Реклама

Я. В. Минкявичюс.   Католицизм и нация

2. Факторы современной дехристианизации

Хотя религия относится к такой части идеологической надстройки, которая больше всего отдалена от своей материальной экономической основы, это, разумеется, вовсе не означает, что ее состояние можно рассматривать в отрыве от глубинных социально-экономических процессов эпохи. Это означает лишь, что действие объективных факторов, обусловливающих эволюцию идеологии, нельзя рассматривать прямолинейно и непосредственно. При выявлении факторов современной дехристианизации наций следует иметь в виду их переплетение и взаимодействие, а также возможное их противодействие указанному процессу, — в целом следует иметь в виду относительную самостоятельность идеологической сферы. Указывая на производность идеологии от материальных условий ее существования, Ф. Энгельс писал: «Но, раз возникнув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупностью существующих представлений, подвергая их дальнейшей переработке. Иначе она не была бы идеологией, то есть не имела бы дела с мыслями как с самостоятельными сущностями, которые обладают независимым развитием и подчиняются только своим собственным законам. Тот факт, что материальные условия жизни людей, в головах которых совершается этот мыслительный процесс, в конечном счете определяют собой его ход, остается неизбежно у этих людей неосознанным, ибо иначе пришел бы конец всей идеологии»1.

Именно это обстоятельство имеется в виду, когда мы включаем «положение на религиозном и атеистическом фронтах» во всю историческую ситуацию противоборства сил прогресса и реакции, социализма и империализма, ареной которого являются все основные области общественной жизни — экономика и политика, идеология и культура. Социализм и его мировая система, революционное движение рабочего класса и деятельность коммунистических партий, национально-освободительное движение и активизация крестьянства, весь поток демократического движения самых разнообразных социальных сил в борьбе против империализма, а также научно-техническая революция с ее социальными последствиями революционизируют современный мир в целом и предопределяют идеологические процессы в нем. Социально-классовый, национальный и научно-технический динамизм современной эпохи привел в движение молодежь и студенчество, интеллигенцию и женщин, атеистов и верующих. Таков тот общий фон современной эпохи, на котором выступают частные факторы дехристианизации наций.

Среди факторов дехристианизации наций назовем в первую очередь возрастание роли рабочего класса во всех социальных отношениях, во всем историческом процессе современности. Классовая структура нации в отличие от средневековой народности подвижна, динамична, революционна. В период формирования капитализма буржуазия революционизировала всю совокупность общественных отношений. Затем эта революционизирующая роль уже с иных классовых позиций стала осуществляться пролетариатом, который еще более, чем революционная буржуазия, не заинтересован в иллюзорном, религиозном затушевывании сущности общественных отношений. Об этом динамизме общественных отношений К. Маркс и Ф. Энгельс писали как об отличительной черте буржуазной эпохи: «Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения»2.

При феодальных отношениях крестьянские и городские массы в своей классовой борьбе не могли обойтись без религиозной оболочки для обоснования своих интересов. Пролетариат порывает с этой мистифицирующей материальные и идеологические отношения традицией. Данные исследований религиозности в разных католических странах свидетельствуют о том, что по сравнению с другими общественными классами и слоями самая низкая религиозность наблюдается среди рабочих. Рабочий класс не только сам все больше и больше утрачивает религиозную форму сознания, но и своей классовой борьбой, своим материалистическим мировоззрением и идеологией пролетарского интернационализма, творческим трудом и созиданием новых общественных отношений оказывает революционизирующее влияние на сознание и отношения всего общества.

Социальный динамизм современной эпохи, связанный с революционной ролью рабочего класса, дополняется тем динамизмом общественной жизни, который вытекает из индустриализации, урбанизации и миграции населения. Эти процессы существенно изменяют облик нации, социальный состав страны, отношения между городом и деревней. Как подчеркивает польский исследователь католицизма Т. Ярошевский, «индустриализация и урбанизация общественной жизни вырвали миллионы людей из естественных, локально-сельских религиозных общин, перенеся их в большие городские скопления»3. Рост городов и промышленных центров, проникновение городской культуры и образа жизни в деревню, сужение вековой сферы деревенской жизни, подвижность населения, уменьшение сельского населения вообще существенно сказались на судьбе основной организационной единицы в структуре религиозных связей — прихода.

