей силы предъявляли не столь высокие требования к почвенному плодородию и к работникам, создавали более благоприятные возможности для их воспроизводства.

С экономической точки зрения рабовладельческие поместья, слабо связанные с рынком, были устойчивыми хозяйствами, способными к длительному существованию, неплохо приспосабливающимися к изменению экономических условий. Играя немалую роль в эпоху расцвета товарно-денежных отношений во II в. до н. э.— II в. н. э., этот тип рабовладельческого хозяйства получал большой простор для распространения при свертывании товарного производства и общей натурализации хозяйства Империи в последующие столетия. Неудивительно, что в трактате Палладия рабовладельческие поместья такого типа принимаются в расчет при общей характеристике сельского хозяйства поздней Империи.

¹Vаrr., I, 16, 3—5: itaque sub urbe colere hortos late expedit... cum eadem in longinquo praedio non expedit colere Item si ea oppida aut vici in vicinia aut copiosi agri ac villae. Quam partem lati fundi dhites domes-ticae copiae mandare solent. Si enim a fundo longius absunt oppida aut vici fabros parant, quos habeant in villa.
²Сic., pro Rose. Amer . 20—21.
³Хотя Катон однажды все же упоминает Луканию (135, 1), где советует покупать телеги.
⁴М. Е. Сергеенко. Сазерна и его фрагменты. ВДИ, 1946, № 3; ее же.
Очерки по сельскому хозяйству древней Италии. М.—Л., 1958, стр. 161 —172.
⁵Безвыездная жизнь Росция в деревне была похожа на ссылку, и его обвинители построили свою аргументацию именно на этом. Цицерону удалось с трудом опровергнуть этот пункт обвинения (С i с., pro Rose. Amer., 39, 43—47).
⁶Это место испорчено, в рукописи лакуна; мной взят перевод, сделанный
Ф. Ф. Зелинским (Марк Тулий Цицерон. Полное собрание речей в русском переводе, т. 1. СПб., 1901).
⁷Хотя в трактате заметен и сабинский колорит. См. М. С о 11 а г t. Le sabinisme
de Varron. «Revue des Etudes Latines», v. XXX, (1952), p. 69; М. E. Сергеенко. Варрон и его «Сельское хозяйство», в кн. «Варрон. Сельское хозяйство». М,—Л., 1963, стр. 12—13.
⁸Г. Нибур. Рабство как система хозяйства. Этнологическое исследование. М.,
1907, стр. 273.
⁹М. Е. Сергеенко. Сазерна и его фрагменты; ее же. Очерки....стр. 161—173.
¹⁰М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 169.
¹¹Va гг., I, 2, 21—24; I, 16, 4—5.
¹²М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 163—164.
¹³V а гг., I, 18, 6; magis in hoc Saserna probandus qui ait singula iugera quaternis operis uno operario ad conficiendum satis esse.
¹⁴Е. Колендо предлагает другое толкование, а именно, как разницу между экономической и физической производительностью рабского труда. См. Przegl^d Historyczny, IX, 1968, № 3, р. 495. Ср. В. И. Кузищин. Очерки по истории земледелия Италии II в. до н. э. — I в. н. э. М., 1966, стр. 206. Однако и толкование Е. Колендо предполагает наблюдения Сазерны над рабским трудом.
¹⁵О собственном опыте как главном источнике трактата Сазерны см. М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 162.
¹⁶С. Сhilvеr. Cisalpin Gaul. 1942; Т. Frank. Ап Economic History of Rome. Lond., 1927, p. 433. Однако В. Сираго (Op. cit., pp. 153—154) для второй половины I в. н. э. констатирует большее распространение колоната на полуострове и господство рабского труда в Северной Италии.
¹⁷И. М. Гревс. Очерки из истории римского землевладения (преимущественно в эпоху Империи). СПб., 1899, стр. 130—131.
¹⁸С i с., pro Саес., 32, 94: qui colonus habuit conductum de Caesennia fundum cumidem ex eadem conductione fuerit in fundo dubium est... Deinde ipse Caecina cum circumiret praedia, venit in istum fundum, rationes a colono accepit.
¹⁹С i c., pro Caec., 20, 56—57.
²⁰H. Gummerus. Der romische Gutsbetrieb ais wirtschaftlicher Organismus
nach den Werken des Cato, Varro und Columella. Lpz., 1906, S. 33.
²¹С o 1., I, 7, 1—2.
²²М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 165—166.
²³Маrt, III, 58; М. Е. Сергеенко. К истории колонатных отношений. ВДИ,1949, № 2.
²⁴Col., I, 7, 1. Совет быть требовательнее к работе, чем к взносам, предполагает активное вмешательство землевладельца в производственный процесс колона, следовательно, некоторую зависимость последнего от господина арендуемой земли.
