Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Валерий Гуляев.   Шумер. Вавилон. Ассирия: 5000 лет истории

В гостях у бедуинов

   Хмурым апрельским утром 1979 г. мы сидели в лаборатории нашей экспедиционной базы и занимались каждый своим делом: кто доделывал незаконченный чертеж, кто зарисовывал в журнал описей новые находки, кто читал книгу. Была джума (пятница) – в мусульманских странах нерабочий, праздничный день. Из-за ненастья наши планы поехать куда-нибудь подальше на экскурсию явно откладывались, и мы без особого энтузиазма приступили к ликвидации изрядно накопившихся «хвостов» – не сделанной за недостатком времени старой работы.

   Но часам к двенадцати дня дождь прекратился, тучи рассеялись, и пробившееся сквозь их серую пелену жаркое солнце принялось прилежно выпаривать с земли избытки влаги. Вдруг за окном нашего глинобитного дома мягко пророкотал автомобильный мотор и требовательно рявкнул голосистый клаксон. Нежданные гости? Кто это решился ехать в грязь и дождь в нашу ярым-скую глушь? Через мгновение мы высыпали за дверь и увидели солидного круглолицего господина в строгом черном костюме и белой рубашке с галстуком. Да это же наш старый знакомый и мой благодетель – доктор Мохаммед Такхи, житель Телль-Афара и главный врач местной больницы! Именно он помог мне благополучно выпутаться из одной неприятной истории в первый год моего пребывания в Ираке. Тогда, после благодатного климата Европейской России, я был еще совсем не готов к встрече с «тропиками» Синджарской долины. Неосторожно искупавшись в жаркий день в холодной воде Абры, я одновременно стал жертвой и простуды, и желудочной инфекции. Температура быстро перевалила за 39 градусов. Сердце ныло и стучало, как перегретый автомобильный мотор. Да и сама окружающая обстановка отнюдь не улучшала настроения: вездесущая пыль покрывала лицо, кровать и спальный мешок. Она просачивалась внутрь палатки через хлопающий брезентовый полог оттуда, из раскаленного знойного дня… Все это вызвало у меня тогда чувство такой беспомощности и тоски, какого я еще никогда не испытывал. «Видимо, дело совсем худо», – думал я про себя, мысленно прощаясь навсегда и с далекой родиной, и с любимой семьей. Потом мне не раз приходилось видеть, как молодые и здоровые мужчины, впервые попадавшие на больничную койку, легко поддавались унынию и мгновенно превращались в беспомощных и капризных детей. Нечто подобное на тридцать третьем году жизни произошло и со мной. Не знаю, то ли действительно я был совсем нехорош, то ли вид мой казался таким жалким, но Рауф Магомедович – человек крайне сдержанный и терпеливый – вдруг поспешил в близлежащий Телль-Афар и привез с собой доктора Такхи.



   Илл. 134. Пиршество у бедуинов. Слева – P.M. Мунчаев, начальник российской археологической экспедиции в Ираке, посередине – доктор Такхи из Телль-Афара



   Он попросил меня раздеться до пояса, внимательно прослушал, осмотрел, затем повернул на живот и уверенной и твердой рукой ввел мне шприцем в мягкое место добрую порцию пенициллина и укрепляющих витаминов. Произведя это действие, он, как принято на Востоке, произнес заветные слова: «Алла керим» («Аллах милостив») и что-то еще, чего я не расслышал. Мои товарищи, под разными предлогами оставшиеся в палатке, с интересом наблюдали за происходящим. И надо сказать, укол доктора Такхи оказался для меня поистине чудодейственным. Температура сразу упала, меня прошиб обильный пот, и вскоре я глубоко уснул. Аналогичная процедура проделывалась еще дважды, для чего врачу ежедневно приходилось пылить по степи добрый десяток километров от города до Ярым-тепе и столько же обратно. Но зато через три дня я был абсолютно здоров, а доктор Такхи в глазах всех членов экспедиции стал как бы моим крестным отцом.

   Об этом незначительном эпизоде было упомянуто в заметке о работах советских археологов в Ираке, опубликованной в «Правде». Вырезку из нашей газеты мы торжественно вручили на следующий год врачу, и он повесил ее под стеклом на стену своего приемного кабинета в Телль-Афаре. С тех пор он ежегодно посещал наш лагерь, но уже скорее как турист, с познавательными целями – посмотреть раскопки и узнать новости.

   Однако на этот раз доктор Такхи приехал в Ярым-тепе совсем с другой целью. Он торжественно пригласил всех членов экспедиции на праздничный обед в селение Абу-Сенам, расположенное километрах в сорока к юго-западу от лагеря, в самом сердце Синджарской степи – Эль-Джезиры. Пиршество, как потом выяснилось, давал глава местного арабского племени в честь доктора Такхи, успешно вылечившего от какой-то опасной болезни его племянника. Возможность побывать в гостях у бедуинов, хотя и испытавших на себе могучее влияние современной цивилизации, была слишком заманчивой, и мы без колебаний согласились.

   Взревели моторы автомашин, и вот мы уже в пути. Впереди, на элегантном лимузине вольво, торжественно восседали доктор Такхи и наше руководство – Рауф Магомедович Мунчаев, Николай Яковлевич Мерперт и азербайджанский археолог Идеал Нариманов. А сзади, на некотором отдалении, бойко пылил по степи наш старенький джип с гордым именем «Алгабас» («идущий впереди» – тюрк.), в котором теснились «дохтуры» – Олег Большаков, Коля Бадер, Володя Башилов, Андрей Куза и я. За рулем, как обычно, сидел Миша в своем неизменном стареньком берете, когда-то темно-синем, а теперь выгоревшем под иракским солнцем почти до белизны.