Упадок религиозности традиционно-христианского населения в крупных городах Запада вызывает самую большую тревогу католической церкви. Католические социологи, исследующие причины дехристианизации западных народов, указывают, что в результате урбанизации и технической цивилизации создаются социально-культурные структуры, неблагоприятные для религиозности. Французский католический исследователь дехристианизации в крупных городах Ф. Утар, отмечая, что в Европе городское население составляет от 50% (Испания) до 80% (Англия), приводит данные по религиозной практике, согласно которым участвуют в культовой практике в западноевропейских городах в среднем не более 30% населения. Но это касается не только Западной Европы. В латиноамериканских столицах участие в религиозной практике колеблется от 27% (Лима) до 9% (Буэнос-Айрес). В связи с урбанизацией изменяется пропорция церковного обслуживания верующих в городах и селах. Например, во Франции в деревне на одного ксендза приходится 500 жителей, а в городе — 5 тыс.; на 18 млн. деревенских жителей приходится 24 тыс. ксендзов, а на 24 млн. в городах — 7 тыс. ксендзов4.

Далее Ф. Утар отмечает, что в результате урбанизации и технизации создается такая социально-культурная структура, в которой изменяются и усложняются социальные функции человека и общественных институтов. Такие основные традиционные функции общественной жизни, как семейная, воспитательная, политическая, экономическая, развлекательная и религиозная, в городских условиях подвергаются ломке. «В городской среде, — пишет он, — участие в общественной жизни, следовательно, не реализуется как в деревенской среде посредством двух или трех контактов, семьей, приходом, селом, — но через множество групп и институций»5. В городских условиях ограничивается социальная функция семьи, религия все больше утрачивает свою регулятивную функцию; доминирование технических и экономических ценностей, сказываясь в сфере семьи, воспитания, морали и религии, приводит к десакрализации индивидуальной и общественной жизни. В городе в результате динамичности его жизни и подвижности населения, а также в результате большой анонимности общественных отношений и изменения механизма действия общественного мнения и контроля церковь лишилась возможности держать под своим непосредственным влиянием определенных лиц на территории своей пастырской деятельности. Население этой определенной территории деятельности церкви (прихода) больше уже не представляет социально-интегрированной группы.

Деформация церковного прихода играет исключительно важную роль в дехристианизации нации, ибо в приходе осуществляется непосредственный контакт духовенства с верующим населением. «Приход в системе сословных отношений, до периода развития капитализма, представлял определенный тип общности, в которой критерий вероисповедания определял также другие формы связи населения, объединенного приходским костелом»6 — так оценивает былое значение прихода польский социолог Э. Цюпак.

В наши дни сельский приход приходит в упадок, а приходская церковь в городе вообще не в состоянии сильно влиять на своих прихожан и контролировать их духовную жизнь. В католической литературе сейчас все чаще употребляется определение «кризис прихода». Э. Цюпак, исследовавший социологические проблемы прихода и религиозности в условиях урбанизации, отмечает: «В варшавской среде, аналогично другим высоко урбанизованным городам за пределами Польши, наблюдается все более заметный разлад между архаичностью прихода и опережающей его общественной жизнью. Современная цивилизация перерастает независимо от политического строя религиозные учреждения, которые до недавнего времени своей структурой и деятельностью соответствовали традиционной культуре»7. В то же время сельский приход принципиально отличается от городского прихода. «В сельской местности, — пишет Э. Цюпак, — приход в общем идентифицируется с понятием местной общности... деревня или группа деревень выступает в религиозной жизни как компактная приходская группа...»8

II Ватиканский собор также обратил внимание на то, что рост городов и движение в связи с этим населения затрагивают почву существования религии, изменяют условия деятельности церкви. «Постепенно распространяется тип промышленного общества, — указывается в пастырской конституции «О церкви в современном мире». — Некоторые нации благодаря ему достигают экономического благосостояния, и оно совершенно изменяет веками устоявшиеся понятия и условия социальной жизни. Прогресс и экспансия городской жизни также расширяется как ростом городов и населения, так и диффузией городской жизни в земледельческие районы»9. В связи с этим собором предписывается епископам «учитывать изменения, которые появились из-за урбанизации, миграции населения и религиозной индифферентности»10.