²⁵V. Siragо. Ор. cit., рр. 112—113. Он также подразумевает использование
труда колонов во время сбора урожая.
²⁶Col., praef., 12—13. Упомянутый здесь мерценнарий — не батрак, а вилик
или магистр отдельных работ.
²⁷Ср. М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 167—168, а также «Варрон и его
«Сельское хозяйство», стр. 14—15.
²⁸М. Rostovzev. Storia economica е sociale dell’impero Romano. Firenze, 1933,
p. 70.
²⁹На внутреннее потребление шли невысокого качества продукты даже в хорошо организованном хозяйстве Колумеллы (Col., XII, 26).
³⁰Col., III, 3, 1, 4—6; 10, 6; И, 4; 13, 1; 16, 3; 20, 2; IV, 3, 2—5 и др.
³¹Р 1 i п., XVII, 202.
³²М. Е. С е р г е е н к о. Очерки..., стр. 124—126.
³³Е. М. Ш т а е р м а н, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения...,
стр. 42—43. Е. М. Штаерман подчеркивает принципиальное значение этого явления, хотя и не связывает его с определенным типом поместий.
³⁴Т. Frank. An Economic History of Rome. Lond., 1927, p. 439. Он относит
посадку рабов на землю ко времени Веспасиана.
³⁵Т. Frank. An Economic History of Rome. Lond., 1927, p. 437-438
³⁶М. Е. Сергеенко. Сазерна и его фрагменты; ее же. Очерки..., стр. 161—173.
³⁷М. Е. С е р г е е н к о. Очерки..., стр. 172.
³⁸М. Е. С е р г е е н к о. Очерки..., стр. 167—168.
³⁹С. СhilVеr. Ор. cit., р. 63; М. Rostov zev. Ор. cit., рр. 153—154, 193;
V. S i г a g о. Ор. cit., рр. 8—14.
⁴⁰М. Ростовцев (ор. cit., р. 193) приводит в качестве примера некоторых землевладельцев, ведущих активную торговлю своей сельскохозяйственной продукцией.
⁴¹М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 163—164.
⁴²И. М. Гревс. Очерки из истории римского землеведения (преимущественнов эпоху Империи). СПб., 1899, стр. 130—131.
⁴³ И. М. Гревс. Ук. соч., стр. 86—87. И. М. Гревс был в этой местности и хорошо изучил ее не только по литературным источникам, но и по личным впечатлениям.
⁴⁴И. М. Гревс Ук. соч., стр. 111 —112. Он делает этот вывод, исходя из произвольной, на наш взгляд, не совсем правильной посылки, что все упомянутые Горацием 8 сельских рабов (S a t., II, 7, 117—118) работали только в поле.
⁴⁵Ног. Sat., II, 6, 3, iam pridem non facta ligonibus arva.
⁴⁶И. М. Г p e в с. Ук. соч., стр. 102—131.
⁴⁷Ног., Epist.r I, 14, 17; trahunt invisa negotia Romam. Гораций называет их
invisa, т. e. дела для него не совсем приятные, а таковыми для поэта могли быть как раз денежные дела.
⁴⁸И. М. Гревс. Ук. соч., стр. 109: комментаторы Горация понимают под пеgotia именно денежные дела.
⁴⁹Натуральный характер хозяйства Горация подчеркивает R. Remodon (Histoire
générale du travail. Publ sous la direction de J. H. Parias, Т. 1, Р., 1959, p. 301.
⁵⁰Некоторые комментаторы Горация отрицают существование виноградника в
его хозяйстве. И. М. Гревс опровергает их точку зрения и доказывает, что виноградник у Горация имелся. Однако и он считает, что хлебное поле было не меньше 200 юг., в то время как прочие культуры возделывались на 100 юг., а 100 юг. арендовали колоны. См. И. М. Гревс. Ук. соч., стр. 107—114, 127—131.
⁵¹Ног. Sat., II, 7, 117—118: ...ocius hinc te ni rapis accedes opera agro nona Sabino.
⁵²И. М. Гpeвс. Ук. соч., стр. 126—127.
⁵³Ног. Carm., IV, 11, 9: cuncta festinat manus huc et illuc cursitant mixtae pueris puellae.
⁵⁴В подлиннике сказано еще сильнее: deserta et inhóspita tesqua... (Epist., I,
14, 19).
⁵⁵ Ног. Epist., I, 14, 3; Вария находилась в 8 милях от Тибура, в нескольких
километрах от поместья Горация.
⁵⁶Ноr. Carm., I, 201; vile potabis modicis Sabinum Cantharis Graeca quod ego
ipse testa canditum levi.
⁵⁷Hor. Epist., I, 14, 2: (agellum. — В. K.) habitatum quinqué focis et quinquébonos solutum Variam dimitiere patres... Комментаторы Горация (Porph. Epist., I, 14, 3; schol. in Hor. Epist.) считают их не колонами, а прежними собственниками, владения которых перешли после проскрипций к Меценату, а потом к Горацию. См. Е. М. Штаерман, и М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 30.