   Ярым-тепе и экспедиционный лагерь вскоре исчезли, скрытые клубами густой лПссовой пыли. Едем по раздольной, ровной как стол степи, кое-где покрытой редкими кустиками травы или распаханной и засеянной ячменем и пшеницей. Душно. На зубах скрипит песок. Глаза и рты забиты пылью, так что и говорить ни о чем не хочется. Пересекаем сухое, довольно широкое русло ручья, и опять монотонное движение по голой равнине.

   Абу-Сенам оказался довольно крупным селением, состоящим из глинобитных хижин и черных шерстяных шатров. Живут в нем арабы-бедуины, большую часть года кочующие по горам и долам со стадами своих овец. Машины подъехали к довольно внушительному каменному дому и остановились. У порога нас встретил шейх местного племени Ахмет – круглолицый и упитанный араб в полном парадном костюме – белоснежной тонкой куфии и черном, расшитым золотым галуном плаще. Но главным действующим лицом оказался его брат – Али, стройный, с живыми карими глазами, лет тридцати пяти. Именно он устраивал для нас пиршество, и именно его сына успешно вылечил доктор Такхи. Вокруг них толпилось множество других людей, видимо родственников и близких, а то и просто любопытствующих односельчан.

   После довольно продолжительных, как это принято на Востоке, приветствий нас ввели в большую прямоугольную, но совершенно пустую комнату. Правда, вдоль стен с трех сторон были положены ковры, кошмы, циновки и низкие ковровые подушечки – сиденья для гостей и хозяев. Кое-как разместившись на этих непривычных для нас «стульях», мы стали с любопытством осматриваться. Справа у входа в помещение стояла низкая и вполне современная на вид плита, питаемая толстым газовым баллоном. Возле нее, сидя на корточках, священнодействовал араб в красной клетчатой куфии и в строгом темном костюме смешанного стиля – вполне европейском пиджаке и юбке до пят с разрезом на боку. Ему помогал быстроглазый шустрый мальчишка лет десятидвенадцати. Кофейщик – кажется, его звали Камил – ловко манипулировал большими и малыми металлическими кофейниками, громко, но мелодично гремел огромным, с полметра длиной, медным пестом в медной же ступке, размалывая только что поджаренные кофейные зерна, убавлял и прибавлял язычки пламени в газовых горелках. Вот он поставил на огонь кофейник с водой и принялся еще усерднее звенеть пестом. Когда вода закипела, Камил осторожно насыпал туда молотый кофе, помешал его деревянной лопаточкой и снова поставил кофейник на огонь. Он дал кофейнику закипеть три раза. На завершающей стадии сложного кофейного ритуала он добавил в сосуд кардамон.

   Наконец, все было готово, и нас поочередно стали обносить кофе. Подают его в небольшой фарфоровой чашке без ручки и наливают чуть-чуть, лишь на донышке. Арабский кофе приготовляется без сахара. Это черная пахучая жидкость необычайной крепости, и воздействие ее на весь организм ощущаешь довольно быстро: появляется какая-то легкость и просветленность, сразу исчезают усталость и головная боль. Кофе, согласно бедуинским традициям, следует пить двумя-тремя глотками и не более трех чашечек.

   Тем временем какие-то шустрые подростки под руководством мужчин застелили пол в центре большими пестрыми клеенками и поставили возле каждого гостя тарелки и стаканы, положили вилки и ложки. Стаканы предназначались отнюдь не для вина, а для холодной воды и лебепа — кислого овечьего молока, разбавленного водой. Бедуины, как, впрочем, и большинство иракских крестьян, не употребляют алкоголя, считая питье крепких напитков большим грехом. Затем на нашем своеобразном столе появляются глубокие чашки и блюда с салатом из огурцов (хьяр) и помидоров (томато), кресс-салат (хасс), зеленый лук, плоские лепешки и различные острые подливки и приправы. Наконец, в дом торжественно вносится огромное плоское алюминиевое блюдо с горой отварного риса, обильно приправленного бараньим жиром, изюмом и специями. Поверх риса – разрубленная на куски туша целиком сваренного в котле молодого барашка. Первые, самые лакомые куски хозяин распределяет среди гостей. Конечно, можно есть и с помощью вилки и ложки. Но местный обычай требует, чтобы рис и мясо брали руками (вернее, только правой рукой) и щепотью отправляли в рот.

   Далее, согласно ритуалу, свою долю получают наиболее уважаемые из местных мужей. Остатки риса и мяса отдают доедать мальчишкам. Прием завершается чаепитием: в маленькие стаканчики (типа наших стопок) из прозрачного стекла кладется ложка песку, наливается крепчайшей заварки чай и добавляется капля крутого кипятка. Очень сладко и очень крепко. Потом мы моем руки с мылом; один мальчик усердно поливает нам из резного медного кувшина над таким же тазом, а другой стоит наготове с мохнатым пестрым полотенцем на плече.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Елена Жадько.
100 великих династий

Константин Рыжов.
100 великих изобретений

Галина Ершова.
Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика

Александр Мячин.
100 великих битв

Николай Скрицкий.
Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945
e-mail: historylib@yandex.ru