Динамизм эпохи затронул и наиболее устойчивую форму общности людей — семью. В семейных отношениях в условиях современной цивилизации наблюдается тенденция ослабления патриархальных и матриархальных связей, более быстрое дробление семьи, уменьшение количества детей11. Все это сказывается на функции семьи как первичного носителя религиозных связей, на отношениях семьи и церкви. «Еще до недавнего времени пасторская деятельность почти на две трети опиралась на взаимодействие семьи с костелом. Эти два учреждения дополняли друг друга, особенно в области воспитания. Одним из показателей католицизма городской семьи (и не только городской) была формальная общность вероисповедания супругов (родителей). В семье существовал принцип преобладающего влияния матери в области воспитания детей и передачи им образцов религиозной культуры. Затем в семье большого города произошли существенные перемены, о которых в общем можно сказать, что женщина перестала, в полном значении этого слова, выполнять функции... «хранительницы домашнего очага», а ряд воспитательных функций по отношению к детям перешел от семьи к другим светским учреждениям. В результате этих преобразований изменилась система отношений между семьей и приходом»12.

Некоторые католические социологи утверждают, что ныне сам факт бракосочетания приводит к упадку религиозности молодой супружеской пары с соответствующими последствиями для детей. «Ведь можно констатировать, — пишет Ж. Лалю, — очень отчетливый спад практики (религиозной. — Я. М.) после заключения супружеского союза... Брак приносит иные активные факторы процесса дехристианизации. Он становится последним этапом снижения повсеместной практики детей до среднего уровня взрослых людей»13. Этот же автор указывает, что в Бельгии религиозная практика молодых супружеских пар снижается не менее чем на 10%.

Научно-техническая революция, которую породила современная цивилизация, несомненно, относится к мощному фактору изменения образа жизни и мышления общества. Развитие естествознания и его техническое применение гигантски усилили власть общества над природой, создали мощные средства коммуникаций, что еще больше способствует социальному динамизму. Наука, техника, образование подчинены росту производительных сил, повышению жизненного уровня наций. В этих условиях происходит материализация культуры, развивается новая модель «технического мышления», опытного, практичного и рационального, противоположного отвлеченным абстракциям, мечтательности, спекулятивности. В результате научно-технической революции в общественном производстве увеличивается доля умственного труда за счет физического, растет количественно и качественно трудовая интеллигенция, повышается квалификация рабочего класса и крестьянства. Так формируется новая интеллектуальная и психическая структура общества, неблагоприятная для религиозной формы мышления и эмоций. Французский католический деятель Ж. Юрдэн отмечает: «Католицизм сохраняется сильнее всего как массовое явление в странах (или регионах) со структурой, не затронутой технической революцией: в Италии, на Иберийском полуострове, в значительной части Южной Америки. Нации, в которых эта революция наступила, практически являются дехристианизированными»14.

Некоторые католические авторы указывают на отдаление человека от природы в связи с технизацией и урбанизацией производственных и жизненных условий как на причину ослабления религиозности. Так, польский ксендз Н. Пискож в работе «Вера прихожан» пишет, что человек, утрачивая контакт с природой, теряет связь также и с ее творцом. «Живя в неприродных условиях, он никогда не познает божьих творений... Он постоянно и на каждом шагу окружен человеческими творениями, провозглашающими хвалу и величие человеку... Там, где преклонение перед человеком доходит до его обожествления, там уже нет места для веры в бога»15. Это подтверждает мысль К. Маркса о том, что человек больше не нуждается в религии, когда он обретает самого себя. «Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого»16.

Поскольку структурные изменения происходят и в деревне, то дехристианизации подвергается и крестьянство — самый массовый и устойчивый носитель религиозного сознания и культа. Уже упоминавшийся бельгийский католический социолог Ж. Лалю, анализируя результаты исследования религиозности в сельской местности западных стран, признает: «Рассматривая проблему с точки зрения религиозной практики, должны констатировать, что дехристианизация в самом деле является фактом... Явление дехристианизации, еще незаметное в конце допромышленной эпохи, сильно обозначается вместе с проникновением новой цивилизации. Оказывается, что оно сопровождает эволюцию сельского мира и поэтому становится проблемой первоочередного значения»17.

Дехристианизация деревни есть следствие разрушения ее былой социальной структуры, которая в основном совпадала со структурой церковного прихода. В старой деревне, пишет тот же автор, «экономической автаркии соответствует культурная и общественная автаркия. Деревня имеет основные, хотя и недостаточные атрибуты своей общности: школу, мэрию, свою церковь, собственное место отдыха и развлечения. Несколько особ — приходской священник, помещик, учитель, врач — поддерживают необходимую связь между деревенской группой, замкнутой в себе, и светскими и религиозными структурами больших размеров»18. Такая структура деревни разрушается в результате воздействия на нее перемен, идущих из города. Отмечая тот факт, что дехристианизация деревни следует за дехристианизацией города, Ж. Лалю перечисляет социальные изменения, вызванные современной индустриализацией и обусловливающие глубокую дехристианизацию: «...работа всех членов семьи в условиях отсутствия безопасности, гигиены, здоровья и нравственности; массовая миграция крестьян, оторванных от прежнего местожительства, искорененных оттуда и подвергшихся быстрой пролетаризации, а также дехристианизации; появление идеологического фермента, пробуждение общественного мнения, возникновение социальных и политических напряжений; пробуждение классового сознания рабочих, рождающее новую общественно-культурную среду»19.