⁵⁸И. М. Гревс. Ук. соч., стр. 119—120.
⁵⁹Это была общераспространенная практика. См. С о 1., I, 7, 3—5. О колонах
в хозяйстве Горация см. М. Rоstоvzеv. Ор. cit., р. 69; R. Remo-don. Op. cit., р. 301.
⁶⁰И. М. Гревс. Ук. соч., стр. 126.
⁶¹Описание виллы и находок в ней дано по отчету М. Делла Корте в «Notizie...», V. XVIII (1921), р. 442 и сл.
⁶²Его легкая крыша поддерживалась огромным столбом, стоящим посреди помещения.
⁶³М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 196.
⁶⁴По мнению Варрона, для охраны виллы достаточно двух собак (11,9,1), остальные, очевидно, были заняты охраной стада.
⁶⁵М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 195—196.
⁶⁶Описание виллы 34 (VIII по списку Делла Корте) дано по отчету М. Делла Корте, в «Notizie degli Scavi di Antichità», v. XX (1923), стр. 275—280.
⁶⁷R. С а г г i n g t о п. Some ancient Italian Country Houses. — «Antiquity»,
v. VIII, 1934, Nb 31.
⁶⁸Господским этажом в римских домах, как правило, был первый. Поэтому, если
хозяйских апартаментов на первом этаже нет, их, вероятно, не было на втором. К тому же помещение на втором этаже, куда вела лестница Д, скорее всего было зернохранилищем (М. Е. Сергеенко. Помпеи. М.—Л., 1949, стр. 304), а помещение, куда вела лестница Г, расположенное над celia vinaria, было построено позднее (М. Е. Сергеенко. Ук. соч., стр. 307).
⁶⁹М. Е. Сергеенко. Ук. соч., стр. 304—305. М. Делла Корте, М. Ростовцев
и Р. Каррингтон считают помещение № 1 celia ostiaria. По нашему мнению, предположение М. Е. Сергеенко вероятнее, так как для одного сторожа-раба помещение в 30 м2 слишком велико.
⁷⁰Самая большая печь в городе Помпеях имела в диаметре 3 м. См. R. Саггingtо п. Studies in the Campanien villae rusticae, JRS, v. 21, 1931, p. 126.
⁷¹М. Е. С е р г е е н к о. Ук. соч., стр. 304.
⁷²М. Е. Сергеенко. Ук. соч., стр. 306. Эту мысль она оспаривает, объясняя
наличие кандалов здесь в момент катастрофы случайностью.
⁷³«Notizie...», V. XIX (1922), рр. 459—479. На вилле Агриппы вдоль восточной
стены двора были построены 9 одинаковых (6 м2) рабских каморок
⁷⁴Пекарня, например, на вилле 13 под Боскореале была значительно меньшей —
16 м2, а предполагаемый рабский персонал составлял там 13—15 человек.
⁷⁵В разбросанных громадных долиях обнаружено не только вино, но и масло.
⁷⁶М. Е. С е р г е е н к о. Ук. соч., стр. 304.
⁷⁷Речь идет о плане виллы, помещенном в «Antiquity», v VIH (1934), р. 31.
⁷⁸М. Е. Сергеенко. Ук. соч. стр. 306.
⁷⁹В помещении 2 найдены костяки лошадей и коров.
⁸⁰Вилла раскапывалась с помощью гидравлических машин, после раскопок она
вновь была залита водой. ;
⁸¹Делла Корте (ук. соч.) называет это хозяйство громадной факторией (1а
grande fattoria), М. Ростовцев — сельскохозяйственной фабрикой по производству сыра (Ор. cit., р. 72 — la grande caseficio), Р. Каррингтон (Studies..., 1931, рр. 123—124) также определяет ее как обширную фабрику. Но все эти определения основаны на предположениях и носят гипотетический характер.
⁸²Скорее всего вилике принадлежали найденные в помещении 20 пар золотых
сережек с жемчужинками и серебряный плечевой браслет. Очевидно, эти вещи упали со второго этажа, где находились комнаты вилика. Отсюда было удобно наблюдать за входом, эргастулом, рабскими каморками, пекарней, а с другой стороны, за винным погребом и давильней. М. Делла Корте отводит эту часть второго этажа хозяевам.
⁸³Col., I, 6, 21: «возле усадьбы должно находиться следующее: хлебная печь и мельница такой величины, какой потребует будущее количество колонов». Не были ли громадная печь и мельница на вилле 34 использованы для нужд не только рабского населения, но и колонов? Однако предположение кажется слишком смелым.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5751

загрузка...

Другие книги по данной тематике