Подобная дезинтеграция и реинтеграция крестьянских масс обусловливает кризис их религиозности. «Иммигранты (из села в город. — Я. М.) переживают основательное изменение в географическом, социальном, профессиональном отношении, психологически и социологически все является новым. Можно ли удивляться, что большинство из них, не находя уже ничего, что было в религиозных пределах сельского прихода, бросило религиозную практику и создало человеческую массу — одновременно пролетаризированную и дехристианизированную»20, — говорит Ж. Лалю. И далее этот же автор пишет: «Всегда существует возможность новых структурных сотрясений, изменение в сельской среде, смена профессии, включение взрослых, ранее проводивших оседлую жизнь, в систему ежедневных выездов, перемена местожительства, если дальше продолжается массовое перемещение из деревни в город — все это может стать причиной того нового сотрясения, благоприятное воздействие которого на религиозность по меньшей мере является сомнительным»21.

Таким образом, если ранее католицизм сам был внутренней интегративной силой общества, то в условиях урбанизации и технизации он уже не может противостоять извне идущей дезинтеграции социальных структур и в результате этого теряет былую почву своего влияния. Сами католические деятели указывают на то, что католическая церковь опоздала приспособиться к условиям современной цивилизации и вряд ли успеет угнаться за динамизмом современного века. Главное в этом — утрата религией регулятивных функций и несоответствие ее интегративных возможностей современным социально-культурным структурам. «Религиозная жизнь остается тесно связанной с общественно-культурной интеграцией личностей и групп. Невозможно нормально развивать религиозную жизнь в дезинтегрированном обществе, и, наоборот, социально-культурная дезинтеграция вообще является причиной снижения интенсивности религиозной жизни. Хотя интеграция и создает выгодные условия для развития религиозной жизни, однако она не означает ее автоматического обновления»22 — таковы выводы и признания французского католического социолога Ф. Утара.

Все прогрессивное движение современности, включающее борьбу за демократизацию политических систем, за политические и гражданские свободы, за гуманизм и пролетарский интернационализм, за права и свободу наций, за подлинно человеческую культуру, способствует освобождению людей от духовных пут религии, ограничивает возможность клерикализации общественной жизни. Разумеется, что это не исключает участия верующих масс и определенных слоев духовенства в этом движении.



1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 313.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 427.
3 Т. Jaroszewski. Laicyzacja. Warszawa, 1966, str. 162—163.
4 «Socjologia religii», str. 101, 103, 105.
5 Socjologia religii, str. 111.
6 «Социологические проблемы польского города». М., 1966, стр. 263.
7 «Социологические проблемы польского города», стр. 279.
8 Там же, стр. 261.
9 «Gaudium et spes», 6.
10 «Ad Gentes», 20.
11 Ha VIII Международном антропологическом и этнографическом конгрессе 1968 г. в Японии были приведены фактические данные об ослаблении родственных связей в современных семейных отношениях в условиях индустриализации и урбанизации, а также о последствиях этого явления для воспитания детей, морали, традиций и т. п. («Mokslas ir gyvenimas», 1969, N 2, p. 27).
12 «Социологические проблемы польского города», стр. 293—294.
13 «Socjologia religii». str. 89, 93.
14 Цит. по: Т. Jaroszewski. Laicyzacja, str. 148.
15 Цит. по: Е. Syzdek. Socjalistyczna perspektywa laicyzacji. Warszawa, 1967, str. 25.
16 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 415.
17 «Socjologia religii», str. 75.
18 Там же, стр. 63.
19 Там же, стр. 94.
20 Там же, стр. 81—82.
21 Там же, стр. 91.
22 Там же, стр. 121.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Л.И. Емелях.
Происхождение христианских таинств

Д.Е. Еремеев.
Ислам: образ жизни и стиль мышления

Джон Аллен.
Opus Dei

М. С. Беленький.
Что такое Талмуд

Я. В. Минкявичюс.
Католицизм и нация
e-mail: historylib@yandex.ru